Октябрь уж наступил
Скачать 7.16 Mb.
|
В этой истории пора ставить точку. Я верю, что справедливость восторжествует. А если нет - теперь уже все мы будем бороться. Вместе Сообща. Еще раз спасибо всем читателям за звонки и письма. Все мы делаем вместе с нашей партией одно общее дело - очищение нашего прекрасного общества, нашего с вами дома от позорнейшего наследия прошлого - бюрократии, приспособленчества и хамства. И ТЕРЗАЮТ СЛОВА, И ТЕРЗАЮТ... И вновь авторучкой, на печатной машинке, на клавишах перед компьютером мы рвемся за ускользающими словами, чтобы через них выразить свои мысли, чувства.Свое "я", наконец. Раскрыться, выплеснуть в морду горячо любимому народу собственное внутреннее содержимое в надежде урвать от него хорошую или плохую - какая разница - оценку личного творчества. Главное облегчиться. Потому что мы другой породы, мало нам "плодитесь и размножайтесь". Короче, не зря гитлеровцы выбросили на ворота Бухенвальда лозунг: "Еден дер зайден". За точность произношения не ручаюсь, а вот за идеальный смысл - Каждому свое! - обеими руками "за". В яблочко. Выдумывать я начал еще в школьных сочинениях.Фантазии били через край. По русскому с литературой, с историей оценку в три балла считал провалом. До четвертого класса одна-две годовых четверки. Телевизора не было, по радио гнали симфонию за симфонией-спасибо Сталину с начальным Хрущевым. Книги зачитывал до дыр. А если девица со страницы край подола приподнимала, от мастурбации удержаться было трудно. Уже лет через шесть после того, как семнадцатилетняя соседка через дорогу потаскала меня, пятилетнего пацана, по крупным половым губам, как по стиральной доске, а потом в классе третьем мы с одноклассницей-евреечкой в кустах показали друг другу детородные органы, проснулись странные чувства и у меня. Хотя непонятно было, как своим "болтом" дырявить живое тело девочки. Кстати, у сестер мы, братья, шарились тоже. Слава Богу, до практики с другими девочками дело дошло лишь в двадцать лет, иначе парился бы в малолетних лагерях по презренной статье, за колючей проволокой от души трахая "дуньку кулакову". К чему подобное предисловие? Все очень просто.Детская сексуальность развивает такой фантастический полет мыслей, что стругацким с реями бредбери делать нечего. Именно с этого, дабы привлечь внимание противоположного пола, начались у меня стихоплетные сочинительства вкупе с освоением гармошки с гитарой. Голосом и слухом одарен был от Природы. Потом голос с успехом пропил, прокурил, допростужал. Ужался он. Но первопробная "классика" развернулась в нормальную русскую речевку. Вначале она представлялась такой: "Я уехал от тебя, моя малышка. Может быть, я в этом виноват. Если б знала, как тоскует мое сердце, и стучит нещадно, словно бьет в набат. Мне хотелось бы к тебе примчаться вихрем, только ветер крыльев не дает своих. И приходится беспомощною птицей тосковать и плакать за двоих. Но не плачу я, а плачу я душою, заливаю свое горе я в вине. Юля, Юлечка, мой маленький ребенок, я хочу, чтоб ты была при мне. Слушать лепет детский я не уставал бы, я б носил тебя все время на руках.В твои аленькие щечки целовал бы, отогнал бы от тебя твой детский страх.Что случилось я и сам теперь не знаю, почему разбились добрые мечты. Виноваты в этом оба-я не знаю, пострадала в этом только одна ты. Ты, невинная и чистая душою, только появившаяся в свет...Папа просит, чтобы ты его простила. Ну прости меня, прости... А может нет!? Маленькая, даже не прощай мне. Я виноват, я сознаю свою вину. Надо было как-то по другому делать счастье, создавать семью". Эх, как в Запорожье, в общежитии, тосковали мы о брошенных нами детях, истинно заливая тоску литрами дешевого вина. Пропивались до того,что денег не было на хлеб.