Вербловский А.А.
(ТГАКИиСТ, студент)
Буддизм и политическая культура средневековой Японии.
Первые свидетельства о проповедовании буддизма в Японии датируется серединой VI века. По преданию, в это время из Кореи на Японские острова прибыло несколько буддийских монахов, привезших с собой изображения Будды и некоторые книги священного писания. Произошло это событие в 552 году. Но современные исследователи истории буддизма в Японии склоняются к более ранней дате - 538 год. Однако помимо Кореи источником буддийских идей для Японии служили и другие страны, в том числе и Индия, так как эти идеи были не только Махаянистскими, но и Хинаянистскими.[3,c.38]
Япония этого периода находилась в состоянии политической борьбы аристократических кланов за императорскую власть. Как и во всяком традиционном обществе в средневековой Японии идеологию определяла религия. С целью повлиять на общественное мнение некоторые боровшиеся за власть феодальные кланы монополизировали жреческие функции в местных старинных культах (синто)[4,c.21]. Вместе с тем, часть высших слоёв аристократической знати с интересом отнеслась к появившемуся в стране буддизму.
Когда в конце VI века властью в стране овладели ставленники клана Coгa, уже принявшие буддизм, для распространения новой религии возникли благоприятные условия. В 604 г. принц-регент Сетоку-Тайси опубликовал законодательный кодекс из 17 отдельных указов, из которых второй повелевал населению почитать три буддийских святыни; Будду, Дхарму и Сангху. К 621 г. в Японии насчитывалось 46 буддийских монастырей и храмов, 816 монахов и 569 монахинь. В 685 г. был издан императорский указ, фактически возводивший буддизм в положение государственной религии. Согласно указу, во всех государственных учреждениях должны были быть воздвигнуты алтари с изображением Будды. В 741 г. император Синму распорядился о постройке буддистского храма в каждой провинции. Кодекс законов, изданный в 702 г., устанавливал равные для буддийских и синтоистских храмов нормы наделения землей. Таким способом было выражено равноправное положение старой, аборигенной для Японии, религии синто и сравнительно недавно завезенного буддизма.[1,c.51]
Это равное положение было оформлено в указе, Изданном императрицей Сетоку в 765 г. Указ был настоящим богословским трактатом. Императрица провозглашала свою верность «трем сокровищам» буддизма, Будде, его вере и общине. Тут же, однако, она изъявляла свою преданность и синтоистским богам.[1,c.57]
В указе императрицы Сетоку нашло отражение распространившееся после многочисленных богословских споров представление о том, что синтоистские божества являются лишь перевоплощением буддийских богов и святых, а некоторые из этих божеств («ками») рассматривались даже как бодхисатвы (по-японски босацу).[4,c.36]
Идеологи буддизма не препятствовали синкретизации его с синтоизмом. Это была гибкая тактика, ибо, вместо того чтобы вести трудную борьбу за преодоление глубоко укоренившихся синтоистских культов, буддизм мог использовать их для своего укрепления и распространения. Благодаря такой тактике и ряду других благоприятных обстоятельств, буддизм в IX-XI вв. добился не только официального статуса государственной религии, но и вообще господствующего положения в Японии.
Как и в других странах, буддизм в Японии распространился в виде многочисленных направлений, школ и сект. В дальнейшем одни из них исчезали, другие либо возникали на месте, либо проникали из других буддийских стран.
Япония покрылась густой сетью буддийских монастырей, представлявших собой большую экономическую, политическую и даже военную силу. Им принадлежали огромные земельные владения вместе с трудившимися на этих землях крестьянами и рабами. При многих монастырях существовали вооруженные отряды наемников. Эти отряды использовались для внутренней борьбы между разными буддийскими сектами, базировавшимися в том или ином монастыре.[5,c.26]
В итоге выделилось несколько сект, завоевавших наибольшее количество приверженцев; среди них следует отметить Тэн-дай и Сингон, а также ряд сект, объединяемых общим наименованием Амидаистских. В XII-XIII вв. большое распространение получила завезенная из Китая секта чань ( в японском языке дзэн. В это время выступил с новой интерпретацией буддизма основатель секты, получившей свое наименование от его имени, Нитирэн. В ряде случаев трудно установить четкие различия между множеством буддистских сект. Существенно и то, что теоретические положения и предписания в практической деятельности сект и их приверженцев нередко превращаются в свою противоположность.[1,c.73]
Показательна в этом отношении судьба секты дзэн. В основе ее учения лежит призыв к самоуглублению и самосозерцанию, которое может привести человека к просветлению (в японской терминологии «сатори»)[4,с.56]. Такая «деятельность» должна проходить в полной неподвижности. В монастырях и школах, где послушники и ученики проходили курс «дза-дзэн», господствовала жестокая дисциплина: сидевший в общем ряду в течение многих часов «просветляемый» подвергался ударам палки духовного наставника при малейшей попытке пошевелиться.[5,c.78]
Казалось бы, именно в дзэне должен был с наибольшей яркостью выразиться отрыв буддизма от жизни, абстрактность и аскетичность всего вероучения. Но как раз дзэн проповедующий дух покорности и бессловесного подчинения, самодисциплины, физической выносливости, оказался той религиозной философией и практикой, которая в наибольшей степени соответствовала интересам правящей аристократии.
