Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 1.31 Mb.
|
Заселение Неведомая, дикая, седая, Медведицею белою Сибирь, За Камнем, за Уралом пропадая, Звала меня в невиданную ширь. Из к-фма “Сказание о земле Сибирской”. Надеюсь, уважаемый читатель, Вы не осудите меня строго за то, что позволяю себе немного лирики. Эти стихи, услышанные мною в исполнении замечательного артиста Дружникова в романтичном фильме 2-ой половины 50-х годов, верно отражали мое представление о Сибири, “запали в душу” – человеку тогда молодому, впечатлительному, на далеком Западе (как можно теперь сказать). Эти стихи (автор пока мне не известен, к сожалению) верно, на мой взгляд, отражают исторический зов Сибири к Русскому народу. Сибирь всегда звала и зовет его к себе. Именно поэтому, когда Россия почувствовала в себе достаточно сил, началась эпопея присоединения, заселения и освоения Сибири. Быстрое и прочное присоединение Сибири к России стало возможным в результате того, что за Урал с Руси хлынула волна русских переселенцев, а в самой Сибири была налажена система государственного управления. Самым значительным событием в этнической истории Сибири этого периода было формирование стабильного русского населения, образование больших территорий с преобладанием русских земледельцев, прежде всего в Западной Сибири. В заселении Сибири историки выделяют два процесса: правительственную колонизацию, которая включала в себя различные мероприятия по освоению земель по инициативе и под руководством государственной администрации, и вольнонаемную колонизацию – добровольное и стихийное заселение Сибири русскими людьми. Оба эти потока тесно переплетались. Здесь я должен пояснить, что понятие “колонизация” имеет два значения: 1) захват чужой страны и превращение ее в колонию; 2) заселение территорий переселенцами, колонистами. В данном тексте лекций это понятие используется во втором значении. Государственное заселение осуществлялось тремя способами: “по указу” (государств-енный или административный перевод) на вечное житье; ссылка преступников, “в службу”, “в посад” и “в пашню”; третий способ – вольное переселение. Основными видами русского населения в сибири были: города, где сосредоточивались служилие люди (казаки, стрельцы, сибирская аристократия – дети боярские и сибирские дворяне. Дети боярские – почётное звание, присваивалось за службу в Сибири); посадские люди – официально считались торгово – ремесленной частью горожан, но занимались преимущественно земледелием и зачастую проживали в окрестных деревнях; сельские поселения – слобода (несколько дворов), деревня (малодворное или однодворное поселение), заимка (временное однодворное поселение); крестьянство – черносошное (пашенные и оброчные крестьяне). Начало движения русских за Урал относится историками к XI – XII в в. (“Югорская земля”). В XV в. в царствование Ивана III продвижение усиливается. А начало государств-енной колонизации Сибири И.В.Щегловым датируется Царским указом от 3 мая 1590 г.: отправлены из Сольвычегодска в Сибирь 30 хлебопашенных семей. В наказе воеводе поручалось, чтобы у каждого хозяина переселенца было: “по три мерина добрых, да по три коровы, да по две козы, да по три свиньи, да по пяти овец, да по два гуся, да по пяти кур, да по двое утят, да на год хлеба, да соха со всем для пашни, да телега, да сани и всякая житейская рухлядь”. Сверх того, на каждую семью велено было выдать по 25 рублей деньгами. Этот указ, на мой взгляд, позволяет отметить основательность государственного подхода к началу предприятия. Именно с задачи разрешения главной, хлебной проблемы для русского населения в Сибири начинается эпопея государственного заселения края. Обстоятельность перечня хозяйственного имущества переселенца характеризует способность его занятий хлебопашеством и жительства в Сибири на долгое время. С XVI в. инициатива хождения за Урал переходит к частным предпринемателям – купцам и промышленным (т.е. занимающимся промыслом) людям. Тогда был освоен “морской ход” из Двины и Печоры на Обь. Вероятно около середины XVI в. в Сибири стали появляться первые русские поселения. К началу похода Ермака в Сибирь в 1581 г. уже существовало несколько путей. Три маршрута пролегали через горы, болота и леса, переволоки и реки. Четвертый шел по Студеному морю – так называли русские поморы Северный Ледовитый океан. Это были официальные дороги, известные правительству Русского государства и в известной мере контролировавшиеся им. Но кроме этих официальных путей существовали еще и “тайные ходы”, информация о которых держалась в секрете и не всегда становилась достоянием московских дьяков. Часть сведений сосредоточивалась в руках Строгановых и не дошла до нас. За Ермалом в Сибирь, пишет академик А.П. Деревянко, потянулись ватаги крестьянской вольницы. Это именно они, безвестные землепроходцы, проложили пути сквозь тайгу и тундру, через волоки, по малым и великим сибирским рекам на север Сибири. Это они, крестьяне, мастера на все руки, строили переправы, рубили остроги и города, вышли к Тихому акеану, на Сахалин и Курилы, Камчатку и Аляску – русскую Америку. Поток самовольного переселения русских людей, особенно крестьян, в XVII в. возрастал. Правительство вынужденно было ограничивать этот процесс “крепкими заставами” и другими мерами. Но количество беглецов в Сибирь не уменьшалось. Они селились в неизвестных тихих местах, создавали деревни, пашню .