Курс лекций по курсу «История и политика»
Скачать 3.37 Mb.
|
Национальный вопрос в России. 1.Когда Россия становится многонациональной империей? Вопрос этот дискуссионный. И, прежде всего, потому, что Россия формально империей была провозглашена лишь при Петре I. Во-вторых, потому, что четкой грани между мононациональным государством и империей не существует. Между тем, экспансия Москвы на территории угро-финских народов началась задолго до превращения Руси в централизованное государство. И в этом отношении она уже в 9-10 веках сталкивалась с Волжской Булгарией, которая также имела там серьезные экономические интересы и не желала допускать кого-либо к источникам мехов диких животных. Однако можно сказать со всей очевидностью, что Российская империя берет начало с момента взятия Казани в 1552 году. Этим для России открылась возможность для покорения остальных татарских ханств и тем самым для быстрого продвижения на Восток и Юг. Тем самым произошло не только территориальное расширение Русского государства, но был открыт путь к колониальной эксплуатации покоренных народов. Одновременно с этими качественными и количественными изменениями происходит постепенное становление национальной политики, которая не всегда преследовала одинаковые цели и была однозначной. Период покорения татарских государств некоторые исследователи оценивают как время собирания Золотой орды. Поскольку Золотая Орда была империей, постольку речь шла и о восстановлении этой империи. Существует точка зрения, согласно которой Золотая орда сохранилась, и изменились только династии, и столица государства была перенесена из Сарая в Москву. Разумеется, согласиться с этой точкой зрения в полном объеме вряд ли представляется возможным. Ибо речь шла не столько о таких, казалось бы, не значительных изменениях. Происходило становление новой империи, во многом унаследовавшей от Золотой Орды формы и способы правления, а также многие традиции и обычаи. Произошли существенные изменения этнического и религиозного характера. Если в Золотой Орде правила татарская элита, в новом государстве господствовала русская элита. Хотя в Золотой Орде на первом месте находился Ислам, она отличалась своей веротерпимостью. В то же время новую Россию лишь с определенными оговорками можно считать государством, где царила веротерпимость. Ибо веротерпимость была характерна лишь для определенных этапов развития государства Российского. Война против Казани была начата как война с неверными агарянами, безбожными татарами. Она шла под лозунгом борьбы против Ислама. Разумеется, Москва претендовала на наследство Золотой Орды. Летописи, хотя и называют Казань «окаянной дщерью Золотой Орды», Московское государство само являлось таким же детищем этой могущественной империи. Правильно писали дореволюционные русские историки Карамзин, Соловьев и Ключевский, что именно татарские ханы взрастили Москву, обеспечили ее возвышение над другими русскими княжествами. Поэтому нельзя не согласиться с точкой зрения о том, что территориальное расширение Московского государства со времени правления Ивана IV является «собиранием земель Золотой Орды». Московская Русь также как и татарские государства, вышла из одного и того же гнезда. Вовсе не случайно, что Н. Бердяев культуру этого периода называет культурой христианизированного татарского царства1. В средние века вопросы, связанные с национальной политикой, решались, главным образом, как взаимоотношения верхов или же по-другому национальных элит. Ибо и тогда мало кто тогда считался с простым людом. Правда, только до тех пор, пока народные низы не начинали проявлять себя в виде крупных восстаний и бунтов. Эти восстания и бунты, хотя и имели определенную национально-религиозную окраску, тем не менее, по своей сути и направленности были интернациональными. Таковы восстания под предводительством Степана Разина и Емельяна Пугачева, в которых, наряду с русскими крестьянами, активное участие приняли татары, башкиры и другие народы страны. Поэтому Россия, которая с момента покорения Казанского ханства начинает имперский период своего развития, вынуждалась вырабатывать свою национальную политику. Каждому периоду российской истории была свойственна своя национальная политика. Отличие заключалось в степени, формах и методах ее реализации. Однако во все периоды она была направлена на русификацию и христианизацию нерусских народов. Иван IV и Петр I в своей национальной политике главный упор делали на грубые и жестокие методы. Екатерина II увлекалась идей так называемого «просвещенного абсолютизма», что нашло определенное отражение в привлечении к сотрудничеству с государственной