Октябрь уж наступил
Скачать 7.16 Mb.
|
Но что-то мешает. Я выдираюсь из поганого ожерелья, как змея из отарой кожи. С болью, с кровью. Что же - мешает? Страх? Да, страх. Откуда оно, это подленькое чувство? Кто привил его мне? Неужели страх будет преследовать всю оставшуюся жизнь, перейдет с генами в детей моих? Нет! Я не хочу, не могу допустить этого. Я все буду делать для того, чтобы не вернулось страшное прошлое. Я... Память вновь отбрасывает на тридцать пять лет назад. ТАМ истоки поселившегося во мне страха... Маленький тихий городок в самом сердце России. Сюда, на так называемый 101-й километр, высылали из Москвы неугодных людей. Строптивых, непокорных. Но и здесь, в городке, окруженном древними деревнями - Татаринцы, Костино, Клесово, Избавля, - эти люди продолжали делать свое благородное дело: жители городка узнавали правду. И все-таки смерть Сталина ошеломила, потрясла почти всех. Он был Богом. Его портреты, словно иконы, висели в хатах. С его имени, произнесенного с благоговейным трепетом, учителя начинали занятия и у нас, в первом классе школы имени Сталина. И вдруг... В тот мартовский день было сумрачно. Еще не проснулись ручьи под синими горбами нанесенного февральскими вьюгами снега, и солнце доглядывало из косматых туч осторожно, одной блескучей полоской. Мы, пацаны, как всегда рылись на свалке авторемонтного завода. Я уже набил разными железяками карманы старенького пальто и, отяжеленный этой ношей, сыто поглядывал на продолжавших копошиться в мазутных кучах ребят. Неожиданно взревел заводской ревун. Ему откликнулись гудки на недалекой железнодорожной станции. В какофонию вплелся мощный рев паровозного депо. Скоро весь городок обложило гулом, от которого похолодели ноги - будто снова надвигалась война. Побросав железки, мы опрометью бросились по домам. Бежали по притихшему оцепеневшему городку, а потом началось такое... Страшно вспоминать до сих пор. Люди выскакивали на середину улиц. Женщины с разметавшимися волосами обливали друг друга слезами, мужчины рвали на груди рубахи. Я с размаху ткнулся в подол выскочившей из дома в одном платье матери. Страх заарканил сердце. Не помню, сколько времени продолжалось всеобщее смятение. - Ой, люди добрые, что ж теперь будет, - поднимая руки к косматому небу, во весь голос голосила жившая через дорогу тетя Клава Соломатина. - Поилец ты наш и кормилец... Батюшка ты наш, освободитель, на кого ты нас оставил.... По лицу матери катились крупные слезы. Я чувствовал, как вздрагивает ее тело. - Сталин умер, сынок. Сталин... - как заведенная повторяла она. Я тоже начал дрожать, как в лихорадке, словно со смертью этого человека, чье имя успело всосаться и в мою кровь, кончалась жизнь не только на нашей улице, но и на всей планете. - Да замолчи ты, - посмотрев в мою сторону, грубо оборвал тетю Клаву худой, как щепка, сосед - дядя Вася Жалнин. - Чего детей-то пугать! Ну, умер. Самим теперь помирать? Похороним. Не бог же, чтобы вечно жить. - Ты бы поосторожней, Василий, - стряхивая слезы даже с усов, негромко и опасливо сказал дядя Петя Пилецкий. - Бог не бог, а добра сделал много. Продкарточки какой год уже отмененные. В достатке живем, чего там говорить. А придет другой хозяин, еще неизвестно, как все повернется. - Хуже не будет, - угрюмо насупился дядя Вася. Дядя Петя покашлял в кулак. Сухой палец потянулся вверх: - Опять за свои слова туда загремишь... Дядя Вася сплюнул и отвернулся. На худое его плечо легла широкая ладонь бывшего танкиста дяди Вани Рубана. Офицерская гимнастерка от орденов и медалей тяжело колыхалась на мускулистой груди. Покрасневшие глаза уже выжали из себя все скупые мужские слезы и теперь лихорадочно поблескивали: - Не заводись, Василий. Сталин не виноват, что ты в сорок втором году попал в плен и за это отсидел десять лет. Зато я с его именем брал Берлин. Почти вою Европу прошел, потому что верил ему. А теперь вот не знаю, как дальше жить. Дядя Вася подошел ко мне. Костлявой рукой поправил обившуюся на затылок шапку: - Скоро вернется твой отец, сынок, - заглядывая в самую душу, твердо сказал он. - Скоро все будет хорошо. Я удивленно и одновременно вопросительно посмотрел на мать. Она торопливо завела за ухо упавшую на лоб прядь седых волос и потянула меня за воротник: - Пойдем домой, а то простынешь. Дядя Вася улыбнулся и одобрительно кивнул. Сухая фигура его в латаных-перелатаных валенках торчала посреди дороги непокорным гвоздем. На длинном, иссеченном преждевременными морщинами лице выступали острые скулы. Жалнин