Воеводы, открывая такие поселения, накладывали на них государственную подать и, как правило, не докладывали царю: им выгодны были такие поселенцы. Самовольные переселения крестьян в Сибирь продолжались даже во второй половине XIX в. Возрастал с каждым годом приток русских переселенцев из-за Урала и по государственному набору. Например, в самом конце XVI в. правительство перевело на постоянное жительство в первые русские города 80 плотников. Исключительно важное значение в заселении Сибири имела тактика Московского правительства: закрепление на навой территории строительством острогов, городов. Опираясь на них идти дальше и строить новые опорные пункты. Важно заметить, что присоединение, заселение и освоение Сибири – это единый процесс. И города были главными опорными базами этого процесса. Что же касается собственно заселения Сибири, то города, остроги были и базами, и связующими пунктами в заселении территорий. Сначала ставились эти пункты, затем они соединялись потоками людей, причем в разных направлениях (на восток, на север, на юг). Иногда город, острог оказывался как бы “забежавшим вперед”, на время оставлялся в стороне и при накоплении “заселяющего материала” осуществлялся “взврат” к нему, связывающий теперь его с заселенной территорией. Этот процесс мне представляется производным от исторической привычки русского крестьянина организации работы на земле – сначала вехами обозначить территорию, пункты, потом производить работы. Первые русские города за Уралом начали ставиться уже в конце XVI в., с самого “сибирского взятья”. Первыми были Тюмень (1586 г.), Тобольск. Основание Тобольска в 1587г. письменным головой Данилом Чулковым сделало Россию стратегическим хозяином положения в той части Сибири, которая была известна Московскому правительству. Почти одновременно на северо – западе Сибири появляется второй русский “замок” – Березов. Однако сил для дальнейшего продвижения в сибирские просторы еще не было. Надо было сначала крепко связать русские форпосты с метрополией, создав промежуточные базы движения. Следующий этап первоначального продвижения и градостроительства относится уже к началу 1590-х гг. Вероятно сказалась стабилизация русского государства на западных границах. В результате успешной войны со Швецией в 1590-1593 гг. были возращены исконные русские земли и города Ям, Корела, Иван – город, Копорье. С 1593 г. следует основание новых русских городов в Сибири. Начинается с урепления тыла – строительства города Пелыма. Опираясь на эту военно – стратегическую и хозяйственную базу, совершаются дальнейшие походы, более крупных масштабов. Теперь река Енисей становится голговременной целью продвижения русских на восток. В 1593 – 1596 гг. на Оби ставятся Сургут, Нарым; на реке Кеть, на пути уже к Енисею – Кетский острог. О масштабах и скорости движения можно судить по расстояниям. От Тобольска до Сургута считалось 725 верст, до Нарыма – 1159, а до Кетска – еще дальше. Такое быстрое продвижение русских нельзя объяснить только военными удачами. Вероятно вольные переселенцы, по большей части из беглых крестьян и казаков, не стремились “доложиться” царским воеводам о своем присутствии, но в документах 1590-х г.г. уже отмечаются такие люди – казаки “терские, и сольские, и донские”. Позвольте, читатель, ещё “лирическое отступление”. Сибирские расстояния!… Известна истина: все познается в сравнении. Я впервые почувствовал эти расстояния (не физически, а только сознанием) в самолете, когда летел из Свердловска в Новосибирск в середине 60-х гг. И сам Новосибирск явил передо мною просторы Сибири – своими размерами, пригородными расстояниями и … ветрами. Ни в Европейской части страны, ни на Урале я не ощущал таких сильных и частых ветров, особенно в зимнее время. Переживая впечатление полета, я задавал себе вопрос: как же велика Сибирь, Страна? Но когда я потом летел из Новосибирска в Красноярск и Иркутск, я убедился, что это в три раза дальше, чем от Свердловска до Новосибирска. Но и это еще не был край Сибири, Страны. До Тихоокеанского побережья Восточной Сибири – еще столько! И это – только в направлении с Запада на Восток! Но, читатель, скажите мне, как можно было людям в ту эпоху пройти эти расстояния? Я не могу представить себе это. А вы можете? И еще: не кощунство ли перед ними рассуждать мне об ощущении этих расстояний при полете на скоростном самолете? Многие из них на этих путях погибали от холода, голода, сражений… – Да простят мне предки… Или возгордятся: проложили дорогу в грядущие века?! Но вернемся к нашему рассуждению о заселении Сибири. В 1595 г. в 300 верстах от Березова основывается Обдорск, который контролирует самый северный путь в Сибирь. Так складывается первая схема расположения сибирских городов, которая должна была надолго закрепить преимущественное внимание правительства к северо – западу края. Однако в том же 1595 г. предприимчивый Артемий Бабинов открыл новую, более удобную дорогу через Камень, получившую позже название Верхотурский путь. Выгодность этого пути возрастала еще и потому, что местное население здесь было менее сплоченным, менее воинственным, чем на севере. Щдесь, на высоком скалистом берегу р. Туры была поставлена деревянная крепость троицкий утес. В 1594 г. закладывается Тара, ставшая главной базой в борьбе с войсками Кучума. Тесня Кучума, русские отряды в конце 1590-х г.