КОНКУРС
Поездка в Липки, а также кое-что о хороших людях. – Как и почему я со всеми перезнакомился. – Племянница Крутого, она же дочь лейтенанта Шмидта. – Мое случайное самоубийство. – Зомби Билана на сцене «Чунги-Чанги». – Мои бренные останки летят в Кабардино-Балкарию
Я провалился в сон только под утро. А если бы знал, какие сюрпризы и встречи ждут меня на конкурсе, то не уснул бы вовсе. Но будущее оставалось смутным разноцветным маревом, поэтому я очнулся на следующий день в решительном расположении духа. Первые московские впечатления притупились, голова снова была ясной.
Хозяева накормили меня завтраком. Я слушал, как они обсуждают маршрут до Липок, где должен был проходить конкурс, и распространял вокруг себя ауру положительных эмоций. Здорово, что есть такие хорошие люди! Счастье, что я их встретил!.. Умение ощущать искреннюю благодарность – редкий дар. Я им наделен и горжусь этим позитивным качеством.
Одно влечет за собой другое: я часто встречаю людей, которых есть за что благодарить. Они как-то чувствуют, что я могу быть признательным, и идут мне навстречу. Немалую роль играет и способность договариваться, но дело не только в ней. Я просто верю в хороших людей.
Спустя полчаса мы выехали. Мимо машины проносились городские достопримечательности – библиотека Ленина, Воздвиженка, бассейн «Москва», на месте которого теперь храм Христа Спасителя… Я провожал их взглядом, но толком ничего не разглядел.
Долго ли, коротко ли, а главное, что без свойственных моим поездкам приключений, мы добрались до санатория в Липках. Это такой огромный архитектурный комплекс, где исторически проводят уйму мероприятий. Машина миновала ворота, и я увидел сказочный теремок с высокой стрельчатой крышей и нарядными арками. Мы высадились и пошли по аллее, засаженной молодыми деревцами. Рядом шагали другие конкурсанты и сопровождающие – как раз начался общий сбор. После регистрации на первом этаже мы отправились в один из кабинетов, где можно было распеться и подготовиться.
* * *
В Липках я сразу же принялся знакомиться с участниками конкурса – как с самими конкурсантами, так и с приезжими и гостями, среди которых было немало музыкантов. Уже через пару дней я знал там почти всех.
Зачем я это делал? Очень просто. Я понимал, что такой момент выпадает редко, у некоторых – и вовсе раз в жизни. Следовало завязать побольше знакомств и найти способ задержаться покрепче. Ибо человеческое общество стоит на личных контактах и только на них.
Сегодня, правда, есть и другой способ заявить о себе. Это всемирная сеть, куда всякий желающий может выложить свои записи в любой форме. Тексты, аудио, видео… После чего у желающего по-прежнему два варианта действий. Либо надорваться, раскручивая свои произведения самостоятельно, либо с помощью интернета продемонстрировать их нужным людям. И то, и другое – лотерея, но во втором случае шансы на успех возрастают на несколько порядков.
Но тогда, в мое не столь далекое время, единственным способом познакомиться со старшими товарищами-профессионалами была личная встреча. Вот я и пользовался ситуацией. Мне это казалось рациональным подходом, но теперь понятно, что меня вела исключительно интуиция.
Итак, я без труда перезнакомился с огромным числом присутствующих. Спасибо моим родителям за еще одно позитивное качество моей натуры – контактность. Я не боюсь чужих людей, для меня нормально подойти к постороннему человеку и заговорить. И даже преодолеть закрытость нового знакомца. Нужные кнопки в собеседнике я нахожу без напряжения, неосознанно. Мне кажется, секрет в том, чтобы всего-навсего напомнить ближнему, что все мы люди. И тогда… В общем, я быстро обзавожусь собеседниками, где бы я ни находился. Знакомиться – легко, трудно расставаться. Особенно, когда прикипишь к человеку душой – на это ведь уходит не так много времени, как кажется.
Не только я стремился общаться с окружающими, но и ко мне подходили. Девчонки – еще наивно и по-детски – строили глазки, спрашивали, кто я и откуда. Мальчишки просто компанейски жали руку и звали во что-нибудь сыграть.
И в первые же дни стало ясно, что я теперь участвую во взрослой игре. Вокруг оказалось немало заинтересованных лиц, готовых говорить с перспективным пареньком на предмет дальнейшей раскрутки. По крайней мере, я видел происходящее именно так. Никогда не забуду девочку, которая подошла ко мне и с загадочным видом сообщила, что она – племянница Игоря Крутого. Откуда мне было знать, сколько родственников у Игоря Яковлевича?.. Я проникся новостью и с раскрытым ртом слушал увлекательные истории из жизни семьи Крутого. Собеседница так же не скупилась на обещания помочь мне «с промоушном». Впоследствии я понял, что она была такой же племянницей Крутого, как Остап Бендер – сыном лейтенанта Шмидта. М-да, спасти от подобных «звездных родичей» могла только специальная широкополая шляпа, защищающая уши от лапши. Я был наивен и шляпы не имел.
Но это так, забавный казус. А вот действительно важным и знаковым моментом стала встреча с другой юной особой. Особу звали Аллой, и впоследствии она сыграла серьезную роль в моей жизни. Алла не участвовала в конкурсе, она просто отдыхала в Липках с родителями. И вот – пришла на концерт, увидела неподражаемого меня и упросила родителей, чтобы они нас познакомили. В отличие от «племянницы Крутого», Алла была очень скромна и в друзья не набивалась. Деликатно высказав мне свои восторги, она осторожно добавила, что была бы не против продолжить общение. И, может быть, даже пригласить меня в гости на какой-нибудь праздник. Мы очень мило поболтали, обменялись телефонами и адресами, и на этом наше знакомство несколько поугасло – до поры до времени.