властью представителей «просвещенного» духовенства различных конфессий. Такими были члены Святейшего синода греко-российской Церкви Георгий (Конисский), митрополит Гавриил (П. Петров), католический архиепископ Иосиф Аргутинский (Овсеп Аргутян), муфтий Оренбургского магометанского духовного собрания Мухамеджан Хусейнов и глава бурятской буддийской иерархии бандидо-хамба-лама Дамба-Даржа Заяев2. Ее именным указом от 22 сентября 1788 года предписывалось открыть в уфимском наместничестве коллегиальный общегосударственный орган – Духовное магометанского закона собрание, главой которого – муфтием был назначен татарин М. Хусейнов3. Такие же, направленные на привлечение к сотрудничеству с самодержавной властью акции были осуществлены по отношению к религиозным деятелям другим конфессий. И таким образом национальная политика императорской России обогатилась очень важным инструментом духовного проникновения в среду нерусского населения. Значительный опыт в реализации национальной политики был накоплен при Александре I и, особенно в результате реформаторской деятельности М.М. Сперанского. Примечателен опыт управления Финляндией, которая была присоединена к России в ходе русско-шведской войны 1808-1809 гг. Во главе Финляндского комитета был поставлен именно этот талантливый администратор, руководствовавшийся тезисом «Финляндия – государство, а не губерния» и потому полагавший, что она должна иметь в Российской империи внутреннюю автономию. Русский император отныне именовался великим князем финляндским. От его имени краем управлял наместник. Сохранялись конституция и выборный законодательный орган – сейм. Финляндскому дворянству гарантировались все прежние права и привилегии1. Однако с уходом из политической арены Сперанского национальная политика России ожесточилась. Правительство оказалось не состояние адекватно ответить на восстания 30-х годов, 1848 и1861 года2 3 4. Министр внутренних дел граф П.А.Валуев, будучи принципиальным сторонником сохранения Польши в составе России, полагал, что нужен некий компромиссный вариант, предусматривающий предоставление Польше культурной автономии и проведение конституционных реформ. В записке на имя царя он писал, что польский вопрос неразрешим без развития центростремительных сил в отношении России, что исключительное употребление мер строгости только развивает центробежные силы, и что без каких бы то ни было представительных учреждений тяготение окраин к России невозможно»5. Он предлагал противопоставить идее независимости другую идею, а не силу. Однако такой идеи в арсенале национальной политики России не было. К началу 1865 года восстание в Польше, в котором участвовало 50 тысяч человек, было подавлено. В ходе восстания было убито 20 тысяч человек. По отношению к уцелевшим повстанцам начались массовые репрессии. Было сослано 18 тысяч человек. Жандармами был сделан вывод: «удержать в покое Польшу хотя бы в условном, покое может только железная рука»1. Как видно из взаимоотношений России и Польши, сводить вопрос межнациональных отношений лишь к взаимоотношениям верхов, элит общества нельзя. На определенном этапе на первое место выступают народные низы, которые только и придают национальному движению устойчивый характер, что со всей четкостью проявилось в ходе русских революций. Тогда же столкнулись друг с другом подходы политических партий к решению национального вопроса. Манифест 17 октября 1905 года отменил многие национальные ограничения и открыл путь для религиозно-конфессионального равноправия людей. Состоявшиеся выборы в I, затем во II и III Государственные думы показали, что в народе нет великодержавного синдрома. Однако националисты и, особенно из партии «Союза русского народа» пробуждали ненависть к нерусским народам. Эта партия была, так или иначе, причастна к организации еврейских погромов2. При обсуждении вопроса о еврейских погромах в Думе 13 июня 1906 года правые заявляли, что Дума находится на службе у евреев. «Наш парламентаризм, - говорили они, - становится простой игрушкой в руках этого народа». В распространяемых листовках думу называли «жидовской», хотя в ее составе из приблизительно 500 депутатов только 12 были евреями. Кадеты гораздо более позитивно настроенные в этом вопросе, рассматривали еврейский вопрос частью общей проблемы «основных прав» граждан. Однако и они считали, что в обществе есть «народный антисемитизм». Они заявляли в Думе, что именно за него прятались власти в организации еврейских погромов3. Разумеется, это мягко сказано, ибо правительственные чиновники не только не прятались за правыми националистическими силами, но сами подогревали низменные страсти наиболее