сильно походил на немцев, которых показывали в кино. Его так и обзывали за спиной, предателем или немцем. Поэтому доверия у меня к нему не было. Но слова, которые он сказал, запали в душу. - Вместе сидели, - шелестел сзади меня тихий шепот. - Николаю-то, говорят, еще много осталось. А. может, и совсем не выпустят... - Тоже, видать, предатель. Так впервые я услышал о своем родном отце Милюхине Николае Филипповиче. Это обстоятельство заставило со всей серьезностью отнестись к россказням моих друзей детства - Витьки Сидорова, Кольки Рубана и Васьки Москвина, которые почему-то дразнили меня немцем. Родился я в конце 1945 года на Урале, где немцев отродясь не видели. В ответ на прозвище я обзывал одного дружка - японцем, другого - хохлом, а третьего - моськой... Но то, что я вскоре узнал, было странным. Оказалось, что Соколова Анастасия Сергеевна, которую я считал своей мамой, вовсе мне не мать, а бабушка. А моя родная мать живет в нашем же городе, но на другой улице. Она тоже тюремщица, совсем недавно освободилась из заключения. И еще оказалось, у меня есть два брата - Слава и Володя. Слава тоже "немец", потому что, как и я, родился в лагере. И, вообще, все мы - враги народа. Не надо, я думаю, объяснять, что начало твориться со мной. В одном благодарен судьбе: она не допустила до моей души озлобления, не оттолкнула от людей после всех перенесенных оскорблений и незаслуженных унижений. ...Я по-прежнему хорошо учился, хотя в классе был самым младшим. В 1952 году был сильный недобор, и некоторых, наиболее крепких, ребят принимали в школу с шестилетнего возраста. Закончил на "хорошо" и "отлично" первый класс, перешел во второй. Если можно так сказать, повзрослел, и услышанное от ребят и дяди Васи уже не давало покоя. Я как репей привязывался к бабушке с расспросами и не отставал ни на шаг. Однако все мои попытки узнать правду заканчивались или тяжелым вздохом и долгим молчанием, или шлепком по заднему месту. Насупил 1954 год. И однажды зимой, видимо, упреждая скорое возвращение отца, Анастасия Сергеевна усадила меня рядом. Ее рассказ запечатлелся в памяти почти так же, как и день смерти Сталина. Родилась Анастасия Сергеевна в 1900 году в деревне Яньшиной Калужской губернии. Эта деревня всего в 15 километрах от древнего русского города Козельска. В незапамятные времена татаро-монгольского нашествия только через семь недель непрерывной осады, большой кровью, взял Батый эту маленькую крепость. Взял, когда в живых из защитников Козельска не осталось никого. И повелел он сжечь "злой город", сравнять его о землей. Дорого достались Батыю и стоявшие вокруг деревеньки. Анастасия Сергеевна родилась в большой, восемнадцать душ, семье крестьянина-середняка. Сейчас пришла пора говорить правду. Так вот, мать, то есть бабушка, которая воспитывала меня и стала матерью, не за куском хлеба тринадцатилетней девчонкой подалась в Москву и нанялась в няньки в богатую семью дальних родственников. Хлеба в семье хватало, жили в достатке. И лошади свои были, и коровы, и прочая скотина. И приличный земельный надел. А пошла она в няньки потому, чтобы смолоду научиться самостоятельности. А еще хотела получить образование, которого никто в деревне ей дать не мог. В Москве, уже будучи работницей одной из швейных фабрик, она встретила революцию. Под красными флагами ходила на демонстрации, участвовала в митингах. На одном из таких митингов она познакомилась о будущим своим мужем, Иващенко Захаром Антоновичем, который перед революцией закончил юридический факультет московского университета. Сразу после свадьбы молодые были направлены на подавление мятежей - на Кубань, в Романовский хутор (ныне Кропоткин) и в Армавир. В дороге поезд, в котором они ехали, остановили махновцы. - Захар едва успел спрятать партийный билет и другие документы за обшивку стены, как в вагон ввалились вооруженные до зубов люди, одетые кто во что горазд, - рассказывала бабушка. - Началась перетруска личного имущества. А на мне были золотые сережки, перстень. И кулон на толстой золотой цепочке: Захар на свадьбу подарил. Я в окно вот так выглянула, а у подножки вагона стоит молодая красивая женщина в брюках и саблей вот так пых - у человека отлетела голова. Бандиты истребляли пассажиров-евреев. Вошли и к нам в купе. Плотный такой, черноусый махновец потянулся к сережкам. Кобура расстегнута, сабля наготове. Я - в сторону. Хоть и страшно было, а подарков еще жальче. Зажал махновец потной ладонью мою руку и принялся скручивать перстень с пальца. От самого лошадиным