3. Археология мезолита (2 ч.)
Завершение эры плейстоцена и переход к неотермальному, или современному, периоду поставили древних обитателей многих регионов ойкумены перед необходимостью по-новому строить свои отношения с окружающей средой. Там, где раньше выпадало много дождей, стало суше, а в большинстве областей, еще недавно покрытых ледником или испытывавших сильное воздействие арктической или субарктической зоны, возобладал умеренный климат. Самым выдающимся достижением новой культуры, одновременно имевшим огромное значение для дальнейшего развития человечества, явились первые шаги на пути окультуривания некоторых зерновых растений и одомашнивания животных, сделанные в сравнительно небольшом районе Западной Азии. Однако это революционное по сути изменение первоначально проявилось лишь на весьма ограниченной территории; потребовалось немало времени, чтобы новый тип хозяйствования распространился по всему Средиземноморью и умеренным по климату областям Европы. Между тем человек продолжал вести практически тот же образ жизни, приспособившись к новым географическим и климатическим условиям и к новой растительности и испытывая большее или меньшее влияние со стороны древнейших центров хозяйственной жизни. Культуру сохранившихся в ту эпоху охотников и рыболовов иногда определяют как мезолитическую, и этот термин указывает на промежуточное положение, которое они занимают между охотниками верхнего палеолита и неолитическими земледельцами. Микролиты. Одной из наиболее характерных черт мезолитической индустрии, проявившихся в неотермальный период, явилось более широкое употребление микролитов – маленьких кремневых отщепов, которым основательной дополнительной обработкой с одной или нескольких сторон придавалась определенная форма. Для отделения микролитов от пластины по ее краю обычно делали одну или несколько выемок, по которым пластину разламывали. Оставшийся после отделения микролитов конец пластины обычно называют «микрорезцом», имея в виду его внешнее сходство с настоящим резцом; однако на самом деле это всего лишь побочный продукт изготовления тщательно обработанных микролитов. Сами микролиты служили главным образом наконечниками стрел, ибо одной из главных отличительных черт эпохи мезолита было повсеместное распространение лука и стрел. Теперь их стали применять не только в ареале традиции пластин и резцов, но и на обширных пространствах Восточной и Южной Африки, где на основе более архаичной кремневой индустрии сложились такие микролитические культуры, как сибильская, магозийская и уилтонская. Южные охотники и рыболовы. На большей части Средиземноморья, где переход к условиям неотермального периода был столь постепенным, что оказался почти незаметным, послеграветтская и послегримальдийская индустрии продолжали верхнепалеолитические традиции. В некоторых областях – например, в Кантабрийском регионе Испании или Юго-Западной Франции – удается проследить постепенную трасформацию верхнепалеолитической культуры в мезолитическую. Позднемадленские охотники на северного оленя остались на прежней территории, но теперь охотились на благородного оленя в условиях лесистого ландшафта и обладали иной культурой, именуемой азильской – по названию деревни Ле-Мас-д'Азиль во французском департаменте Арьеж. Эту культуру характеризуют не столько принципиальные новшества, сколько смягчение жесткого стандарта: хотя из рога оленя – правда, преимущественно не северного, а благородного – продолжали делать гарпуны, в их разнообразном декоре отсутствовали гравированные линии, встречающиеся на некоторых верхнепалеолитических экземплярах. Техника обработки кремня пришла в упадок, и мелкие округлые скребла почти вытеснили орудия из ножевидных пластин с обработанным концом. Искусство этого времени представлено лишь кусками гальки, украшенными красными линиями и пятнами и очень напоминающими чуринги австралийских аборигенов.