Страница 1 из 2
С. Глазьев,
академик РАН
Развитие нового технологического уклада в России сдерживается как незначительным масштабом и неотработанностью соответствующих технологий, так и неготовностью социально-экономической среды к их широкому применению. Тем не менее основные технологические траектории его роста уже сформировались. Вдоль них нарастает концентрация ресурсов, определяющих конкурентные преимущества различных стран на 20-30-летнюю перспективу нового длинноволнового подъема. Именно сейчас, в самом начале конкуренции альтернативных технологий, есть шанс захватить лидерство на перспективных направлениях применения нанотехнологий и тем самым «оседлать» соответствующие восходящие потоки новой длинной волны экономического роста.
Возможности опережающего развития российской экономики. На наш взгляд, только опережающее, до крупномасштабной структурной перестройки мировой экономики, освоение Россией нанотехнологий и других производств ядра нового технологического уклада позволит обеспечить высокие и устойчивые темпы экономического роста в долгосрочной перспективе.
Значительные потери нашей страной научно-технического потенциала на фоне его быстрого наращивания лидерами мировой научной сферы (США и ЕС) порождают сомнения в возможности сконцентрировать усилия и вырваться вперед на каком-то «прорывном» направлении. Исходя из этого, некоторые ученые предлагают использовать стратегию опережающей коммерциализации фундаментальных открытий. Среди предпосылок, имеющихся в России для ее реализации, следует отметить: наличие научных кадров, способных перейти в коммерческий сектор для эксплуатации фундаментальных открытий, устойчивых коллективов, имеющих систематический опыт разработки инженерно-сложных изделий и доведения их до необходимого уровня качества; участие российских ученых в международном научно-техническом сотрудничестве, повышающее доступность для них результатов передовых исследований; появление компаний со значительным финансовым потенциалом, заинтересованных в диверсификации своей деятельности и завоевании монополии на глобальных рынках новых товаров и услуг.
Существенно повлиять на реализацию имеющихся предпосылок способна активная научно-техническая и структурная политика государства. Оно может поддерживать собственную фундаментальную науку, пусть даже по более узкому фронту исследований, чем располагающие большими ресурсами страны-лидеры. Базовая наука необходима для восприятия чужих открытий, накапливания собственных заделов в соответствующих областях знаний, создания кадрового потенциала для прикладных НИОКР.
Привлекательным качеством стратегии опережающей коммерциализации научных открытий является гибкое отношение к иностранным конкурентам. Собственные результаты в сфере НИОКР открывают перспективу реальной технологической кооперации с зарубежными компаниями, вплоть до совместной коммерциализации принадлежащих разным сторонам, но взаимодополняющих открытий.
В соответствии с общими закономерностями долгосрочного экономического роста оптимальная стратегия развития и распространения нового технологического уклада в российской экономике должна сочетать стратегию: лидерства в тех направлениях, где российский научно-промышленный комплекс имеет технологическое превосходство; догоняющего развития в направлениях со значительным отставанием; опережающей коммерциализации в остальных направлениях.
Концепцией долгосрочного социально-экономического развития России предусмотрено создание междисциплинарных «центров превосходства» по прорывным направлениям технологического развития путем создания пяти-семи национальных исследовательских центров («национальных лабораторий») и поддержки формирования десяти-пятнадцати исследовательских университетов. Однако сами прорывные направления не конкретизируются. Расплывчатость ориентиров прорыва ставит под сомнение его успех.
Необходимо, чтобы при формировании приоритетов в научных разработках речь шла не просто о перечислении примерных видов деятельности в различных областях развития, но о выделении тесно взаимосвязанных направлений поисковых исследований. В качестве приоритетных должны выделяться проблемные технологии, самостоятельная разработка которых оправдана невозможностью или нецелесообразностью их заимствования.
Поскольку нанотехнологий — ключевой фактор зарождающегося шестого технологического уклада, ведущие позиции в соответствующей этому укладу инновационной конкуренции будет занимать лидер в производстве приборостроительной базы для наноиндустрии. В России существует производство необходимого в сфере наноиндустрии уникального оборудования, включая сверхвысоковакуумные комплексы, зондовые нанолаборатории, сканирующие зондовые микроскопы. Эта продукция поставляется в 40 стран. Важно закрепление России на ведущих позициях с учетом перспективных требований к на-носистемной технике и действий конкурентов.
Особого внимания заслуживает приборостроение для нанометрологии. Освоение каждого нового технологического уровня в микро- и наноэлектронике требует соответствующих изменений в метрологическом обеспечении производства. Утеря собственного специально-технологического машиностроения вызывает необходимость приобретения всего комплекта технологического и контрольного оборудования за рубежом.
