1. Характеристика 17 века как особой эпохи в истории западной литературы (соотношение барокко и класицизма)
Скачать 4.27 Mb.
|
| тема суда над собой и высшего суда, творимого божеством. Мифологические мотивы и образы, служащие ее воплощением, тесно переплетаются с христианским учением. Преступная страсть Федры к ее пасынку Ипполиту с самого начала несет на себе печать обреченности. Мотив смерти пронизывает всю трагедию, начиная с первой сцены – вести о мнимой смерти Тесея вплоть до трагической развязки – гибели Ипполита и самоубийства Федры. Смерть и царство мертвых постоянно присутствуют в сознании и судьбе персонажей как составная часть их деяний, их рода, их домашнего мира (Минос – судья в царстве мертвых, Тесей нисходит в Аид и т. д.). В мифологизированном мире «Федры» стирается грань между земным и потусторонним миром, а божественное происхождение ее рода осознается как проклятие, несущее гибель, как наследие вражды и мести богов, как великое нравственное испытание, которое не под силу слабому смертному. Разнообразный репертуар мифологических мотивов, которыми насыщены монологи Федры и других персонажей, выполняет философскую и психологическую функцию (создает космическую картину мира, в котором судьба людей, их страдания и порывы, неумолимая воля богов сплетаются в один трагический клубок). Расин переосмыслил в рационалистическом духе соперничество Афродиты и Артемиды, жертвами которого становятся Федра и Ипполит. Расин переносит центр тяжести на внутреннюю, психологическую сторону трагического конфликта, но и у него этот конфликт оказывается обусловленным обстоятельствами, лежащими за пределами человеческой воли. В «Федре» трагизм определяется неразделенной любовью, сознанием своей греховности, отверженности, тяжелой нравственной вины. Буало: «Федра» - идеальное воплощение главной цели трагедии – вызвать сострадание к «преступнику поневоле», показав его вину как проявление слабости, присущей человеку». Поставив свою героиню в ситуацию исключительную, Расин фиксирует внимание не на этом исключительном, а выдвигает на первый план общечеловеческое, типичное, «правдоподобное». Этой цели служат и некоторые частные отступления от Еврипида, которые Расин оговаривает в предисловии. Так, новая трактовка Ипполита – уже не девственника и женоненавистника, а верного и почтительного любовника – потребовала введения вымышленного лица, царевны Арикии, преследуемой из династических соображений Тесеем, => благодатный материал для более глубокого и динамичного раскрытия душевной борьбы Федры: лишь узнав о существовании счастливой соперницы, она принимает окончательное решение оклеветать Ипполита перед Тесеем. Характерно для иерархических представлений 17 в. – другое отступление от источника – в пьесе Расина мысль оклеветать Ипполита, чтобы защитить честь Федры приходит не царице, а ее кормилице Эноне, женщине «низкого звания», ибо, по словам Расина, царица не способна на столь низменный поступок. В поэтике классицизма иерархии жанров соответствовала иерархия персонажей, а следовательно, иерархия страстей и пороков. После «Федры» в драматическом творчестве Расина наступает длительный перерыв. 20. Новая Критика о Расине Достаточно посетить сегодняшнюю Грецию (место действия трагедий), чтобы понять жестокую силу малых пространств и осознать, насколько расиновская трагедия в своей идее «стесненности» соответствует этим местам, которых Р. никогда не видел. Трезен, где погибает Федра, — это выжженный солнцем курган с укреплениями из щебня. Три трагедийных места. Покой — обиталище Власти и ее сущность, ведь Власть – тайна, смертоносна потому, что она невидима. Покой граничит со вторым трагедийным местом, которым является Преддверие, или Передняя. Здесь ждут. Передняя (которая и представляет собственно сцену) — это промежуточная зона, проводящая среда; она сопричастна и внутреннему и внешнему пространству. Зажатая между миром (место действования) и Покоем (место безмолвия), Передняя является местом слова: здесь трагический герой выговаривает свои побуждения. Между Покоем и Передней имеется трагедийный объект - Дверь. У Двери караулят, трепещут; пройти сквозь нее — и искушение, и преступление: вся судьба могущества Агриппины решается перед дверью Нерона. У Двери есть активный заместитель, Завеса, символ скрытого Взгляда. Следовательно, Передняя — это место-объект, окруженное со всех сторон пространством-субъектом. Третье трагедийное место — Внешний мир. Между Передней и Внешним миром нет никакого перехода: крепостные стены представляют собой балкон, нависающий прямо над битвой, а если есть потайные пути [выхода], то они уже не принадлежат трагедийному миру; потайной путь — это уже бегство. Линия, отделяющая