Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 2.24 Mb.
|
6Они просто не знают, что с ним делать. Дженнифер показывает на табличку у стола — «Развитие речи», что-то объясняет секретарше, держащей планшет с бумагой. — Не знаю почему, но нас записали в «развитие речи». Я наклоняюсь к Моргану, сидящему за заваленным игрушками столом в вестибюле. Он играет с набором блоков и гвоздиков. — Треугольник, — говорю я ему. — Видишь, кусочек треугольный. Он и так это знает и пренебрежительно отталкивает мою руку. Я оглядываюсь вокруг. Голова все еще кружится из-за сдвига во времени после перелета. Здание, в котором размещается отдел программы раннего вмешательства, в былые времена было стариковским приютом, занимавшим целый этаж: лифтов нет, но туалеты в большом количестве. Наверное, те старики здесь же и умирали. Две ангелоподобные девочки четырех лет осторожно выглядывают в вестибюль. Брюс подкатывает на инвалидном кресле следом за ними, на коленях у него папка с заголовком: «Коллинз». — Кэтлин, можешь взять Моргана за руку? Робкая четырехлетка тянется к маленькой ладони Моргана, но он убирает руку. — Эшли, а ты возьмешь за другую? Он убирает и эту руку. На какой-то момент мы все усаживаемся вокруг него на покрытый линолеумом пол вестибюля: я, Дженнифер, две сконфуженные девочки, учитель в инвалидной коляске. — Эшли, Кэтлин, — говорит Брюс, — а возьмите обе Моргана за руки и идите с ним в класс. Они пробуют: результат тот же. Они беспомощно смотрят на учителя. И тут Морган поворачивается к Дженнифер и берет ее за руку. «Пойдем», — говорит он ни на кого не глядя. Поднимаю глаза на Брюса: — Здорово! Я такого слова от него и не слышал. — Ну что ж… — он улыбается. — Неплохо для начала занятий. Морган прохаживается по классу, исследуя его: стопка чашек, ящик с песком, маленькая игрушечная кухня. — О’кей. — Брюс съезжает с коляски на пол, его безвольные ноги на какое-то мгновение опасно повисают в воздухе. — Давайте садиться в круг. Девчушки послушно усаживаются напротив него. — Песок, — докладывает Морган из другого угла комнаты. — Садись, Морган. Подходи сюда и садись. Подходи сюда и садись. Морган, игнорируя его, рассматривает чашку. — Чашка, — говорит он, хотя Брюс его не слышит. — …сюда и садись. Ни-че-го. — Дженнифер, может, вы тогда возьмете его на колени и сядете в круг? Она усаживает Моргана, и это получается легко; покуда кто-то из нас сидит вместе с ним, он будет счастлив сидеть. — Хорошо. Кэтлин, скажи, что на этой картинке? — он поднимает карточку с нарисованным ковбоем. Она трясет головой. — Кэтлин, я знаю, тебе это известно. Я видел, ты с этим справлялась. Что на карточке? — Ков-бой, — она практически прошептывает. — Скажи так, чтобы я услышал. — Ковбой. — Замеча… Морган вырывает картинку из рук учителя. — Ага! Понравилась картинка, Морган? Можешь дать мне карточку? Дай мне карточку, Морган. Не дает. Тогда Брюс забирает ее обратно: — Теперь картинка у меня, Морган. Морган соскальзывает с маминых колен, тянется за карточкой с ковбоем, и Брюс протягивает ее Моргану. — А теперь карточка у тебя. …И тут же хватает ее обратно: — А теперь я взял карточку. У кого карточка? Морган тянется за ней, даже не глядя на Брюса, но тот держит картинку над головой. — Карточка у меня, а вот, — он опускает картинку к тянущейся руке, — теперь у тебя карточка. У кого карточка, Морган? У кого карточка? У кого карточка? У ко… …Опять хватает обратно. — Теперь у меня, Морган. Прочитай… Слезы. Морган взрывается плачем и молотит руками и ногами. Его маленькие ботинки разлетаются в стороны: о Господи, он же сейчас выбьет зубы девочке. Но нет, Морган хватается за ногу Брюса и начинает карабкаться за карточкой. Я не выдерживаю. — Морган… — я сгребаю его в охапку, рыдающего. — Морган, Морган, все нормально, все в порядке, все хорошо, малыш… Приходится держать его к себе спиной: он орет, пинается, молотит ногами воздух — сиди он лицом ко мне, попадал бы мне по ребрам. Я глажу его по волосам, не даю ему встать: все хорошо, малыш, хоро… Девочки уставились на нас во все глаза. «Давайте вы пока