Антропология н. Бердяева и л. Шестова: опыт концептуальной реконструкции
Скачать 417.88 Kb.
|
Объектом данного диссертационного исследования выступают антропологические концепции Н.Бердяева и Л.Шестова. Предмет исследования составляют основные тенденции концептуального развития антропологии Н.Бердяева и Л.Шестова в сравнительном анализе с западными версиями персонализма и экзистенциализма. Цель исследования заключается в осуществлении реконструкции и сравнительного анализа антропологических концепций Н.Бердяева и Л.Шестова. Указанная цель конкретизируется в последовательности промежуточных исследовательских задач: -выявить основные характеристики концепций Н.Бердяева и Л.Шестова, как специфической версии «антропологического поворота» в философии ХХ века от гносеологических ориентиров к экзистенциально-антропологическим, с учетом русской религиозно-философской почвы, для которой фундаментальное значение имеет система «всеединства» В.Соловьева. -вскрыть и проанализировать общие персоналистические тенденции в творчестве Н.Бердяева и Л.Шестова; -осуществить сравнительный анализ и прояснить специфику понимания обоими мыслителями онтологических реалий Бога и Ничто; -исследовать концептуальное место в антропологии Н.Бердяева и Л.Шестова особых онтологических индикаторов (экзистенциалов); -проанализировать трактовку Н.Бердяевым и Л.Шестовым философских оснований этики и экзистенциального выбора; -раскрыть типологические особенности персоналистической метафизики Н.Бердяева и Л.Шестова, трактовки отношений человека и Бога в контексте традиционной метафизической проблематики. Теоретико-методологическую основу исследования составляют труды как самих рассматриваемых мыслителей, а также их западных коллег, разрабатывавших и комментировавших вводимые ими концепты, видных исследователей экзистенциализма, таких как О.Ф.Больнов, П.П.Гайденко, Ф.Коплстон, П.Тиллих, М.Бубер и др. В качестве базового метода, использованного в диссертации, необходимо указать метод историко-философской реконструкции, дающий возможность достижения заявленной цели исследования и рассмотреть антропологическое учения Н.Бердяева и Л.Шестова как концептуальную целостность. Кроме того, для решения конкретных промежуточных задач нами были использованы и другие методы, такие как: герменевтический анализ текстов, позволяющий вскрыть их общий смысловой контекст; метод сравнительного анализа, применяемый нами для выявления черт сходства и отличия как между антропологией Н.Бердяева и Л.Шестова, другими направлениями русской философии, так и между русским и западным персонализмом, а также для сопоставления особенностей творчества Н.Бердяева и Л.Шестова; метод типологизации, дающий возможность классифицировать те или иные концепты антропологий Н.Бердяева и Л.Шестова посредством отнесения их к определенным типам философских учений; генеалогический метод (использован нами фрагментарно), направленный на изучение влияния индивидуально-психологических факторов и особенностей формирования личности на философское творчество. Полученные нами в ходе исследования результаты содержат следующие элементы научной новизны: -показано, что критика гносеологизма и рационализма европейской классической философии в трудах Н.Бердяева и Л.Шестова находится в русле общего «антропологического поворота» от когито к экзистенции (при этом она сопровождается критикой философии «всеединства» В.Соловьева, по их мнению, неспособной преодолеть власть «отвлеченных начал»), при этом для Л.Шестова характерны иррационалистические и антилогоцентрические акценты, тогда как у Н.Бердяева преобладает тенденция к синтезу рационального и мистико-эмотивного начал; -выяснено, что общая персоналистическая направленность философии Н.Бердяева и Л.Шестова связана с повышенным вниманием к экзистенциальной драме живой личности, противопоставляемой трансцендентальному субъекту, при этом персонализм Н.Бердяева проявляется в признании онтологического приоритета личности в эманации, а персонализм Л.