трагедию от не-трагедии, оказывается крайне тонкой, почти абстрактной; трагедия — это одновременно и тюрьма, и убежище от нечистоты, от всего, что не есть трагедия. Три внешних пространства: смерть, бегство, событие. Физическая смерть никогда не входит в трагедийное пространство. В телесной смерти содержится принципиально чуждый трагедии элемент, потому что она уже не относится к сфере языка — единственной сфере, которой принадлежит трагедия: в трагедии никогда не умирают, ибо все время говорят. Уход со сцены для героя так или иначе равнозначен смерти (Британик, Ипполит). О бегстве говорят только персонажи низшего порядка, входящие в окружение героя: наперстники и второстепенные участники действия советуют героям бежать на одном из бесчисленных кораблей, что курсируют на заднем плане расиновской трагедии, напоминая, сколь легко достижима не-трагедия. При этом Внешний мир представляет собой ритуально отмеченное пространство, табуированное для персонажей трагических. Из трагедии во Внешний мир уходят и из Внешнего мира в трагедию приходят все эти представители той касты, которая призвана питать трагедию событиями: их входы и выходы — не знаки и не поступки, а чистое исполнение обязанностей. Они предохраняют героя от профанирующего контакта с действительностью, избавляют его от пошлой кухни действования и передают ему событие в очищенном виде, в качестве чистой причины. Это третья функция внешнего пространства: содержать действование в своеобразном карантине, нарушать который позволено лишь нейтральным лицам, чья функция — сортировать события, извлекать из каждого события трагическую сущность и передавать на сцену лишь отдельные очищенные фрагменты внешней реальности — в форме новостей или рассказов (битвы, самоубийства, приезды, убийства, пиры, чудеса). Ибо в том чисто языковом мире, каким является трагедия, действование предстает крайним воплощением нечистоты. В конечном счете, строение расиновского мира — центростремительное: все сходится к трагедийному месту и все вязнет в трагедийном месте. Трагедийное место — место парализованное, зажатое между двумя страхами, двумя фантазмами: страхом протяженности и страхом глубины. Первое определение трагического героя: это запертый человек. Он не может выйти: если он выйдет, он умрет. Закрытая граница — его привилегия; состояние заключенности — знак избранности. Челядь в трагедии парадоксальным образом определяется именно своей свободой. Если вычесть челядь, в трагедийном месте остается только высшая каста; ее возвышенность прямо пропорциональна ее неподвижности. Расположим в едином порядке те пять десятков персонажей, которые составляют племя, населяющее расиновскую трагедию, — и мы увидим фигуры и действия первобытной орды: отец, безраздельно владеющий жизнью сыновей (Мурад, Митридат, Агамемнон, Тесей, Мардохей, Иодай и даже Агриппина); женщины — одновременно и матери, и сестры, и возлюбленные — всегда желаемые, но редко получаемые (Андромаха, Юния, Аталида, Монима); братья, всегда враждующие из-за отцовского наследства, при том, что отец оказывается еще не умершим и возвращается, чтобы их покарать (Этеокл и Полиник, Нерон и Британик, Фарнак и Кифарес); наконец, сын, которого раздирают страх перед отцом и необходимость уничтожить отца (Пирр, Нерон, Тит, Фарнак, Гофолия). Кровосмешение, соперничество братьев, отцеубийство, ниспровержение сыновей — вот первоосновные коллизии расиновской драматургии. Чистота языка, красоты александрийского стиха, пресловутая «психологическая точность», конформистская метафизика — все это лишь очень тонкие защитные слои; архаический пласт почти просвечивает, он совсем близко. Трагедийная единица — это не индивид, а фигура, или, еще точнее, функция, которая определяет фигуру. В первобытной орде все человеческие отношения распадаются на два основных типа: отношения вожделения и отношения власти. Именно эти типы отношений настойчиво повторяются у Расина. Два эроса. Сестринский, когда вместе росли и любовь «законна» (Британик и Юния). И любовь внезапная (у Нерона к Юнии, у Федры к Ипполиту): полюбить здесь значит увидеть. Два эти Эроса несовместимы друг с другом. В этом состоит одна из основных форм поражения для расиновского человека. Можно тешить себя надеждой, что возлюбленный полюбит тебя хотя бы сестринской любовью, но это обман. Рассказ о зарождении любви, который эти герои доверяют своим наперсникам, — не просто уведомление о случившемся, а свидетельство одержимости. Любовь у Расина — чистая завороженность; именно поэтому она так мало отличается от ненависти. Ненависть у Расина — откровенно физическая ненависть; это острое восприятие чужого тела; как и любовь, ненависть рождается из зрительных