г. впервые проникают на территорию современной Новосибирской области. Уход с политической арены Кучума выдвигает задачу создания в ближайшем Зауралье сети постоянных поселений для хозяйственного освоения земель. Первым делом была постройка Верхатурья, вторым – Туринского острога – на пути в Тюмень и Тобольск. Так, в самом конце XVI в. был создан первый территориально – производственный комплекс: Верхотурско – Тобольский район. Началась подготовка к дальнейшему продвижению вглубь сибирских земель. Требовалось проторить широкую дорогу к далеко заброшенным русским городам – Нарыму, Сургуту, Кетску и Таре. При этом правительство выбирает вначале северный путь, где можно было опереться на уже обжитые районы. Особо важным таким районом на берегах реки Таз был Мангазея, известный русским купцам с 70-х годов XVI в. В 1601 г. здесь основывается город Мангазея, ставший местным административным центром и важным торгово – перевалочным пунктом. До 30-х годов XVII в. в Мангазее зимовало до тысячи промышленников, составляющих там подавляющую часть русского населения. В Мангазею имелось два судовых хода. Один – “морской ход” – из Поморья вдоль побережья - до п-ва Ямал, который переходили “волоком” – в Обскую губу. Второй ход – из Тобльска вниз по Иртышу и Оби – через Обскую губу . Таким образом , Россия использовала пушные богадства этого края и отгородила весь северо – запад Сибири от иностранного проникновения . Поставленное в 1607 г. Туруханское зимовье обозначило самую дальнюю точку продвижения русских вглубь Сибири. С постройкой Томска в 1604 г. русские рубежи от Тюмени через Тару и Томск замкнулись на севере с Туруханском и Мангазеей. Это на ближайшие десятилетия была территория сибирской окраины России . С 1615 г. начинается дальнейшее продвижение русских на восток и на южных нутях. В 1618 г. был основан Кузнецкий острог. Шло движение и на центральном направлении – из Тобольска – к Енисею. Во втором десятилетии XVII в. начинается новый этап продвижения и заселения Сибири – в Восточную Сибирь. Особенностью этого этапа было возрастание роли местного руководства. Чем дальше на восток, тем более инициатива переходила к местным администрациям. Москва не могла оперативно руководить процессом. В поисках новых неясачных и богатых соболем “землиц” небольшие отряды служилых и промышленных людей, опережал и друг друга, несмотря на невероятные трудности. Каков же был людской и экономический потенциал в Сибири для осуществления этой задачи? Привожу составленные мною по материалам И.В.Щеглова данные. Ценность их состоит в том, что они позволяют нам с Вами, читатель, представить великолепную картину (округленную) о численности, разнообразии социального состава, профессий и способах появления русских в Сибири к началу 1622 г. – по городам, острогам, зимовьям, деревням и починкам: Духовенства: белого с причтом - 100 семей; с детьми мужского пола - 300 (человек); черного - 50. Чиновных: высших и средних , с подьячими - 200; воинских людей или казаков. - 6500. Промышленников оседлых в т.ч. плотников и других - 4000. мастеров, под именем пасадских, в числе которых и 60 семей учличан из Пелыми переведенных в Туринск и Тюмень; Промышленников расхожих, следовавших за - 2000. партиями казаков Служилых архиерейских, монастырских, - 1000. дворовых, господских и деловых людей Ямщиков, казною переведенных и к ним - 1000. присоединившихся из-за Урала бобылей (бобыль – неженатый мужчина) Все это - мужское население . Что же касается женщин, то вопрос этот особый. Число женщин в старой Сибири, в сравнении с численностью мужчин, было очень невелико. Русские, появляясь в Сибири, или отнимали силой, или покупали себе в наложницы женщин – аборигенок. Но при малейшей возможности мужчины меняли жену инородку на русскую. У первых колонистов Сибири было распространено многоженство, и присоединяя к своим инородческим женам русских (одну или несколько), они часто не прогоняли инородок, а отдавали только предпочтение своей соотечественнице. Так как многие сибиряки в то время не жили постоянно на одном месте, а странствовал по разным местам Сибири, то и жены их были рассеяны по селениям их пути. Часто отцы семейства продавали своих жен, дочерей, других родственниц . Правительство, желая пополнить явный недостаток женщин в Сибири, иногда, из определенных категорий, высылало их сюда. Из приведенных неточных данных все же можно сделать интересующие нас выводы: мужского русского населения в Сибири к началу 1622 г. (т.