Дмитрий Ахметшин
Скачать 2.8 Mb.
|
| Глава 11 Как-то само собой получилось, что Ислам стал ходить с Яно в кружок стихосложения. Яно каждый раз тащил его туда, а сопротивляться настойчивому эстонцу не было охоты. Он говорил: - Ты очень сильно занят? Хасанов в этот момент обыкновенно валялся на диване с какой-нибудь книжкой. - Очень. Занят, как сам чёрт. А что? - Я подумал, может быть ты хочешь пойти со мной к Наташе и Славе. - Это твои друзья. Не мои. Что мне там делать? - Не знаю. Что-нибудь. Можно будет порисовать на стенах, или… - Попротыкать кому-нибудь шины, - вздыхает Ислам. Смотрит, как скисает лицо друга. Процесс брожения такой явный, что даже на языке становится кисло. - Послушай. В ночь я с твоими сумасшедшими приятелями никуда не пойду. Даже не заикайся. У меня звенит горшок, так что к десяти я должен быть в этой постельке. - Значит, сейчас ты со мной пойдёшь? - Если только на пару часов. Ислам не может удержать улыбку при виде очередной метаморфозы. Яно только сейчас стоял здесь, унылый, как Пьеро из сказки - такому только в театре юного зрителя играть. Дети были бы в восторге. И вот уже на месте кислого пятна в очках с жёлтыми губами что-то пылающее и благодарное. В клубе неплохо. Столько запахов, от которых у иного начинает болеть голова, но Ислама они почему-то успокаивают. Можно сидеть на подоконнике и наблюдать за бурлящей вокруг жизнью. Здесь занимались сразу всеми проблемами. Всерьёз обсуждали действия правительства, составляли карты ночных патрулей – и собственных патрулей. Готовились к очередной демонстрации, на этот раз вполне обыкновенной, с плакатами и меткими «кричалками». Предыдущая провалилась. Флэшмоб бездомных разогнали, как слышал Хасанов, дубинками; сюжет даже появился в местных новостях. Кого-то скрутили; по идее, это следовало сделать со Славой, но его взрывная речь слышится сейчас то в одной части зала, то в другой, он умудряется быть сразу везде. Вот он забрался на табуретку и декламирует Летова. Стихи читает он и правда хорошо. Эмоции передаются всем присутствующим, вспыхивают в каждом, словно пропитанная горючим тряпка, и вот уже рты начинают открываться, вслед за Славой прожевывая слова. Иногда к Хасанову запрыгивал Яшка, местный корабельный кот, невозмутимая рыжая зверюга без одного уха. Из-за этого, а ещё из-за жёлтых глаз, в которых плескалось безразличие, с которым, возможно, на землю смотрит солнце, он казался самым опытным в этой армии юнцов. Авторитетом. Иногда подсаживалась поболтать Наташа. - Думаешь, мы сможем хотя бы чуть-чуть улучшить ситуацию в городе? - Ты хочешь знать, что думаю о ваших шансах перед идеей, что власть можно каким-то образом исправить, или выбрать самим? Никакущих. Наташу задело. - Хочу знать, зачем ты сюда ходишь. Ислам чуть было не сказал: «а зачем ходят в зоопарк?», но вовремя сдержался. - В основном за компанию с Яно. Что стало с теми ребятами, которых задержали на вашем бомжатнике? Их отпустили? - То были не наши ребята. Из местного КПРФ. Хотя, - молчи! – естественно, не важно, свои, или нет. Мы отслеживаем судьбы всех ребят, борющихся за правду. Тех четверых уже отпустили. Молчат некоторое время, и Наташа спрашивает с претензией: - Неужели тебе нравится то, что вокруг происходит? - Да мне, откровенно говоря, всё равно, - бурчит Ислам. Конечно, ему не всё равно. Просто он не знает, что ответить. Как и все, смотрит на весь этот беспредел, привычно морщится, и отворачивается. - Мы здесь боремся в первую голову с этим, - недовольно говорит Наталья. – С безразличием. Пытаемся открыть людям глаза. Ислам вращает чашку в ладонях, разглядывает налипшие на стенки чаинки. - Вся наша жизнь выстроена из этих «всё равно» и «наплевать». То, что эти дети играют в войну, ситуацию мало меняет. В войну сейчас играют все. Её обсасывают, как фруктовый леденец, о войне кричит телевизор, каждая бульварная газетёнка, каждый новостной сайт в интернете. Здесь все горазды