Аналитический обзор
Скачать 1.34 Mb.
|
| § 5. Концепция глобального города Неравновесное соотношение различных процессов как результат столкновения возможностей электронной и социально-физической реальности обрисовано в концепции глобального города С. Сассен, которая предлагает совершенно иную пространственно-временную модель глобальных процессов (41, 84, 85, 86, 87). В своей статье «Денационализация времени и пространства» она рассматривает пересечение физического пространства, связанного с историческим порядком национального государства, и электронного пространства как онтологический базис глобализации (86). Для описания глобальной инфосферы и понимания роли информационных потоков в структурировании форм современной жизни она вводит понятие глобального города как результата диалектического взаимодействия электронного и физического пространства и соответствующих форм времени. Глобальный город – это пограничная зона, где время и пространство национального государства встречаются с временем и пространством цифровой эры. Их взаимоналожение открывает совершенно особые перспективы в области экономики и культуры. Процесс денационализации – это целенаправленное стратегическое выведение за скобки национального в особых зонах: Манхеттене, Сити, и аналогичных районах других городов. Денационализация захватывает Манхеттен не как географически единый объект, со всеми его уровнями жизнедеятельности, а только определенные институты, функции которых выходят далеко за пределы Манхеттена. Продолжая оставаться частью окружающего его антропоморфного ландшафта, Манхеттен по своей функции интегрирован в глобальную экономическую систему. Такой тип территории можно назвать денационализированным, и возникает он в условиях глобального города. Подобные зоны, влияние которых перекрывает национальные границы, как магнит притягивает самые глобализованные, высокотехнологичные и частично дематериализованные индустрии и рынки. Однако гипермобильность и компрессия времени и пространства – это не следствия глобализации, а средства, которые она привлекает. И они, как любые орудия труда, должны быть произведены, что требует концентрации материальных ресурсов и особой физической инфраструктуры. Физический базис мобильности должен управляться и обслуживаться – соответственно нужны рынки труда, как для сотрудников высокого уровня, так и для неквалифицированной рабочей силы. И несмотря на высокое развитие средств телекоммуникации, в большинстве случаев деятельность не только низкооплачиваемых разнорабочих, но и служащих, связанных с высокотехнологичными производственными процессами, является локально укорененной. Глобальный город является символом двойственности процесса глобализации, соединения в ней двух тенденций: с одной стороны, вынесения всех своих функций в финансовое виртуальное пространство, а с другой, – нарастающей концентрации материальных ресурсов особого свойства в своей географической черте. Таким образом, как описывает этот процесс Сассен, новая среда человеческого обитания – это грань между цифровым и физическим пространством. Топография всех видов человеческой деятельности и самого человеческого тела теперь включает эти два вида пространства (физическое и виртуальное) в их взаимодействии и взаимосоотнесенности. Помимо рассмотрения происходящих изменений через пространственный статичный срез Сассен рассматривает и связанные с описанными ею процессами изменения восприятия времени. В настоящий момент «коллапсирующее» физическое время соответствует пространству национального государства, тому, что называют историческим временем; нарождающееся же время цифровых трансакций – это темпоральность глобализации. Сейчас в мире нет антропогенных объектов, «живущих» по законам только одного из двух времен. Но влияние каждого из них в отдельных случаях различно, локальности, где баланс разных типов темпоральностей оптимален, создают ряд политических и экономических возможностей, тем самым конституируют глобализацию. Баланс цифрового и исторического времени можно назвать «частично денационализированным временем». § 6. Ускорение трудовых операций и технологического времени В качестве примера взаимодействия физического и виртуального пространства, порождающего ускорение рутинных операций и времени выполнения работы, можно привести организацию работы трех групп программистов, расположенных на равноудаленных точках земной поверхности. Когда одна группа завершает свой рабочий день, она направляет результаты своей работы по электронной почте другой группе, у которой рабочий день только начинается, и так далее. В результате решение задач идет круглые сутки, а скорость такого решения (которое нельзя путать с производительностью труда и капитала или эффективностью производства) повышается втрое (14, с.111). Делягин описывает эту ситуацию как пример резкого ускорения совершения