отсталых слоев населения и всеми своими действиями подводили их к участию в погромах. Несколько отличными были подходы к национальному вопросу у социалистических партий страны. Их объединяло признание за нерусскими народами на национальное самоопределение. А разъединяли разные подходы к государственному устройству страны. Эсеры считали, что Россия должна превратиться в федеративное государство. Однако полагали, что федерация должна создаваться путем выделения в составе России областных, а не национальных республик. Социал-демократы были сторонниками централизованного унитарного государства и являлись категорическими противниками федерации. Причем национальная программа, как большевиков, так и меньшевиков, до 1917 года была единой. И те, и другие под правом наций на самоопределение понимали лишь право на выделение из состава страны и создание самостоятельного государства. В решениях I съезда РСДРП, состоявшегося 1-3 марта 1897 года в Минске, было записано, что «партия признает за каждой национальностью право самоопределение»1. В постановлении принятом по обсуждению национального вопроса на Поронинском совещании с ответственными партийными работниками разъяснялось, что право на самоопределение – это право на отделение и образование самостоятельного государства. К тому же указывалось, что этот последний вопрос нельзя смешивать с целесообразностью такого отделения и «с.д. партия должна решать его в каждом отдельном случае самостоятельно с точки зрения интересов всего общественного развития и интересов классовой борьбы пролетариата за социализм»2. Такой подход представителями нерусских расценивался как фактический отказ народам на свободное самоопределение. До революции Ленин считал, что «самоопределение наций» в программе марксистов с историко-экономической точки зрения не может иметь иного значения кроме как политическое самоопределение, государственная самостоятельность, образование национального государства»3. Он был против принципа федерации, как в партийном, так и государственном строительстве. Ленин с самого начала и до последних дней своей жизни был против федерального принципа построения партии. В статье «Последнее слово бундовского национализма» он писал, что этот принцип узаконят обособленность и отчужденность пролетариев разных национальностей и что марксистская партия должна быть не союзом партий разных наций, а единой интернациональной партией рабочего класса4. Вождь большевиков не адекватно воспринимал не только федерацию, но и связанную с ней национальную автономию. Во-первых, он считал, что «автономная» нация не равноправна с «державной» нацией», и поэтому автономия не может решить национального вопроса. Во-вторых, в то же время видел в автономии форму подготовки к созданию независимого государства. «Автономия, - писал он, - позволяет нации, насильственно удерживаемой в границах данного государства, окончательно конструироваться как нация, собрать, узнать, сорганизовать свои силы. Выбрать вполне подходящий момент для заявления…в «норвежском» духе: мы автономный сейм нации такой-то или края такого-то, объявляем, что император всероссийский перестал быть королем польским и т.д.»1. Так писал он в 1916 году. Разумеется, он не исключал такого развития событий и для России. И в этом отношении не был одинок. Многие политики хорошо понимали роль и значение автономии в многонациональном государстве. Мирсаид Султангалиев также считал, что «автономия является школой для выковывания из «молодых националов» организованного кадра государственных работников, без наличия которых нельзя ставить вопроса о государственной независимости тюрко-татарских народов СССР»2. Однако в этом вопросе у марксистов и националов отношение к этому бесспорному значению автономии было разным. Националы ратовали за подлинную автономию и идею национального самоопределения ставили выше интересов социализма. Марксисты же, наоборот, на первое место ставили идею социализма. Национальный вопрос для них был второстепенным. И, более того, во многих случаях рассматривался как неизбежное зло. Так, в январе 1918 года Ленин писал: «…ни один марксист, не разрывая с основами марксизма и социализма вообще, не сможет отрицать, что интересы социализма стоят выше, чем интересы права наций на самоопределение» /курсив автора И.