лишь орать, обвинять друг друга, кидаться тухлятиной. А между тем нас продолжают гнать к краю пропасти, и мы бежим с громким возмущённым хрюканьем. В этом проблема. Выплеснем всю свою ярость на правительство, на соседа, и с успокоенной совестью замолкаем. А то, что в тёмном переулке сейчас кого-то гасят монтировкой, тебя не колышет. Ты слышишь крики, но отворачиваешься. Ты веришь тем, кто рассказывает, как сейчас всё хреново, и обещает, что в будущем всё будет лучше. Если вы выберете его. Бла-бла-бла… - Так какого чёрта же ты ничего не делаешь? Ислам неуютно шевелит ногами, и Яшка, устроившийся было на коленях, с урчанием перебирается к Наташе. - Я могу рассуждать об этом только за кружкой пива, но я ничего не могу сделать. Я не политик, и не представляю, как заставить людей сделать первые шаги к тому, чтобы изменить всё к лучшему. Он ожидает, что Наташа сейчас будет его обвинять. Будет говорить что-то вроде «А мы знаем», обвинять его в потреблянстве, во всех смертных грехах. Набросится, что твоя рысь; он готовится вытащить на поверхность всё доступное равнодушие, воздвигнуть кирпичную стену. Но она молчит, купая руки в загривке кота, даже не пытается натянуть тетиву. Смотрит в пространство, и чёрт её разберёт, о чём сейчас размышляет. Находится здесь совсем не хочется. Хасанов прощается с Яно и уходит домой. А следующим утром потом случается что-то, что навсегда выбивает клин спокойной жизни. Стук в дверь вырывает Ислама из зыбкого сна. Окна разрисовывали на клеточки утренние сумерки, где-то сонно звенят машины. Рельсы гудят под колёсами трамвая, и этот звук вплетает в симфонию утра свою басовую партию. Ответа не дожидаются, сквозняк с отзвуками коридорной жизни врываются в комнату и страницы книжки радом с кроватью трепещут, словно попавшийся кошке воробей. Ислам поднимается на локтях и видит Наталью. Лицо бледное, под кожу словно впрыснули тени, а в глаза – нездоровый блеск. Каре торчит в разные стороны чёрно-красными колючками. Будто плотоядный дикобраз, таскающий на спине вместо яблок птичьи сердца. Позади маячит суровая бабушка-комендант и охранник, мужчина средних с растерянным видом. - Ты что не отвечаешь на телефон? - спрашивает Наталья хриплым голосом. На ней линялые джинсы и свитер. На ногах кеды, с подошв отстаёт грязный снег. Почти в таком же виде он видел её в тот раз, когда шли со Славой «в ночь», и спросонья удивился - неужели только вернулась с очередной вылазки? - А откуда у тебя мой номер? - Я ж говорю, самозванка она, - встревает бабка. - Михалыч, хватай её! Ну что ты стоишь? Лицо у мужика стало совсем растерянным. - Слушай, скажи им, а? – нервно говорит Наталья. Косится назад, где Михалыч, растопырив руки, приноравливается схватить её за талию. – Их, похоже, заклинило. Неслись за мной по всему коридору, как будто я им денег должна. Лицо комендантши наливается кровью, набухает, и в горле что-то двигается, словно поршень в насосе. - Это ко мне, - бормочет Ислам, натягивая до подбородка одеяло. – Однако, ты не очень вовремя. У меня такое ощущение, что я только заснул… - Слышали? – перебивает Наташа. Лицо грязное, на шее налипли струпья ржавчины. Проходит внутрь, оставляя на полу мокрые следы, и с силой захлопывает дверь. - Уже половина восьмого. Тебе всё равно на учёбу. - Мне ко второй паре… - Не важно. Яно попал. - Куда попал? - Загребли его. Она опустилась на стул, тяжело, будто кукла, у которой кончился завод. А может, и правда кончился. По лицу видно, что ночь провела на ногах. Плечи опускаются, с мокрых рукавов на пол капает вода. Губы растеряно подёргиваются. Ислам рывком садится, тянется за одеждой. Он ещё не совсем проснулся, и рубашка выскальзывает из рук и планирует на пол. - Объясни толком. Натягивает джинсы, носки. Ногой пододвигает к себе ботинки у двери, пальцы торопливо возятся со шнурками. Наташа сидит без движения, зажала руки между коленей, тонкие лопатки под свитером выпирают наружу. В