Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 4.09 Mb.
|
ГЛАВА 4КТО СКАЗАЛ, ЧТО ТОЛЬКО ЖЕНЫ МАФИОЗИНОСЯТ КОЖАНКИ?В минуты самого черного отчаяния, когда я думаю, что Великий Космос навеки отказал мне в праве найти спутника жизни и в очередной раз убеждаюсь, что обречена провести в одиночестве остаток своих дней, к жизненному оптимизму и надежде, что все еще впереди, меня возвращает яркая, светлая мысль о Кэролайн и Майке и об их идеальном браке. Кэролайн и Майк — из тех супружеских пар, на которые вы смотрите с восторгом и благоговейным трепетом. Он прекрасен, как и она, она обожает его, а он боготворит ее настолько, что если бы Кэтрин Зета-Джонс ради него бросила Майкла Дугласа, ей не стоило бы даже надеяться, что Майк это вообще заметит. Они счастливы без оговорок — так, что не подкопаешься. Даже если я раздумываю, не лучше ли прожить жизнь одной, то на ум мне тотчас приходят Кэролайн и Майк, и я говорю себе «нет». Неважно, что по этому поводу думают другие. Истинная любовь существует, а брак все-таки стоящая вещь. И, по-видимому, чрезвычайно стоящая. Мы уже заканчиваем полдник, когда за Кэролайн заходит Майк, неся букет лилий-звездочетов, ее любимых. — Ну и как вам новое шампанское? — спрашивает он, чмокнув в щечку меня и Рэйчел, но сперва крепко обняв сияющую жену и вручив ей букет, словно был с ней в разлуке месяц, а не пару часов. Я говорила уже, что Майк не только первый претендент на титул Мужа и Отца года, что он до неприличия богат и вдобавок большой весельчак? К тому же он невероятно красив: высокого роста, широкоплечий, внешность интеллигентная; у него ярко-синие глаза и утонченно хорошие манеры; разговаривая с кем-то, он действительно слушает собеседника и интересуется его словами, и это не поза. За возможность снять его в рекламе Ральф Лорен мог бы убить-зарезать. Он и есть тот высокий стандарт, по которому я бессознательно измеряю всех своих будущих бойфрендов, любовников, пассий и мужей. Он нравится даже Джейми. — В сущности, мы трезвы на удивление, — отвечает Рэйчел. — Сами не понимаем. — А чем вы будете заниматься днем? — спрашивает Кэролайн на прощание. Я что-то бормочу о походах по магазинам, но, прежде чем мне удается вымолвить пять заветных слов — сезонная распродажа по сниженным ценам, — Рэйчел успевает заказать еще одну бутылку сансерре. — Давай тяпнем, — предлагает она мне, когда счастливая парочка удалилась. — Гулять так гулять. — Рэйчел, можно задать тебе один вопрос? — Только не о том, сколько мне на самом деле лет. Как сказал Оскар Уайльд, женщина, которая не скрывает своего возраста, не постесняется сказать все что угодно. — Ты хоть раз завидовала Кэролайн с Майком? Она чуть не подавилась вином: — Ты в своем уме? Или наглоталась моющего средства? — Я серьезно. — Я тоже. Почему я должна завидовать кому-то просто потому, что они женаты? У меня нет абсолютно никакого желания возвращаться в страну вечной любви и брака, потому что я уже там побывала, и это полная дрянь. Просто посмотри на меня, Эмилия. Когда-то я была такой, как ты. Романтичной идеалисткой, верящей в сказочное «жили долго и счастливо». Такой, как я есть, — она грозно указывает на собственное лицо, — я стала после двух замужеств. Теперь я гляжу на мир с высоты своих сорока лет и не собираюсь рисковать жизнью даже из-за самого распрекрасного принца. Извини, но иногда я люблю надраться в субботу с друзьями, если мне этого хочется. Я люблю курить в постели. Я люблю поесть, или поголодать, или покутить в ресторане — в зависимости от настроения. Грустное одиночество — маркетинговое понятие, навязанное нам через Голливуд, его не существует в природе, и чем скорее ты это поймешь, тем лучше. Жить самой по себе — прекрасно, и ты это знаешь. — Скажи, Рэйчел, ты действительно хочешь прожить свой век одинокой и бездетной? — Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, — да. — И поэтому ты так против этих моих курсов? — Да нет, я просто не могу видеть, как ты мучаешься, вот и все. По-моему, ты еще не оправилась от душевной катастрофы после расставания с тем, чье имя навсегда останется неизреченным. Но ты явно пошла на поправку, и мы все за тебя рады. Зачем же тебе опять рыться в прошлом и раскапывать свежую могилу? Мне кажется, если ты от многого отделаешься, то выиграешь еще больше. Меня, как всегда, бросает в дрожь при упоминании того, чье имя навсегда останется неизреченным, но, возможно, мне следует несколько прояснить ситуацию. Он из ЮАР и теперь