рутинных операций и ускорения работы глубинных механизмов индивидуального сознания. Вопрос о социальном времени, его ускорении, таким образом, является вопросом об изменении самого сознания, качества творческих процессов. Одно из проявлений разнородности временных потоков в различных сферах социальных отношений – разнородность так называемого «технологического времени». Речь идет о последствиях сосуществования относительно быстро совершенствующихся информационных и более «медленных» традиционных технологий. Например, еще до краха «новой экономики» весной 2000 г. в относительно большое количество компьютерных фирм в США обанкротились. Непосредственная причина этих банкротств заключалась в продолжительности практического внедрения новых технологических принципов. Пока фирмы, опирающиеся на традиционные технологии, успевали воспринять и адаптировать новые разработки качественно более «быстрых» информационных технологий, значительная часть этих разработок успевала морально устареть прямо в процессе внедрения. Компании, направившие часть своих ресурсов из сферы чисто технологической гонки на практическую реализацию новых решений, «теряли темп», попадали в некую ситуацию «замедления» технологического времени и начинали «кружиться» на месте, в зону штиля, и выходили в иной, значительно более медленный масштаб технологического времени, а в результате проигрывали своим конкурентам, остающимся в сфере «чистой» разработки новых идей, в которой технологическое время течет значительно более быстро. (14, с. 221–222) Таким образом, можно говорить о такой стороне «цифрового разрыва» в инновационном процессе, как «переускорение» – переход предела, за которым существующие организационные формы, связанные с окружающим социальным и экономическим контекстом, не успевают усваивать технологические инновации. Время существующих организаций, являются ли они традиционно иерархизированными, или принадлежат к инновационным кластерам, все же отстает от скорости, присущей инновационным потокам. Не всегда временные потоки четко совпадают с границами цивилизаций: в приведенном выше примере одна группа программистов может жить в развитой стране, например Англии, другая – в Индии, где труд программистов намного дешевле, следовательно, это разница не только между странами, но и между цивилизациями во всей их политической, социальной и культурной обусловленности. § 7. Культурные проекции нового темпорального опыта Если говорить об ускорении социального времени, то надо различать сферу восприятия времени, его переживания, и связанную с ней сферу объективного социального времени – ускорения поведенческих реакций (темпа жизни, трудовых операций). Опосредующим звеном здесь служит культура – совокупность систем ценностей, стереотипов мышления и поведения, свойственных данному обществу, которая является ключевым элементом его устойчивости и его приспособляемости к внешним воздействиям без потери собственной специфики. Особенности ориентировки во времени и его моделирования во многом зависят от культурной специфики социума. Именно культура как способ деятельности людей, объединенных в социальной системе, служит одним из трансляторов пространственно-временных характеристик объективного мира в область символических структур. Представления о времени можно рассматривать как символический язык, один из главных организаторов человеческой деятельности. Поэтому использовать категорию времени для анализа культуры и социальной организации представляется весьма плодотворным. Поскольку время является одним из условий структурации человеческой деятельности, то любые исследования международных отношений, межкультурных контактов и сравнений, не принимающие в расчет фундаментальные различия в восприятии времени, всегда будут приводить к неверным выводам. Уоррен Д. ТенХоутен в своей книге «Время и общество» обосновывает, что темпоральное сознание является ключевым для понимания различных культур и их когнитивной адаптации друг к другу. Оперируя противопоставлением циклической и линейной темпоральной схем, он предложил в своей книге теорию темпорального сознания, охватывающую как его нейрокогнитивную основу, так и социально-организационный уровень. Для доказательства своей теории он использовал современные этнографические данные из жизни австралийских аборигенов и евроавстралийцев (93). При рассмотрении влияния информационных технологий на представления о времени современного человека следует принимать в расчет не только изменения в культурном коде, культурной программе современного человека, но и сами основы социального существования человека. Так, появление нового поколения представителей информационного общества – «детей индиго» – демонстрирует способность включения в реалии этого общества уже с самого рождения. Выстраивается цепочка: от влияния технологий на психологию до их влияния на генетику и культурный код, который лежит в основе поведения людей в каждом конкретном обществе, т.