К слову, там ребята выбрали меня королем. Впрочем, пытался королевать с младых ногтей. И клички были как бы по возрастающей. Вначале "немец", потому что родился в лагере от родителей репрессированных, а воспитывала бабушка-мать. Потом нарекли "Пэром", как английского дворянина. Когда за что не нравился, обзывали "Пересой". Вырос, стал "Пепой". Два младших брата, соответственно, Пепа- младший и Пухлый - Владимир по молодости не просыхал. Женился-как отговорили. Славик-средний брат-не пил и не курил никогда. Если бы не тюрьмы с лагерями, был бы нормальным русским поэтом. Еще у меня две сестренки. А нынешняя стойкая кличка среди жителей района и среди братвы с центрального рынка, где тасовался ваучеристом, потом валютчиком, "Писатель". На службе написал стихотворение, которое разлетелось моей песней с дембелями, думаю, далеко. "Мы отслужили с тобой два с лишним года. И вот пришла пора домой собраться нам. И молодые с завистливой улыбкой прощально смотрят вслед нам "старикам". Припев: Домой, домой, увезет с тобой нас поезд голубой. Домой, домой, я задохнусь от встречи милая с тобой. Второй куплет: Придем к вокзалам и сядем мы в вагоны. За дембель наш по ресторанам загудим. Девчата милые обрадуют улыбкой. Ведь дембель счастье принес не нам одним. И им." Припев. Стихи пишу прописью потому, что не заслуживают они серьезного внимания. У брата Славика куда прочнее. Даже когда он был занят лишь одним-чпоканием девочек как бутылок с пивом. Для разнообразия привожу: "Я привычно пиджак свой накину на прибрежную росую твердь. И тебя, как на бойне скотину, повалю на зеленую цветь. Ты, губами блуждая бесстыдно, и улыбкой, понятной для всех, разрешишь мне, не первому, видно, совершить этот сладостный грех. Изомну я тебя, потаскушку. Только сердце мое видит гать. Не грызи в черной злобе подушку. Мне с другими на ней еще спать". А вот еще одно, написанное в двадцать лет. "Словно рядом это где-то, было будто бы вчера. И мальчишеское лето, и лихие вечера. И разлапистые кроны, и медвяные луга. И любви новорожденной опъяняющий накал. Где же ты теперь, Галинка, мед невинных детских снов. Нерастаявшая льдинка, безответная любовь. Где ты, детство босоного, яснокрылые мечты. Не ведут к тебе дороги, не вернешься больше ты". Это и другое стихотворение брата в конце семидесятых годов я напечатал в "Ростсельмашевце" под своим именем. Из 55 лет около тридцати Слава провел в лагерях, в том числе на особом режиме, в "крытке". Начал с мелкого хулиганства. В юности королевал со своим другом Ёной. Затем драки, поножовщина, мелкая кража. Все это совмещалось с сочинением хороших стихов. После политика с расклеиванием листовок на БАМе. Закончил как обыкновенный рецидивист. Сейчас, после двух инсультов, еле передвигается по дому. Сломали? Взялся не за то?.. Я тоже был знаком с КГБ не понаслышке. Не забывали. Отобрали печатную машинку, поставили на учет к наркологу, хотя не пил и не курил. Затем машинку отдали, зато незаметно передвинули на учет к психиатру. Это в советское время. Потом, после трех лет перестройки, когда по настоящему запил и закурил, даже в Ковалевку с "белкой" попал - сняли. Привет, ребята. Это я не сотрудникам бывшего КГБ - они всего лишь добросовестные исполнители - а бывшим, то есть нынешним, партаппаратчикам. Вы неплохо устраиваетесь. Везде. Помнится, свое творчество посылал даже в Москву, да в ответ получал штампованные отписки, глухое молчание. Не хочется думать, что считали дюже ярым антисоветчиком. Наоборот, на Ростсельмаше, в цехе серого чугуна на формовочных агрегатах ставил рекорды за рекордами. Бесплатные субботники, руководство рабкоровским постом цеха, безденежные материалы в газеты, рабкоровские рейды после рабочего дня. Лишь бы цвела моя Родина, любимая Россия. А на самом деле никому потуги нужны не были, как был лишним я сам.