1. Встреча я прихожу сюда почти каждый день к замку города Осака. Дела привели меня сюда, в этот город, где нет домов, а есть только коробки из стекла и

Шведка продолжала всхлипывать, сидя на самом краю скамейки, и Шэннон придерживала ее за талию, продолжая ворковать что-то утешительное, но как тут утешишь? И полной дуре будет понятно, что муж оказался сволочью… Виновник семейной трагедии сидел на противоположном конце скамейки и мрачно зыркал в полном молчании, пожирая свой законный бутер. - Вот тебе и непыльная работа, - вдруг пробормотал Рэнд, и я в этот момент подумал о том, что осталось совершенно непонятным – это его имя или фамилия? Или вовсе ник? Ну впрочем все равно. Наконец до меня дошел смысл сказанного им. - Ты это серьезно? Ты хочешь сказать, что это происшествие связано с твоей работой? Но… каким образом? Почему вообще ты думаешь, что тут есть какая-то связь? В каком смысле? Он оглянулся, словно чтобы убедиться, что нас никто не слышит. - Это не просто разрыв шланга, Энди. Край оторванного регулятора совершенно ровный, как ножом отрезало. - Ножом… это ведь не просто аналогия? - Боюсь, что нет. Кто-то аккуратно надрезал шланг ножом. Скорее даже тонким лезвием. При беглом осмотре перед погружением этого было не видно. - Но в первом погружении ведь все было нормально. - Я не погружался. - Как, разве ты не должен быть плыть в пещеру вместе с … - Нет, мы и не планировали. Я просто сидел на лодке. - Понятно… И значит проблема с клапаном… - Неслучайное совпадение, - Рэнд кивнул и вздохнул. – Кто-то хорошо поработал над моим снаряжением вчера вечером или ночью, что совсем несложно, так как в отличие от обычных дайверов-туристов наше снаряжение готовится заранее, наши спарки подписаны, и любой, кто пробрался в компрессорную, мог бы совершенно спокойно осуществить свои замыслы. Ну в общем, мне следовало бы конечно это предположить… - Рэнд, это ведь… покушение на убийство, вообще-то…, - осторожно заметил я. – То, как ты описывал свою профессию… это как-то не производило впечатление чего-то опасного. Рэнд как-то криво усмехнулся и взглянул на свой дайв-компьютер. - До следующего погружения еще сорок минут… пойдем прогуляемся по берегу? - ОК, пошли, - кивнул я, и мы побрели в сторону от пирса, загребая ногами белоснежный песок. К счастью, солнце немного прикрылось легкими облаками, что сделало его жжение не столь нестерпимым, но если бы мы не были уже хорошо загоревшими, получасовая прогулка даже под таким солнцем привела бы нас в госпиталь. Почти экватор… - Ты не совсем, видимо, понял, Энди, что моя профессия, моё увлечение – это не просто психотерапия или философствование. Я уже сказал тебе, что создаю факты – если и не в физическом, естественнонаучном смысле этого слова, то в смысле психологическом, а это самое главное для нас, для нашей жизни. Мы, принимая решения, опираемся не на научные данные, а на то, как мы воспринимаем мир, как мы интерпретируем его. - Послушай, - встрял я. – Мне конечно понятно, что ты стараешься объяснить мне все это так, чтобы не касаться впрямую того дела, которое повлекло за собой попытку убить тебя. Только я ничего не понимаю в твоих объяснениях. Если ты в самом деле хочешь мне что-то объяснить, то расскажи просто и прямо о текущей ситуации. Я не болтун, я обещаю, что никто не узнает от меня всего этого. Если ты хорошо разбираешься в людях, то должен видеть, что так оно и есть. И в конце концов… всё это ударило не только по тебе, но и по мне, и по остальным людям. Мы все могли бы остаться там, если бы твой шланг разорвало минутой раньше, или если бы паника шведов приняла бы более агрессивный характер. В каком-то смысле ты ответственен за это, разве нет? Ничего этого не было бы, если бы ты просто отказался от дайвов сегодня, если понимал, что тебе угрожает опасность. И поскольку ты остался жив, то опасность, по-видимому, сохраняется, а я сейчас гуляю тут с тобой, а значит продолжаю подвергаться опасности. Я хочу знать – что из себя представляет эта опасность, понимаешь? Я хочу понимать, какого рода угроза нависает надо мной. Так что… мне кажется, что было бы справедливым, если бы ты рассказал мне всё. Рэнд внимательно, и даже, я бы сказал, с некоторым уважением посмотрел на меня. Я спокойно выдержал его взгляд, так как и в самом деле говорил то, что думал. У меня не было лихорадочного ажиотажа выведывать чьи-то тайны, да и, признаться, мне и вообще мало хотелось иметь дело с такими тайнами, которые угрожают моей жизни. Но я не привык закапывать голову в песок, и уж если мне угрожает какая-то опасность, то я предпочитаю знать о ней всё, нежели отбрасывать в сторону неприятные мысли. Меня непросто запугать, и всякая угроза, направленная на меня, вызывает во мне прежде всего встречную агрессию. Раньше это было моей проблемой, и мне пришлось существенным образом скорректировать свой характер, чтобы прекратить эту ослепляющую воинственность перед лицом угроз. Холодный рассудок всегда предпочтительнее слепой ярости. - Хорошо, - кивнул он. – Ты прав. Я… Он замолчал и шел так, молча и видимо раздумывая о чем-то, пару минут. Мне было о чем подумать, и я его не торопил. Приятно, когда есть о чем подумать, когда есть что попереживать. Раньше для меня было мучительным любое незапланированное ожидание, которое оборачивалось просто потерей времени, болезненной скукой. Пустая жизнь – это проблема, и заполняет её кто как может. Кто вином, кто работой, кто семьей, но в сухом остатке всё равно будет пустота и глубокое разочарование. Единственное, что по-настоящему наполняет твою жизнь, это изменение самого себя. Создание самого себя. Нет счастья или несчастья. Бывают счастливые и несчастные люди. Ведь чтобы жизнь стала насыщенной, необходимо не только создавать что-то комфортное вокруг себя, но и менять себя самого, иначе ты все равно останешься все тем же ржавым роботом, который мучается в самых комфортных условиях. Чтобы жизнь стала насыщенной, надо исследовать свои восприятия, необходимо затыкать те дыры, в которые утекает насыщенность твоей жизни, и открывать те краны, через которые насыщенность втекает. Чисто инженерная работа, которая всегда была мне интересна. Люди с увлечением копаются в проводах, математических символах, приборах и механизмах. Они любят изучать устройство экономики, атома и нейрона, но по какой-то удивительной причине они не любят копаться в самом себе. Почему люди не используют свои инженерные навыки для того, чтобы создавать самое ценное, что у них есть – себя самого? Это загадка. - Я тут не для развлечений, - наконец начал Рэнд. – Брэд об этом не знает, конечно. Для всех я – просто турист, который приехал подайвить. Дайвинг я очень люблю, и кстати… ты возьмешь меня в глубокие