е. к началу заселения Восточной Сибири) было: всего - 16050. Из них мужчин, которые могли иметь особо важное значение в организации и осуществлении заселения - 10500. Это: воинских людей или казаков - 6500; промышленных, следовавших за партиями казаков - 2000; служилых людей - 1000; ямщиков и бобылей - 1000; Кроме этих сведений, привожу данные по городам: Демографические В них городских Мужчин Мастеровых центры – города и пригородных дворов в них ( в 1624 – 1625 гг.) Тобольск 606 1123 45 Тюмень 318 465 28 Тара 263 400 Туринск 193 202 ок. 15 Верхотурье 112 849 28 Пелым 23 210 ок. 10 Томск ок 2000 (1635 г.) ок. 20 Березов ок. 20 Сургут ок. 10 Нарымский острог ок. 7 В целом эти не полные данные позволяют судить о незначительном потенциале, в сравнении с масштабностью задачи начала заселения и освоения Восточной Сибири. Но при этом важно учитывать следующее. Во – первых, заселение Восточной Сибири осуществлялось не только людьми Западной Сибири, но и Европейской России, хотя основной организующий, исходный ресурс был в Западной Сибири. Во – вторых, людской и экономический потенциал указанных городов, и Сибири в целом, одновременно с движением на восток, быстро возрастал. В – третьих, государственная заинтересованность в предприятии, даже при отсутствии должной организаторской и экономической роли Центральной власти, стимулировала процесс. К востоку от Енисея движение русских по – прежнему шло двумя основными, часто смыкавшымися потоками, - северным (через Мангазею) и южным. Начинается этот этап с продвижения русских в северном направлении, и уже в 1616 г. они вышли в район Дудинки – в заполярную Сибирь. Объясняется это возрастанием качества пушнины в северо – восточных районах и затруднениями движения на других направлениях в связи с сопративлением коренных народов. Начавшееся с 20-х гг. XVII в. освоение южных путей из Западной Сибири в Восточную шло по притокам Средней Оби, по Кети. Движение на этом направлении было стремительным, оно замедлялось лишь по мере приближения к степной полосе, населенной воинственными кочевыми племенами. Но кроме этих двух путей, продвижение на северо – восток шло и на центральном направлении – из Тобольска к Енисею. Основание Маковского и Енисейского острогов явилось базой для продвижения и на северо-восток, и в Забайкалье. На самой далекой южной “украйне” Сибири ставятся Красноярский и Барабинский остроги. На этом, центральном, направлении енисейские служилые люди уже в начале 20-х годов проникают к реке Иркут. Постройка первого Иркутского зимовья и в 40-50-х г.г. – Канского, Нижнеудинского, Верхнеангарского и первого за Байкалом – Баргузинского острогов открывает возможность продвижения в забайкальскую Даурию. На севере мангазейские казаки проникают впервые на “великую государеву реку Лену” и, по преданиям, ставят Ленский острожек, который после трех переносов становится на место нынешнего Якутска. Закладываются Братский, в начале 30-х гг. – Илимский, Усть-Кутский, Киренский остроги. В 50-е гг. в Забайкалье создается непрерывная цепь русских поселений – от Байкала до Амура. В Предбайкалье к 60-м гг. была целая сеть небольших зимовий и строжков . В середине XVII в. русские промышленныки и крестьяне преобладали по численности в населении Приамурья. К 80-м гг. Амурский район был наиболее заселенным в Забайкалье. На Тихоокеанском побережье России в 1680-1681 г.г. перестраивается в острог Удское зимовье. В Приамурской Даурии ставится Аргунский острог. В Западной Сибири в этот период русская колонизация распространяется на юг, заполняя пространство между Тюменью и Томском. На этом в XVII в. территориально-градостроительное продвижение на новые земли в Сибири закончилось. Перед государством встала новая задача – хозяйственное освоение территории через создание поселений, выполняющих сугубо производственные функции. Мне хочется, читатель, предложить Вам рассказ о способах передвижения на северо-востоке Сибири в ту эпоху в впечатляющем описании известного нам уже западноевропейца Белла. Мне оно было интересно. Итак. Люди, отправляющиеся зимой в эти места, пишет Белл, (речь идет о землях за рекой Леной, в районе Якутска, подробнее место не уточняется) делают это в январе или феврале. Это очень долгое и трудное путешествие, “и никто кроме тунгусов и других таких же закаленных людей не способен на это. Русские часто заканчивают его в шесть недель”. Обычным методом является следующий: пропутешествовав несколько дней в санях, пока дорога позволяет идти лошадям, становятся на лыжи и тащат за собой по возможности легкие и небольшие нарты, содержащие провизию и другие необходимые вещи. Ночью разводят большой костер и располагаются вокруг него спать в этих узких санях. Как только они отдохнули, снова становятся на лыжи. Этот способ передвижения продолжается около десяти дней; пока не прибывают в место, где добывают собак для себя и своих нарт. Собаки впрягаются парами, в большем или меньшем количестве. Хорошо приученные к этому, они мчатся единым духом, лая всю дорогу, и человек, лежащий в саянах, при помощи веревки упраляют собакой, которая ведет за собой остальных. Собак впрягают в сани при помощи мягкой веревки, обхватывающей их по середине живота и проходящей между двумя задними ногами. “Я был удивлен грузом – продолжает Белл, - который эти твари способны перетащи, но путешественники вынуждены возить с собой провизию как для себя, так и для собак ”. Эти бдительные животные энают время утренней кормежки и поднимают ужасный вой , пока они не накормлены и не продолжают свой путь. Таким образом действуют эти люди на протяжении трех недель, пока не прибывают в определенную деревню на Лене, где оставив собак, добывают себе лошадей, на которых едут до города Якутска. Это место получило название от речки, названной Якутом, которая впадает здесь в Лену. Белл описывает и часть своего пути из Пекина в Москву по Ангаре. Это описание дополняет общую картину невероятных трудностей, которые преодолевали русские люди, - покорители этого сурового и одаренного природной красотою края. В следующий день (10 июля 1721 