Шестова – в трактовке личности сквозь призму религиозного опыта единения с Богом; -обосновано, что экзистенциалистская специфика антропологии обоих мыслителей проявилась в трактовке наличного человеческого бытия как связанного с Ничто и включенного в онтологическую напряженность между Богом и Ничто; в результате сравнительного анализа выяснено, что понимание Бога в обеих концепциях противоречит принципам христианского креационизма, а понимание Ничто у Н.Бердяева и Л.Шестова полярно противоположно; -показано, что Н.Бердяев и Л.Шестов находились в русле европейского экзистенциализма в трактовке экзистенциалов как индикаторов онтологического статуса антропологической реальности, однако их трактовка отличается религиозной и персоналистической интепритацией сущности экзистенциалов, рассматриваемых в качестве показателей отношений личности с Богом и Ничто; -выяснено, что оппозиционная по отношению к рационалистической этике установка обоих философов обусловлена пониманием антропологической реальности, как воплощения онтологического трагизма, превышающего оценочные возможности бинарной этической системы, и признанием надэтической изначальности свободы по отношению к этике; -установлено, что концепция личности как конкретного единства человека и Бога в философии Н.Бердяева характеризуется присутствием как (Боговоплощение), так и гностических (единство через творческий гнозис) представлений, в то время как в понимании Л.Шестова само понятие личности редуцируется к образу «живого человека» в конкретности его эмоциональных отношений с Богом, паттерном которого является авраамический опыт Ветхого Завета. Данные элементы научной новизны конкретизированы в следующих положениях, выносимых на защиту: 1. Антигносеологизм Н.Бердяева и Л.Шестова воплощает в себе новую прослеживаемую в европейской философии начала ХХ века тенденцию, смену ориентации с гносеологического субъекта, сведенного к принципу когито, на эмпирическую личность во всей полноте ее психологических и эмоциональных проявлений. Единство и общую специфику «русской версии» антропологического поворота можно видеть в безоговорочном приоритете «живой личности» по отношению к трансцендентальному субъекту; в значительно большем влиянии религиозно-мистических идей, что проявилось у Л.Шестова в критике логоцентризма как источнике абсолютизации разума и апологии откровения, а у Н.Бердяева – в фактическом противопоставлении рациональному гносеологизму европейской философии надрационального гностического синтеза. 2. В философии Н.Бердяева и Л.Шестова преобладают персоналистические тенденции, связанные с влиянием как идей «философии жизни», ориентирующих на приоритет конкретной живой личности, так и религиозных мотивов. Однако если персонализм Н.Бердяева опирается на синкретический сплав элементов православной и гностической антропологии, и его определяющей чертой выступает идея эроса, то у Л.Шестова присутствует явное влияние иудео-ветхозаветного типа религиозности, и теоцентрический характер его персонализма определяется пониманием личности сквозь призму ее слияния с Богом в живом экзистенциально религиозном опыте. 3. Антропология Н.Бердяева и Л.Шестова характеризуется трактовкой человеческого бытия как фокуса онтологической напряженности между Божественным Абсолютом и Ничто и привязкой существования к реалии Ничто. Понимание Бога в обеих философских конструкциях внеконфессионально, эклектично, во многом противоречит принципам христианского креационизма: эманационизм Н.Бердеява дуалистичен, Ничто вводится им как онтологически первичное начало, практически мыслимое как Абсолют бердяевской системы, исток творения, в котором изначально фундирована индивидуальная творческая свобода, аутентичность и безграничные возможности бытия; для Л.Шестова, напротив, Ничто выступает как носитель неаутентичности и отчуждения, как символ страха перед небытием, Бог же полагается как не ограниченный рациональностью произвол творческого абсурда, парадоксальным образом он выступает гарантом экзистенциальной надежды. 4. Присутствие в философском дискурсе Н.Бердяева и Л.