поиграете», — говорит им Брюс, и они послушно следуют его предложению. Он поворачивается к нам, пожимая плечами. — Думаю, этот класс не подходит для него. Теперь Моргана держит Дженнифер, целуя и вытирая ему лицо. — То есть? — Ну… По тестам выходило, что он находится в верхней части кривой, среди самых «высоких» аутистов, но видимо, он скорее в середине… — его рука очерчивает в воздухе воображаемую кривую. Я чувствую, как внутри закипает. Истерика Моргана имела причину. Он вообще-то ведь счастливый. Счастливый, когда его оставляют в покое, позволяют ему делать то, что он хочет. Это внешний мир не такой — люди из внешнего мира .Делай то, делай это. Ему не понятен смысл этого; вот он и кричит и сучит ногами. — Во всяком случае, он сейчас не готов к структурированным групповым ситуациям. Ему пока нужно индивидуальное инструктирование, чтобы приучить его отвечать на команды и коммуницировать с помощью слов. До тех пор пока он не будет готов, групповые занятия не имеют смысла. Ну может быть, разве что играть… У Моргана слезы все еще катятся по щекам, однако он уже посматривает на игру девочек с цветными обручами и, кажется, готов к ним приблизиться. Он смотрит на них; они смотрят на него. — Видите, подражание поведению других у него есть, это хорошо. И параллельная игра; он не играет вместе с девочками, но рад поиграть рядом с ними, это неплохо для начала. Но во время структурированного группового занятия, где приходится вести целую группу учеников, — там этого не происходит. Пока не происходит. — Так значит ему надо в класс для аутистов. — Да… наверное. Но туда берут начиная с трех с половиной лет. — А ему только-только три. — М-да… — И что нам делать полгода? — Не знаю. Мне надо посмотреть, какие еще для него есть варианты. Морган между тем снова увлекается карточками и начинает запихивать их куда-то под парту. — Он карточками очень интересуется, — объясняю я. — Ага, — Брюс поворачивается к нему. — Морган, можешь положить карточки сверху, на парту? На парту. Кажется, безумие возвращается к Моргану. — Нам надо идти, — Дженнифер кивает на девочек. — Можете заняться ими. — Хорошо. Я поговорю с моим руководителем и перезвоню вам завтра. — Пошли, — я отрываю Моргана от парты. — Едем домой. Дома нас поджидает коробка. Каждый день на нашем крыльце появляется коробка с книгами, доставляемыми срочной почтой: «Аутизм», «Мышление в картинках», «Понимание других», «Психическая слепота», «Руководство по синдрому Аспергера», «Наше путешествие в аутизм». Это все копится на обеденном столе, рядом с растущей кипой бумаг из образовательных и медицинских учреждений. Морган берет одну из книг и исследует ее гладкий, без единой морщинки корешок, трется о него щекой, одеждой; затем вытягивает шею и начинает скользить глазами по всем страницам сверху вниз — так, как если бы носил бифокальные очки. Хм… Интересно, но это вовсе не «Мерк мэнуэл» — знакомый ему медицинский справочник. Он швыряет книгу на пол и карабкается ко мне на колени, чтобы схватить со стола свою картонную книжку на спиральках. Он листает ее, вертит в руках, сует пальцы в колечки спирали. — Элм — старый пастух, — говорит он. Затем он повторяет эту фразу еще и еще раз. Это все из фильма, который ему нравится: оттуда всплывают слова, фразы, порой целые диалоги. «Элм-ста-лы па-сту». Иногда — за сотни, тысячи повторений — он добавляет или убирает слоги: слова таким образом полностью превращаются в абстрактные фонемы, стихи, содержание которых знает исключительно он. Морган обнимает меня. На обеденном столе разбросаны скрепленные распечатки текстов — выкопанные из Интернета медицинские статьи, страницы веб-сайтов. Сначала, как всегда, на тебя сваливается бесполезный информационный поток: группы для аутистов в Австралии, в Индии, в России; школы для аутистов; судебные тяжбы из-за прививок. Книги и видео об аутизме. Лекарства от аутизма. Иски против лекарств от аутизма. Везде — одно и то же окончание: покупайте! продается! требуйте! кто-то должен за это платить! …баллов… …дцать баллов. — Прости. Что ты говоришь? — поднимаю глаза