погружения? Мне хотелось бы поучиться… мне и траймикс интересен, и ребризер, но глубокий воздух – нечто особенное, так как там приходится бороться с самим собой, как я понимаю… Я промычал что-то неопределенное, так как совсем не был готов к такому вопросу и даже не рассматривал Рэнда как потенциального партнера в глубоких погружениях. - Ладно, - махнул он рукой, - потом об этом… Так вот я тут по работе. Я получил заказ. Довольно крупный заказ. Некая девушка из Куала-Лумпура наняла меня для того, чтобы я создал в голове у ее деда нужную ей интерпретацию. Этот дед – не очень старый человек, ему за шестьдесят. Но он богат - ему принадлежит крупный отель, и у него рак в неизлечимой форме. Жить ему осталось два-три месяца, и все в семье уже смирились с его предстоящей смертью. Ну, «смирились» - это сильно сказано, так как главное, что сейчас всех его родственников занимает – это завещание. Самые сильные позиции у его дочери, которая последние несколько лет проводит с ним почти все время, ухаживая, организуя его лечение… ну, мы на самом деле не знаем, что именно она там организует, но, скажем так, выглядит это как лечение. Моя клиентка – внучка этого человека, причем у ее отца с этим стариком крайне напряженные, почти враждебные отношения, да и сама она находит его очень неприятным человеком, и отношений не поддерживает. - И она хочет, чтобы старик в своем завещании распорядился так, чтобы ей досталось побольше? - Ну… фактически она ни на что не рассчитывает, так как дед плотно оккупирован семьей дочери, а семья сына отодвинута на очень задний план. Но получилось так, что её подруга по университету рассказала о ситуации своему отцу, а тот был наслышан обо мне через своего друга, с которым мы познакомились как раз тут, на Сипадане. В общем, почти все мои клиенты находят меня именно так – через знакомых, через знакомых знакомых, так что это нормально. - И она решила рискнуть? - Рискнуть? – удивленно переспросил Рэнд. – Чем? Она ничем не рискует, и я думал, что ничем не рискую и я – просто попытка, вдруг что получится. На данный момент враждебное отношение старика к своему сыну и к моей клиентке даже обострилось, так как он стал совершенно психованным и вдарился в какую-то религию, а они, видите ли, несмотря на то, что он на смертном одре, по-прежнему не переваривают его. Так что ей ничего не светит при данных обстоятельствах. - Но ты же работаешь не бесплатно? - Я работаю за результат. Согласно контракту, мне причитается десять процентов от того, что будет отписано моей клиентке в завещании. - Интересно… и как ты собираешься изменить его интерпретацию? - Здесь требуется не только точный расчет, но и импровизация. В значительной мере импровизация. В настолько значительной, что по сути нет никаких инструкций и правил. Ну почти нет. Передать кому-то мои знания и навыки было бы возможно, но передать искусство импровизации – нельзя, а без этого ничто не сработает. Видишь ли, речь идет о такой неуловимой материи, как уверенность. Да, в общем можно было бы сказать, что я пытаюсь изменить не просто интерпретацию, но уверенность. А уверенности, владеющие человеком, зачастую никаким образом не опираются ни на здравый смысл, ни вообще на реальность в каком-либо виде. Примеров этому… миллиарды, - Рэнд широко развел рукой, словно пытаясь охватить этим жестом весь мир. – Весь мир управляется слепыми уверенностями, весь, почти без исключения. Если ты даже крупный ученый, ты будешь в своих работах придерживаться строгой логики и научного метода, но стоит только рассмотреть твою жизнь за пределами твоей научной работы, как выяснится, что всё, чем ты живешь, построено на песке слепых, ни на чем не основанных уверенностей. Отсюда и крайняя сложность той задачи, которую я перед собой ставлю – изменения уверенности с последующим изменением её интеллектуальной оболочки, то есть интерпретации, откуда уже вытекает изменение характера деятельности человека. Это ясно? - Да. В целом… да. Но… - Я понимаю твое «но», - рассмеялся Рэнд. – Тебя не устраивает то, что я говорю о тотальности слепых уверенностей. Тебе кажется, что это касается только глупых, недоразвитых людей, и уж конечно не касается тебя. - Ну что-то в этом роде, да, - улыбнулся я. - Эта сегодняшняя несчастная жена работает преподавателем в университете в Осло… - Я почему-то думал, что она шведка… ладно, и что? - То, что она интеллектуально развитая женщина. - И? - Ты смотрел на нее? На ее тело, я имею в виду? - Ну… да, она красивая. Стройные сильные ноги, попа, красивая грудь… - Откуда ты знаешь, - перебил он меня? – Откуда ты знаешь, что у нее красивая попа и грудь? - Ну как, - я усмехнулся в растерянности, - просто мне они кажутся красивыми. - А её соски тебе нравятся? - Я не очень понимаю, какая связь… - Ответь, Энди – тебе нравятся её соски? - Да, нравятся. Они крупные, торчат так… хочется их погладить, ну и вообще… - Хорошо. Рэнд удовлетворенно потер руки, и я понял, что он приготовил мне какую-то ловушку, но даже отдаленно не мог понять, какую именно. - Значит, красивые соски, красивая грудь, красивая попа. Но видишь ли, Энди, ты не мог видеть ни груди, ни попы, ни тем более сосков. Всё, что ты видел, это ее трусики и лифчик. - Ну, блин… Рэнд… ну конечно, но я же вижу… э… - Вот именно, ты видишь. Она одела трусики… я бы сказал даже «трусищи» и лифчик, но это совершенно ничего не меняет в том, что ты видишь ее тело, особенно когда ее трусики и лифчик мокрые. Согласен? - Ну да, конечно. - А теперь ответь – согласится она снять лифчик и трусики и показать тебе голую грудь и голую попу? Ну допустим, что никто больше этого не увидит, а только ты. Она согласится? - Думаю, что ни за что:) - А её муж? - Тем более! - И ты считаешь, это хоть сколько-нибудь разумно? Ты УЖЕ фактически видел и можешь сколько угодно еще разглядывать ее грудь и попу, так что же меняет факт тряпки? Ровным счетом ничего. Но показаться всем людям в мокром купальнике – естественно и привычно, она без сомнений гуляет в мокром купальнике по всему пляжу, подставляясь взглядам всех желающих. Но показать тебе грудь и попу без купальника она откажется категорически, она сочтет это даже попыткой сексуального домогательства, она могла бы подать на тебя в суд и чувствовала бы себя оскорбленной. Вот и скажи – есть в этом какой-то смысл? - Нет в этом смысла… - Нет, вот именно. Это пример того, как работает слепая уверенность. Она просто есть, и точка. Размышления, разговоры, аргументы – всё это значения не имеет. Даже если она рассудочно в беседе с тобой согласится с приведенными мною аргументами, её слепая уверенность останется непоколебима, и лучшее, чего мы могли бы добиться, это состояние раздвоенности, когда ее здравый смысл