е. на национальный характер. И в середине этого процесса как переходное звено от индивидуального к социальному находится культура, в том числе структура повседневности, на которую решающее воздействие оказывает визуальная среда массовой культуры, влияние рекламы, брэндов и т.д., весь льющийся с экранов и мониторов поток изображений (8, 13, 26, 27, 58). § 8. «Работа со временем» и социальное конструирование времени При обсуждении социальных последствий воздействия информационных технологий на традиционные культурные нормы следует упомянуть те исследования, которые обосновывает возможность «работы со временем», т.е. возможность сознательного управления индивидом своим восприятием времени и соответствующим выстраиванием своего поведения. Такое управление может рассматриваться как способ конструирования культуры, в частности культуры труда. Фундаментальные исследования в этом направлении служат концептуальной основой менеджмента времени (Time Management) (20, 40). Безусловно, поведение личности определяется интерсубъективным социальным временем, но в то же время и сама личность может влиять на скорость течения времени. Это особенно актуально для человека информационного общества, где такое согласование уже не является безусловным законом жизни, а, наоборот, от субъекта требуется соответствовать мобильности жизненных процессов, поскольку от степени этого соответствия зависит его жизненный успех. Содержание такого подхода в поведенческой науке подробно раскрывает в своей статье «Работа над временем: превращение темпорального опыта в привычку» М. Дж. Флэхерти (72). М. Дж. Флэхерти (Эккерд-колледж, США) посвятил свою статью социально-психологическим аспектам управления темпоральным опытом индивида. Исследователи социального времени не затрагивают обычно аспектов индивидуального действия, и, наоборот, те, кто изучает модели действия, не касаются в этой связи аспектов темпоральности. Флэхерти попытался объединить эти подходы, используя для этой цели понятие «работы над временем», под которой он подразумевает индивидуальные и коллективные усилия или действия по организации поведения сообразно восприятию времени. С самого начала существования социальной психологии как науки в ней подчеркивалась роль свободного выбора личностью окружения и межличностных контактов. У. Джемс формулировал это следующим образом: «Мой опыт – это то, что я согласен допустить», что означало игнорирование вещей, не представляющих интереса для нашего «я» (72, с.17). Вместе с тем он полагал, что опыт переживания времени детерминируется обстоятельствами, а не избирательно направленным вниманием: кажется, что заполненный чем-либо временной интервал протекает быстро, в то время как «пустой» промежуток времени воспринимается как проходящий долго и медленно. Таким образом, с точки зрения Джемса, индивид в этом вопросе не имеет возможности выбора. Дж. Г. Мид, для которого время являлось центральной темой его интеллектуальных интересов, был не согласен с этой точкой зрения. Именно анализ темпоральности Мидом имел основополагающее значение для дальнейшего развития социальных наук. Этот анализ был важен для Мида в связи с его критикой бихевиористского подхода к понятию времени у Дж. Б. Уотсона, который следующим образом описывал человеческое поведение: «Стимул (причина) предшествует ответу (следствию), или, другими словами, прошлое детерминирует будущее» (72, c.17). Мид утверждал, что такое понимание темпоральности человеческого действия исключает возможность выбора. Между стимулом и реакцией существует такой промежуток настоящего, в течение которого человек интерпретирует ситуацию и выбирает подходящий ответ. Именно он и является источником возникновения нового и неопределенности в социальном взаимодействии. Социальная психология Мида основывалась на допущении избирательного характера внимания, которое конституирует окружение и является по отношению к нему организующим началом. Однако, как отмечает Флэхерти, Мид, так же как и Джемс, не использовал понятие выбора для изучения темпорального опыта на уровне привычек повседневности. Идеи Джемса и Мида были восприняты и объединены А. Шюцем, чья феноменология в дальнейшем оказала значительное влияние на мышление Г. Гарфинкеля. С точки зрения Шюца объективное или космическое время отличается от внутреннего времени или длительности, связывающей актуальный опыт человека и с прошлым, и с будущим. Он же определяет действие как поведение, основанное на скрытом или явном проекте. Г. Гарфинкель, анализируя процесс самодетерминации личности на примере становления женского типа сексуальности, подчёркивал активный и осмысленный характер усилий субъекта по контролю и управлению поведением и речью. В том числе он считал, что восприятие времени предполагает осознанное