ощущений, питается зрением; как и любовь, ненависть вызывает прилив радости. В основе расиновского Эроса лежит отчуждение. Расиновское смятение — это прежде всего знак, то есть сигнал и предупреждение. Всякий раз, когда расиновский герой выказывает телесное смятение, он выказывает скрытую нелояльность по отношению к трагедии: герой лукавит с трагедией. Расиновский Эрос выражается исключительно через рассказ. Нерон вновь и вновь переживает миг, когда его сразила любовь к Юнии. Герой все время пытается докопаться до источника своего поражения, но, поскольку этот-то источник и доставляет герою удовольствие, герой замыкается в прошлом. Эрос для героя — ретроспективная сила: образ бесконечно повторяется, но никогда не преодолевается. Первоосновное отношение — отношение власти, любовь лишь проявляет его. Это отношение настолько обобщенное, настолько строгое, что я смело решаюсь представить его в виде двойного уравнения: А обладает полной властью над В. А любит В, но В не любит А. Театр Расина — не любовный театр; тема Расина — применение силы в условиях, как правило, любовной ситуации. Всю эту ситуацию в целом Расин определяет словом насилие. Театр Расина — это театр насилия. А и В заперты в одном и том же месте. В конечном счете, трагедию образует трагедийное пространство. Упорно сводимые к состоянию невыносимой пространственной стесненности, человеческие отношения могут быть просветлены только посредством очищения; надо освободить место от того, что его занимает, надо расчистить пространство: другой — это упрямое тело, надо либо овладеть им, либо уничтожить его. Радикальность трагедийной развязки обусловлена простотой исходной проблемы: кажется, вся трагедия заключена в вульгарной фразе на двоих места нет. Трагедийный конфликт — это кризис пространства. В каком-то смысле, большинство трагедий Расина представляют собой неосуществившиеся изнасилования (о как!): В ускользает от А только благодаря вмешательству смерти, преступления, несчастного случая или ценой изгнания. Совершение убийства оттягивается потому, что перед убийцей возникает затруднительная альтернатива: А должен выбирать между неприглядным убийством и невозможным великодушием; А хочет насильственно завладеть свободой В; он не в силах выбрать между абсолютной властью и абсолютной любовью, между изнасилованием и самоотречением. Изображением этой парализованности и является трагедия. Расиновский мир пропитан бухгалтерией; здесь все время подсчитывают услуги и обязательства. Жизнь В является и фактически, и по праву собственностью А. Но именно потому, что долговые отношения обязательны — поэтому они и нарушаются. Нерон убьет Агриппину именно за то, что он обязан ей троном. неблагодарность — вынужденная форма свободы. Конечно, не всякий герой у Расина смело решается на открытую неблагодарность. Прообраз расиновской неблагодарности — сыновняя неблагодарность: герой должен быть признателен тирану точно так же, как ребенок должен быть признателен родителям. Неблагодарность здесь — это настоящие роды (впрочем, неудачные). А дает, чтобы вновь отнять, — вот главный метод агрессии А. А хочет навязать В пытку прерванного наслаждения (или прерванной надежды). Агриппина не дает умирающему Клавдию увидеть слезы сына; Юния ускользает от Нерона в тот самый миг, когда он уже считает, что крепко держит ее в своих руках; Гермиона наслаждается тем, что ее присутствие мешает Пирру соединиться с Андромахой; Нерон заставляет Юнию отвергнуть Британика . Расиновскому человеку мешают даже страдать, и это, быть может, главная претензия героя к небесным силам: он не может твердо положиться даже на свое несчастье. Универсальное орудие всех этих уничтожающих операций — Взгляд. Вперить взор в другого — значит дезорганизовать другого и зафиксировать его в этом дезорганизованном состоянии, то есть удержать другого в самом существе его ничтожества, его недействительности. Ответная реакция В целиком содержится в слове, которое здесь воистину является оружием слабого. Именно выговаривая свое несчастье, подданный пытается поразить тирана. Первый метод агрессии В — жалоба. Подданный пытается утопить тирана в жалобе. Это жалоба не на несчастье, а на несправедливость; расиновская жалоба всегда горделива и требовательна, основана на незапятнанной совести; человек жалуется, чтобы востребовать, но требует, не бунтуя; при этом он скрытым образом призывает в свидетели Небо, то есть тиран превращается в объект под взглядом Божиим. Жалоба Андромахи — образец всех этих расиновских жалоб, усеянных косвенными упреками и скрывающих агрессию под оболочкой причитания. Второе оружие подданного — угроза погибнуть. Парадокс состоит в том, что смерть никогда не воспринимается участниками