Шестова экзистенциалов как феноменальных констант надиндивидуальной психологии, отражающих онтологический статус антропологической реальности, свидетельствует о принадлежности их философии к парадигме европейского экзистенциализма с его принципом онтологизации психического. Религиозная ориентация обоих мыслителей проявляется в том, что экзистенциалы раскрывают не только конечность человеческого бытия в его осознанном трагизме, его бытийную связь с Ничто, но и экзистенциальную потребность позитивного религиозного опыта. При этом восприятие Н.Бердяевым экзистенциалов отмечено гностико-мистическим влиянием, в результате чего оно отклоняется от их понимания классиками западного экзистенциализма. Л.Шестов, в отличие от Н.Бердяева, однозначно понимал экзистенциалы, как безусловные свидетельства «беспочвенности» человеческого существования по отношению к Богу. 5. Комплекс традиционных философско-этических проблем решается представителями русского экзистенциализма с позиций критического преодоления рационалистической этики, приоритета «живого существования» по отношению к рацио, признания неразрешимого конфликта между онтологическим трагизмом, лежащим в основе человеческой жизни и ограниченностью этического суждения; с позиций мистических представлений о «темной природе» в Боге (Бердяев). Однако эта этическая концепция представляет собой не имморализм ницшеанского типа, а скорее надморализм, порожденный безмерностью индивидуалистических, гуманистических и волюнтаристских притязаний персонализма, а также онтологизацией свободы (в отличие от платонической онтологизации блага). 6. Смысловым центром антропологии Н.Бердяева и Л.Шестова является концепция конкретного процессуального единства человека и Бога, достигаемого в живом экзистенциальном опыте, базирующимся у Н.Бердяева на синкретическом синтезе христианских представлений о Боговоплощение и гностических идей о творческом процессе Богопознания как становления личности; у Л.Шестова – на трактовке библейского Откровения как опыта слияния «живого человека» во всей полноте его иррациональной воли с Богом как абсолютной волей. Научно-теоретическая значимость исследования определяется сохраняющейся актуальностью освоения и интерпретации отечественного философского наследия. Полученные в ходе работы результаты могут способствовать углублению и уточнению имеющихся теоретических представлений о концептуальной специфике антропологии Н.Бердяева и Л.Шестова, прояснению их подлинного места в мировом философском процессе, лучшему пониманию специфики отечественной философской традиции в целом. Практическая значимость полученных результатов связана с возможностью использования материалов исследования в преподавательской практике, при чтении общих и специальных курсов по философской антропологии. Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на заседании кафедры философии НГМА, ФГНУ «СКНЦ ВШ». Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав (шести параграфов), заключения и списка использованных источников. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ Во Введении обосновывается актуальность диссертационного исследования, определяется новизна, цели и задачи, формулируются основные научные положения (тезисы), выносимые на защиту. Первая глава диссертационного исследования – «Философские истоки и концептуальная специфика антропологических учений Н.Бердяева и Л.Шестова» - включает в себя три параграфа. В первом параграфе – «От cogito к экзистенции: критика рационализма и гносеологизма» подробно рассматривается специфика антропологии Н.Бердяева и Л.Шестова, характеризующегося целым рядом, несомненно, общих черт. Общую тему философского поиска Н.Бердяева и Л.Шестова, по мнению автора можно определить (выражаясь языком М.Шелера) как антропологический поворот. Экзистенциалисты развивают идею онтологической самостоятельности явлений жизни и их нередуцируемости к познанию. Реальность в их концепциях не отождествляется с рациональностью, она, по мнению данных мыслителей, слишком глубока для отвлеченных понятий классического рационализма. Становление экзистенциализма, включая и его русскую версию, во многом происходило на почве переосмысления базовых понятий новоевропейской метафизики, центральное положение в которой, начиная с Р.