управление его различными измерениями. На основе этих идей другие исследователи концептуально обосновали связь между самодетерминацией и темпоральным опытом. Гидденс призывает принимать в расчет представление о времени при определении человеческого действия и обращает внимание на роль выбора в поведении, обосновывая возможность субъекта действовать иначе в результате выбора в темпоральном потоке. Однако эти теоретические выводы не сопровождаются их эмпирической проверкой и не затрагивают темы модификации времени в результате личностного выбора. В современной социологии времени ведущую роль играют исследования Э. Зерубавеля по социальному конструированию и организации времени. Он рассматривал динамику стандартизации времени, подчеркивая при этом коллективный характер усилий по установлению и изменению темпоральных систем. Но Флэхерти, расширяя этот контекст, ставит задачу показать, как темпоральный опыт отражает ситуативно создаваемую насыщенность информационных процессов. Иначе говоря, он стремится выявить целый ряд обстоятельств, которые влияют на темпоральный опыт и тем самым определяют его. Понятие «работы над временем» подразумевает усилия, продлевающие или подавляющие индивидуальное переживание времени (темпоральный опыт). У истоков этого понятия помимо уже упомянутых идей стоят представления Э.Р. Хохшильда о волевом характере «эмоционального труда» и введенное К.Р. Сэндерсом понятие «привычка тела». Последнее понятие Флэхерти использует для характеристики повседневного ощущения времени. Основной целью эмпирического исследования, результаты которого приводит в своей статье Флэхерти, было выявление разнообразия когнитивных и поведенческих усилий по управлению темпоральным опытом. Респондентам задавали вопросы о технике «темпоральной работы», т. е. распределении и контролировании своего времени, повторяемости привычных действий (частота событий за определенный промежуток времени), соотношении предшествующих и последующих действий, составлении расписания и пр. в различных социальных ситуациях, в которые они попадали. При этом были выявлены механизмы мотивации такого поведения и роль самодетерминации в конструировании описываемых респондентами разнообразных социальных ситуаций. Обстоятельства для человека в этом случае выступают не как стимул для ответной реакции, но, наоборот, скорее человек планирует и предпринимает ряд действий для создания таких обстоятельств, на которые он хотел бы ответить. Именно это Mид называл «сознательным» или «рефлексивным» намерением. Эта роль самодетерминации рассматривается исследованиями как вклад в культурное воспроизводство. Выявляя роль самодетерминации в преобразовании восприятия времени, автор ссылается на тезис Энн Свидлер о культуре как «наборе инструментов» для создания «стратегии действия» (96, с.30). Она говорит об особом типе людей, которые активно используют эти «наборы инструментов» и связанные с ними знания для регулирования собственного временного опыта. Именно такие люди покупают, например, журнал перед отлетом самолета, чтобы не наблюдать часы в течение длинного перелета. Многие из них при этом проявляют изобретательность, наслаждаясь своеобразной «работой» по преобразованию своего ощущения времени. Свидлер как раз и обращает внимание на значение культурных предпосылок, которые в данном случае являются независимой переменной, формируя условия стратегии действия. Флэхерти подчеркивает также важную, с его точки зрения, проблему – специфичность ментальной дисциплины, присущей каждому обществу, в основе которой лежит определенная система стандартных единиц времени. Так, например, американская культура, опирающаяся на принципы протестантской этики, придает огромное значение материальному успеху, рассматривая его как символ спасения. В перспективе тезиса Б. Франклина «Время – деньги», интересно исследование отношения американцев к более медленному восприятию времени, их неприятия гедонистической мотивации «замедления» времени. Флэхерти завершает свое исследование выводом о том, что особенности регулирования времени во многом зависят от уровня развития общества и культурной специфики социума (72, 73). Одной из часто упоминаемых характеристик в контексте изучения возможности изменения темпоральных сторон культурного кода является различие культур. В одних культурах господствует монохроническое время (события распределяются как отдельные единицы и организуются и осуществляются последовательно как звенья одной цепи), другим свойственно полихроническое отношение ко времени (события происходят одновременно, время воспринимается не как линия, а скорее как точка). И бюрократический аппарат в этих временных системах функционирует по-разному. Монохронические культуры делают акцент на стратегиях менеджмента, на расчете и порядке, полихронические культуры меньше зависят от распорядка событий, понимают