трагедии всерьез. Смерть здесь — просто имя, часть речи, аргумент в споре. Трагедийная смерть не страшна, чаще всего это пустая грамматическая категория. Причем она противостоит умиранию: у Расина есть только одна смерть-длительность — смерть Федры. Все прочие смерти — это, по сути, инструменты шантажа, орудия агрессии. Самая частая трагедийная смерть (потому что самая агрессивная) — разумеется, самоубийство. Самоубийство — это прямой выпад в сторону угнетателя, это самая впечатляющая демонстрация лежащей на угнетателе ответственности, это либо шантаж, либо наказание. Становясь весталкой, Юния умирает для Нерона, и только для Нерона — это чисто избирательная смерть, нацеленная только против тирана. Слепота расиновского героя по отношению к другим почти маниакальна: ему кажется, что все происходящее в мире имеет в виду лично его; все искажается и превращается в нарциссическую пищу: Федра считает, что Ипполит влюблен во всех на свете, кроме нее самой; Орест полагает, что Пирр собирается жениться на Гермионе нарочно, чтобы Гермиона не досталась ему, Оресту; Агриппина уверяет себя в том, что Нерон преследует именно тех, кого поддерживает она. Функция расиновского мира — вынесение приговоров: мир наблюдает за героем и постоянно грозит герою осуждением, поэтому герой живет в паническом страхе перед тем, что станут говорить. Почти все уступают этому страху (Тит, Агамемнон, Нерон); и только Пирр, самый независимый из расиновских героев, преодолевает свой страх. Мир для расиновских героев — угроза, страх, мертвый груз, безликая санкция, которая окружает их; это нравственный фантазм, внушающий ужас, что не мешает использовать его при необходимости в собственных интересах, именно это двуличие составляет сущность «нечистой совести» в театре Расина. |
Похожие:
 | Античность Средние века Новое время Античность, Средние века и Новое время – три великих эпохи в истории Западной Европы. Под античностью мы понимаем историю Древней... | | Институт Открытого Образования Петровское барокко. Барокко и классицизм в русской архитектуре 2-й пол. XVIII века |
| Методические указания по подготовке контрольных работ с. 37 Тематика контрольных работ с. 39 Программа предназначена для студентов второго курса заочного отделения исторического факультета кгу и призвана познакомить их с особой... | | Творчества как особого рода деятельности и концепция поэта как особой... Проблема «предромантизма» в литературоведении. Предромантизм как феномен культуры второй половины XVIII века. Полемика с позитивистскими... |
| Кол-во часов Структура и сущности современного общества. Различные подходы к его определению. Понятие «общество» в различные исторические эпохи:... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Общее понятие об истории русской литературы. Особенности литературной эпохи 18 века |
| Тематическое планирование составлено на основе буп 2008 года Мировая художественная культура Характерные черты архитектуры барокко. Шедевры итальянского барокко. Дивное узорочье московского барокко |  | Пояснительная записка программа курса охватывает период с конца V... Программа курса охватывает период с конца V по XV вв., от падения Западной Римской империи до начала эпохи Великих географических... |
| Рабочая программа по русскому языку для 10 класса учителя 1 категории... Введение. Общая характеристика русской классической литературы 19 века. Общественный и гуманистический пафос русской литературы 19-го... | | Эпохи средневековья и возрождения Р 13 Рабочая тетерадь для самостоятельной работы по истории зарубежной литературы (средневековья и эпохи Возрождения)/ сост. О. А.... |
| Рабочая программа учебного предмета «Истории средних веков» Охватывает период с конца V по XV вв., от падения Западной Римской империи до начала эпохи Великих географических открытий. Курс... | | Тема урока час Россия в 1 и 2 половина 19 века. Русская литература и русская история. Общая характеристика литературы века |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Знать основные темы и проблемы русской литературы XIX века; понимать связь художественной литературы с общественными событиями эпохи.... | | Методическое пояснение: Урок с использованием мультимедийных материалов... Продемонстрировать учащимся особенности советской культуры поздней сталинской эпохи и времен Хрущева |
| Рабочая программа по истории средних веков для 6 класса составлена... Программа курса охватывает период с конца V по XV вв., от падения Западной Римской империи до начала эпохи Великих географических... | | Украинское барокко Стиль барокко возник в Италии в конце XVI в и пришёл на смену стилю Возрождения в результате кризиса гуманистической ренессансной... |