В условиях инновационного соперничества большую роль играют тесные связи между производителями оборудования для новейших технологий и его потребителями, своего рода кластеризация подотраслей. Такое сотрудничество благоприятствует доведению оборудования до высоких кондиций. Ускоряется обновление оборудования в соответствии с меняющимися запросами потребителей. Как показал опыт Японии, фактическое запараллеливание проектирования новой конечной продукции и необходимого для ее производства оборудования - мощный фактор усиления конкурентных позиций в условиях инновационного соперничества. В частности, производство нанопродукции, имеющей массовый спрос в гражданском секторе экономит, - средство удешевления поставок этой продукции и в оборонный сектор экономики. При этом важную роль в генерировании такого спроса должны сыграть заказы госкорпораций. «РЖД», «Газпром», «Роснефть», «Ростехнологии», региональные и муниципальные хозяйственные организации должны стать приобретателями передовой продукции нового технологического уклада. Определенные стимулы могут быть созданы и для массовых потребителей, включая запрет на приобретение устаревших, энергозатратных и экологоемких продуктов (пример - введенный в ряде развитых стран запрет на приобретение ламп накаливания).
Если на этапе фундаментальных исследований новых технологий ключевая роль сохраняется за государством, то на этапе коммерциализации этих технологий на первый план выходит государственно-корпоративное партнерство. Дополнение перечня критических технологий более четким списком использующих их подотраслей, инновационные предприятия которых вправе рассчитывать на поддержку государства, способно существенно снизить риск корпоративных инвестиций в новейшие производства.
В условиях становления в экономике нового технологического уклада и сопровождающего этот процесс финансового кризиса особенно актуальна способность промышленных компаний резко наращивать свои инвестиции за счет заемного капитала. Скорость технологического обновления производства, темпы наращивания выпуска конкурентоспособной продукции во многом зависят от того, насколько инвестиционные возможности корпорации выходят за рамки самофинансирования. Зарубежный опыт свидетельствует, что за счет выпуска акций финансируется относительно небольшая доля капиталовложений. Значение облигаций в этом плане гораздо выше, но весьма различается по странам. Например, в Японии, Республике Корея банковские кредиты способны значительно перекрывать вклад облигаций и дополнительных эмиссий акций в финансирование корпоративного развития. Ведущую роль в эти периоды играет кредитное обеспечение технологического обновления производства.
Важным фактором ускоренного распространения нанотехнологий должен стать механизм целевого предоставления кредитов, выделяемых государством для поддержки долгосрочных инвестиций. Меры по преодолению финансового кризиса должны быть увязаны со стратегическими целями долгосрочного социально-экономического развития страны, определенными соответствующей концепцией и предусматривающие широкое применение нанотехнологий в модернизации и развитии российской экономики.
Ограниченность макроэкономической политики и возможности ее преодоления. Формально неплохие макроэкономические показатели развития российской экономики за последние годы скрывают упущенные возможности использовать благоприятную внешнеэкономическую конъюнктуру для вывода России на траекторию быстрого и устойчивого социально-экономического развития. Природная рента, формирующаяся за счет экспорта энергоносителей и сырьевых товаров в объеме около 60 млрд. долл. в год, не была использована для структурной перестройки экономики на новой технологической основе, уйдя на погашение внешнего долга, накопление стабилизационного фонда и другие формы вывоза капитала за рубеж. При этом российская экономика осталась недомонетизированной, объем инвестиций застыл на уровне одной трети от минимально необходимого для обеспечения простого воспроизводства, социальные обязательства государства недофинансируются вдвое, а расходы на науку и стимулирование НТП остаются на порядок ниже дореформенного уровня.
Парадоксы проводившейся до последнего времени в России денежно-кредитной политики войдут в историю как самые нелепые курьезы. Как, к примеру, объяснить сложившуюся в российской экономике ситуацию, при которой чем больше валютные поступления от экспорта нефти, тем меньше денежных ресурсов оставалось в распоряжении российских предприятий? Чем больше приток иностранных инвестиций, тем меньше были возможности внутренних накоплений. Профицит бюджета сопровождался ростом государственного внутреннего долга.