время более гибко, включая в него больше видов деятельности и придают большее значение лидерству. В результате в таких культурах совершенно различны административная структура, принципы производства и модели бюрократической организации. Любое обращение к другой культуре, не учитывающее эту особенность темпорального поведения, будет сталкиваться с большими трудностями (62). Исследование модернизации современных обществ как способа изменения темпоральной структурации времени традиционных культур неизбежно сопряжено с требованием инноваций, выявления сил противодействия им. Отсюда необходимость рассмотрения в качестве социологического концепта понятия «инерция». Раскрывая тему ускорения и компрессии времени, нельзя не затронуть и тему его замедления и тех факторов, которые определяют это замедление. Тенденции социального изменения, проявляясь, сталкиваются с инерционностью сложившихся общественных форм, что внешне может восприниматься как самостоятельная тенденция. По мнению Н.А. Матвеевой, попытки определить «социальную инерцию» как синоним «стагнации» неверны, поскольку понятия инерции и стагнации обладают разной смысловой нагрузкой при характеристике социальных процессов (36). Инерция несет в себе потенцию развития, предполагает устойчивое воспроизводство социальной системы. Эта способность к сохранению зиждется на готовности носителей заданных функций их выполнять, опираясь на прочные социальные связи. Новое, если оно претендует на распространение в социуме, должно иметь исходную основу в отношениях, поведении, сознании. Таким образом, инерция – это не препятствие, а условие движения. Инерция не приводит общество к стагнации; больше способствуют этому непоследовательные инновации. Инерция по смыслу ближе к понятиям «воспроизводство», «традиция», чем к «стагнации» (36). Особенно ценен для понимания сущности инерции анализ Л.Н. Гумилевым инерционной фазы жизненного цикла этнической системы как эпохи спада пассионарного напряжения системы, пассионарного оптимума (36). Ни одна социальная система не может существовать, не находясь в движении. Это не хаотичное движение, а последовательная, закономерная смена фаз развития социума. Социальная система для сохранения целостности не может находиться постоянно в пике своего развития. Нужен достаточно длительный период, в ходе которого социальная система «переваривает» инновации предыдущего периода, деяния пассионариев (Гумилёв), реформаторов. Инерционность может быть понята как необходимая темпоральная реакция системы на нарушение нормального хода социального времени, ускорение темпоральных ритмов. «Культурный код» общества, определяя и сохраняя существенные черты и этапы его темпоритма, выступает аналогом генетического кода индивида и в его инерционности состоит его роль в развертывании глобализационных процессов. Особое же значение в рамках попыток изучения механизмов, опосредующих взимодействие паттернов индивидуального поведения и общекультурных регулирующих механизмов и институтов, приобретает изучение инноваций в менеджерской культуре и организационно-трудовой практике, которые достаточно быстро отражают актуальные изменения в трудовых отношениях, связанные с распространением телеработы и использованием разнообразных мобильных технологий. Важным в этом отношении является также рассмотрение ситуации в социальной политике, которая выражает юридическую, общекультурную и гражданскую практику в данной стране. Именно в сфере трудовых и организационно-управленческих отношений изменения, происходящие в сфере темпорального опыта, являются в силу их актуальности и обязательности для большинства населения наиболее заметными и значимыми для других хроносфер (времени отдыха, занятий домашним хозяйством, общения и т.д.). Таким образом, подход к социальному времени «от субъекта» позволяет разрешить противоречия, свойственные цивилизационному подходу. Ситуации «работы со временем» в контексте организационно-трудовых отношений – перспективное направление будущих исследований, полагает Флэхерти. Требование управления временем имеет огромное значение и для учащихся, и для служащих. Университеты и организации предлагают курсы по менеджменту времени, в частности, по установлению приоритетов в расчете времени и конструированию временных бюджетов (72). В конечном итоге действия по моделированию темпорального опыта осуществляются в рамках отдельных культур, организаций и систем отношений и не посягают на изменение основ существующего положения. Компенсируя ряд обстоятельств жизни индивида организацией времени, большинство форм «темпоральной» работы снижают степень конфликтности между личностью и обществом. В этой перспективе действия, связанные с изменением темпорального опыта, могут рассматриваться в соответствии с точкой зрения М. Эмибойра, утверждающего, что любой вид интенциональной творческой деятельности людей является как продуктом существующих условий, так и вкладом в их воспроизводство (72, с.32). Нельзя забывать, что социальное время состоит из совокупности «времен» множества социальных групп, чьи способы поведения во времени требуют постоянной синхронизации между собой. Т.