Другую линию развития верхнепалеолитических традиций демонстрирует советеррская культура, памятники которой найдены в некоторых областях Франции, в Германии, Нидерландах и Великобритании. Этой культуре присуща микролитическая индустрия, восходящая к послеграветтской индустрии. Позже других в Средиземноморье и Западной Европе сформировались индустрии, использовавшие правильной формы пластины, обломки которых, отделенные с помощью боковых выемок, служили для изготовления трапециевидных наконечников и других орудий сходных форм. Эти индустрии, к числу которых относится тарденуазская, засвидетельствованы находками в скальных гротах и на открытых стоянках в континентальных областях Западной Европы; но на побережье Бретани во Франции, в дельте реки Тахо (Тежу) в Португалии и во внутренних районах Туниса они связаны с огромными раковинными кучами (скоплениями хозяйственного мусора). Хотя носители этих традиций изготовления кремневых пластин и трапециевидных орудий продолжали заниматься охотой и рыболовством, они, без сомнения, освоили добычу раковин и иных морских продуктов, доступных при ловле с берега. Кроме того, помимо собак, уже прирученных носителями советеррской культуры, создатели пластин и трапеций, по-видимому, разводили коз или овец, что свидетельствует о зарождении скотоводства. Примечательной чертой азильцев, советеррцев и тарденуазцев является то, что, хотя они в основном обитали в лесах, практически отсутствуют следы систематического использования ими дерева. Культуры северной лесной зоны: маглемозе. Значительно более жизнеспособными были те охотничьи культуры, которые сформировались на равнине Северной Европы от восточной Англии до Эстонии и особого расцвета достигли на западе Балтийского региона. Здесь мы находим свидетельства гораздо более успешного приспособления человека к жизни в лесах, столь быстро распространившихся с началом неотермального периода. Уже к середине VIII тысячелетия до н.э. мезолитические охотники начали рубить деревья с помощью топора, вытесанного из кремневого желвака таким образом, что получалось острое лезвие, пригодное, правда, лишь для кратковременной работы. Культура маглемозе была создана охотниками и рыболовами, которые первыми освоили охоту на водившуюся в девственных северных лесах самую разнообразную дичь – лося, зубра, благородного оленя, дикого кабана и т.д. и открыли для себя обилие рыбы и водоплавающей птицы в многочисленных озерах, оставленных отступавшим ледником. Неудивительно, что образ жизни людей в этих регионах был гораздо более активный и творческий, чем в азильской и советеррской культурах – жалких пережитках великих охотничьих культур верхнего палеолита, сокрушенных изменениями в природных условиях. Благодаря тому, что маглемозцы имели обыкновение селиться на берегах озер или в болотистых местах, сохранились исключительно богатые материалы, свидетельствующие об их культуре. Судя по найденным на стоянках животным останкам и по самим стоянкам, обитавшие здесь люди меняли местожительство в зависимости от сезона. Поэтому естественно заключить, что жилища, которые они строили, были не слишком прочными: в камышовых топях по берегу озера сооружались помосты из хвороста, придавленные камнями, как на стоянке Стар-Карр в Северо-Восточной Англии; на этих помостах возводились шалаши из шкур или другие легкие постройки. В болотах Дании, на стоянке Омосен, найдены остатки небольших хижин со сплетенными из гибких прутьев стенами, нижние концы прутьев были воткнуты в грунт, а верхние сведены вместе и образовывали крышу жилища. Дерево использовалось весьма разнообразно – из него изготавливали рукоятки для топоров и тесел, древки стрел и луки, весла и лодки. Лодки и весла этого времени – древнейшие известные свидетельства о существовании водного транспорта; особо следует отметить две находки, относящиеся к неотермальному периоду, – деревянное весло из стоянки Стар-Карр (по радиоуглеродной датировке – 9488 350 лет назад) и прекрасно сделанная долбленая лодка из Пессе в голландской провинции Дренте (8270 275 лет назад). Гораздо шире, чем обитатели юга, носители культуры маглемозе использовали кость и рог. Их излюбленным оружием были стрелы с наконечником из зубчатого осколка рога или кости, привязанным к древку; они делали также роговые и костяные рыболовные крючки без шипа, вязальные иглы с ушком, прорезные лезвия и рукоятки для крепления кремневых вкладышей, наконечники мотыг, муфты для крепления топоров и тесел. Маглемозцы – также в противоположность носителям советеррской и тарденуазской традиций – занимались декоративным искусством, в том числе наносили антропоморфные знаки, напоминающие расписные гальки азильцев и имеющие, вероятно, магическое значение. Среди других узоров присутствуют сетка, простейшие шевроны, треугольники, перекрещивающиеся и зубчатые линии. Их выцарапывали или высверливали на поверхности костяных орудий, роговых жезлов или янтарных амулетов. Кроме того, от маглемозцев сохранились фигурки животных, вырезанные из кусков янтаря, иногда – с геометрическим узором, выгравированным на поверхности. Северные рыболовы. Если