противоречит ее слепой уверенности, её слепой вере, и это очень некомфортное состояние, поэтому люди стремятся от него избавиться, и они отлично привыкли это делать путем вытеснения мешающего опыта. Например, она может попросту забыть об этом разговоре. Или она может помнить, что этот разговор был, и она сможет даже вспомнить мои аргументы, но она не будет этого делать, просто подавив свои воспоминания. Фестингер назвал это «когнитивным диссонансом». Он, и вслед за ним многие психологи достаточно подробно описали это явление, но никто не может и подступиться к вопросу о том – как же менять слепые уверенности. По сути, зачастую даже очень сложно понять, какие слепые уверенности есть в человеке, так как в течение долгого времени, часто даже в течение всей жизни он может совершать поступки, совершенно противоречащие его слепым уверенностям, что, конечно, порождает в нем глубокий внутренний раскол, фрустрацию, которая медленно его убивает. Рэнд сделал паузу, словно его отвлекла какая-то мысль, и я постарался ему не мешать. Мне приятно, когда рядом со мной кто-то размышляет. Это как-то умиротворяет, что ли. Это приятно почему-то само по себе… ну как например мне было бы приятно, если бы красивые и симпатичные мне парень с девушкой ласкались бы, занимались сексом рядом со мной. Или девушка с девушкой… или парень с парнем:) - Тут даже другой вопрос интереснее, - продолжил Рэнд. – Мы далеко не всегда знаем о том, какие слепые уверенности довлеют над нами! И мы понятия не имеем о том, как изменить ситуацию, когда ты обнаружил в себе слепую уверенность, и даже если ты знаешь, что эта уверенность портит твою жизнь, что она мучительна, деструктивна. Что уж говорить о том, чтобы менять уверенности в других… - Но судя по всему, тебе это все-таки удается, раз тебе удается зарабатывать этим? - Удается, - кивнул он. – Иногда. Иногда нет. Это в значительной степени искусство, а не технология. Ну то есть тут иногда просто надо словно вжиться в человека, слиться с ним, стать им, чтобы почувствовать – как подобраться к его слепой уверенности. Конечно, по мере того, как я получаю опыт влияния на других… и главное, на самого себя… - На себя… это интересно. Вообще знаешь, меня всегда увлекали идеи, связанные с изменением самого себя. Правда, чаще всего это кончается ничем. - Да, - Рэнд сочувственно развел руками. – Почти всегда это кончается ничем, потому что ты подходишь к этому не как инженер, а как… - Как дурак?:) – подсказал я ему. - Как дурак, - кивнул он с улыбкой. – Но это очень большая тема, и если мы начнем говорить об этом, то… - Давай вернемся к твоему заказу. И как ты решил действовать? - Это просто. Для начала нужно просто где-то пересечься. Моя клиентка выяснила, что старик всю жизнь мечтал погрузиться с аквалангом, но никогда этого так и не сделал. Нередкая ситуация, когда люди, живущие у моря, никогда не купаются, а те, кто живет у леса, не ходят туда. Это кажущиеся, фантомные мечты. Человек уверен, что мечтает о чем-то, но это лишь слепая уверенность. Если бы он потрудился искренне разобрать свои восприятия, он бы увидел, что никакой такой мечты у него нет. - Откуда же тогда эта «мечта» берется? - Да на самом деле много вариантов, - отмахнулся Рэнд. – Эта уверенность может быть в своем готовом виде тупо перенята у кого-то авторитетного, это может быть много других путей, неважно. Но так или иначе, перед лицом неотвратимой смерти он решил, что должен сделать это. - И дальше… - Дальше – дело техники. Дайв-компания Брэда имеет отличную репутацию, и с помощью кое-каких простых действий и с помощью моей клиентки мы донесли информацию до старика. И вот он теперь тут? - Тут?? - Ну не совсем тут. В Семпорне, я имею в виду. Два дня назад он закончил курс advanced open water, и его инструктором является сам Брэд, ведь это важный, богатый клиент. Следующий этап – тихой сапой подобраться к объекту, заинтересовать его. Это оказалось самым простым. Это делается так же, как мы с тобой познакомились на лодке – несколько дайверов, одна лодка, целый день вместе, а потом еще один и еще, разговоры, постепенное сближение… - Понятно. И теперь что? - Теперь настало время для окончательного шага, для завершающего действия. Завтра у него последний день дайвинга. Брэд хочет показать ему красивые места, и я ему просто как бы помогу. Старик не против, так как, будучи интровертом, он уже успел как-то привыкнуть ко мне, и ему со мной намного комфортнее, чем с другими дайверами. Мы поедем на Матакинг, и у меня будет примерно четыре часа, в течение которых у меня будет возможность сделать то, ради чего я тут. - Интересно, интересно… И теперь мы имеем подрезанный шланг и испорченный вентиль. - Кто-то пронюхал, это ясно. - И решился на убийство?? Как-то для меня это дико, нереально… никогда не сталкивался с этим вживую. Детективы, боевики, Агата Кристи, терминаторы всякие, динозавры… но столкнуться с тщательно продуманным и осуществленным убийством… это настолько дико и непривычно, что я даже… я даже не испытываю самого чувства угрозы, как будто это меня не касается, как будто этого просто не может быть в реальности. - Ну а что тебя удивляет, Энди? – удивился Рэнд. – Речь в конце концов идет о собственности на сумму в миллионы, может даже в десятки миллионов долларов! Представь себе, что ты на несколько лет поместил себя в добровольное рабство к неприятному, злобному старикану в надежде, что он оставит тебе состояние. Я потом приходит какая-то вертихвостка, и хочет все получить сама? - Думаешь, заказчиком является его дочь? - Ну откуда я знаю, Энди. Я не следователь, не сыщик, я не знаю. Понятно, что это кто-то из их компании, из их семьи – может и сама дочь, а может ее дети или ее муж, кто их разберет. Но понятно, что кто-то из них пронюхал о том, зачем я тут и кто я такой. И он хочет меня убрать. - И меня заодно… - Да, и тебе заодно, - спокойно кивнул Рэнд. – Ведь им нужно действовать очень быстро, и тут уже не до деликатничанья. Они хотят убрать меня, и если при этом погибнет кто-то еще, их это мало беспокоит. - Значит, чем ближе я к тебе держусь… - Да, именно так, - подтвердил он. – Делай выводы. Выводы я сделал, и следующим утром мы мчались в катере вчетвером в направлении Матакинга: я, Рэнд, Брэд и старик. Почему? Сейчас, размышляя об этом своем шаге, я понимаю, что сделал его без особых раздумий, хотя жизнь свою ценю чрезвычайно. Я бы ни за что не стал бы подвергать её риску, если бы это не давало бы мне чего-то очень важного. Почему я решился на это тогда? Получил ли я это важное, что стоило того, чтобы снова подвергать жизнь опасности? На последний вопрос мне ответить очень просто. Конечно, получил. Я получил опыт чрезвычайной важности. Неоценимый