А. Нестик отмечает в своей статье «Социальное конструирование времени: теоретический анализ» актуальность изучения формирования структуры именно групповых представлений о времени (42). Поскольку с точки зрения теории коммуникации, в рамках которой изучается временная структура общения, люди соотносят себя во времени, подстраиваясь под темп, длительность, очередность высказываний и пауз друг друга, можно говорить о синхронизации циклов межличностного взаимодействия как основном механизме формирования социального времени. Процесс межличностного общения протекает в группах и между группами. Репрезентация времени в индивидуальном и групповом представлениях является сложным механизмом, состоящим из многих компонентов. Изучение этих компонентов и их взаимодействия дает ключ к пониманию групповых темпоральных представлений и поведения, а также впоследствии в его прикладном применении – и к воздействию на эти представления (будет ли оно осуществляться в форме целенаправленной государственной политики, обеспеченной идеологически и материально, или в форме корпоративной политики брендинга) (7, 25, 42, 47). В российских условиях проблема изучения групповых временных паттернов стоит особенно остро, поскольку ценностный кризис 1990-х годов сменился сейчас расколом общества на группы, успешно адаптировавшиеся к изменениям, и группы, не воспринявшие логику ускорения, связанную с жизнью в информационном обществе. Различия в образах времени затрудняют преодоление аномии, формирование единой системы ценностей и социальных норм. Представители не адаптировавшихся групп населения в большинстве своем принадлежат к наименее «компьютеризированным» социальным слоям российского общества. Таким образом, структура временных представлений различных социальных групп и степень их «затронутости» ритмами информационной эры в российском обществе напрямую связана с их социальными характеристиками: возрастом, доходом, полом, регионом проживания, уровнем образования, политической ориентацией и т.д. Возможность вхождения России в глобальное информационное общество зависит от создания в ней информационного поля, благоприятствующего развитию информационно-коммуникацион-ных технологий (37, 42, 51). Увеличение подвижности временных процессов в информационном обществе, изменение представления о стандартах измерения социального времени, его стадий и периодов выражается и в изменениях возрастных делений в обществе. Жесткая определенность временных границ пожилого возраста ушла в прошлое. Стереотипы восприятия возраста теперь находятся под влиянием целого ряда социально-экономических переменных, например профессионального фактора, а также становятся предметом интенсивного социального конструирования, что было невозможно раньше. Изучению изменений традиционных представлений о возрастных границах и временных стадиях жизни человека много внимания уделяется в современной социальной геронтологии. Интересен в этом отношении опыт французских ученых-геронтологов. Д. Огг (Институт исследований сообщества (Лондон) и Исследовательский отдел Французского национального пенсионного плана (Париж)) и К. Горнеон (Французское геронтологическое общество, Париж) в своей статье «Социальная геронтология во Франции» раскрывают понимание и подход к этим проблемам в современной социологии (81). Франция оказалась одной из первых европейских стран, которая повернулась лицом к проблемам пожилого населения. Однако, несмотря на этот интерес, общее представление о возрасте как о социальном явлении отсутствовало в «мэйнстриме» французской социологии в первой половине XX в. Оживление внимания к социальным аспектам возраста стало заметным во Франции в начале 60-х годов. Первым артикулировал этот интерес один из авторов социальных реформ, П. Лярок. Именно с его доклада французскому правительству, в котором обсуждалась проблема бедности людей пожилого возраста и распространения понятии «третьего возраста», началась новая эпоха во французской социальной политике. Это понятие подразумевало самостоятельность и продолжающееся участие пожилых людей в общественной жизни. Рекомендации Лярока были направлены на устранение стереотипов социального исключения пожилых людей. Он предлагал такие меры, как создание дневных центров и службы домашней помощи, университетов для «третьего возраста», основанных на принципе непрерывного образования, и пр. Дальнейшие исследования в этой области были посвящены изучению форм «зависимости» и в физическом смысле, и в смысле неравенства между разными поколениями, а также отсутствию преимуществ пользования новыми технологиями у пожилых людей. Позже в 70–80-е годы появился целый ряд работ, где проблемы возраста осмыслялись с различных теоретических позиций. Прежде всего нужно упомянуть книгу Симоны де Бовуар «Приход возраста» (1972), в которой было уделено значительное внимание условности понимания социального возраста. Следует также упомянуть об известной работе А.