своём коричневом свитере напоминает осколок кирпича. Кажется, с какой стороны не подойди, обязательно уколешься об острый край, измажешься в рыжей пыли. Осматривается, очень медленно, как будто надеется, что время вдруг да подстроится под движения её головы. А то и вовсе повернёт назад. Графин перед ней, но Наталья всё равно спрашивает: - У тебя нет воды попить? - Воды потом. Давай рассказывай. Хасанов накидывает на плечи куртку и падает на развороченную постель. Сцепляет руки на груди и готовится слушать. - Мы залезли в здание горадминистрации, - говорит едва не скороговоркой, бросается словами, как будто харкает комками боли. По глазам видно - весь желудок у неё забит болью. – У них там есть замечательный балкончик. Взяли с собой краски. Хотели чиркнуть там пару слов… знаешь, написать: «Смотрите! Мы здесь были, и нам ничего за это не было». Только это очень длинное предложение, сверху не увидишь, а если писать буквами побольше, всё не уместится. Поэтому решили просто написать – «Здесь была Наташа, Слава и Я». Тоже хорошо. Моя идея. Броско, выразительно, и все бы смеялись. Это было бы прекрасно. Яно решили полностью не писать, представляешь, как много Яно в Самаре? Решили, что вроде как от его лица будет это написано. - Вы идиоты… господи, какие же вы идиоты, - Ислам хватается за голову. Обнаруживает, что руки уже в перчатках, заставляет себя их опустить. – Не томи. Давай дальше. Наталья с непонятным выражением двигает по столу графин. - А потом появились они. Патрульная машина. Чёрт, как будто специально кто-то им глаза приладил... Как только увидели? Арамис успел предупредить, он стоял внизу на стрёме, так что мы успели спуститься и дать дёру… - Вы? А Яно? - Яно тоже спустился за нами. А потом вдруг они… светят фонариками, орут чего-то… кажется, «Стоять!» Яно вдруг встал, и ничего не говорит. Просто смотрит. Я его тяну, а он не идёт… Только головой мотает… Оставила в покое графин, пальцы как будто два паука на паутинках, добрались до губки, до тарелок, сложенных в мойке, до ручки холодильника и ложек. Гремят всем, бесцельно бродят по столу. Потом вдруг всё бросила. Посмотрела на Ислама большими белыми глазами. - Думаю, его от страха парализовало. - Вы оставили его там? - Мы дали дёру. Один мент заломил Яно руки, я видела, другой погнался за нами. «Стрелять буду», орал. Но он был толстый, и мы убежали. - Чёрт… - говорит Ислам. Наташа снова прячет руки между коленей. Будто пара пауков вернулась на свою паутину. - Наверное, он нас теперь сдаст. Я ещё не была дома. И Слава, наверное, не был. Родители мне звонили, но я сбрасывала. Господи, зачем я это сделала? Они ведь теперь будут звонить в милицию. Там скажут, что я в розыске, и они расстроятся. Или не скажут… примут у них заявление, а потом тот толстый милиционер посмотрит и скажет, что это за мной он гонялся. Он ведь светил фонариком мне в лицо… Хотя, всё равно нас сдаст Яно. Слушай, что мне теперь делать? Она настолько непохожа на себя, насколько различны ночь и день. - Не знаю. – Ислам пытался думать, но эта перемена его пугает, и голова стала как шар для боулинга. Такой же тяжёлый и полный внутри неподвижной холодной субстанции. Мысли это движение, и мыслей там сейчас никаких не было. Всё-таки он жутко не выспался. - Иди отсюда. Иди, погуляй и проветрись. Иди домой. - Но… - Иди домой. Не могу тебя такой видеть. - Ну ладно. Она встала, с пустым лицом очень аккуратно задвинула табурет под стол. Припарковала графин на место, обратила белое лицо к Исламу, и он видит там смятую, будто в кулаке, улыбку. - А мы всё-таки успели нарисовать. Немного. Я рисовала с начала, успела написать «здесь…» Слава с конца, нарисовал только Я. Смешно как, да? Затворилась дверь, Хасанов успел заметить, как потянулись к умывальнику первые соседи. Заспанные лица, за щёками и в руках зубные щётки, пялятся в спину девушке с любопытством. Наверное, пока шла по коридору, грохоча своим эскортом, всех