опыт. Кем бы я сейчас был, если бы удовлетворился общими словами про то, что нашими жизнями управляют слепые уверенности, тем или иным случайным или намеренным образом внедренным в наше сознание? Конечно, я бы возвращался иногда к этой мысли и пробовал что-то самостоятельно раскапывать, но я бы не получил доступа к источнику чрезвычайно глубоких знаний, которым, как оказалось, был Рэнд. И не просто знаний, а практических навыков. Мне кажется, в итоге в чем-то я пошел даже дальше него, поскольку его больше интриговала возможность управления уверенностями в других людях, в то время как для меня это оставалось просто игрой. Прибыльной, иногда захватывающей, дающей необычный опыт, необычные знакомства, но все-таки игрой, в то время как самое главное было не в этом. Самое главное для меня было в том акценте, который постепенно установился во мне самом – в акценте на изменение самого себя. Этопостепенно, даже незаметно для меня самого, стало самой захватывающей игрой, в которую я когда-либо играл. Искусство управления собственными уверенностями оказалось своего рода чашей Грааля, а Рэнд представлялся мне кем-то вроде Персифаля, но Галахадом он быть не пожелал. Может быть эта роль достанется мне. Но почему я решился на это тогда? Наверное, дело в том, что я не чувствовал, что угроза направлена на меня лично. Конечно, я мог пострадать, но лишь как побочная, случайная жертва, и этот уровень риска показался мне приемлемым, учитывая, что на другой чаше весов были острые впечатления. Кроме того, мне очень хотелось поближе познакомиться с работой Рэнда, с его методом. Да и просто хотелось помочь ему, если это возможно. Тонкая нить симпатии протянулась от меня к нему, и я не мог равнодушно представлять, что ему угрожает смертельная опасность, а я никак не пытаюсь ему помочь. Чем-то он меня привлекал, что-то было в нём такое, что притягивало – своего рода наивная, ребяческая открытость, хотя, конечно, странно говорить об открытости применительно к человеку, столь закрытому от посторонних взглядов. Но я имею в виду другое. Открытость – не то же самое, что экстравертность. Быть открытым – не значит иметь «душу нараспашку» перед каждым человеком. Открытость – это готовность быть открытым с теми, кто окажется тебе близок. Умар не производил впечатления смертельно больного человека. Он довольно добродушно приветствовал меня на борту, скривив нечто наподобие улыбки, и развалился на носу катера, подставив солнцу свое дряхлое тело. Мы с Рэндом уселись сзади, рядом с двумя двухсот-сильными «ямахами», так что гул моторов полностью заглушал наш разговор. - Какие у тебя планы? - Пока рано говорить о чем-то определенном. Есть несколько возможных сценариев, но любой искусственный сценарий всегда хуже того, который будет складываться в реальности. Так что… тебя ведь интересовала технология моей работы? - Безусловно, - с нарочитым энтузиазмом подтвердил я. - Ну вот и запоминай. Пусть это будет правило номер один: любому сценарию предпочитай стихийно складывающиеся обстоятельства. Они всегда бесконечно естественней всего того, что ты можешь инсценировать. Перед нами ведь не ребенок. Мы имеем дело с прожжённым прохиндеем, дожившим до старости и сумевшим построить миллионный бизнес. Таких трудно обыграть на их поле. Его уже тысячу раз пытались обманывать, и он это почует нутром, стоит только тебе попробовать сделать это самому. Он может даже не отдаст себе в этом отчета – просто почувствует какую-то угрозу, или даже не угрозу… просто ему станет немного дискомфортно, и он отдалится. А мне надо другое – мне надо, чтобы он приблизился ко мне. Уверенности проще перенимать от тех, к кому уже испытываешь доверие. - Это правило номер два?:) - Ну можно считать и так. - Но если просто сидеть и выжидать, пока… - Разве я сказал «просто сидеть и выжидать»? – Рэнд скептически взглянул на меня, и я понял, что показал себя не с лучшей стороны. – Я сказал, что мне нужны стихийно складывающиеся обстоятельства, в которых я попробую вести себя так, чтобы он как-то повернулся ко мне, что ли. Но это не значит, что я просто сижу и жду. Стихийные обстоятельства можно спровоцировать. - Но Рэнд, как при этом ты можешь называть их «стихийными»? - Ты снова не понял. Я не пытаюсь планировать ситуации. Я пытаюсь повысить вероятность того, что они наступят вообще, понимаешь? Я не знаю – какими они будут, я не знаю – будут они для меня удобными или нет, я не знаю ничего, но я могу повысить вероятность каких-то событий вообще. - Потому что в мутной воде легче ловить рыбку? - Вот именно. Хорошо сказано. В мутной воде. Я хочу замутить воду, и когда муть поднимается, как вчера поднялся ил в той чертовой щели, я должен почувствовать – как мне поступать. Это искусство, Энди. Искусство, в которое можно привносить много или даже очень много инженерии, но которое по своей сути всегда будет именно искусством. Иногда достаточно и одного слова, чтобы решить сложную задачу. - Я тоже… часть этой мути?:) - Да, в общем… да, - Рэнд развел руками. – Надеюсь, тебя это не смущает. Твое присутствие на борту – это дополнительный непредсказуемый элемент, и мне это на руку, хотя я еще и сам не знаю – как именно я этим воспользуюсь и воспользуюсь ли вообще, но это – дополнительная возможность. - Ты мог бы убедить Брэда взять еще нескольких дайверов. - Зачем? – удивился Рэнд. – Они мне не нужны. - Дополнительная муть. - В чем? Нет, это не муть. Муть – это ты… ну в хорошем смысле, - рассмеялся он. – А другие дайверы мне не нужны именно потому, что они совершенно предсказуемы. - Если они предсказуемы, то тебе легче их использовать для своей игры. - Ничего подобного, - отрезал он. – Они предсказуемы не только для меня и для тебя, но и для него, - он мотнул головой в сторону Умара. А это значит, что здесь просто появится предсказуемый всеми сторонами элемент, то есть - балласт. Балласт мне ни к чему. Арену нужно очищать от балласта. - Правило номер три, так что ли?:) Пожалуй, я бы это записал…не возражаешь? Мне показалось, или в самом деле в его глазах тогда мелькнуло некоторое напряжение, этого я не знаю. Так или иначе, он не стал возражать, если мои записи будут касаться только технических моментов, что полностью меня устраивало. Нет никакого смысла в подробных описаниях, так как жизнь все равно полнее описаний. Достаточно иметь несколько реперных точек, чтобы, отталкиваясь от них, можно было бы легко восстановить события в памяти, перепрожить их и при необходимости описать. Поэтому я достал свой блокнот и стал делать в нем время от времени краткие пометки. - Значит, ты не знаешь – когда начать и как. Ты просто попробуешь сделать так, чтобы возникали непредсказуемые ситуации, чтобы они возникали естественно, а