потом и сивухой так прет, что дышать невозможно. Тут Захар не выдержал, вскочил, как рявкнет на бандита. Я и голоса такого от него никогда не слышала. Геть, кричит, дворянин перед тобой. Бандит перстень уже содрал и сережку одну с мясом выдрал, шрам так и остался на всю жизнь... А Захар ударил его кулаком в лицо и все кричит, что он дворянин. Позвал тогда черноусый своих. Ну, все, думаю, покатятся наши головы под колеса. Выволокли нас к ногам батьки Махно. Он на коне сидел. Это потом я узнала, что это сам батька. А поначалу ничего не соображала. Руки-ноги тряслись. За Захара боялась. У него за поясом, под рубахой, наган был спрятан. Я с Махно глаз не сводила, пока Захар родословную свою доказывал. Вижу, потеплели у батьки глаза. Тогда только и у меня от сердца отлегло. Захар потом долго смеялся, локоть показывал, который я ему своими ногтями исколола. Наклонился батька с седла, ущипнул меня. Гарна, гарна, говорит. А побрякушки сыми, это, мол, добровольный вклад в дело революции и за вильну Украину. Если хотите, говорит, присоединяйтесь к нам, потому что каждый украинец должен исполнить свой долг перед родиной, а не хотите, идите на все четыре стороны. И глаза снова стали жесткие. Захар сослался на неотложные семейные дела, мол, престарелые родители остались одни. Отпустили нас. А с фамильными ценностями пришлось расстаться - и с кулоном, и с перстеньком, и с колечком, что мне от бабушки достались. Всего и есть, что табакерка и вот эта серебряная печатка, она уже от деда. И те в сарае всю войну прятала. У меня, у ее потомка, уже нет ни табакерки этой, ни печатки, ни шкатулки, которой добрых две-три сотни лет, ни старинных книг, ни неизвестного, написанного маслом, портрета кого-то из далеких предков по материнской линии. В роду у матери-бабушки были и попы. Помню и какие-то царские медали, другие гражданские и военные регалии. Анастасия Сергеевна умерла, когда я работал по направлению от ремесленного училища, выполняя производственные задания далеко от дома, на одном из крупных заводов Запорожья. А когда вернулся, ее уже схоронили, и дом был пуст, как яичная скорлупа, потому что последние годы жила она одиноко, безо всяких обещанных ей пенсий. Жила только садом, да теми скудными переводами, которые я ей по возможности посылал. Наверное, она продала все реликвии за бесценок. Дай Бог, чтобы они попали в хорошие руки... Но продолжу, однако, рассказ о том, как постепенно я превращался в "Ивана, не помнящего родства". И во "врага народа". Мои предтечи... Необъятная страна вздыбилась илом, как со дна бушующего моря. Интервенция, контрреволюция, голод, холод, тиф. Дед судил главарей банд, террористов, царских офицеров, попов, дашнаков, князей и других врагов революции. Не раз и не два его пытались подкупить. Рано утром бабушка просыпалась от гогота гусей, блеяния овец, мычания коров, появлявшихся в обширном дворе дома, который предоставили им местные власти. Вздрагивала от стука брошенных, прямо в окно толстых пачек денег. Но дед выгонял всю живность на улицу. Сдавал деньги в нищий банк молодой Советской республики. И тогда, удостоверившись в его неподкупности, деду объявили войну. Выстрелы зазвучали то из-за угла, то из-за дерева, просто из толпы. Шел 1922 год. В семье народного судьи Иващенко родилась дочь - моя родная мать. Родилась 22 апреля, в день рождения Ленина. Первый ребенок - мальчик, простудившись при бесконечных переездах родителей с места на место, умер больше года назад, в полугодовалом возрасте. Девочке исполнилось только пять месяцев, когда прямо в окна дома прогремели ночные выстрелы из обрезов. Пули впивались в стену над детской кроваткой, у самого изголовья. Высокий фундамент мешал вести прицельный огонь. Из дома раздались ответные выстрелы. Утром судья отправился на работу, его жена занялась хлопотами по хозяйству. Но ближе к вечеру, не в силах побороть неосознанное беспокойство, она подхватила ребенка и пошла встречать мужа. Возвращались все вместе. Дорога шла через парк, который занимал центр Армавира. Из-за деревьев затрещали торопливые выстрелы. - Беги! - крикнул судья жене. - Уходи, уноси ребенка. Я прикрою. Но она осталась. Прикрыла девочку телом, вытащила из сумочки свой револьвер, одна из бандитских пуль достигла цели. Охнув, дед упал на траву, окрасив ее своей кровью. Обливаясь слезами, его жена продолжала нажимать на спусковой крючок, пока не кончились патроны, не замечая, что в парке давно все стихло и что на звуки выстрелов торопится наряд милиции... Дед