навсегда вернулся в свой Йоханнесбург. Вот что думают об этом Очаровательные девушки, в произвольном порядке. Джейми: «Если бы ты вышла за него замуж и он утащил бы тебя с собой на родину, помяни мои слова, сидела бы ты сейчас в грязной лачуге и писала бы нам письма типа: "Умоляю, пришлите пенициллин"». Рэйчел: «Или так: "Дорогие мои. Угадайте, кто сегодня заехал в нашу деревню. Боб Гелдоф! Если повезет, то к 2020 году у нас проведут водопровод. P. S. У меня наконец-то нашли брюшной тиф. Высылаю вам обратно присланные мне тени для век, потому что мой муж говорит, что косметика — дело рук Сатаны. Если бы вы могли взамен прислать нам рифленой жести для крыши, я была бы очень благодарна"». Кэролайн: «Дорогие Очаровательные девушки. Вот уже пятнадцать лет, как никто из вас к нам не наведывается. Может, это потому, что вам не нравится уборная во дворе?». Снова Джейми: «Дорогие мои! К сожалению, мне придется вернуть вам прекрасные сандалии "Маноло Бланик", которые вы так любезно прислали мне на день рождения. Стыдно признаться, но они шли до меня три с половиной года по милости почты. Увы, их сразу и навсегда невзлюбили старейшины племени в нашей деревне, и к тому же моему мужу больше нравится, когда я хожу босая». Рэйчел возвращает меня в настоящее, разглагольствуя: — У тебя неизлечимо оптимистичный взгляд на брак, Эмилия, ты веришь во всякую хренотень. Извини, но зачем тебе встречаться с лжецом и обманщиком Грегом Тэйлором? Разве он не разбил твое сердце вдребезги? Да еще публично, что хуже всего. — А знаешь, я тебя так за это и не поблагодарила. — За что? — За то, что ты расправилась с ним от моего имени. Но разве жизнь не была тогда намного проще? — задумалась я вслух, разливая вино по бокалам. — Что ты имеешь в виду? — Ну, если тебе понравился парень, то все было понятно. Одна из нас сразу подходит к нему и говорит: «Ты нравишься моей подружке, хочешь с ней встречаться?» — И таким образом можно не переживать, что он откажет. — Совершенно верно. А когда приходит время разругаться, а оно неизбежно приходит... — Обычно после двух недель медленных танцев в клубе «Весли» и пары поцелуйчиков. — ...то за тебя это делают друзья. Или сообщают тебе в туалете, что его друг передал им, что все кончено. Все просто. — Обидно было до чертиков, но метод всегда срабатывал. Мы обе заливаемся смехом, поскольку нас уже пробирает сансерре. — И что же ты затеваешь? — спрашивает Рэйчел. Я отпиваю еще вина. Она так серьезно настроена против моих курсов, что как пить дать разозлится, если я выложу ей свои планы, но мне теперь наплевать. Я взрослая женщина и обойдусь без чьих бы то ни было благословений. — Выполнить домашнее задание. — Домашнее задание? Они что, еще и экзаменовать тебя будут, и выдадут диплом? — Будешь издеваться — ничего не расскажу. — Извини, продолжай. — Ну, Ира Вандергельдер сказала, что... — Как ты можешь произносить это имя с такой серьезной рожей? — Да ты дашь мне договорить?! В общем, один из общеизвестных принципов маркетинга, которым учат в Гарварде, — приведение продукции в товарный вид. Продукт, который я продаю, — это я сама, так что мне надо немного обновить гардероб. Приодеться, понимаешь ли. Как будто я собираюсь на собеседование на новую работу. Рэйчел смотрит на меня, в глазах у нее чертовщинка, и мы сразу забываем все наши дрязги. — Ну, дружок, тогда ты правильно выбрала, с кем напиваться. Еще после одной бутылки я обнаруживаю, что где-то бросила машину и стою в одних трусах и лифчике (слава богу, из одного комплекта) в примерочной бугика «Столичный шик» — суперкрутого заведения, которым владеет и управляет Рэйчел. Когда мы туда добрались, магазин был уже закрыт, но Рэйчел вломилась, чуть не потревожив сигнализацию, — до того мы были пьяны, завела меня в примерочную и рявкнула, чтоб я раздевалась. — Отлично. Сейчас я все объясню, — говорит она, появляясь с пятью разными предметами туалета, переброшенными на руку. Ни в один из них я не влезу даже под угрозой расстрела. — Существует два основных женских типа. Тип бикини и тип закрытого купальника. Ты — классический пример боди-бикини, поддержанный изнутри закрытым купальником по двадцать пять евро за пару от «Маркс и Спенсер» с саронгом в комплекте. Я всегда говорю клиентам, что среднего возраста официально достигаешь тогда, когда обнаруживаешь, что бродишь по женскому отделу малых размеров и говоришь: «Поглядите-ка — какие милые свободные брючки». — Рэйчел, ты уже пьяная. Теперь тебя даже