перебудила. Ислам только сейчас сообразил, что сидит полностью одетый, в застёгнутой куртке, шапке и перчатках. Куда он собрался в таком виде? Вызволять Яно? Бред. Интересно, кстати, связался ли кто-нибудь с его мифическим дядей? Наверняка. А хотя – обязаны ли они что-то ему сообщать? Яно вроде как уже совершеннолетний, да и российское гражданство есть… хотя что такое совершеннолетие для свалившийся с луны человечка?.. Они отправят его на опыты. Точно. Будут выпытывать, откуда он прилетел. Ислам начал раздеваться, на полдороге остановился, и стал одеваться обратно. Не спать же ложиться. Он отправляется в клуб. Оскальзывается на ступенях, прохлада утра напоминает о забытом шарфе. Всё равно, идти не далеко… Терпит бурчание охранника, которому чуть не своротил со стола стопку журналов, и пробирается коридорами первого этажа до нужной двери. Она распахнута настежь, и пароля никто не спрашивает. Наружу выползают все те запахи, что успели там накопиться; среди них вонь прокисшего вина. Ислам водит руками: всё как будто в тумане, даже лучи света бьют из окна дымными столбами. Кашляет, пытаясь разогнать руками дым, но тот только лениво клубится между пальцами. Всё равно, что пытаться разогнать воздух… Аллах, да чего они тут праздновали? Вот и коробка из-под дешёвого Каберне. А вот и ещё одна. Будто в маленьком помещении бушевало торнадо, большая часть вещей исчезла, оставшееся не на своих местах. Под ногами попадаются тетради и книги. Картонные коробки пропали, кроме одной, в которой блестит, словно груда драгоценностей, битое стекло. В мусорное ведро аккуратно сложены пустые тюбики из-под краски. Ясно. Господа протестующие решили убраться по добру по здорову. Но этот запах… сжечь они тут за собой, что ли, всё пытались? Ух ты. Что это там торчит, из-за рояля? Нога?.. Ислам по широкой дуге обходит рояль, с полминуты, склонив голову набок, разглядывает привалившегося к нему человека. Наконец, усаживается рядом на четвереньки. Слава поднимает веки, вяло хлопает по ковру рядом с собой. Присаживайся, мол. Пытается убрать оттуда какую-то стекляшку, но стекляшка отползает от непослушных пальцев, он тянется следом и едва не заваливается на бок. Ислам вынимает из его рта самокрутку, придирчиво её осматривает. Так вот, чем тут воняет… - Где ты это взял? Слава пытается собрать расползающееся лицо. Хмурится, и одна бровь почти наползла на веко. Движения размашистые, крупные, обыкновенные движения пьяного человека, сознание в глазах подёрнуто дымкой, но по-прежнему злое. Кажется, напивался он целеустремлённо, заливая в себя бокал за бокалом, размягчая напряжённые до консистенции дерева мышцы. С ненавистью, неподвижным взглядом смотрел на пакет вина. Растоптал первый, когда он опустел, и зарядил в обойму второй. А потом, когда вино подействовало недостаточно сильно, так же яростно заталкивал в себя дым. Тело теперь мягкое, кажется, дотронешься пальцами и останутся отпечатки, однако разум всё так же напряжён, натянут, как арбалетная тетива. - А что? – говорит он с усилием. - Мы же кружок со… сопротивления . В помещении должно быть что-нибудь, чем можно нарушить закон. Не так? Ислам не стал спорить. - Что у вас тут случилось? Где все? - Не знаю. Клуб распущен. Они все… это… распустились. Тебе рассказала Натали, как мы ночью отжигали? - Конечно рассказала. Ты уже знаешь, что вы идиоты? Сами-то ладно. Мне вас не очень жалко. Но мальчишку зачем было втягивать? Ислама понесло, каждое слово впечатывает в лицо Славы, слушает с удовлетворением, с каким звуком хлещет оно его по щекам: - Только не нужно мне сейчас лечить про то, что таким образом вы обучаете молодёжь. Понимаешь, он европеец. Ему посрать на ваши – наши - проблемы, на это ваше сопротивление. Он отучится, и вернётся к себе. - Он… - Просто восторженный ребёнок. Ты вроде не идиот. Ты же знал. Снова делает усилие, собирает себя в кулак. Снова тот самый Слава, со вздёрнутым подбородком