Что ж, я приобрел несметное количество новых друзей, и с некоторыми из них дошел до самого финала. Надо сказать, что на конкурсе «Чунга-Чанга» я исполнял две вещи – это «Самба белого мотылька» Валерия Меладзе и «Горы Кавказа». Вторая песня – авторская, и ее, к сожалению, сегодня знают очень немногие. Откровенно говоря, никто не знает. Однако на конкурсе это не имело значения – главное, что выбор композиций был удачен, и я заливался вдохновенным соловьем.
Но в последний день конкурса случилось страшное. Я простудился. Я потерял голос. Произошло это потому, что накануне я, в припадке безалаберности, отпраздновал удачное выступление, от души наевшись мороженого. Точнее, не от души, а от пуза – но сказалось это на горле. Проснувшись на следующий день, я обнаружил, что не могу вымолвить ни слова. Осип, охрип, как старый ворон. Вдобавок невозможно было глотать пищу: гортань саднила так, что хоть по стенам бегай.
Дело-то житейское, может приключиться со всяким. Весь кошмар был в том, что это случилось в день заключительного гала-концерта, традиционно даваемого участниками. А на концерт был приглашен Иосиф Давыдович Кобзон. То есть я, [неконтролируемый поток непечатных слов], сотворил над собой такое [продолжение потока] в главный, по сути, день конкурса. Все, рубите мне голову…
Я лечился всё утро, до самого концерта. По крайней мере, пытался. Добежал до медсестры, посидел с градусником и выслушал рекомендации: побольше молчать и пить тёплый чай. Воистину, медицина конца двадцатого века достигла небывалых высот. Только природная скромность помешала мне воткнуть градусник в ухо ни в чем не повинной последовательнице Гиппократа. Про чай я, конечно, догадался и сам, а вот молчать категорически не мог. Каждые десять минут я проверял, не вернулся ли голос. От этого связки болели все сильнее, и голос еще больше садился – хотя сперва казалось, что больше садиться некуда. Такого со мной не случалось ни до, ни после этого дня.
Артист должен кайфовать на сцене, а не делать одолжение самому себе.
Вспоминать сам концерт мне тяжело и стыдно. Я вышел на сцену, как зомби. Пустой и мертвый. Пять лет репетиций и конкурсов, преодоление всех препятствий на пути в Москву и, наконец, мой шанс, финишная прямая!.. А я пою так, будто повесился на финальной ленточке, и меня только что вынули из петли.
Я раскрывал рот и сипел. Морщился, кашлял… Абсурдная ситуация – будто врёшь и себе, и всем остальным. А у меня уже тогда была уверенность: доказывать, что ты чего-то стоишь, нужно только действием. Но не словами о собственной крутизне и о том, что ты, вообще-то, можешь спеть, да еще как. Можешь – пой. Не получается – пошел вон со сцены!.. И вот я сам попал в положение человека, который всем своим видом заявляет: «Я бы спел, я бы так спел, что вы бы ахнули!». Ан нет, не поётся…
Рядом с таким выдающимся человеком, как Иосиф Давыдович, я и вовсе хотел провалиться сквозь землю. А всего неделей раньше я бы прыгал до потолка, узнав, что буду петь в его присутствии.
Еще один удар по самолюбию – концерт шел, как ни в чем не бывало. Остальные конкурсанты сделали вид, что они ничего не заметили… Что ж, так мне и надо. Получив грамоту об участии в конкурсе и золотой мини-глобус, я отправился восвояси.
Сегодня у меня сформировалось зрелое восприятие своих возможностей. Я понимаю, что надо себя беречь, в чем-то ограничивать, взвешивать поступки и не выкидывать коленец. Но в 16 лет я был ребенком. Активным, целеустремленным, но все-таки ребенком. Заплатив, таким образом, за свою детскую самоуверенность, я получил урок на всю жизнь. Тогда был мой первый по-настоящему серьезный конкурс, а спустя время для меня открылись и фестивали куда более крупного масштаба. И допусти я подобную ошибку на любом из них – моей карьере пришел бы, мягко говоря, конец. Поэтому – без сожалений, всё к лучшему.
Я уезжал с телефонами конкурсантов в рюкзаке, но при этом в полной уверенности, что никто не обратил на меня внимания. Между тем, за эти дни я поучаствовал в огромном количестве показательных выступлений, на меня сошла лавина обещаний – вплоть до предложения помочь устроиться в школу искусств в Нальчике. Всё смешалось в моей голове – куда менее просторной, чем пресловутый дом Облонских. Я чувствовал себя измученным, выжатым, как лимон под прессом. В таком состоянии я и грузился в самолет.
Меня провожали – Алла, ее мама и ее тетя. Моложавую тетю звали Светой, и издалека ее легко было принять за сестру Аллы.
– Ты как-нибудь заглянешь к нам? – спросила тетя Света. – Если приедешь в Москву, заезжай обязательно, будем рады!
– Угу, – вежливо ответил я, – спасибо… Алла меня уже пригласила, так я обязательно…
Сказано было без особой уверенности. Вспомните, как чертовски просто мне было вырваться в Москву на конкурс. Вспомнили? То-то же.
Я погрузился в мягкое кресло, пристегнул ремень и отключился. А в Минводах меня разбудил бодрый голос бортпроводницы: «Мы приземлились в аэропорту…»
|