затем, пользуясь складывающимися обстоятельствами, попробуешь оказать такое влияние на Умара, чтобы он пересмотрел свое завещание?? Ну… звучит странновато:) - Только если верить в разумность всего того, что происходит, Энди. Эта вера глубока в каждом человеке. В каждом. И с одной стороны эта вера выполняет одну из религиозных функций - она утешает. С другой стороны, она часто становится источником бессмысленных страданий. Как и любая вера, в общем… - Если бы я не верил в разумность всего происходящего в мире, мне бы не показалась странной твоя затея? – Переспросил я, испытывая удивление от этой мысли. – Пока не вижу связи. - Конечно, это именно так. Если бы ты понимал, какое огромное место в этом мире занимает чистый и откровенный абсурд, тебе было бы несложно предположить, что может произойти еще одни абсурд: решение о наследовании многомиллионного состояния может в самый последний момент измениться под влиянием совершеннейшей ерунды. Но это именно так, Энди. Я конечно, сочувствую твоему такому наивному и симпатичному верованию, но наш мир абсурден на девяносто девять процентов. И это в лучшем случае… Вспомни только – сколько абсурда происходит в связи со слепыми уверенностями, которыми переполнен каждый человек. Мне оставалось только в сомнении покачать головой. В принципе соглашаясь с его логикой, я не имел ни малейшего представления о том, как на самом деле все это сработает. - Кстати, у тебя больше не было проблем с покушениями? - Нет, пока нет. Но я переночевал на всякий случай не в своем отеле… просто снял номер в первой попавшейся ночлежке. Просто на всякий случай. - Бомбу какую-нибудь не ждешь в лодке? - Бомбу?:) Нет, не жду... Тут явно всё у них на скорую руку. Наверное, информация дошла до них в самый последний момент, и все, на что их хватило, это подкупить какого-то мальчика, чтобы он испортил мое снаряжение. Довольно примитивно. Хотя, сработало ведь... Они же в конце концов не профессиональные преступники. Ну представь себе, что ты вдруг захотел кого-то убить. Это только в кино все так просто – нанял киллера, подложил бомбу… на самом деле это практически безнадежно. Чтобы найти киллера, надо как-то решиться на это, найти соответствующих людей, а это само по себе и опасно, и непросто. Вообще любые контакты с криминалом чреваты непредсказуемыми поворотами судьбы. Я думаю, что в конце концов они решили просто успокоить себя тем, что у меня все равно ничего не получится. Людям это свойственно… и опять-таки эта позиция вытекает из веры в осмысленность происходящих событий. Пока мы разговаривали, он поглядывал на Умара, но тот не подавал никаких признаков жизни, просто развалившись и посапывая. Наконец, лодка причалила к пирсу островка, стоящего перед Матакингом, и надо было выходить, чтобы поставить свою подпись. Мы неторопливо вывалились на деревянный настил, ведущий к конторе, который оказался покрыт какой-то совершенно неудобной металлической сеткой, так что босыми ногами ходить по ней было настолько неприятно, что почти что больно. Рядом стояли лодки из других дайв-компаний, и все туристы, морщась, молча ковыляли. Пройдя несколько метров враскоряку, я испытал прилив возмущения – то ли от того, что малайцам совершенно наплевать на туристов, то ли от того, что эти туристы настолько безропотные овцы, что никому даже не приходит в голову высказать претензию, поэтому, поставив свою подпись, я сказал сидящему за столом офицеру, что раз они приглашают сюда туристов, то могли бы позаботиться о том, чтобы им было удобно тут ходить. Судя по его изумленному лицу, претензию он слышал впервые в жизни. Стоящий рядом служащий неловко улыбнулся, и что-то сказал офицеру, после чего они сделали вид, что отвлеклись на что-то. - Если мы приезжаем сюда как гости, то мы могли бы быть и повежливее, - раздалось у меня над ухом, и я с изумлением осознал, что это был голос Рэнда. - Что ты имеешь в виду, - опешил я от неожиданности. – В смысле – «повежливее». - Мы тут гости, - покровительственно продолжал увещевать он, - и вряд ли нам стоит качать тут свои права и диктовать им свои условия. Это прекрасная страна, прекрасные люди, и спасибо им, что они пускают нас сюда, на эти чудесные острова. Он улыбнулся служащему, поставил свою подпись, сказал офицеру «спасибо» и отошел на шаг от стола, уступая место Умару. Если где-то на краю моего сознания и забултыхалась мысль о том, что тут что-то нечисто, то она была напрочь вытеснена приливом праведного возмущения, которое я испытал при этих его словах. Особенно меня взбесило то, что стоявшие рядом туристы благосклонно взирали на Рэнда, словно показывая своим видом свое согласие с ним. - Я считаю иначе, - громко возразил я. – Эти люди здесь работают, и они должны создавать нормальные условия туристам, которые сюда приезжают. Я заплатил свои деньги, и хочу получить за это если и не уважение, то хотя бы минимальное внимание к себе. - Деньги, деньги, - неожиданно проскрипел Умар. – Если ты заплатил деньги, это еще не значит, что все должны теперь тебе кланяться. Он выпрямился, поставив подпись, и смотрел на меня довольно неприязненно. - А кто просил кланяться? – полез в бутылку я. – Вы все тут стоите и делает вид, что все в порядке, а эти люди, которые тут работают, начинают думать, что так и должно быть. Но так не должно быть. Я не прошу мне кланяться. Я прошу думать о туристах и делать так чтобы им было комфортно. - Ну Вам же сказали, что мы тут гости, - просипела какая-то европейка с выражением надменности на лице. Удивительно, насколько люди, ведущие себя как овцы, становятся высокомерными и презрительными, когда сталкиваются с человеком, который отстаивает свои права! В принципе, не было никакого смысла связываться с этой старой каргой, но и отступать тоже смысла не было. - Ну, во-первых я не гость, а клиент. Я говорю, если Вы конечно способны понимать сказанное, что они как раз и обязаны следить за нашим удобством, потому что мы - клиенты, которые, заметьте, заплатили свои деньги, чтобы приехать сюда, и с этих денег дайв-компании заплатят налоги, и нечего в меня тут тыкать гостеприимством, я в гости ни к кому не напрашиваюсь. Я просто плачу деньги. - Да что Вы все о деньгах, - возмутилась она. – Находятся же люди… заплатили свою копейку и теперь хотят, чтобы перед ними все расстилались. У вас отличный остров, вы прекрасные люди, спасибо вам, - отчетливо и размеренно, словно таким образом мстя мне, произнесла она, обращаясь к офицеру. Тот смутился еще больше и начал непроизвольно сползать под стол, совершенно не желая встревать в конфликт туристов и не имея ни малейшего понятия о том, как надо себя в таких случаях вести. - У Вас отличный остров, но не надо забывать, что сюда приезжают