Как ненужен и сейчас. Великая Россия обходилась и обходится без меня, подобных дурачков недалеких у нее навалом - весь второсортный народ. У России свой Путь. Прет она данным Путем не одно столетие. Никогда не учитывала даже те обстоятельства, что миллионы образованных граждан бежали от нее куда глаза глядят как от чумы. Потихоньку открывались горизонты и у меня. Недавно удалось съездить за границу. Сам собой назревал вопрос: а так ли уж нужна моя Родина мне, коли она не проявляет никакого интереса к моей персоне? После приезда вопрос обозначился острее, к нему добавился еще один: кому я нужен теперь там, на благополучном Западе, когда перевалило далеко за полтинник? Ах, как хорошо осознавать себя "шариковым", стальным советским шариком, оказавшимся между молотом и наковальней. Всей громадой нависли над шариком прожитые под серпом и молотом годы. Болезни. Безденежье. Неужели с раскаленной наковальни скатиться так и не успеть! Ведь я же шарик, со всех сторон круглый. И ресурс выработан еще не до конца. Пригожусь кому, а? Легонько подтолкни, Судьба!.. Но данные мытарства были до Ростсельмаша или в самом начале работы на гиганте. Остались позади Туркмения с Каракумским каналом, маленький, истинно хилый в горах Хилок под Читой, железнодорожный вокзал Киева, Запорожье с громадой "Запорожстали". Нигде я не напечатал ни строчки, но оставил след как бард, распевая под гитару сочиненные наскоро свои песни. И вот она, Всесоюзная ударная комсомольская в Ростове на Дону. Загазованный донельзя цех серого чугуна.Ухающая, ахающая формовка с формовщиками-неграми в полощущем свете падающего в ковши расплавленного металла. Рекорд на кольцевом конвейере. Я становлюсь старшим агрегата. Еще рекорды. А потом Всесоюзный. За него благодарность Генерального директора объединения с занесением в трудовую книжку, пятнадцать рублей премии, удостоверение ударника коммунистического труда. Портрет в газетке. Но главное не в том, что не заметили красиво. Я словно проснулся. Рванул на груди черную от грязи майку, разорвал саму грудь. И упал на страницы "Ростсельмашевца", "Комсомольца", "Вечернего Ростова", "Молота" мощным потоком статей, очерков, рассказов, поэзии. Я словно брал тот положенный орден печатным словом. Через год во всех газетах стал победителем любых конкурсов. Еще через год лауреатом премии А. Софронова, добрался до "Советской России", до "Правды", наконец. Получил Всесоюзные грамоты от журнала "Рабоче-Крестьянский корреспондент", сразу представившего меня на премию имени М. Ульяновой. Стал Лучшим рабкором гигантского объединения, первого в Советском Союзе по выпуску комбайнов. И вот она, победа в конкурсе на лучший очерк в газете "Правда". О, это дорогого стоит. Единственный - не в Ростове - на юге Союза. Меня представили в Союзе писателей, напечатали в журнале "Дон", предложили собрать произведения на книгу. А потом пошел откат волны, такой же мощной, на гребне которой я добрался до высот. Едва я не захлебнулся. Собственно, "страдатели" принялись топить меня едва не с первой строки. Но началось все вот с чего... КАК МИРАЖ В ПУСТЫНЕ . Кажется, давно уже было. Как-то приехал ко мне младший брат Владимир. Встретил я дорогого гостя как положено, расспросил о здоровье матери, о среднем брате Вячеславе. О сестренках Людмиле с Тамарой, которые от другого отца. Но, родные. Встречаемся не часто, разъехались кто куда. Славик с Володей уже женатые, как и я, стали отцами. И вот сидим мы с братом, мужики, которым перевалило за тридцать, говорим о том, о сем, о детях наших. Мол, чем старше становятся, тем больше внимания к себе требуют. Вдруг Владимир опустил голову, задумался. А потом: - Мать говорит, ты на отца здорово похож, - и посмотрел на меня глазами, полными тоски и еще чего-то такого, от которого я даже поежился. Фотографии отца у нас не было, сравнить себя с ним я не мог, хотя