из-за стола. — У меня сегодня сто двадцать баллов, — говорит она, проходя через комнату. — Ясно. У Дженнифер своя система ведения домашнего хозяйства. У нее вообще все систематизировано. Но система баллов — самая важная. Каждую вещь надо положить на место, каждую — вымыть или убрать: за это — балл. Некоторые более тяжелые дела, предполагающие значительные затраты сил (подкрасить наши обшарпанные полы, например) вознаграждаются несколькими баллами дополнительно. А сгибаться над стиркой бесчисленных вещей — это уже просто «золотое дно» баллов. Но чаще всего заниматься приходится просто наведением порядка. Кусочки пазлов, кроссворды… какие-то загадочные листы чертежной бумаги с нарисованными треугольниками — все расположены и раскрашены каждый раз по-своему, не так, как на соседнем листе. С тех пор как мы живем вместе, она перестала этим заниматься, но я успел спасти один лист из мусорного ведра. Этому листу уже несколько лет, и я до сих пор не понимаю смысла нарисованного на нем. — Ты слышишь? — спрашивает Дженнифер. — Что? — Марк придет нескоро — он ведь думает, что мы ближайшие два часа в школе. — А Морган у нас уже одет на улицу… Эй, Морган, пойдешь в библиотеку с папой? В библиотеку? С папой? На улицу, в библиотеку ? Он спрыгивает с моих колен и исследует обивку стула. — На улицу, — я тяну его за руку. — Морган? Воздух холодный и хрустящий; Морган тут же останавливается и молча вытягивает руки, изображая телом букву Т. Это его сигнал: просьба взять его на руки. Я поднимаю Моргана на плечи, и мы идем так один квартал до библиотеки, прежде чем я опускаю его снова на землю. Здание — «усеченный» Палладио, кирпичное строение, выполненное в классическом колониальном стиле и похожее на здания банков в маленьких городках. Только вместо хранилища драгоценностей в подвале устроен зал детских книг. Морган скачет, размахивая рукавами, и с восторженной улыбкой крутится и смотрит вокруг. — О-о-о! — Тс-с-с. Не так громко. Это ведь библиотека, Морган. — Только ты! — начинает он кричать, затем замолкает. Подбирает со стола книгу и случайно прочитывает слово, никогда не виденное раньше. — С-у-д-н-о. Судно. — Здорово! А… — Только ты! И он быстро бежит по ковру в зал, где взрослые работают на компьютерах. — Ты не увидисменя-a! Ты не увидисменя! Ты! Не! Я бросаюсь вслед за ним. — Морган, давай почитаем… Во все стороны разлетаются руки и ноги. — Ты! Не! Все вокруг поднимают глаза, смотрят на меня, смотрят на нас. Он удирает от меня. — Тс-с-ссс… — я настигаю его около стола справок. — Морган, иди сюда, к папе. — Но он на меня не смотрит. Он вообще ни на кого не смотрит. — Ты! Не! — вопит он. Это фраза из песни «Битлз». У него все фразы — откуда-нибудь: из телевизора, компьютерных игр, книг, песен. Он, словно сорока, подбирает осколки речи, обрывки разговоров; и в конце концов свивает из этого материала гнездо — уютное для него и непостижимо странное для других. — Морган, иди к папе… Он улыбается куда-то в никуда: — Не увидис меня! Морган сам по себе не дойдет до слов: это мы должны донести слова до него. Я покупаю в супермаркете пачки пустых карточек ярких цветов, а еще коробку для карточек — обычно в таких хранят кулинарные рецепты. Дома я украшаю коробку блестящими стикерами с жучками, птицами, цветами и составляю из стикеров-букв заголовок: Коробка для слов Моргана! Я хочу, чтобы его коробка была вместительной, чтобы мы могли указывать на предметы карточками со словами или выкладывать на полу последовательности слов — целые предложения, фразы. Как тут не вспомнить гуингмов из «Путешествий Гулливера», которые не использовали слова, а таскали с собой огромные кули со всякой всячиной: всегда можно вынуть и показать нужный предмет. Начинаю я со слова «грудь». Записываю его маркером на одной из карточек. Следующее слово — «попкорн». Это, пожалуй, две из наиболее часто выражаемых Морганом просьб в течение дня, и именно эти слова наиболее «острые» в нашем словаре. Он их никогда не скажет — каким бы напряженным ни было его требование. Он будет показывать на попкорн моей рукой, будет