г.), пишет Белл, “мы достигли большого порога, называемого Падуном из-за крутизны падения воды . По этому порогу мы проплыли благополучно, так как для наших судов уровень воды под скалами был достаточно высок. Следующий порог, по которому мы проплыли, названный из-за большой длины. Долгим, считается более опасным, ибо, несмотря на длину и глубину прохода, он очень изогнут, извивается от одного берега к другому поворотами между скалами и большими камнями ”. Плывя по этому проходу, штурман сидит на носу судна, давая шапкой знаки своим людям у руля, каким путем плыть, ибо вода, мчась по скалам и большим камням, издает такой ужасный шум,что совершенно невозможно услышать членораздельный звук. Кроме того, надо усиленно работать веслами, чтобы предохранить судно от поворотов в ту или иную сторону, ибо, если оно налетит на скалы, все товары и люди погибнут; о таких несчастных случаях имеется множество примеров. 11 мая, продолжает Белл, проплыли они по другому порогу, называемому Шаманским, который считается самым опасным из всех – проход здесь очень узок и извилист. “Кое-кто из нашей компании предпочел пройти пешком по берегу, … они были вынуждены карабкаться по скалам и пробираться по зарослям, где видели много змей и других ядовитых тварей. В нижнем конце порога мы причалили к берегу, чтобы взять их на борт, и подкрепили наших скитальцев ”. Но оставим пока Белла и обратимся к итогам заселения русскими Сибири в XVII в. К концу века в Сибири насчитывалось свыше 11400 переселившихся крестьянских дворов с населением более 27 тысяч человек. Это было весьма значительно для первого столетия заселения и освоения Сибири. В Западной Сибири в числе переселившихся преобладали крестьяне. В северных районах, где земледелие было невозможно, а также в Восточной Сибири, число крестьян было меньше, чем служилых людей. В целом в начале XVIII в. русское население Сибири по численности в два раза превосходило аборигенное. По табелю Сибирской губернии 1710 г. в Сибири значилось уже 312872 человека русских (157040 душ мужского пола и 155832 - женского). Аборигенное население составляло 72 тыс. человек (по ревизии 1719 г.). В конце первой четверти XVIII в. русские поселенцы в Сибири составляли не менее 70 % населения. Вместе с русскими в XVII в. усилилось продвижение за Урал нодов Поволжья (татар, башкир, чувашей) и Севера (коми). Сюда же царское правительство высылало группы военнопленных поляков, шведов, литовцев, украинцев и других. Это означало особую значимость национального вопроса в Сибири. Для понимания сущности русской колонизации Сибири важно учитывать схожесть и различие процессов здесь и в Северной Америке. Во-первых, исследователями отмечается сходство колонизационных событий по времени, вплоть до десятилетий в конце XVI – первой половине XVII в. Во-вторых, различие в отношениях колонизаторов с аборигенами. Продвижение белого человека в Северной Америке означало территориальное вытеснение индейцев с их территории. В любом же русском городе жили и русские, и аборигенное население. Нигде в Сибири русские не вытесняли коренные народы. Это было одной из важнейших причин быстрого и прочного ее присоединения к Русскому государству и заселения русскими. В-третьих, европейское влияние в колонизации и Сибири, и Северной Америки. Американская белая нация формировалась не только из жителей Англии, но и Ирландии, Голландии, Швеции, Германии, Франции. И в Сибири уже в XVII веке было не менее 500 немцев, около 5 тысяч поляков, турки, “литва”. В Томске, Кузнецке они составляли около половины начальствующего состава служилых людей – сынов боярских. Среди первых поселенщиков региона, отмечают исследователи национальных отношений в Сибири М.Н.Колоткин и А.А.Брейзе, были украинцы, шведы, поляки, эстонцы, белорусы и даже – “экзотический для местных широт арап”. Так, основателем первого поселения на территории современной Новосибирской области – деревни Кругликово (1696г.) Болотнинского района был Томский сын боярский Алексей Степанов. Его отец – шляхтич Мстиславского воеводства – в 1654 г. был пленен в бою запорожцами и “отдан Москве”, здесь перешел в православие и записан в сыны боярские, а в 1656 г. прислан в Томский острог на конную службу . В Пелыме имелась даже литовская слобода. В 1619 г. в Сибирь было сослано сразу 75 человек “литовских людей”. В 1645 г. в Сибири из около 1,5 тысяч ссыльных половину составляли пленные шведы, поляки, литовцы. А мы, преподаватели академии, в студенческих списках, ведомостях – каких только фамилий не встречаем: немецких, финских, польских …Спрашиваем студента , как и когда попала его фамилия в Сибирь? - Не каждый знает. А это может быть интересная тема для студенческой письменной работы по гуманитарным дисциплинам (и не только относительно фамилии иностранного происхождения). И здесь, уважаемый читатель, теперь, на основе прочитанного и продуманного Вами, я приглашаю Вас вновь к размышлению о проблеме, обозначенной в лекции № 1. Иностранцы попадали сюда по разным причинам, в том числе и по принуждению. Но бесспорно одно: интерес их к Сибири из века в век не угасал. Сибирь привлекала и привлекает внимание европейцев, американцев, китайцев, японцев прежде всего – как “резервная ” территория. И “претензии” на нее проявляются в зависимости от социально – политического положения России, с одной стороны, и “цивилизованности” и “мускулатуры” претендентов, -с другой. Современное поколение россиян, сибиряков разного происхождения должно поставить свою историческую веху в противостоянии подобным претензиям. Культура. Понятие культуры весьма обширно. В обыденном сознании «Культура» понимается как собирательный образ, объединяющий искусство, религию, образование, науку. Имеются также понятия материальной и духовной культуры. Но важнейшими признаками культурности человека я бы назвал два: 1) уважение к минувшему, по определению А.