Т./. Однако с 1917 года большевики постепенно начали осознавать необходимость и возможности перехода к федерации. Их партия, как партия, борющаяся за власть, не могла не считаться с тем, что страну охватило мощное федеративное движение, и что национальный вопрос, наравне с аграрным, превратился в коренной вопрос революции. Это нашло отражение во многих статьях Ленина, написанных осенью 1917 и весной 1918 года. Вождь революции начинает несколько иначе расставлять акценты в оценке федерации и автономии: «Демократический централизм нисколько не исключает автономию, а напротив предполагает ее необходимость. На самом деле даже федерация, если она проведена в разумных с экономической точки зрения пределах, если она основывается на серьезных национальных отличиях, вызывающих действительную необходимость в известной государственной обособленности, - даже федерация нисколько не противоречит демократическому централизму. Сплошь и рядом федерация при действительно демократическом строе, а тем более при советской организации государственного устройства, является лишь переходящим шагом к действительному демократическому централизму. На примере Российской Советской республики особенно наглядно показывается нам как раз, что теперь федерация, которую мы вводим, и будем вводить, послужит именно вернейшим шагом к самому прочному объединению различных национальностей России в единое демократическое централизованное Советское государство»1. Начиная с апреля 1917 года, между большевиками и меньшевиками возникла пропасть в оценке национального вопроса. В то время как большевики, не употребляя самого термина федерации, постепенно вынуждались поворачивать в сторону ее восприятия, меньшевики, признавая на словах право наций на самоопределение, продолжали оставаться на старых позициях. Они связывали его с необходимостью договориться по этому вопросу с Центральным Учредительным собранием и продолжали цепляться за лозунг культурно-национальной автономии. Кадеты, меньшевики и эсеры, оказавшись после Февральской революции 1917 года в правительственном блоке, по всем вопросам, в том числе и по национальному, проводили единую политику. 2. Федерация стучится в окна и двери России. Окраины страны и более всего Польша, Украина, Белоруссия, Кавказ, Туркестан, Казахстан, Урал, Поволжье и Сибирь оказались охваченными национальным движением. Это заставляло Временное правительство идти на определенные уступки. Оно вынуждено было отказаться от наиболее отвратительных форм национального угнетения. 6 марта в своей программе по национальному вопросу оно провозгласило равноправие граждан независимо от вероисповедания и национальности. Правительственным указом от 16 апреля была признана свобода в вероисповедании. В последующем был разрешен переход из одной веры в другую. Об известных уступках в национальном вопросе свидетельствуют разрешение на создание в Киевском университете четырех кафедр украиноведения с преподаванием на украинском языке, выделение в одну национальную область эстонских земель, наделение некоторыми административными функциями Литовского национального Совета и Украинской Рады, акт об утверждении Конституции Финляндии и т. д. Однако эти сами по себе значительные уступки не поспевали и более того отставали от реалий революционного движения и даже приходили с ними в столкновение. Федеративное движение охватило даже армию. Особенно бурно развивалось национальное движение на Украине и располагавшихся в западных районах войсковых формированиях. Так, уже в апреле съезд украинских делегатов 5-й армии потребовал автономии для Украины и федеративного устройства России1. В июне съезд делегатов-латышей той же 5-й армии потребовал автономии для Латвии2. Тогда же собрался и съезд воинов-мусульман этой армии, принявший резолюцию, в которой, говорилось, что «Учредительное собрание должно созвано в самом непродолжительном времени» и «формой государственного устройства должна быть демократическая федеративная республика»3. Стремиться, не впускать федерацию в жизнь страны было бы равносильно политическому банкротству. Многие политические силы слишком поздно осознали опасность распада страны. Глава Временного правительства А.Ф.Керенский, лишь в сентябре 1917 года оказался в состоянии заявить, что будущая Россия должна быть децентрализованной. Однако было уже слишком поздно. Его поезд уходил, а к рулю государственной власти приближался поезд, груженный большевиками во главе с Лениным. В своей книге «О самоопределении народов», написанной в 1920 году известный деятель партии эсеров Б.В.Савинков писал: «Независимая Эстония, независимая Латвия, независимая Литва, независимая Украина, независимая Грузия, независимый Азербайджан, независимый Северный Кавказ, завтра независимая Кубань, быть может, независимая Белоруссия…Это ли не расчленение России?.. Как ее воссоздать? Победить большевиков и походным порядком пойти на Киев, Тифлис, Екатеринодар?»4 Однако и он опоздал. Вместо походного марша он словно сыч скрытно пробирался в различные города для организации заговоров, убийств и выстрелов из-за угла. До тех пор, пока сам не оказался в западне. Столь же незадачливыми оказались и кадеты. Их лидер, один из видных разработчиков этой единой и неделимой России П.