цепляться за руку Дженнифер и шлепать ею по ее груди, но… слова из себя не выдавит. Дженнифер посреди гостиной вновь и вновь требует от него: — Скажи, Морган. Скажи «грудь». Он лишь цепляется за ее руку и еще настойчивее нажимает рукой на грудь. — Морган, пососать грудь. Скажи «грудь», — Дженнифер поворачивается ко мне. — А ты, папа, можешь сказать «грудь»? — Грудь! — объявляю я триумфально. — Умница, папа! — Мама, а ты можешь сказать «грудь»? — Грудь! — говорит она. — Молодец, мама! — поворачиваюсь к Моргану. — А ты, Морган, скажешь «грудь»? Он уходит, недовольный. Скорее останется голодным, чем произнесет требуемое. Вот поэтому-то эти два слова — самые первые на наших карточках. — А ты хочешь все писать заглавными буквами? — спрашивает Дженнифер, пока я пишу. — Наверно. А это имеет значение? — Но девяносто процентов букв в предложении — маленькие. Я вообще про это не думал. — Да, верно, — я комкаю карточки и принимаюсь писать снова. Морган посреди комнаты головокружительно вертится; но вот, запнувшись, он подходит ко мне — посмотреть, как я пишу. Он хочет маркер и одновременно хочет стопку белых карточек; еще он хочет ту самую карточку, которую я в данный момент надписываю. — Подожди, дружок, — я отвожу его руку. — Вот теперь держи. попкорн Он с сомнением взглядывает на карточку, потом смотрит на то, как я надписываю следующую. После дюжины карточек он наконец-то перестает выхватывать их у меня недописанными и берет в тот самый момент, когда я поднимаю маркер. Он складывает их в колоду. На самом деле он начал их складывать по-своему сразу же, когда карточек было только две, придирчиво осматривая их и определяя: вот эта сверху, а эта — внизу. То же самое повторяется с каждой новой карточкой. Так продолжается все время, пока я заполняю не одну сотню таких карточек и останавливаюсь просто от изнеможения — хотя я уверен, что есть еще сотни слов, которые он знает зрительно. Морган вьется вокруг Дженнифер, его руки все теребят и теребят толстую кипу ярких карточек: верхняя карточка пристально изучается и затем отправляется вниз. Он совершает это снова, и снова, и снова, в сосредоточенном молчании. Дженнифер начинает задремывать; пошевелиться она не может — он так уютно к ней прижался. — Хочешь, я побуду дежурной мебелью? — Ну. Если можешь. Я чуть-чуть сдвигаю Моргана вперед, так что Дженнифер может отойти, а я — занять ее место, но он начинает бить меня руками. — Ничего-ничего, — говорю я ей. — Как будто это по-прежнему ты. Мы меняемся местами, я сижу рядом с ним и наблюдаю. Он читает карточку, держит ее над следующей карточкой наподобие щита, разбирая по одной букве нового слова, а затем отправляет освоенную карточку в низ пачки. Я видел, что он и книги читает так же: медленно переворачивает страницы, разбирая вертикальные ряды букв. Карточки и буквы для него — не слова или предложения: это всего лишь бесконечная цепочка букв, закодированная бегущая строка. Он продолжает заниматься карточками, без перерыва. Два часа. Вряд ли какой взрослый смог бы пялиться в карточки каталога непрерывно в течение двух часов, не говоря уж о трехлетних детях. И как раз в тот момент, когда я уже готов сдаться, — а к этому времени моя рука, к которой привалился Морган, онемела практически до паралича, — он прерывает молчание. — З-у-б-н-а-я-п-а-с-т-а. Зубная-пата. — Морган! Вот здо… — О-б-л-а-к-о. Облако. И я, слишком ошеломленный, чтобы его хвалить и подбадривать, слушаю, как он громко вслух читает все карточки — несколько сотен. Он не смотрит на меня, не улыбается, но ясно читает их все, к моей радости. У меня получилось. Поздно уже, больше десяти. Когда я веду его в ванную чистить зубы, он все держит ярко-зеленую карточку. И когда я веду его к маме — пососать грудь — и потом в постель, он все сжимает ее и, держа карточку рядом с материнской грудью, вглядывается в буквы. Глаза у него слипаются, но вдруг с волнением открываются. — Т-е-нь. Тень. Он выскакивает из постели и бегает по дому, повторяя слово, в поисках остальных карточек. Найдя, издает восторженный вопль, и уж затем засыпает. |