С.Пушкина, - важнейшая черта, отличающая цивилизованность от дикости; 2) элементарное поведение человека в обществе, в его отношении к людям, всему окружающему. Когда образованный человек, изучающий разные науки, употребляет не принятые в культурной речи выражения, да ещё в присутствии представительниц женской половины общества (а они при этом не возражают!), или засоряет места общего пользования, - это чудовищное противоречие! Ведь он добровольно решил подняться на высокий уровень культуры; безусловно, слышал, знает, что даже древние мужчины в присутствии женщин вели себя особенно корректно (это - от первопричины: женщина рождает человека). К тому же за повышение своей цивилизованности он (родные) несёт немалые материальные издержки. Разве это не чудовищное противоречие?! Важнейшим элементом культуры Сибири XVI - XVII вв. были города. В истории городов воплощаются все крупные события и явления политической и общественной жизни, экономического и культурного развития. Появлявшиеся города Сибири, как военно-административные центры, имели соответствующую архитектуру и застройку, облик, сохранявшийся во многих из них многие десятилетия. Возникнув ранее деревни, сибирские города по своему быту и культуре долгое время оставались частью деревенского мира: деревянные дома - клети, характерная черта планировки допетровской эпохи, одинаковый национальный и культурный состав населения, аграрный характер экономики, общность культурно - нравственных обычаев и обрядов. Весьма ответственным делом было выбор места для города. Это решалось обычно на самом высоком уровне и не редко - в ожесточённых спорах между представителями царской администрации. Любопытным примером этому может служить постройка Братского острога в 1631 г. Основавший его М.Перфильев имел наказ, согласно которому место определялось исходя из «высмотра» П.Бекетова. Бекетов предлагал левобережье Ангары, около устья ее притока Оки. Это место хотя и примыкало непосредственно к бурятским кочевьям, но было отделено от них широкой водной преградой. Если «брацкие люди» (т.е. буряты), обосновывал Бекетов, будут оказывать вооружённое сопротивление строительству острога, то река будет им препятствием. Перфильев же, учитывая напряжённую политическую обстановку, предпочёл место подальше от бурятской земли, не доходя за 40 км. до устья Оки. В случае принятия Бекетовского варианта, считал он, в остроге придётся «помереть голодною смертью», не дождавшись подмоги до устья Оки из-за порогов. Отличной была и пространственная среда городской культуры Сибири. Для её символики характерным и важным было наличие четырёх главных компонентов: воеводского дома с приказной избой, церкви, рынка и городских ворот. Эти учреждения выполняли и функции официальной и мирской информации, зрелищного центра, места знакомств и смотрин. Градостроительство определялось не только задачами стратегическими, но и развитием строительного мастерства. Высокого искусства достигло плотницкое дело и обработка дерева. Так, Томская архитектура и деревянное зодчество того времени обладали строгими и вместе с тем живописными силуэтами, представительностью фасадов домов, добротностью стройки и прекрасным, мастерским декором. Разнообразными функциями города определялась его архитектура: более 4-х башен, располагался город, как правило, на возвышении, в развилке рек; башни – 4-х угольные, высотой до 50 м., стены города - до 7 м. Описание Нерчинска: город деревянный, рубленный: 8 башен (4 - проезжие, 4 - по углам), наверху башни – чердак, в чердаке - часы боевые (вероятно - боевой пост); погреб, где находился порох, свинец; оружейный сарай (для пищалей, самопалов, копий); казённый анбар (хранились хлеб, пушнина). Сибирский город окружался вторым и третьим кольцом укреплений. Имелся кремль, башни кремля видны были отовсюду; «торговый берег» (пристань), на площади - таможенная изба, церковь, торговые ряды, гостиный двор. Городовые башни были подлинными шедеврами строительного искусства, самых разных форм и типов. Боевые - «глухие», и проезжие, башни-колокольни, дозорные, башни-куранты. Сложность строительной техники башен объяснялась тем, что они выполняли главную оборонительную функцию: чаще всего на башнях ставились «раскаты» - орудийные площадки для пушек и тяжёлых пищалей. Верх башни, как правило, заканчивался шатровой крышей с наблюдательной вышкой и галереей. Завершали всё это сооружение «бочка» со шпилем и «орлом». Шатёр и бочка покрывались осиновым или лиственничным лемехом, что в лучах заходящего солнца отдавало позолотой. Делались разные галереи. На второй этаж башен не редко вело нарядно оформленное крыльцо. Каждая башня имела своё название в честь какого - либо святого. Икона этого святого была её обязательным внутренним атрибутом. Башни были «визитной карточкой» города, вызывая чувство восхищения и удивления. В описаниях путешественников, ученых особое внимание из городов той эпохи уделяется Тобольску, каменный кремль которого сохранился до ныне. По утверждению Э. П.