тоже часто слышал от матери, что вылитый отец. Любила она его очень. Наверное. - Ты один раз видел его, а нам со Славкой так и не пришлось. Да, я видел отца. И видел его за всю жизнь всего несколько минут. Раньше, когда мы были маленькими, он вечно где-то ездил, подрабатывал и приезжал наскоками. Мне стукнуло двадцать лет. Позади осталось много чего. Я окончил на хорошо и отлично ремесленное, вечернюю среднюю школу. Готовился к поступлению в институт. Отсрочка от армии в связи с тем, что находился на воспитании у одинокой бабушки, заканчивалась тоже. Пора была собираться на сборы. А пока работал по диплому токаря на механическом заводе. Был уже кормильцем. Как вдруг пришло письмо от отца. Единственное письмо за все годы. Он писал, что работает прорабом на Каракумском канале в Туркмении, что дед наш, инженер, посланный на строительство Туркестанской железной дороги еще царем, умер. Но бабушка жива. Спрашивал, как мы живем. Не было в послании вопроса, нужна ли нам какая материальная помощь, не было в нем и приглашения в гости. Но я собрался и поехал. Даже получки не стал дожидаться. В кармане осталось сто рублей. За билет заплатил почти двадцать пять, на гостинец истратился. Но я не унывал. Поезд нес почти через всю страну к отцу. Проехали великую русскую реку Волгу, начались бесконечные казахстанские степи. Безлюдные места, жара. И все же сердце стучало: отец, отец, отец. Поезд шел уже по Узбекистану. И если бы не добрые улыбки, дыни на столике в купе, да не постоянные похлопывания по плечу с присказкой: "Якши, якши. Атес харашо. Нада атес", я бы совсем растерялся. И наконец, за окном вот она, Туркмения. Бесконечные, слепящие глаза, барханы. Температура за пятьдесят. Нечем дышать. И в этом расплавленном пространстве вдруг вырос город Мары. Здесь жили мой отец и бабушка. Дом я нашел быстро, он стоял недалеко от станции. Узнав, кто я, бабушка, сухонькая старушка, засуетилась, захлопала руками по бокам. И заплакала: - Отец-то твой в ЛТП, внучек, лечится. Я не знал, что такое ЛТП. Тогда такое заведение мало кому было известно. Но понял, что отец болен. - Бабушка, пойдем к нему, - попросил я. - У меня, вот, есть для него подарок. И от братьев надо приветы передать - Поедем, поедем, внучек. Завтра и поедем. Я сама к нему собиралась, - вытирая слезы, сказала бабушка. Я не спал всю ночь. На другой день мы поехали к отцу. Сначала под звон монет в черных девичьих косах автобусом, а потом двенадцать километров пешком. Чего это стоило старушке, и мне, жителю северных широт, рассказывать не буду. Хорошо, что совсем почерневший от солнца туркмен на ишаке или ослике, спросив, куда мы направляемся, забрал у нас вещи и скрылся из глаз за слепящими нестерпимым светом раскаленными песчаными барханами. Километров через десять, на развилке дорог, мы нашли свои баулы абсолютно нетронутыми. Последний километр, полуиспеченные, мы почти ползли по узенькой тропинке. Я все время боялся за бабушку, не рассчитавшую своих сил, и думал про солнечный удар, про который знал еще со школы, и который вот-вот должен был меня хватить, потому что я забыл надеть что-нибудь на голову, а бабушка растерялась совсем. Но все же мы пришли к какому-то старинному строению, огороженному высоким глиняным забором с часовыми возле дверей. Нас пропустили в небольшую комнатку с решетками на окнах. "Тюрьма, что ли!" - подумал я. Бабушка в это время разговаривала с начальником - туркменом с погонами майора на плечах. - Милюхин Николай Филиппович? Умная голова. Прорабом поставили. Но..., - начальник поцокал языком. Дальше я не слышал. Как раз в это время ввели партию людей, одетых в одинаковые робы. Пока я разглядывал загорелые до черноты лица, один из них подошел к бабушке и сердито стал выговаривать: - Зачем ты приехала? Я же писал, больше не приезжай. - Да