люди, и платят за это свои деньги, и Вы обязаны предоставлять им соответствующий комфорт несмотря на то, что находятся и такие клиенты, которых и помойка устроит, и которые у себя дома своим гостям, видимо, подкладывают гвозди на стул, - не менее размеренно произнес я, обращаясь к нему же. Судя по ее лицу, она лишь значительным усилием воли сдержала себя от того, чтобы не наорать на меня или не вцепиться мне в лицо. Брэд с лицом мученика подошел ко мне и, подпихивая меня к выходу, примирительно пробурчал, что пора заниматься дайвингом, для которого мы сюда и приехали. Ему уж конечно не хотелось ввязываться в какие-то конфликты тут, будучи владельцем дайв-центра. А мне в принципе было наплевать и на туристку, и на офицеров, и вообще все это не стоило и выеденного яйца, поэтому я не стал сопротивляться и пошел к лодке. Немного подождав идущих вслед Рэнда и Умара, я открыл уже было рот, чтобы что-то сказать, но Рэнд довольно агрессивно и выразительно отмахнулся. Вот этого я никак от него не ожидал. Ну понятно – бешеная старая туристка, которая, сохраняя приторное лицо культурного человека, постоянно кипит от возмущения. Понятно – старый злобный малаец, которого к тому же убивает рак. Но Рэнд?? Ему-то что под хвост попало? В общем, тут и для меня была своя политика, и ссориться с Рэндом не хотелось. И потому, что просто не хотелось, и потому, что именно с ним не хотелось – все-таки он приятный человек. Матакинг – это по сути два острова, соединенных между собою длинным песчаным перешейком, полностью уходящим под воду во время прилива. Во время отлива тут можно гулять под жарким солнцем, погружая лапы в песок. Рэнд о чем-то вполголоса разговаривал с Умаром, и оба выглядели совершенно добродушно. Ну что ж, по крайней мере какой-то контакт у них наладился, но по-прежнему непонятно – каким образом он планирует перевести разговор на взаимоотношения Умара и его наследников, да еще и каким-то образом изменить его решение. Кажется, на этот раз придется ему признать свое поражение, ведь если он рассчитывал на какое-то мое содействие или невольное участие, то сейчас, после этой глупой ссоры, и этот план провалился. Ну, в конце концов, я сюда приехал за дайвингом, решил я и выкинул из голову посторонние мысли. - Давай туда, налево! – прокричал Рэнд, обращаясь к стоящему на носу лодки Брэду. Тот с сомнением покачал головой. - Давай, давай, там здорово! - Он обернулся к Умару и махнул ему головой. – Умар, присоединяйся, давай убедим этого старого окуня поддать нам жару. Умар встал, явно не понимая, о чем идет речь. - Там, на восточной оконечности острова, - Рэнд махнул рукой, - потрясающее, великолепное, обалденное место. Смотри, видишь, остров узким длинным клином врезается в океан? Посмотрев в ту сторону, я увидел, что еще одна длинная коса уходит в ту сторону, переходя в узкий, длинный коралловый риф, как нож врезающийся в океан довольно уже далеко от земли. - Там сходятся два течения, - продолжал Рэнд. – Они приходят с океана и сливаются тут, ударяя в остров и разбегаясь по обе стороны. Это то самое место, где вершатся судьбы! – продолжал восторженно орать Рэнд, более походя на экзальтированного дурака, чем на того уравновешенного серьезного человека, каким я привык его видеть. - Ну что ж…, - криво улыбнулся Умар, - я не против, совсем не против, да… давайте, хотя моя судьба в решениях уже не нуждается, она уже предрешена… но я не против, а что, давайте. - Постой, Рэнд, - Брэд был настроен нерешительно. – Сейчас начался отлив, там будет сильное течение, мы не сможем там погружаться… - Ерунда, ну же, Брэд, ерунда. Зачем ты пугаешь нас, взрослых людей? Мы приехали сюда за впечатлениями. Давай, давай, поворачивай. Он подошел к сидящему за рулем катера малайцу и повернул штурвал. Брэд вздохнул и стал готовить якорь. Спустя пять минут катер подошел к острому окончанию рифа и продолжал двигаться вперед. Риф уходил под воду очень постепенно, и еще две–три минуты мы двигались вдоль него в открытое море. Волны неожиданно выросли. Метровые и даже полутораметровые валы набегали на лодку и довольно серьезно раскачивали ее. - Нет, ребята, давайте не сегодня, - Брэд выглядел немного встревоженным. – Очень сильное течение, и еще волны… - Отлично, решено! Погружаемся тут. Брэд, я хочу увести отсюда нечто настоящее, понимаешь? Не плюхание в теплом бассейне с детишками, а настоящее, боевое погружение. Как мужчины! Умар, одевай сьют. - Ладно, я проверю…, - пробурчал Брэд и стал одевать ласты. Он плюхнулся в воду, и его тотчас стало относить от катера. С большим трудом, ожесточенно работая ластами, он добрался до катера, ухватился за веревку, подтянулся и перебросил свое тело через борт. - Придется трудно, - с сомнением произнес он. – Катер будет стоять тут, на якоре, а нам придется проплыть против течения метров двадцать, чтобы добраться от края рифа, там мы уйдем вниз и поплывем по течению, оставляя стену рифа справа, все понятно? Внизу течение будет, возможно, слабым, ну а если нет, то нас подберут там… ладно, пошли. Качка была очень приличной, и нам потребовалось около пяти минут, чтобы нацепить акваланги и усесться на скамейки. Волны, казалось, стали больше, и Умар выглядел испуганно, судорожно цепляясь за стальной стержень, на котором крепился тент. Теперь надо было встать на скамейку, затем сесть на борт и плюхнуться спиной вниз в океан. Умар попробовал встать, но тут же чуть не опрокинулся на спину, но мне удалось подхватить его и удержать. - В самом деле есть смысл в том, чтобы делать это? – Еще раз поинтересовался я, так как Умар выглядел довольно жалким. Видимо, его еще и укачало, и его ноги дрожали, даже когда он сидел. - Хватит, Энди, заткнись! Если ты трус, можешь забиться под лавку и визжать там, но не надо нам мешать. Рэнд, похоже, окончательно спятил… - Иди к черту, Рэнд, - вяло огрызнулся я, - причем тут трусость? Ты хочешь дайвинга или… Неожиданно он подскочил ко мне с лицом, перекошенным от какого-то мрачного возбуждения. - Не указывай, что нам делать, ты, сучий сын! Ты всю жизнь протираешь штаны, ты в жизни не встречался с трудностями, ты не боролся со стихиями, как мы, - обрушился он на меня. – Умар, ты готов? Умар, судя по цвету его лица, и в самом деле был «готов», но тут к нему подошел Брэд, помог ему подняться на скамейку и усадил его на бортик. Умар изо всех сил вцепился в него руками и совсем не был похож на морского волка, привыкшего бороться со стихиями, так что я не выдержал и засмеялся. Если до сих пор Умар был бледным от страха и качки, то теперь он еще и позеленел от ярости. Глядя на меня ненавидящим взглядом, он натянул на лицо маску, сунул в рот загубник. - Готов?! – проорал ему в ухо Брэд, перекрикивая усилившийся