Зиннера - автора книги «Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и учёных XVIII века» - одно из самых подробных описаний г. Тобольска и его окрестностей содержалось в дневниках всё того же Белла. Привожу штрихи из этого описания: «Тобольск укреплён прочной каменной стеной, имеющей четырёхугольные башни и… хорошо снабжены военными силами». Помимо укреплений, вокруг города вся возвышенность окружена рвом. В Тобольске «всегда находится около пяти или шести тысяч регулярных войск, конных и пеших, а также некоторое количество нерегулярных». Внутри города дворец губернатора, судебная палата, множество построенных из камня церквей и дворец архиепископа. Обитают там преимущественно русские различных профессий; многие из них купцы, и очень богатые от добычливой торговли, которую ведут они с приграничными областями Китая и многими местами своей страны". «Они живут в большинстве случаев на возвышенности. Под холмом в предместье вдоль берегов реки множество широких улиц, названных Татарскими, заселённых потомками древних жителей этих мест. Здесь, как в других местах, люди имеют счастье свободно выполнять обряды своей религии и одарены привилегиями торговли ...Их дома очень чисты. Они весьма учтивы к чужестранцам и уважают честность, по сему имеют хорошую репутацию в своих коммерческих делах». Своеобразна характеристика Тобольска той эпохи академиком А.П.Окладниковым: Тобольск, с его кремлем, с высокими башнями и грандиозным собором, «как бы парящими над просторами Сибири, явился зримым выражением величия и мощи Русского государства, конкретным свидетельством неразрывной связи Сибири с метрополией, с Русью». Не менее интересно описание Беллом Семипалатинска и происшедших с ним событий в связи с этим: Иртыш «протекает по прекрасной плодородной долине, населённой калмыками, и достигает здания, называемого Семью Палатами…, расположенного с правой стороны реки и спускающегося к ней. Очень удивительно видеть такое правильное сооружение в самой середине такого пустынного места. Некоторые из татар говорят, что оно построено Тамерланом... Строение сделано из кирпича или камня, весьма современно, и сохранилось до сих пор. Оно состоит их семи помещений под одной крышей, откуда и название Семи дворцов. Некоторые из этих помещений заполнены свитками из лощёной бумаги, красиво исписанными, на многих из них позолоченные письмена… Язык, на котором они написаны, является языком тунгусов или калмыков...» В Тобольске, продолжает Белл, он встретил солдата, который, со связкой этих бумаг в руках, предложил ему купить их, что он и сделал. Возвратившись в Англию, часть их Белл отдал учёному антиквару сэру Гансу Слоуну, который высоко их оценил и отвёл им место в своём знаменитом музее. Заканчивает Белл это своё повествование следующим интересным фактом. Два таких свитка по распоряжению Петра I были посланы в Парижскую Королевскую Академию. Академия прислала перевод, который Белл видел в комнате редкостей (кунсткамере) в Санкт - Петербурге. Один из них содержал поручение ламе или священнику, а другой - нечто вроде молитвы божеству. Татары считают всех их священными письменами, о чём свидетельствует забота об их сохранности. А окончание повести Белла звучит совсем по-современному: «Выше Семи Палат, по ту сторону Иртыша на холмах и полянах без малейшего ухода растёт наилучший в мире ревень» Сибирские города XVII в. были «младшими братьями» городов России того времени. Они прошли тот же путь, что и подмосковные города, только в несколько раз быстрее, интенсивнее. Они догнали и в ряде случаев превзошли уровень старорусских городов. Яркий показатель этого-Тобольск, где ремесленное население за 1623-1700 гг. возросло в 15 раз и к 1720 г. перегнало такие старые города, как Ростов, Тулу. Суздаль, Великий Утюг, Углич. Примечателен один штрих: в то время как в России конца XVI - XVIII вв. появляются города, названные «аристократическими» именами; например, Барислав, Царицын, Екатеринбург и Екатеринослав, Павловск, - в Сибири города назывались или по речкам -Тобольск, Томск, Туринск, Тара, или же «по дивности сего места» - Красноярск, или же по этносу древних обитателей Сибири - Якутск, Ялуторовск. Будучи военно-административными центрами, города стали средоточием военно-служилого населения, самого энергичного и культурного слоя сибиряков. Численность казаков иноземного списка в разных городах Западной Сибири была различна. Нередко она составляла не менее 40 % Это порождало сложное переплетение духовной культуры, традиций городского образа жизни. Ни один город центральной России не находился в таком уникальном этническом положении. К этому следует добавить и определенное восточное влияние (служилые татары). Этнически - культурные различия в городе уравнивались могучими факторами личной свободы и одинаковых тягот и нужды «государевой службы». Проникновение Русских в Сибирь привело к появлению здесь православной церковной организации. Будучи истинно верующими, русские люди в каждом городе, остроге, крупном селе воздвигали церкви и часовни. 