Поэтому политически удобный дзен, как и христианство в Римской империи, прочно вошел в идеологический обиход Японии, оказав влияние не только на политическую и военную идеологию, на литературу и искусство, но и на специфически японские виды спорта, например борьбу дзюдо. Разумеется, первоначальный смысл «сатори» с его пассивным молчаливым самоуглублением остался в области «чистой» теории.
Однако в отличие от упомянутого христианства, мы не можем говорить о дзен как об официально объявленном ортодоксальном культе.
Дело в том, что идеология дзен не отвечала всем запросам общества средневековой Японии и развитие культуры происходило на основе комплекса идей заимствованных из того или иного направления буддизма.
Расхождения между сектами приобретали особенное значение, когда дело касалось тактики в отношениях с другими религиями с синтоизмом и японским вариантом конфуцианства, а также взаимоотношений между различными буддийскими же сектами. Сингон, например, проповедовала наибольшую терпимость в отношении синтоизма, в то время как Нитирэн, наоборот проповедовал воинствующую нетерпимость в отношении к инакомыслящим.
Именно деятельность Сингон и сыграла главную роль в сближении и частичном слиянии буддизма с синтоизмом. В её вероучение входило пантеистическое положение о том, что «все есть Будда» и что, следовательно, ничто не должно исключаться из этого вселенского комплекса, в том числе и ками. Однако в оттенках догматики многочисленных сект буддизма находили отражение интересы социальных и политических группировок, что позволяло сохраняться разнообразие сект.
В период с XII по XVI в. буддизм занимал в Японии положение не только государственной религии, но и весьма влиятельной в экономическом и политическом отношениях силы. Он сохранял такое положение при помощи гибкой тактической линии. В раннее средневековье буддизм был таким же оплотом императорской власти, как и синтоизм, в вероучении которого культ императоров занимал центральное место. Когда с 1192 г. Япония оказалась под властью сегунов, а императорская власть превратилась в фикцию, буддизм сумел быстро перестроиться и взять на себя идеологическое обслуживание новой формы политического устройства. Междоусобицы внутри феодального лагеря, длившиеся на протяжении XIV-XVI вв., создали для буддийских монастырей благоприятное положение. Выступая в качестве арбитров между различными аристократическими группировками, принимая военное участие в междоусобных войнах, они сильно обогатились и постепенно превращались в решающую политическую силу. Так длилось до тех пор, пока во второй половине XVI в. не возобладали процессы, ведшие к объединению Японии. Крупный феодальный властитель Ода Нобунага, стоявший во главе объединительного движения, рассматривал положение буддийской церкви как одну из сторон той феодальной раздробленности, которая вообще царила в стране. Он фактически развязал религиозную войну, предприняв ряд военных операций против наиболее крупных и богатых монастырей, в частности в 1571 г. разрушил монастырь на горе Хиэй. В дальнейшем были истреблены десятки тысяч буддийских священнослужителей.[2,с.89]
С этого времени буддийская церковь перестала играть в Японии роль самостоятельной политической силы. В новых условиях она выступает как идеалогическая основа сегуната. Синтоизм был для сегунов несколько менее приемлем, поскольку был тесно связан с культом императоров. Но о запрещении или вытеснении синтоизма не могло быть и речи, ибо это было бы связано с сильными социальными потрясениями. Целесообразнее была тактика, избранная сегунами, соединение синтоизма и буддизма при гегемонии; последнего. Строились храмы синто-буддистского назначения, священники тоже облекались двойственными полномочиями. Официальным статусом объединенной церкви: оставался все же буддизм.[5,с.97]
Положение буддийской церкви в стране было зафиксировано специальными узаконениями сегунами клана Токугава, захватившего сегунатство в 1603 г. и удерживавшим его до переворота Мэйдзи в 1868 года.
В соответствии с ними каждый японец был прикреплен, по месту жительства к определенному буддийскому приходу, причем не имела значения принадлежность храма и. верующего к той или иной из сект. Государственное положение гражданина оформлялось документом, который выдавался ему приходским храмом. Посещение храма по, определенным праздникам было обязательным. Вся повседневная жизнь человека находилась под контролем приходского священника: без его позволения человек не мог вступать в брак, отправляться в путешествие и т. д. Неподчинение священнику или другое нарушение религиозной дисциплины могло повлечь за собой отобрание документа, что ставило человека в тяжелое положение.[2,с.123]
Таким образом, буддийская церковь превратилась в важную часть государственного аппарата Японии. Это была в полном смысле слова духовная полиция, при помощи которой сегунат держал под контролем не только жизнь и деятельность подданных, но и их мысли.