-М. Жильмар «Пенсия: социальная смерть? Социология дороги к пенсии» (1972), в которой обсуждались вопросы, связанные с прекращением трудовой деятельности. Ряд высказанных в этой работе идей, таких, например, как произвольное определение жизненных стадий в постиндустриальных обществах или конструирование социальных представлений о возрастной группе «пожилых», влияющих на установление структурных зависимостей в экономической политике, получили дальнейшее развитие в современной социологии. В ряде других исследованиий 80–90-х годов применялся исторический подход к проблемам пожилого возраста, обсуждались историческая эволюция представлений о возрасте, их производность от более широких социальных представлений. Было опубликовано множество трудов по истории пожилого возраста. Андреас Крузе и Эрик Шмитт, продолжая эту линию социально-геронтологических исследований, выявили ряд социальных стереотипов, влияющих на оценку стадий возраста в Германии 90-х годов. Выяснилось, что представление о границах пожилого возраста в различных районах Германии становилось в силу многих факторов (например, степени безработицы, от чего зависит ранний уход на пенсию) объектом активного социального конструирования (80). Изучение всех связанных с влиянием информационного общества реалий на изменение паттернов возрастного поведения необходимым образом должно охватывать совокупность всех направлений изучения жизненного пути, биографической мобильности, поколенческой динамики и т.д. (47, с.236). Вся эта сфера отношений как часть темпоральных процессов в обществе требует наблюдений, обобщения и выделения преобладающих тенденций. Именно изучение проблемы смены поколений, так же как и исследования в области индивидуальных усилий по управлению временем, дают возможность ответить на вопрос о путях преодоления цифрового разрыва на цивилизационном, социально-статусном, возрастном уровнях. |
Похожие:
 | Аналитический обзор Подключенность к централизованной сети электропередач − сельские и городские районы 8 | | Вопросы для оценки концепции Аналитический обзор передовых методов обучения и преподавания |
 | Информатика и вычислительная техника Аналитический обзор по курсу «Современные проблемы информатики и вычислительной техники» | | Обзор журнала «Игромания» ... |
| Обзор журнала «Игромания» ... | | Селевко Г. К. Современные образовательные технологии: Учебное пособие Аналитический обзор международных тенденций развития высшего образования №4 (июль декабрь 2002 г.) |
| Информационно исследовательский центр Информационно-аналитический обзор о положении русских соотечественников в казахстане 2007 год | | Аналитический обзор по тематике Всероссийской конференции с международным участием «Фундаментальные и прикладные аспекты исследования симбиотических систем», проведенной в Саратове 25-27 сентября 2007 г в Институте... |
| Учебно-методический комплекс учебной дисциплины «Информационные технологии... В последующих темах осуществляется аналитический, исторический и методологический обзор основных теоретических систем коммуникации... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Аналитический обзор постановления правительства РФ от 12 августа 2013 г №691 Об изменении ряда актов правительства по вопросам техприсоединения... |
| Провести аналитический обзор литературы, проанализировать, исследовать,... Целью курсовой работы является рассмотрение и изучение элементов современной кредитной системы рф, а также изучение механизма их... | | Феденок Ю. Н. Коренные малочисленные народы Севера: проблемы современного... Г. Дик-Рид "Роды без страха" Серия: Здоровье вашего ребенка. Изд. 1-е Тема: Здоровый образ жизни. Isbn: 5-88782-005-5 |
| Аналитический обзор за 21 сентября 2010 г Кроме того, количество заявлений на получение ипотечного кредита, одобренных крупными банками, также снизилось по сравнению с предыдущим... | | Российской Федерации Федеральное государственное бюджетное образовательное... Пк-9 – сформированная способность, используя отечественные и зарубежные источники информации, собрать необходимые данные проанализировать... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Библиотечно-информационное обслуживание молодежи Воронежской области в 2012 году: аналитический обзор работы муниципальных библиотек/... | | Клинико-гигеническое обоснование совершенствования системы первичной... Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение основная общеобразовательная школа с. Новозубово создана приказом отдела образования... |