30 мая 1621 г. прибыл в Тобольск первый архиепископ «Сибирский и Тобольский» Киприян Старорусенков, поставленный Филаретом. Это было открытие Сибирской кафедры Русской православной церкви. Символично, что первое своё «богоугодное дело» в Сибири глава Русской православной церкви сотворил в увековечение памяти покорителя Сибири Ермака и его товарищей. Киприян призвал к себе оставшихся в живых товарищей Ермака, собрал от них сведения о походе в Сибирь, велел записать их. Записи легли в основу последующих Сибирских летописей, но до нас не дошли. Киприян записал в Тобольский синодик имена павших в битвах сподвижников Ермака и приказал их поминать в церквах. Он же, Киприян, архиепископ Сибирский и Тобольский, положил начало обращению в христианство Сибирских инородцев (аборигенов) и основал несколько новых монастырей. Русская православная церковь, официально только что появившись в Сибири, сразу же выступила на защиту важнейшей ценности народа - нравственности сибиряков Характерна в этом отношении история с грамотой патриарха РПЦ Филарета к Сибирскому и Тобольскому архиепископу Киприяну от 11 февраля 1622 г. Грамота - замечательный документ для характеристики нравов тогдашней Сибири. В ней говорилось о «беспутствах» казаков. Оказывается, при возврате Ивана Кольцо из Москвы (посланного к царю Ермаком в связи с овладением столицей Сибирского ханства), вероятно на радостях, была дана какая-то грамота Сибири за подписью дьяка Андреева. В ней позволялось казакам увозить из городов жён и девиц, чем и пользовались они. Патриарх Филарет приказал Киприяну выслать в Москву эту казачью привилегию, как неуместную. И поставил на вид, что: в Сибири не носят крестов, не соблюдают постных дней, живут с некрещеными жёнами, кумами и сестрами своих жён, при отъезде закладывают их на срок и, не имея чем выкупить, женятся на других; духовные потворствуют воеводам, которые краденых в России девиц продают из корысти в замужество. Что же касается книжного дела, книги как важнейшего элемента культуры, просвещения, то XVII век в Сибири можно считать «бескнижным». В кругах воеводской администрации, в церквах бытовали книги, но книга, как товар на рынках была еще почти не известна. Но в некоторых городских семьях уже были какие-то книжные собрания. Примером может служить семья Ремизовых в Тобольске. Семён Ульянович Ремезов, можно сказать, - первый «луч света» образования, интеллигентности в Сибири в XVII веке. В летописной книге И.В.Щеглова имеется следующая запись: «В 1698 г. боярским сыном Ремезовым был составлен Новый чертёж Сибирской земли. В двух экземплярах на листах александрийской бумаги, по 14 ф. длинны и 8 1/3 ф. ширины каждый. За этот труд составитель «милостью великого государя пожалован выходом и пять рублей денег». Ремезов продолжал потом свои картографические работы и, при помощи своих сыновней, начертал атлас Сибири, окончив его 1 января 1707 г. Человек необыкновенного таланта и широты знаний. Историки называют его историком, этнографы - этнографом. Он был первым Сибирским архитектором и градостроителем, художником и картографом. Замечательным произведением графического искусства, где удачно сочетались научные исследования и художественное дарование, стал его «Большой чертёж всей Сибири» - первая карта, куда нанесены крупные реки и озера края, города и остроги, достопримечательные места. С приходом в Сибирь русских богатейшая культура коренных народов, имевшая древние истоки, не исчезла, а продолжала развиваться. Именно с тех пор начался важнейший исторический процесс, в ходе которого за сравнительно короткий срок русская культура, обогащаясь культурой сибирских народов, быстро распространилась от Урала до Тихого океана. Но главная культурная ценность и красота Сибири - это сама Сибирь. Гимн её красоте - читаем у В.Распутина: «Сибирь красива, и тот, кто с равнодушием взирает на её лик и одежды, не понимает ничего в красоте. Здесь не может быть пышности южных широт, линии здесь у Мастера рельефные, мощные, дерзкие, краски не тлеющие, а самоотверженно и чисто горящие, самородные... всюду необъяснимая, пышная, размашистая красота величия этой земли. Стоя, к примеру, перед Байкалом, не думаешь, красив ли он, - нет, паришь высоко над его глубинами... А в Саянах, на Алтае - разве не тот же самый, какой - то даже не сказочный, не фантастический, а вполне реальный до самозабвения «отрыв», какая-то сияющая переполненость картиной...» Я уверен, что Вы, мой читатель, непременно хотите знать, что такое подлинная культура человека, Сибиряка. Прочтите это, запомните и расскажите Вашим знакомым, друзьям и... детям: Археологические раскопки стоянки человека эпохи мезолита (неподалёку от Иркутска) вскрыли одну любопытную подробность его культуры - «хозяйственные ямы» для мусора. Десять тысяч лет назад сибиряк подле жилища своего не свинячил. Каков дикарь?! Русские, придя в Сибирь, ещё застали обычай тунгуса: перед тем, как рубить дерево, страстно просить у него прощения. В то время это были самые многочисленные племена, кочующие по просторам Восточной и Северо-Восточной Сибири, а значит, делает вывод В. Распутин, обычай сей, творился всюду, и не одними тунгусами. Обожествление природы, чувствование её боли как своей собственной - как бы это пригодилось нам теперь даже в тысячной доле и какие сбережения, прежде сего моральные, остались бы у человека! Вопросы для самоконтроля.
|