К этому времени в Японию стали проникать европейцы, пытавшиеся вести проповедь христианства. Одновременно с официальным узаконением буддизма был, издан указ о запрещении христианства в стране, что было мероприятием не столько религиозного, сколько общеполитического государственного значения: правители Японии ставили преграду проникновению в страну европейских влияний.
Формально все же государственной религией в Японии признавалось конфуцианство. Феодальным властям Японии больше импонировало политическое, чем религиозное содержание этого учения. По существу конфуцианство так осталось в Японии политическим и этическим учением, религиозные же потребности верующих удовлетворялись буддизмом и подчинившимся ему синтоизмом, что целиком соответствовало интересам правителей Японии периода сегуната.
В XIX в., когда в условиях постепенного развития буржуазных отношений сегунат стал приходить в упадок, поколебалось и положение буддийской церкви. В ряде провинций господствовавшие в них оппозиционные по отношению к сегунам князья стали предпринимать антибуддийские действия, ориентируясь на реставрацию синтоизма как самостоятельной религии, которую можно было бы объявить государственной. Так, в 1843 г. князь провинции Мито ликвидировал на своей территории 190 буддийских храмов и приказал перелить на пушки их колокола; тут же были запрещены некоторые буддийские обряды, в том числе похоронные, вместо них предлагалось прибегать к синтоистскому ритуалу. Были приняты меры к консолидации синтоистского духовенства, и преимущественно его антибуддистских элементов. Революция Мэйдзи (1868 г.), уничтожившая сегунат и установившая в Японии самодержавие Микадо, имела одним из своих последствий преследование буддийской религии и духовенства.[3,с.215]
Была взята линия на воскрешение синтоизма как государственной религии. Таким образом, буддийской церкви был нанесен серьезный удар. Указом Микадо буддийское и синтоистское богослужения были строго разграничены, буддийским священникам запрещалось выполнение синтоистских церемоний. Буддийско-синтоистские храмы были переданы в руки синтоистского духовенства, причем последнее подверглось чистке с целью удаления пробуддийских элементов. Большое количество земель, принадлежавших буддийским храмам, правительство конфисковало, а многие храмы ликвидировало. Так, в префектуре Тояма в 1870 г. было 1730 буддийских храмов, а в 1871 г. оставалось только 7. Микадо демонстрировал и собственный отказ от буддизма. Он ликвидировал буддийское святилище в своем дворце, удалил из дворца статую Будды, отменил ранее проводившийся буддийский праздник императора.[3,с.234]
Однако вскоре императорской Японии пришлось ослабить, а затем и прекратить свою антибуддийскую политику. Выяснилось, что буддизм пустил прочные корна в быту и сознании народных масс, которые в ряде случаев оказывали сопротивление властям, вступаясь за права и прерогативы буддийской церкви. В некоторых случаях властям приходилось быстро отменять свои антибуддистские мероприятия. Когда в 1868 г. прописка населения по буддийским приходам была заменена пропиской по синтоистским, это вызвало такое сопротивление населения ряда провинций, что уже в 1873 г. реформа была отменена и принят порядок, по которому прописка производится в храме той или иной религии в зависимости от того, какой существует в данной местности. Организованный сразу после переворота и преобразованный вскоре в министерство департамент по делам синтоистской религии, ставивший ее своим существованием в исключительное положение, был упразднен, а все религиозные вопросы переданы в ведение министерства просвещения. Наконец, принятая в 1889 г. конституция провозгласила принцип свободы совести, каковым буддизм был опять легализован, правда, уже на равных основаниях с синтоизмом. К тому же буддийская церковь потеряла значительную часть своих материальных богатств.[1,с.187]
Вывод: В условиях постоянной опасности руководители буддийской церкви решили удерживать свои позиции любой ценой. Они стали доказывать правительству свою полную лояльность в отношении существующего строя и готовность проповедовать культ императоров не менее активно, чем синтоизм.
Таким образом, изначально посторонняя религия произвела слияние не только с аборигенным верованием, но и практически стала непосредственной частью государственной системы.
Литература:
1. Буддизм в Японии / отв. ред. Т. П. Григорьева. - М.: Наука, 1993.
2. Ермакова Т. В., Островская Е. П. Классический буддизм, - Азбука-классика, Петербургское Востоковедение, 2009, 256 стр.
3. Игнатович А. Н. Буддизм в Японии. Очерк ранней истории. - М.: Наука, 1991.
4. Кеаун Д. Словарь буддизма, 2003
5. Мещеряков, А.Н. Древняя Япония: буддизм и синтоизм (проблемы синкретизма): научная работа/ А.Н. Мещеряков. - М., Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1987 |