пролежал в больнице долго. Потом снова занял свой пост. Через несколько лет его, с повышением, перевели в Чувашию. За это время на него неоднократно совершались покушения. Когда дед раздевался, на него страшно было смотреть, тело сплошь изранено. В 1938 году деда забрали прямо из квартиры сотрудники НКВД. И больше его никто не видел. Никогда. Не могу осмыслить до сих пор олова матери: "Враг народа он был, сынок. Ты никому об этом не рассказывай. Да какой, - добавила она, - враг? Осудил одного из настоящих врагов, вот и поплатился". Но как могла она, прошедшая рука об руку со своим мужем сквозь самое страшное, произнести те первые слова из этой фразы?! Это надо было до такой степени запугать, растоптать человеческое, изуродовать душу и сознание! Страшен сталинский режим. Страшен! Страшен!!! Оставшись одна, мать вместе о дочерью поселилась в маленьком городке Сухиничи, на так называемом сто первом километре. Кстати, деревня, где она родилась, была всего в пятнадцати километрах от Сухиничей, на полпути между этим городком и маленьким же городком Козельском. Надвигалась вторая мировая война. Судьба большинства братьев Анастасии Сергеевны, а братьев и сестер у нее, как я говорил, было семнадцать, мне неизвестна совершенно. Часто перебираю их пожелтевшие, чудом сохранившиеся фотографии. Есть здесь и офицеры царской армии, с приходом Советской власти поменявшие золотые погоны на красноармейские треугольники, кубики и шпалы в петлицах. Есть на снимках люди с казачьими шашками, есть в папахах, на коне, в широченных, видимо, красных, революционных галифе, обшитых кусками кожи. Знаю, что многие из моих многочисленных дядек прошли войну от начала до конца или сложили головы на полях сражений - от Москвы и до Берлина. Но так получилось, что лично с ними, ни с живыми, ни с мертвыми, я никогда не встречался. С детства знал одну только тетю Дусю, сестру матери, умершую в 1987 году в возрасте восьмидесяти четырех лет. К ней я изредка наезжал, до самого ее последнего дня. Но она мне никогда ничего не рассказывала. А если я затрагивал щекотливый вопрос, переводила разговор на другую тему, хотя ей-то бояться было уже нечего, возраст почтенный! Печать "врагов народа" черным клеймом лежала на нашем доме, отпугивая даже близких и дальних родственников. И еще я запомнил, что мы постоянно жили в какой-то изоляции. Даже после того, как на двадцатом съезде КПСС Хрущев осудил культ личности Сталина. |
Похожие:
 | Октябрь уж наступил… Дорогие обучающиеся, преподаватели и родители детско-юношеского центра «Прометей», творческое объединение «Школа юного журналиста»... |  | Тема: «Октябрь уж наступил…» Предметные: научатся описывать характерные признаки, по которым человек узнаёт о наступлении осени; устанавливать зависимость между... |
| Расписание киносеансов элитарного киноклуба " НеформаТ" на октябрь- ноябрь 2012 года И наступил тот месяц, и пришел тот день, и настал тот час, и свершилось событие, в которое многие верили… | | Собрание сочинений 49 печатается по постановлению центрального комитета Великой Октябрьской социалистической революции (август 1914 — октябрь 1917). Наряду с известными уже письмами этого периода в настоящем... |
| План работы Утверждаю Бурятского республиканского педагогического... Бурятского республиканского педагогического колледжа на октябрь 2013 г. Директор гбоу спо брпк | | «Летний сезон» (июнь`09 – октябрь`09) |
| Мониторинг сми за октябрь 2012 года | | План работа на октябрь 2010 г. Дата проведе |
| Осень сентябрь наступил Цель урока: сформировать у учащихся общее представление о жизни диких и домашних животных | | Что сегодня наступил последний день занятий. У ребят впереди экзамены.... Какая бы не стояла на дворе погода, он все равно выглядел бы солнечным, потому что сегодня наступил последний день занятий. У ребят... |
| Темы открытого урока чтения. Мбоу школа №10. 2012 года(Октябрь) | | План мероприятий среди учащихся 1-11 классов сош №30 на октябрь 2013-2014 учебного года |
| Решение: 1-й случай Сентябрь- октябрь 2011г. –мониторинговые обследования готовности первоклассников к обучению в школе | | Октябрь – месяц добрых дел День дублера, посвященный Дню учителя (Назарова О. А., Батова А. В., Хорзова Л. А ) |
| Расписание звонков на уроки Ярославская обл., Некоузский р-н, п. Октябрь, ул. Ленина д. 11, тел.(08547)21295 (537) | | Управление образования –––––––––––––––––––––––– прика з Сентябрь- октябрь 2011г. –мониторинговые обследования готовности первоклассников к обучению в школе |