Эти парадоксы денежной политики заключены в самой технологии планирования денежного предложения, навязанной МВФ с 1992 г. и продолжавшейся вплоть до последнего времени. Суть этой технологии сводится к ежегодному планированию прироста денежной массы исходя из целевых установок по ограничению инфляции, экзогенно задаваемого прироста ВВП и предположения о неизменной скорости обращения денег. Формально она исходит из хорошо известного тождества монетарной теории, согласно которому умножение количества денег на скорость их обращения эквивалентно произведению объема обращающихся на рынке товаров на их цены.
Хотя никаких сколько-нибудь обоснованных моделей, позволяющих рассчитать зависимость между приростом денежной массы и уровнем инфляции, ни Центральный банк, ни правительство не представляли, фактически они исходили из линейной зависимости между темпом прироста цен (инфляцией) и темпом прироста денежной массы, считая скорость их обращения и объем товарной массы неизменными. Отсюда вытекает и логика проводившейся ими политики количественного ограничения денежной массы в целях сдерживания инфляции. Эта крайне упрощенная и далекая от экономической реальности с ее нелинейными и сложными обратными связями и неопределенностями логика бездоказательно предполагала фиксацию заниженного уровня монетизации российской экономики.
Многочисленные эмпирические исследования по данным разных стран доказали отсутствие статистически значимой зависимости между инфляцией и уровнем монетизации экономики, так же как и приростом денежной массы. Более того, в последние годы отчетливо наблюдается отрицательная корреляция между приростом денежной массы и инфляцией. С ремонетизацией российской экономики происходит нормализация денежного обращения (вытеснение суррогатов, дедолларизация, повышение доверия к рублю), снижается его скорость и соответственно уменьшается инфляция. Сведение всех факторов, генерирующих инфляцию, к приросту денежной массы - грубейшее упрощение, приводящее к хронической недомонетизации российской экономики, следствием которой становится искусственное снижение инвестиционных возможностей и сдерживание экономического роста. Норма накопления (отношение объема инвестиций к ВВП), упав более чем вдвое в начале реформ, остается крайне низкий - около 20%. Страны, которым пришлось осуществлять модернизацию и структурную перестройку своей экономики, чтобы сделать ее конкурентоспособной, в течение долгих периодов демонстрировали высокий уровень инвестиций. В послевоенной Европе норма накопления вплоть до 1970-х гг. составляла 25%, в Японии - 30%, а в Южной Корее была еще выше. В период индустриализации в СССР, а также в проводящем модернизацию экономики современном Китае норма накопления превышала одну треть, достигая порой 40% ВВП.
Использование профицита бюджета в инвестиционных целях повысило бы норму накопления до 25-28%, что соответствовало бы нормальному уровню динамично развивающихся стран. Согласно расчетам, по модели догоняющего развития «достаточно увеличения нормы накопления с 22,3 до 26%, чтобы с консервирующей отставание траектории развития перейти на траекторию его преодоления. Увеличение рассматриваемой нормы до 28% позволяет сделать это относительно быстро» . По другим оценкам, чтобы исправить положение с обновлением основных фондов и серьезно заняться реструктуризацией промышленности с учетом допущенного отсгавания в 1992-2004 гг., необходим уровень накоплений не менее 40% ВВП 2.
Из этого следует беспочвенность рассуждений руководителей денежных властей об избыточности денежной массы - в действительности использование ее стерилизуемой части в инвестиционных целях лишь приблизило бы норму накопления к необходимому уровню.
Вместо того чтобы подавлять инфляцию проведением жесткой валютно-биржевой политики, государство ограничивало прирост денег в экономике, сокращая конечный спрос и сужая возможности роста производства. В результате закрепилось депрессивное положение и деградация отраслей, ориентированных на внутренний рынок, десятки миллионов людей потеряли возможности увеличения доходов, стала хронической массовая бедность. Процветали лишь высокомонополизированные производства товаров и услуг первой необходимости и экспортно-ориентированные предприятия.
Ошибочность постулата о некотором предельном с точки зрения инфляционной безопасности уровне монетизации российской экономики опровергается как многочисленными исследованиями, доказавшими отсутствие статистически значимой зависимости между инфляцией и уровнем монетизации экономики, так и курьезными последствиями необоснованной политики количественного ограничения прироста денежной массы. В той мере, в которой правительство изымало деньги налогоплательщиков из российской экономики и вывозило их за рубеж, компании направлялись туда же, чтобы занять недостающие им денежные средства (рис. 1). При этом правительство ссужало деньги российских налогоплательщиков зарубежным заемщикам под 4-5%, а компании вынуждены были там же занимать изъятые у них денежные ресурсы под 8-15% годовых. Чистый ущерб от такой политики составлял около 5 млрд. долл. в год.
|
Лучший 