ветер. Тот кивнул. - Рэнд, давай, прыгайте одновременно, присмотришь за ним. - Что? Я? Нет. Я не поплыву с ним. Брэд опешил и чуть не выронил Умара за борт. - То есть это как?? - Я не буду плавать с ним, - отрезал Рэнд. – Ты будешь его напарником, а я поплыву с Энди. - Слушай, ты что… ты…, - Брэд чертыхнулся и с грохотом стащил Умара обратно на скамейку. – Мне же еще надо акваланг одевать, его ведь течением унесет к черту! Рэнд не шелохнулся. - Я поплыву с Энди, я же сказал. Умар содрал маску и бросил ее на пол. - Я не погружаюсь, идите к черту! Он расстегнул пояс компенсатора и стал сдирать с себя акваланг. Брэд вытаращил глаза, но быстро сообразил, что это очень даже удобный предлог отменить погружение в этом месте. - Давай, туда, в центр, - крикнул он водителю, и катер пошел к перемычке, соединяющей оба острова. Уже спустя минуту волны совершенно прекратились, и даже ветер ослаб, так что мы снова оказались на курорте. Просто удивительно. Подплыв к перемычке, мы встали на якорь. Вода тут была совершенно спокойна и абсолютно прозрачна. - Будем погружаться здесь. Пойдем сначала вдоль острова, потом повернем на девяносто градусов вправо, потом еще, сделаем круг и вернемся, - неторопливо объяснял Брэд, проверяя еще раз акваланг Умара. – Тут красивые кораллы, целые огромные поля кораллов… значит я иду с Умаром… - Нет, с Умаром пойду я, - встрял Рэнд. Брэд рассмеялся и воззрился на него. - Рэнд, тебе солнцем голову нагрело? Ты сегодня совершенно какой-то долбанутый. - Я в норме, а что? - Я хочу плыть в паре с Брэдом, - злобно выкрикнул Умар, - и хватит уже, сколько можно ждать? Я, между прочим… свои деньги не за это заплатил, - неожиданно выдал он. Я заржал, как конь, и снова удостоился злобного взгляда Умара. - Умар, всё вот ты о деньгах, да о деньгах, - поддел я его. – Что это ты о деньгах вспомнил? Получай удовольствие, вот тебе солнце, вот вода, а деньги… Не то, чтобы мне доставляло удовольствие поиздеваться над ним, но я не смог устоять, чтобы не отплатить ему той же монетой, когда он взъелся на меня. - Умар, Брэд, вы не понимаете… Это же разные вещи, - удивленно пожимая плечами произнес Рэнд. – Там была сложная ситуация – волны, ветер, сильное течение, и я ни за что не сунулся бы туда с Умаром, а вот с Энди – с ним мне было бы спокойно, так как когда трудно, когда опасно, я предпочитаю тех, кто искренен, кто прям и открыт. Поболтать о том и о сем мне приятнее с Умаром, он человек вежливый и приятный в общении, но в тяжелойситуации я хочу оказаться рядом с Энди, хотя он бываетсложным в общении. Неужели это непонятно? Он подошел поближе и сел напротив нас. - Умар, мы мило с тобой болтали, в то время как Энди наскакивал на нас и на офицеров. Да, он беспокойный, он наезжает с претензиями, когда ему что-то не нравится, он везде сует свой нос, он чего-то требует и он не позволяет заткнуть себе рот ни мне, ни тебе, но это и означает его искренность, прямоту. И когда становится трудно, я отхожу подальше от лживо-вежливых людей…ну вот таких как ты, извини, Умар, и приближаюсь к тем, что хоть и груб, но прям и открыт. Такой – не подведет, не бросит. Ты думаешь, тебе близки те, кто вокруг тебя хороводы водит? Я так не думаю. На самом деле, лично мне близок тот, кто вопреки мнению, вопреки всеобщему осуждению или всеобщей похвале остается самим собой, и я знаю, что хоть Энди и в обиде на меня, хоть он и готов броситься на меня и обругать за мое соглашательство и мягкотелость, но именно он мой настоящий друг, а не тот, кто смотрит мне в рот и поддакивает. Извини, Умар, такова жизнь. И если мне придется умереть, то я хочу помнить не о тех, кто лебезил и пресмыкался передо мной, а о тех, в ком есть дух, в ком есть жизнь и характер, кто несмотря ни на что остался верен себе, а значит – и мне, даже если при этом мы с ним были как чужие просто потому, что мы очень разные. Ну а сейчас, Умар, я могу пойти на погружение и с тобой, я могу снова тебе улыбаться и поддакивать, потому что мне на тебя наплевать, потому что ты мне чужой и безразличный человек. Идем? Старый малаец словно окаменел, слушая его, а теперь он привстал, в гневе отмахнулся и, чуть не плюнув, обернулся к Брэду. - Ты идешь со мной, Умар. – Успокоил тот его. – А вы оба… плывите куда-нибудь в другом направлении, встретимся на лодке через час. Спустя две минуты Брэд и Умар, молча собравшись, плюхнулись за борт, и мы остались вдвоем с Рэндом. - Значит… всё это было срежиссировано и продумано, - подвел я итог. – Ты меня обвел вокруг пальца. Я ведь почти до самого конца не понимал, что происходит. - Я же говорил, Энди. Я жду стечения обстоятельств, и они наступили, когда ты сцепился с той женщиной. Я понял, что вас можно обоих раззадорить и попытаться попутно зацепить Умара. Так и вышло. Каша заварилась, муть поднялась. - И ты уже тогда имел план… - Нет, тогда я еще не понимал в точности, как именно буду действовать, но общее направление хода событий уже начало вырисовываться, и пока мы плыли к Матакингу, план постепенно прояснялся, шаг за шагом. Нет необходимости заранее создавать жесткий план. Это даже неэффективно, так как жизнь продолжается, стечения обстоятельств продолжают возникать, поэтому и достаточно, и необходимо иметь лишь общее представление… своего рода гибкий план. Обстоятельства, возникающие в результате твоих гибко-целенаправленных действий, раскрываются новыми ответвлениями, новыми возможностями, среди которых ты можешь выбирать наилучшие. Конечно, это требует определенного… - Мастерства, - подсказал я. - Да, пожалуй и мастерства… - Ясно… и ты думаешь, это сработает? - Ну… не знаю. Во всяком случае мы можем сейчас сказать, что это была ситуация, в которую Умар оказался сильно эмоционально вовлечен, а это само по себе - очень благоприятная основа. В этих условиях я пропихнул ему определенный посыл, так сказать, определенный кусок парадигмы, которая непосредственно касается нашего с клиентом вопроса. Конечно, нельзя быть уверенным в благоприятном исходе. Многое зависит от удачи. В общем, конечно, это не самая моя чистая работа:), - он улыбнулся. – Я действовал довольно грубо. На грани фола, я бы сказал. Еще немного, и у него могли бы закрасться подозрения. Главное – чтобы он не провел параллели именно сейчас, понимаешь? Именно сейчас он не должен перебросить смысловой мостик между произошедшей ситуацией и своей ситуацией с завещанием, с родственниками – это был бы крах, это вызвало бы настороженность, и он отбросил бы всё, даже не задумываясь. Он просто не позволил бы… нет, не так. Он не впустил бы всё это в себя, не стал бы переживать эту ситуацию. Моя задача состоит в том, чтобы этот мостик построился в его сознании позже, будто бы сам собой, как будто