через переводчика не поймешь. — Нет-нет, послушай, — бормочет она. — Взгляни на себя. Фантастическая фигура. У тебя тело — как у римского атлета. Почему ты напяливаешь на себя старушечьи тряпки? Есть женщины, которые выкладывают бешеные суммы на косметическую хирургию, чтобы добиться такой фигуры, как у тебя, а что ты с ней делаешь? Носишь свитера мешком и джинсы, и это тебе абсолютно не идет. Она права. Я — ходячий кошмар стилиста, мое имя никогда не появится в списке «самых элегантных». Николь Кидман, Кейт Бланшетт, Хилари Суонк и прочие никогда не потеряют из-за меня сон и аппетит. — Это все из-за работы, — слабо защищаюсь я, — на телевидении никто не наряжается. Наша контора носит такой ширпотреб, что, если я приду вся намарафеченная, они, наверно, вызовут охрану. А на утренних съемках девяносто процентов времени так холодно, что мне все равно, как я выгляжу. Мне просто хочется согреться. Удобство для меня всегда выше моды. — Эмилия, послушай меня. Ты считаешь, что я думаю, будто твои курсы — одна большая куча конского навоза. — Да, я смутно догадывалась, каково твое мнение. — Но есть одна вещь, которую я могу для тебя сделать. Оградить тебя от твоего прирожденного стремления одеваться, как эстонская бортпроводница. — Огромное спасибо, я просто буду оставлять чувство собственного достоинства за дверью, когда иду гулять... — Заткнись и надень вот это, — она сует мне нечто, для меня выглядящее как наряд из кабаре «Мулен Руж». Черный узкий корсет с двумя лямочками в красную полоску и облегающий кожаный жакет. А к ним прилагается, если это конечно не в шутку, черная замшевая мини-юбочка. В таком прикиде, мелькает у меня в голове, я буду выглядеть, как гвоздь автошоу «Тачку на прокачку». — Ты что, шутишь? — я разражаюсь смехом, высунув голову в салон из примерочной. — А что такого? — Слушай меня внимательно. Во-первых: я не певица Бейонс Ноулз и не выступаю сегодня вечером на подмостках кабаре. Во-вторых: я не собираюсь заниматься индивидуальным предпринимательством на панели. В-третьих: тебе ничего не говорит выражение «ворона в павлиньих перьях»? — Просто примерь, я большего не прошу, — медовым голосом отзывается Рэйчел, исчезая на лестнице, ведущей наверх, в зал распродаж. — Магазин пустой, кроме меня, никто тебя не видит. Через минуту она возникает снова, размахивая бутылкой «Вдовы Клико». — Когда закончишь, тебя ждет стаканчик шипучки. — Ладно, ладно, — неохотно соглашаюсь я, — но только потому, что ты меня напоила. И если здесь ведет запись камера наблюдения, я тебя убью. Две минуты спустя я выхожу из примерочной в шоковом состоянии. Рэйчел абсолютно права, наряд действительно подошел. К моему удивлению, я не чувствую себя ни смешной, ни вульгарной, ни старой теткой. Это удобно, привлекательно и... — Вау!!! — выкрикивает Рэйчел, обходя меня кругом. — Боже мой, как я обожаю свою работу! Я думала — будет неплохо, но, детка, ты только погляди!! Скарлетт Йоханссон отдыхает! — Ох, Рэйч, я в восторге! Никогда не думала, что скажу такое, но ты заслуживаешь почетной грамоты как единственная женщина, уговорившая меня вернуться к мини-юбке впервые за десять лет. Мне все равно, сколько это стоит. Беру. Она наполняет шампанским два огромных бокала и один протягивает мне: — За счет заведения. Этот широкий жест искупает все ее прежние возражения против моих курсов. Да, Рэйчел такая. Только что вы служили мишенью ее острот и шпилек, хорохорились и петушились, лишь бы не потерять при ней лица, как вдруг она ошеломляет вас своим великодушием, и вы расстаетесь со слезами на глазах. Наверное, каждому в жизни встретилась хотя бы одна Рэйчел. Я уже говорила: с ней я чувствую себя так, будто попала в отель «Алгонкин» в Нью-Йорке двадцатых годов и, одетая в прямое платье и шляпку колоколом, курю сигареты с мундштуком и попиваю мартини в порочном кружке Дороти Паркер. — Нет-нет, что ты, я не могу принять такой подарок, это слишком... — Если уж ты решила пройти эти долбаные курсы, так хотя бы оденешься прилично. — Ой, Рэйчел... — И слышать ничего не хочу. Можешь считать это преждевременным подарком на день рождения, но запомни мои слова: если тебе действительно нужен муж и если ты в таком виде его не зацапаешь, тогда зачем он вообще нужен? Я делаю круг по салону, легкая, как воздушный шарик, с головокружением от шампанского, чувствуя себя стильной, модной и — других слов не подобрать — молодой. — Будь осторожна со своими желаниями, Эмилия. Это все, о чем я прошу. |