носители культуры маглемозе своим процветанием были обязаны богатым возможностям охоты в девственных лесах, то другие обитатели Северной Европы обратились к богатствам морского побережья. На юго-западе Балтийского региона древнейшие прибрежные поселения были затоплены морем, но удалось проследить, что пути первичного освоения береговой зоны пролегали по побережью Западной Швеции и вокруг берегов Норвегии, где особенно богатые памятники были обнаружены в древней провинции Фосна, и далее к арктическому побережью самой северной части Норвегии, на территорию современного фюлька Финнмарк. К сожалению, об этих рыболовах, первыми заселивших почти всю южную оконечность Скандинавского полуострова, свидетельствуют лишь каменные изделия. К концу эпохи мезолита человек впервые достиг Ирландии и Шотландии, свидетельством чего являются хозяйственные кучи и мастерские по обработке кремня в прибрежных пещерах и на отмелях по обоим берегам Северного пролива. Одновременно, в период наибольшего отступления ледника, когда средняя температура на уровне моря была существенно выше той, которая характерна для нашего времени, высокоразвитая приморская культура, названная по памятнику Эртебёлле, распространилась по берегам Ютландии и островов Датского архипелага. В хозяйстве носителей этой культуры, раковинные кучи которой напоминают относительно поздние мусорные кучи в Патагонии, заметно ощущается влияние производящего хозяйства, к тому времени начавшего внедряться в Центральной Европе. Это влияние сказывается не только в распространении грубой, формованной ленточным способом керамики или в улучшении техники обработки рабочего края кремневых топоров, но и в стремлении к повышению жизненного уровня, что привело к выращиванию злаковых культур в дополнение к имевшим многовековую историю охоте и собирательству.
4. Археология неолита (2ч.)
Археологическая стратиграфия и радиоуглеродные даты убедительно свидетельствуют, что земледелие утвердилось в Передней Азии значительно раньше, чем в Европе, куда неолитические формы хозяйства проникли извне во вполне сложившемся виде. За исключением диких предков однозернянки (одной из разновидностей пшеницы) и проса, зона произрастания которых ограничивалась некоторыми областями Балканского полуострова, Европа не знала злаков, на основе которых были выведены основные зерновые культуры; и хотя в европейских лесах бродили дикие быки и свиньи, овцу сюда, несомненно, завезли извне. Более того, такие традиционно связываемые с культурой древних земледельцев Европы элементы, как жатвенные ножи с кремневыми вкладышами, седловидные зернотерки (ручные мельницы), шлифованные топоры из разных пород камня и посуда, полностью идентичны найденным на гораздо более древних поселениях Передней Азии. Процесс адаптации. Неолитическую культуру Европы ни в коей мере нельзя рассматривать как просто распространившуюся на новую территорию культуру Западной Азии. Прежде всего имело значение различие в природных условиях. Средиземноморье, с этой точки зрения, во многом сходно с областями, ставшими прародиной нового вида хозяйства; но относительно влажный климат, обширные выходы ледниковых глин и, самое главное, лиственные леса, преобладавшие в растительности умеренного пояса, – все это препятствовало быстрому распространению нового типа хозяйствования. Неудивительно, что первые земледельцы, проникшие в Центральную Европу, тяготели преимущественно к зоне легко поддающихся обработке лёссовых почв или вели хозяйство, базирующееся на подсечно-огневой системе, что требовало частых переселений. Вытесненным в умеренный климатический пояс Европы неолитическим людям пришлось отвоевывать клочки обрабатываемой земли и луга у девственного леса. Севернее зоны лиственных лесов распространение земледелия было вообще невозможно, и первобытные обитатели большей части Скандинавии, включая почти всю Финляндию, а также обширных пространств Северной России, покрытых хвойными и березовыми лесами, вплоть до начала железного века продолжали целиком зависеть от охоты и рыболовства, восприняв от земледельцев лишь некоторые ремесла – такие, как изготовление керамики, а несколько позже металлургию бронзы. В тех областях Европы, куда проникла новая форма хозяйствования, обитали мезолитические охотники и рыболовы. Некоторые области – например, Балканы и ряд районов Центральной Европы – были заселены мало, другие – к примеру, Западная Балтия и Британские острова – относительно плотно. С начала VIII по крайней мере до начала V тысячелетия до н.