самопроизвольно, между делом, в совершенно произвольный момент. Именно тогда моя задача будет решена, потому что он будет воспринимать это как нечто, выросшее из его собственных убеждений, отношений, чувств. Ну… в общем посмотрим. Грубовато получилось, но… но вот так. На самом деле, чем более прямо я смогу указать на нужную мне позицию, добившись при этом того, чтобы смысловой мостик не был перекинут им прямо сейчас, тем эффективнее будут мои действия. Именно поэтому сильные эмоции очень желательны – они придают значимость происходящему сейчас, не позволяют ему отстраниться и задуматься о том, какого черта вообще этот парень говорит ему все эти вещи. - Но ты вполне доволен! - Да. В сложившихся обстоятельствах, я считаю, в целом заход был удачен. А дальше, - он развел руками, - о результате я узнаю после его смерти, когда его завещание будет вскрыто. Согласно договору, заключенному мною и моей клиенткой, мне достанется десять процентов от того, что будет ей им завещано, так что если операция завершится удачно, то я об этом узнаю из чека, который мне пришлют ее адвокаты. - Я тоже рассчитываю на премию, Рэнд, - я погрозил ему пальцем. – Я ведь стал тем карасем, который взмутил воду! - Хорошо, Энди, я пришлю тебе подарок, если результат будет положительным, обещаю:) Он рассмеялся и ушел на нос лодки, но от меня не так-то просто отделаться! Я предположил, что в таком хорошем настроении он не откажет мне в разговоре, и порасспрашивал его на тему уверенностей. Он постоянно пытался свернуть на свою излюбленную ниву влияния на других людей, но меня больше интересовало другое – влияние на самого себя. Не то, чтобы он отказывался говорить об этом, но мне приходилось постоянно возвращать его к этой теме, настаивая на своем. Этот разговор производил странное впечатление. С одной стороны мне явно приходилось преодолевать его сопротивление, но в то же время он поддавался моему давлению и рассказывал очень интересные вещи, и даже покорно подождал, пока я сбегаю к своему рюкзаку, лежавшему в «сухом ящике» у кормы, и возьму оттуда блокнот с ручкой.В конце концов я, видимо, исчерпал свой лимит, и в этой ситуации он поступил просто, не опускаясь до вежливости. - На этом всё, Энди, - просто сказал он, придержав меня за плечо, и отвернулся. Это было сделано и сказано так непосредственно, что обида, которую я все равно, конечно, испытал, быстро испарилась, и я пошел готовиться к погружению, предполагая, что он со мной не пойдет. Так и оказалось. Погружаться он в тот день не стал, и, когда я уже сидел на борту, взяв в рот загубник и сдув полностью свой компенсатор, готовясь опрокинуться спиной в воду, чтобы затем камнем пойти вниз, он неожиданно повернулся ко мне. - Знаешь мое кредо, Энди? - И не дожидаясь ответа, произнес фразу, которую я не хочу переводить, так как полюбил ее в оригинале. - Farbetteritistodaremightythings, towinglorioustriumphs, eventhoughcheckeredbyfailure, thantotakerankwiththosepoorspiritswhoneitherenjoymuchnorsuffermuch, becausetheyliveinthegraytwilightthatknowsneithervictorynordefeat. - Рузвельт! Я помню эту фразу, - радостно откликнулся я. Он кивнул и отвернулся, а я ушел вниз и вдоволь поплавал в приятном одиночестве в великолепных коралловых садах Матакинга, и даже наткнулся на акулу-молот и вспугнул несколько полуметровых черепах, мирно пасущихся на бескрайних водорослевых пастбищах, а спустя полгода, разглядывая заснеженную вершину Тхамсерку из своего отеля в Намче, я получил по электронной почте уведомление от риэлтерской компании на Маврикии о том, что мне в подарок передана небольшая вилла на побережье рядом с Флик-энд-Флаком. Я написалБрэду, но он сообщил, что связи с Рэндом у него нет и не было – иногда он просто прилетает и делает несколько погружений. Всё, что мне удалось добыть через Брэда, это координаты офиса Рэнда в Сингапуре, в котором, как оказалось, нет ничего, кроме автоответчика, на который можно оставить свое сообщение о заказе. Заказывать мне ему было нечего, и я просто сообщил, что карась был рад приключению, и что если я ему ещё пригожусь для взбаламучивания ила, то всегда к его услугам.

Похожие:

	Реферат Тема: «Касимов: милая провинция» Как вечный Рим на семи холмах стоит древний Касимов на семи оврагах. Вот уже почти восемь с половиной веков любуется город своим...		Тема наших занятий гипноз. Мы могли бы тут же затеять спор, есть...
	Отчет о мероприятиях по патриотическому воспитанию молодежи в 2013 году «70-летие Сталинградской битвы в вов», «Как это было», «Барнаул глазами его постоянных жителей и тех, кто приехал сюда учиться»,...		Сценарий мероприятия, посвященного празднику 1 сентября фон 01 ...
	Прощание с 1 классом Дорогие ребята, уважаемые взрослые, сегодня для всех необычный день, мы прощаемся с первым классом! Почти год назад в ясный солнечный...		Реферат Тема: «эгп города Еревана» А ереван может! В 2012 году город отметит свой 2794 день рождения. Это древнейший город был основан в 782 году до н э когда только-только...
	Эссе "Как я поступала в вуз" Важно не только видеть каким стал город, но и каким он был, что ему удалось пережить и свидетелем каких событий были его архитектурные...		Цель: Закрепить знания о истории своего города, продолжать обучать... ...
	Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Удивительный этот дом – школа. Здесь все перемешалось: детство и зрелость, наука и искусство, мечты и реальность. Школа живет своей,...		Сценарий последнего звонка Каждый год в этот яркий майский весенний день мы собираемся в этом зале, прощаемся с выпускниками школы. Для них в этот день звенит...
	Исследование пещер. Спелеология это наука, сложнейшие путешествия... Утвердить прилагаемую областную целевую программу "Создание общественных спасательных постов в местах массового отдыха населения...		Оцени свои знания о глаголе на начало урока: вид Вновь зарей восток озолотило. 2 Не зря меня сюда манило притягивало и влекло. 3 Ожила природа весной и хочется скорее в лес. 4 Темнеет...
	Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Посторонний человек, посетив школу в «День перевертыш» очень удивится. Учителя, почему-то, стали намного моложе, а в воздухе царит...		Эссе на тему «Усть-Илимск-город-романтик» Для меня Сибирь самая прекрасная. Где бы я ни был, в какой бы райский уголок не забрасывала меня судьба, пусть то южный берег Крыма,...
	Говорит Сетх у меня нет физического тела, но я пишу эту книгу Меня в буквальном смысле можно назвать писателем-призраком, хотя я не люблю таких слов. Действительно, глазами меня не увидеть. Мне...		Урок №38 Тема Этот урок. И прежде чем мы отправимся в путешествие за знаниями, посмотрите внимательно сюда. Вы видите на горлышке бутылки сваренное...