Декарта, занимает понятие cogito. Для экзистенциалистов характерно определенного рода сомнение в возможности описания сущности человека с помощью таких традиционных понятий, как «разум», «душа», «духовная субстанция». В философской антропологии Н.Бердяева и Л.Шестова место отвлеченного трансцендентального субъекта, опирающегося на объективные законы «чистого» мышления, занимает конкретный индивид: «экзистенциальный субъект» - Н.Бердяева, «живой человек» - Л.Шестова, которые могут рассматриваться в качестве концептуальных понятий русских мыслителей. Рассматривая антропологические концепции Н.Бердяева и Л.Шестова, автор учитывал особенности русской философской почвы. Автор подчеркивает, что синкретизм «русского религиозного ренессанса» во многом повлиял на их антропологические представления, прежде всего это касается Н.Бердяева, который даже в поздний период своего творчества явно сохранял в своем типе мысли его черты. В меньшей степени это относится к Л.Шестову, в философии которого обнаруживаются сильные ветхозаветные влияния, хотя строй его мысли также имеет тенденции к синкретизму философии и теологии. Учитывая значительность философии В.Соловьева для русской мысли, автор считает правомерным подробно рассмотреть антропологические положения, содержащиеся в его системе, показав их отличие от концепций Н.Бердяева и Л.Шестова. Сопоставляя сходные тенденции, происходившие с западной мыслью, можно провести параллель между кьеркегоровской критикой Гегеля и критическим переосмыслением Н.Бердяевым и Л.Шестовым философии «всеединства» В.Соловьева. При этом необходимо учитывать, что контекст, в котором происходило становление рассматриваемых нами мыслителей, несомненно, шире и включает в себя переосмысление также основных понятий западной мысли, включая всю линию развития новоевропейской философии. Автор полагает, что система «всеединства» В.Соловьева, в отличие от построений Н.Бердяева и Л.Шестова, в основных своих чертах тяготеет к имперсонализму, который склонен истолковывать наличность конкретного человека как подставку (hypostasis) чего-то другого, высшего. Особенно эта тенденция проявляется в поздних работах мыслителя: “Идея человечества у Августа Конта” и “Теоретическая философия”, которые (также, по мнению П.П.Гайденко) посвящены доказательству реальности человечества и ирреальности конкретного человека. Именно в этом пункте происходит радикальное размежевание Н.Бердяева и Л.Шестова с соловьевской системой «всеединства». И здесь оба русских мыслителя отдают пальму первенства в философии (над В.Соловьевым) Ф.Достоевскому, в романах которого конкретный эмпирический индивид наделяется всеми правами неповторимо ценного бытия. Автор считает, что Н.Бердяев и Л.Шестов выступили яркими критиками основных положений европейского рационализма. Однако эта критика во многом по-разному понималась самими мыслителями. Несмотря на ряд общих интенций, которые были призваны, прежде всего, ориентировать философию на выявление основных экзистенциальных аспектов, в творчестве русских философов существуют значительные расхождения в оценке всей рационалистической традиции в целом. И прежде всего здесь наиболее показательна позиция Л.Шестова, отличающаяся наиболее радикальным иррационализмом, который также открыто может пониматься как антилогоцентризм, на что было указано также современными исследователями его творчества Б.В.Марковым и В.Л.Курабцевым. Русский мыслитель утверждал, что европейская философская традиция, создавшая «культ разума», подвергла репрессивному воздействию жизнь конкретного эмпирического человека. Для Л.Шестова употребление разума применимо исключительно «в средних сферах бытия», но в кризисных ситуациях, надломах и бедствиях, которые обрушиваются на человека со всех сторон, он бессилен. Чтобы обнаружить в себе подлинное существование, вырваться из «всемства» (понятие в шестовском дискурсе во многом аналогичное хайдеггеровскому das Man), в котором, по мнению мыслителя, господствует усредненность и расчет, необходим опыт, свободный от разума (опыт одиночества, отчаяния, безумия, предстояния перед смертью). При этом, оставаясь на позициях религиозной философии, Л.