э., да и много позже на северной периферии Европейского континента существовал ряд локальных культур, различие между которыми определялось поисками путей наиболее успешной адаптации к природным условиям послеледникового периода. Как уже говорилось, эти попытки приспособления к внешней среде ради выживания предпринимались все еще в рамках присваивающего хозяйства. Некоторые формы собирательства, сложившиеся в локальных очагах, обеспечивали вполне приличный уровень жизни, и занятые им люди, по-видимому, не торопились отказываться от древних привычек ради производящего хозяйства, еще не вполне приспособленного к европейским условиям. Эта ситуация принципиально отличается от той, что сложилась в пограничных районах Америки. Ведь технологический уровень хозяйства американских приграничных поселенцев был много выше, чем у туземцев, с которыми они здесь столкнулись. Снаряжение же людей, принесших в Европу общинно-земледельческое хозяйство, – по крайней мере, древнейших из них – ненамного превосходило то, которым пользовались туземные носители традиций интенсивного собирательства. Не было это похоже и на освоение девственных земель: местное население или вытеснялось и было вынуждено занимать территории, не слишком привлекавшие земледельцев, или же по необходимости приноравливалось к новому образу жизни. Носителям новой культуры пришлось адаптировать привычные для них хозяйственные приемы к иной природной среде. В этом плане показательна история изменений, которые произошли с овсом как зерновой культурой. На влажных полях Передней Азии дикий овес был растением совершенно бесполезным, более того – злостным сорняком. По мере распространения на север земледелие в Европе достигло той границы, за которой климатические условия оказались непригодными для разведения пшеницы; зато сопровождавший ее сорняк – дикий овес – великолепно произрастал и в новых условиях, и потому его стали разводить как культурное растение. Сказанное выше позволяет понять, во-первых, причины сравнительно медленного распространения культуры неолита по территории Европы, а во-вторых, причины – при общем сходстве хозяйственной модели неолитической Европы и Передней Азии – значительных различий и в сфере производства, и в культурном облике этих двух регионов. Известны три главных пути проникновения общинно-земледельческого образа жизни в Европу. Первый предполагал каботажное плавание, минуя Грецию, к Южной Италии и Сицилии, до территории Франции и вверх по Роне или до Испании, а затем к побережью Атлантики. Второй путь шел через Северную Грецию или Фракию к Дунаю, а потом вверх по реке, разветвляясь по притокам. Третий путь, начинаясь в Иране, огибал Кавказ или Каспийское море и в конечном счете через территорию Восточной Европы достигал Балтийского моря. Точных сведений о том, насколько длительным был процесс распространения неолитической культуры в Европе, пока немного. Согласно результатам радиоуглеродного датирования, в Центральной Европе земледелие утвердилось к началу IV тысячелетия до н.э., но в таких зонах колонизации, как предгорья Альп и Западная Балтия, обработкой земли не занимались вплоть до 2700 и 2600 до н.э. соответственно. Типы посуды. Точно выявить азиатские истоки керамической посуды, характерной для той или иной неолитической культуры в Европе, можно лишь в отдельных случаях; как правило, европейская посуда отличается явным своеобразием, причем иногда совершенно очевидно влияние некерамических прототипов. Например, отмечалось, что некоторые сосуды культуры сескло в Греции своим узором напоминают сосуды из березовой коры; дунайская посуда, украшенная спиральным меандром, напоминает по форме тыкву; керамика средненеолитического периода из Центральной Германии и Дании восходит к плетеным корзинкам; наконец, некоторые западные сосуды воспроизводят форму кожаных емкостей. Это позволяет полагать, – если не принимать во внимание средиземноморскую посуду, украшенную оттисками зазубренных раковин и распространенную от Сирии до Западного Средиземноморья, или близость ранней расписной керамики из Греции к анатолийской и северомесопотамской, – что неолитические культуры Европы были образованиями достаточно самобытными, хотя и возникшими под влиянием внешнего импульса. В самом деле, установлено, что неолитическая производящая экономика проникла в некоторые регионы Европы на докерамической стадии и что, когда земледельцы в разных областях осваивали производство керамики, они использовали в качестве образцов