Н.Милюков, уже, будучи в эмиграции, вынужден был признать, что их погубила именно это идея. Могла погубить она и большевиков. Не будь их вождь, в отличие от своих политических противников, столь гибким теоретиком и практиком. Не будь в центре его внимания реальный процесс распада России. В моменты крутых исторических поворотов, когда возникают различные альтернативы общественного развития, резко возрастает значение субъективного фактора и особенно роль выдающейся личности. Таков был феномен Ленина, который сразу же после своего возвращения из эмиграции оказался в центре политической жизни страны. Недаром уже в первые же месяцы пребывания большевиков у власти общественность выделила фигуру этого человека, как человека исторического значения. Так одна провинциальная газета, далеко не большевистского направления, отражая мнение общественности, писала: «Из всех теперешних героев большевизма единственно исторической фигурой, значительной и задерживающий на себе внимание будущих историков революции является Ленин»1. Видный меньшевик А.Н. Потресов через 23 года после его смерти писал: «Никто, как он, не умел так заражать своими планами, так импонировать своей волей, так покорять своей личности, как этот на первый взгляд такой невзрачный и грубоватый человек, по-видимому, не имеющий никаких данных, чтобы быть обаятельным. Ни Плеханов, ни Мартов, ни кто-либо другой не обладали секретом излучавшегося Лениным прямо гипнотического воздействия на людей, я бы сказал, господства над ними. Только за Лениным беспрекословно шли как за единственным бесспорным вождем, ибо только Ленин представлял собою в особенности в России, редкостное явление человека железной воли, неукротимой энергии, сливающей фанатическую веру в движение, в дело, с не меньшой верой в себя. Это своего рода волевая избранность Ленина производила когда-то и на меня впечатление»2. Н. Валентинов отмечал в нем «загадочную силу и обаятельность» и что в нем «есть нечто крайне важное, что мне неизвестно»3. Однако источником этой загадочной силы были его гениальный ум, неукротимая энергия и целеустремленность, которые в своем сочетании создавали, казалось бы, невероятные, но в то же время убедительные политические конструкции. В «Британской энциклопедии» о нем написано так: «Если большевистская революция является – как некоторые называют ее – самым выдающимся событием двадцатого столетия, тогда Ленин должен рассматриваться, считая это благом или злом, как самый значительный политический лидер нашего столетия. Не только в Советском Союзе, но и многие некоммунистические ученые считают его одновременно величайшим революционным лидером и революционным государственным деятелем в истории, а также величайшим революционным мыслителем после Маркса»4. Действительно, в месяцы и годы революционных бурь для выполнения исторически ответственной задачи спасения Россию от распада оказались востребованными именно эти его качества и способности. Ибо он был тогда одним из немногих, кто понял, что необходимо дать политически адекватный ответ охватившему страну федеративному движению, альтернативой которому мог быть только распад страны. И он дал этот ответ. Идя на октябрьский штурм, он вряд ли предполагал, что в стране в обязательном порядке придется вводить федерацию, создавать Российскую Федерацию и тем более Союз Советских Социалистических Республик – СССР. Однако допускал такую возможность. Гибкость ленинского ума, огромная интуиция позволяли идти почти безошибочно по пути строительства многонационального государства. Многое делалось им на уровне импровизации. За ним не поспевали даже его ближайшие соратники. Так, Н.М. Бухарин, которого называли любимцем партии, отстаивая линию противодействия становлению федерации, созданию национальных республик, по сути, защищал вчерашнюю программу коммунистов. Коммунисты – интернационалисты, приверженцы мировой революции, убежденные в том, что нации сольются и потому были против создания национальных республик в бывшей Российской империи. Ленину же интуиция подсказывала, что нужно своевременно отложить на будущее старый багаж и создавать принципиально новую национальную программу, рассчитанную на создавшиеся реалии. 3.