Шестов явно тяготеет к его Ветхозаветному трагическому мировосприятию. В отличие от Л.Шестова Н.Бердяев в своих построениях во многом ориентировался на синтез между рядом философских положений и различными гностико - мистическими доктринами («христианский гнозис»). Эта бердяевская черта выступает основным отличием от Л.Шестова, который последовательно вводит в свои построения иррационалистическое понимание веры, однозначно противопоставляя ее знанию, постулируя их как две взаимоисключающие друг-друга сферы, таким образом, противопоставляя Разум («Афины») и Откровения («Иерусалим»). Не отрицая радикально логоцентризм, Н.Бердяев считает необходимым сменить акценты, сложившиеся в европейской рационалистической традиции, которые непосредственно воздействуют, по мнению мыслителя, на неполноту (усеченность) при описании всей антропологической реальности. Таким образом, автор приходит к выводу, что антигносеологизм Н.Бердяева и Л.Шестова воплощает в себе новую прослеживаемую в европейской философии начала ХХ века тенденцию, смену ориентации с гносеологического субъекта, сведенного к принципу когито, на эмпирическую личность во всей полноте ее психологических и эмоциональных проявлений. Единство и общую специфику «русской версии» антропологического поворота можно видеть в безоговорочном приоритете «живой личности» по отношению к трансцендентальному субъекту. Во |
Похожие:
 | Знание и вера в творчестве л. Шестова и н. Бердяева Понятие о Священном Писании Число книг св. Библии. Деление книг св. Библии по содержанию. Способы выражения смысла Священного Писания:... | | Реферат по книге Бердяева «Смысл истории» Из собственно литературныхых работ Бердяева, кроме ранней статьи о Метерлинке в сб. "Sub specie aeternitatis" [1907], следует отметить... |
| Виды текущего контроля, сроки проведения, оценка в баллах По курсу «Визуальная антропология» для магистров Института нпо фгбоу впо «ргуфксмиТ» 2 курса, обучающихся по направлению «Антропология... | | Программа отредактирована и утверждена на заседании кафедры №1 от 19. 09. 2012 Опыт исторической реконструкции отдельной усадьбы (на примере усадеб Подмосковья и центра России) |
| Закончил лгу, исторический факультет, 1970. Специальность: историк-археолог Кандидатская: Мочика, Перу: опыт историко-этнографическая реконструкции. Ленинград, Ученый совет иэ ан ссср, 1977, Л | | В. дв основы реконструкции и реставрации В результате изучения дисциплины «Основы реконструкции и реставрации» обучающийся, в соответствии с фгос впо по направлению подготовки... |
| Философская антропология Философская антропология как область философского знания Фгбоу впо «поволжская государственная академия физической культуры, спорта и туризма» | | Целями освоения дисциплины Социальная антропология являются Дисциплина «Социальная антропология» располагается в разделе б дв. 2 – дисциплина по выбору в Математическом и естественнонаучном... |
 | Конспект лекций по дисциплине социальная антропология Лекция 1 2 Термин "Антропология" Задачи : сформировать у учащихся представление о происхождении человека; изучить этапы становления человека; развивать умение анализировать;... | | Пояснительная записка Программа курса «Антропология» Программа курса «Антропология» соответствует требованиям Государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования... |
| Программа дисциплины опд. Ф. 08 «Культурная антропология» Целью преподавания дисциплины «Культурная антропология» является формирование у студентов-культурологов системы знаний о человеке,... | | Методические указания для самостоятельной работы студентов по дисциплине «Антропология» Антропология: методические указания к самостоятельной работе [Текст ] / cост Е. В. Инжеваткин. – Красноярск: Сибирский федеральный... |
| Программа по дисциплине Психология и педагогика Для направления/специальности... ... | | Программа дисциплины этнология и социальная антропология ... |
| Программа дисциплины этнология и социальная антропология ... | | Социальная антропология учебно-методический коплекс С 69 Социальная антропология: учебно-методический комплекс / авт сост. М. А. Петрова. – Спб.: Ивэсэп, 2011. 32 с |