привычные для них всевозможные некерамические емкости. Среди различных обитателей неолитической Европы, изготавливавших керамику, можно выделить группы – среди них придунайскую, – хозяйство которых было почти исключительно производящим, или же такие группы – например, жителей региона Швейцарии, – которые в значительной мере продолжали зависеть от охоты и рыбной ловли, а также тех субнеолитических обитателей Скандинавии и Северной России, которые уже восприняли изготовление керамики, но были неспособны освоить земледелие. Виды поселений. Образование холмов, или теллей, вследствие длительного обитания человека на одном месте – обычное для Западной Азии явление, однако оно засвидетельствовано и в отдельных областях на юго-востоке Европы: в Греции, Болгарии, Югославии, Румынии и Венгрии. В остальных областях люди как правило, меняли места обитания, хотя спустя какое-то время зачастую возвращались на прежние поселения. Дома на большей части территории Европы были прямоугольные в плане, имели бревенчатый каркас и двускатную крышу. В Центральной Европе, у ранних земледельцев Подунавья, такие дома могли иметь длину в 45 м и более и почти непременно включали как жилье, так и кладовые и помещения для скота. В лёссовом грунте бревенчатые постройки можно проследить лишь по следам в земле; но в Южной Германии и Швейцарии по берегам древних озер во влажной среде хорошо сохранились целые ярусы построек. Как правило, поселки неолитических земледельцев состояли из целой совокупности строений. Поначалу они зачастую не имели укреплений, но по мере обострения борьбы за территории возникла необходимость обносить селение валом, рвом или частоколом. Орудия. С формальной точки зрения, первые земледельческие общины можно считать неолитическими по той причине, что основные орудия труда и предметы вооружения по-прежнему делались из кремня и иных пород камня, хотя эти общины, безусловно, существовали одновременно с цивилизациями, уже освоившими металл, и иногда приобретали у них металлические предметы. Земледельцу требовались каменные топор и тесло, чтобы срубить деревья при расчистке поля, подготовить бревна для строительства и т.п. Хотя хозяйственная жизнь по-прежнему была подчинена задаче выживания и отличалась слабой степенью разделения труда, а каждая община обеспечивала продуктами главным образом саму себя, нужда в орудиях для рубки деревьев и обработки древесины была столь велика, что в некоторых районах Европы в рудниках или шахтах специально добывали кремень или другой камень и делали заготовки топоров и тесел, которые продавали в дальние области за сотни километров. Точно так же раковины моллюска Spondylus Gaederopus, использование которых в качестве личного украшения прочно укоренилось в культуре Подунавья, попадали из Восточного Средиземноморья далеко на запад – в Северную Италию, долину Рейна и Центральную Францию. Погребения. В эпоху раннего неолита обитатели Центральной Европы хоронили своих умерших в индивидуальных грунтовых могилах, как правило, на кладбище, примыкающем к поселению. Древнейшие неолитические погребения носителей культуры кубков с высокой шейкой, обитавших в Северной Германии и Западной Балтии, – также индивидуальные, хотя могилы иногда обкладывали каменными плитами или галечником и располагали рядами или углом, что напоминает планировку домов. Со временем многие неолитические племена Западной и Северо-Западной Европы усвоили практику коллективных захоронений, впервые сложившуюся у использовавших металл обитателей Месопотамии. Гробницы, во многих регионах представлявшие собой мегалитические конструкции, обрели форму длинных галерей и соединенных камер с входным коридором, причем все сооружение перекрывалось курганной насыпью. Мегалитические коллективные гробницы были широко распространены на Иберийском (Пиренейском) полуострове, во Франции, Ирландии и в западной и северной части Британских островов; возводились такие гробницы и в Западной Балтии. Труд, вложенный неолитическими земледельцами в сооружение огромных гробниц, неоспоримо свидетельствует о существовании религиозных побуждений. Другое доказательство их существования можно усмотреть в культовых памятниках, открытых на Британских островах и включающих расположенные кольцом или подковой ритуальные ямки, окруженные валами и рвами. В то же время художественное творчество находилось в глубоком упадке и проявлялось главным образом в создании орнаментов на посуде и изготовлении культовых предметов, в том числе статуэток.
|