Украина – сердцевина национального вопроса. Ее примеру следуют другие. Ленин острым политическим чутьем уловил, что главную составляющую национального вопроса этих тревожных месяцев представляет Украина, возглавившая в 1917 году федеративное движение в России. Он, в отличие от многих политиков, более всего считался с реальными процессами. Между тем многие, особенно из правых партий, тешили себя тем, что «независимость Украины утопия», «она опасна и чревата последствиями». По их мнению, «Украина столь близкая по народности и культуре к России, сцеплена неразрывными экономическими интересами севера и юга не может быть отделена от России без нарушения жизненных интересов не только России, но и самой Украины». Кадеты, отстаивавшие принцип единой России полагали, что достаточно «широкого признания культурно-национальных прав национальностей, населяющих Россию и что лозунг «единства и не раздельность России» должен быть провозглашен, как руководящее начало политики новой России»1. Такой подход должен быть распространен и на Украину. Эти политики как бы даже не замечали, что федеративное движение в стране пустило глубокие корни, и что во главе него стоит Украина. В сентябре 1917 года Центральная Рада созвала в Киеве съезд народов России, где был создан Совет народов во главе с профессором М.С. Грушевским, где присутствовало около 100 делегатов. Там мусульмане были представлены 15 делегатами Закавказья и Крыма. На съезде было принято следующее решение: «1.Признать единственно возможной формой государственного устройства России национально-территориальную федеративную республику |
Похожие:
 | Программа и курс лекций по дисциплине «История мировой литературы и искусства» Программа и курс лекций по дисциплине «История мировой литературы и искусства» для студентов факультета связи с общественностью заочного... | | Титова Н. Е. История экономических учений: Курс лекций. М.: Гуманит изд Целью курса лекций является освоение студентами исторического наследия и идейного богатства учёных различных эпох в области экономической... |
| Титова Н. Е. История экономических учений: Курс лекций. М.: Гуманит изд Целью курса лекций является освоение студентами исторического наследия и идейного богатства учёных различных эпох в области экономической... | | Учебно-методическое пособие по курсу «Антимонопольная политика и... Учебно-методическое пособие по курсу Антимонопольная политика и защита прав потребителей разработано для студентов вузов, обучающихся... |
| Курс лекций по дисциплине «Уголовно-исполнительное право» для специальности 030503 Правоведение Данный курс лекций рассчитан на 50 часов для базового уровня профессионального образования и един для всех форм обучения |  | Рабочая учебная программа дисциплины Конспекты лекций Материалы практических занятий «Политология». Курс опирается на знания, полученные студентами в процессе изучения таких дисциплин как «Теория политики», «Сравнительная... |
| Дисциплина "Логистика" входит в состав цикла специальных дисциплин.... Курс лекций ориентирован на современные экономические условия и складывающиеся рыночные отношения в Российской Федерации | | Курс лекций по дисциплине «Введение в специальность» Направление подготовки Минеев В. Г. История и состояние агрохимии на рубеже ХХI в., т М., Изд-во мгу, 2002 |
| Курс лекций по «экологии» нгпи. 40 часов лекций + зачет и экзамен Агаджанян Н. А., Никитюк Б. А., Полунин Н. Н. Экология человека и интегративная антропология. — М. — Астрахань, 1996. — 224 с | | Методическое пособие для аспирантов «История и философия науки» Курс лекций охватывает основные и исходные теоретические проблемы истории и философии науки. Приведены темы семинарских занятий.... |
| Курс лекций по истории и философии науки утверждено Редакционно-издательским... Глотова В. В. Краткий курс лекций по истории и философии науки: учеб пособие / В. В. Глотова. Воронеж: фгбоу впо «Воронежский государственный... | | Конспект лекций по курсу хозяйственного права тема Понятие хозяйственного права Кафедра Истории, социологии и права Назаров Андрей Александрович конспект лекций по курсу хозяйственного права |
| Рабочая программа по учебному курсу «история» 6 класс (базовый уровень) Мо РФ история. Обществознание 5-11 классы (Данилов А. А., Косулина Л. Г история России), Просвещение 2007 г и Примерной программы... | | Планы семинарских занятий по курсу политика доходов и заработной... Данное обстоятельство повышает его важность в процессе обучения, и в то же время предъявляет серьезные требования к уровню такого... |
| Рабочая программа по курсу Всеобщая история 11 класс Курс «Всеобщая история» ... | | Пояснительная записка Автор программы: Зав отделом Канады Института... Второй семестр «Политика Канады» включает курс по государственно-политическому устройству страны, а также занятия по внутренней и... |