и словами, увесистыми, как камни. - Мне нужны такие люди. Всякие люди. Мы все боремся за правое дело, а правое дело вне наций и народов. Один человек не может ничего, но когда людей много… Как пальцы, собирающиеся в кулак… как… Снова - всё расплывается в алкогольном озере, а глаза мелеют, серебрятся белками глубоко во впадинах глазниц. - Прости меня, - голос растекается, как сливочное масло на жаре. - Ты меня простишь, мужик? - Да иди ты… Взлетает ладонь. Славе удалось это с трудом, и воздух давит на суставы пальцев, заставляя их сгибаться. - Дай мне до…сказать. Если бы не Яно, нас бы поймали. Меня, и Натали точно бы поймали. - О чём ты? – говорит Ислам. Он поднимается на ноги и брезгливо шевелит носком ботинка коробку из-под вина. - Натали думает, у него отнялись от ужаса ноги. Но Яно не так прост, не-еет, ноги тут ни при чём. Он увидел, что нас всё равно догонят, как бы быстро мы не бежали. Там был переулок, знаешь, такой… - неясное движение рукой, - очень узкий и длинный. Троим бежать там очень трудно. И он остался, загородил собой нас. Слава смеётся, брызгая слюной, смех затекает обратно в глотку, и он давится им, чуть не сгибаясь пополам. - Это должен был сделать я, слышишь? Этот паршивец отнял у меня всю славу. Он снова смеётся, и вдруг очень жалобно смотрит на Ислама: - Выпей со мной, а? Один я больше не выдержу. А там ещё полпачки осталось… Ислам пятится. Потом поворачивается, чтобы вырваться из сонма душных запахов, убежать и уволочь за шиворот желание врезать этому человеку ногой по хлебалу. |
Похожие:
 | Ахметшин Рифнур Фаилевич Субаш урта мәктәбе 10 нчы сыйныф Вооружение должно было включать в себя ракеты воздушного базирования (Х-45, х-2000 и др.), а также свободнопадающие и корректируемые... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Максименко Дмитрий в костюме, за ним флаг рф, в общем как президент на сцене раздвижные ширмы от квна, закрытые, за ними парта, стул,... |
 | Также Дмитрий Викторович отметил, что подведомственное ему Министерство извлекло урок По словам министра образования и науки рф, данная мера затруднит «слив» ответов в Интернет. При этом Дмитрий Ливанов не раскрыл новые... | | Дмитрий Васильевич Шаманский, соиск канд филол н. СпбГУ, редактор... Дмитрий Васильевич Шаманский, соиск канд филол н. СпбГУ, редактор издательства «Златоуст» |
| Глызин Дмитрий Сергеевич Ярославский государственный университет имени П. Г. Демидова, 150000, г. Ярославль, ул. Советская, 14 | | 03. 10. 06 Дмитрий Соколов-Митрич Полное наименование Общества в соответствии с Уставом: Закрытое акционерное общество «Морстрой» |
| Корнев Дмитрий Геннадиевич В 1983 году окончила среднюю школу и поступила в Сочинское педагогическое училище | | Темы Вашего учебного проекта Бурин Дмитрий Александрович, Чубин Григорий Владимирович, Евстафьев Евгений Игоревич |
| Дмитрий Юрьевич Суслин Тайна золотой медали, или Как стать отличником в школе, в вузе и в жизни | | Информационный бюллетень 20 апреля 2012 года Дмитрий Медведев встретился с министрами иностранных дел и обороны России и Италии |
| Мир, в котором я живу… Пупышев Дмитрий Геннадьевич «областной центр информационного и материально-технического обеспечения образовательных учреждений» | | Обзор сми и блогосферы по теме Дмитрий Медведев провел 29-е заседание комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России |
| Мурманский государственный технический университет ... | | Темы рефератов по философии Болдинов Дмитрий Владиславович Материалистическая теория познания. Критика современной феноменологической концепции человеческого знания |
| «Наследие Игр. Стратегия для Сочи после 2014 года» Дмитрий Николаевич Козак, заместитель Председателя Правительства Российской Федерации | | Кулигин Дмитрий Сергеевич студент группы ау-1-м-11 Московский государственный горный университет Система автоматического управления двухвальным газотурбинным двигателем с селектором |