подожди ты, - слабо отмахнулась бабушка и дрожащей рукой указала на меня. - Ты знаешь, кто это? Я вздрогнул, впился глазами в коренастого загорелого мужчину. Я еще не понимал, кто передо мной. Но какое-то шестое, десятое, сотое, наконец, чувство, подсказывало мне: это отец. Мужчина мельком глянул в мою сторону и снова повернулся к бабушке: - Не знаю. Я спрашиваю, зачем ты приехала? Ты хочешь умереть на дороге? - Я не умру... Но скажи, ты не признаешь этого молодого человека? - При чем здесь молодой человек. Я беспокоюсь за тебя. Зачем ты приехала, когда я сам собирался к тебе? - Да это ж сын..., - неестественно громко вскрикнула бабушка, заставив смолкнуть всех, находившихся в комнате. Тишина повисла над головами. Спазмы сдавили ей горло, слезы потекли по морщинам. Она закончила почти шепотом. - Сын твой... Мужчина как-то боком посмотрел на меня, охнул и закрыл лицо руками. Я стоял, готовый броситься к нему, закричать. Но какая-то сила приковала к месту. Ноги стали деревянными, во рту совсем пересохло. Я растерянно хлопал полными слез глазами. Руки противно дрожали, сердце выпрыгивало из груди. Почему-то вспомнил, что родился в лагере для политзаключенных на Урале. Что всю жизнь пацаны обзывали меня сыном врага народа, несмотря на то, что колотил их нещадно. Это они, умеющие постоять за себя крепкие ребята, потом, когда повзрослел, дали мне кличку Пепа. Про отца сидевший с ним сосед - политзэк дядя Вася Жалнин расказывал, что его слушалась вся зона. Даже блатные. Но сейчас бы пацаны меня не узнали. Мужчина снова коротко глянул на меня, пошатываясь, прошел по комнате, уткнулся лбом в стену. Плечи у него тряслись, голова болталась в разные стороны. - Не могу... не могу, - хрипло замычал он и застучал кулаками по стене. Широкая спина его под грубой робой передергивалась... Больше я отца не видел. Никогда. Он ушел за железную дверь. Ушел сам, хотя начальник был не против того, чтобы он посидел с нами. Нам дали машину. Начальник сказал, что об этой встрече напишет очерк в газету, что отпустит отца денька на два домой. Я прожил у бабушки еще неделю, в течении которой она едва не женила меня на черноглазой, черноволосой туркменской девушке. Но отец так и не приехал. И я засобирался домой, где ждала голубоглазая моя подружка. Так и остались у меня в памяти на всю жизнь расплывчатое лицо отца, широкая вздрагивающая спина и хриплое мужское с надрывом: "Не могу..., не могу...". |
Похожие:
 | Октябрь уж наступил… Дорогие обучающиеся, преподаватели и родители детско-юношеского центра «Прометей», творческое объединение «Школа юного журналиста»... |  | Тема: «Октябрь уж наступил…» Предметные: научатся описывать характерные признаки, по которым человек узнаёт о наступлении осени; устанавливать зависимость между... |
| Расписание киносеансов элитарного киноклуба " НеформаТ" на октябрь- ноябрь 2012 года И наступил тот месяц, и пришел тот день, и настал тот час, и свершилось событие, в которое многие верили… | | Собрание сочинений 49 печатается по постановлению центрального комитета Великой Октябрьской социалистической революции (август 1914 — октябрь 1917). Наряду с известными уже письмами этого периода в настоящем... |
| План работы Утверждаю Бурятского республиканского педагогического... Бурятского республиканского педагогического колледжа на октябрь 2013 г. Директор гбоу спо брпк | | «Летний сезон» (июнь`09 – октябрь`09) |
| Мониторинг сми за октябрь 2012 года | | План работа на октябрь 2010 г. Дата проведе |
| Осень сентябрь наступил Цель урока: сформировать у учащихся общее представление о жизни диких и домашних животных | | Что сегодня наступил последний день занятий. У ребят впереди экзамены.... Какая бы не стояла на дворе погода, он все равно выглядел бы солнечным, потому что сегодня наступил последний день занятий. У ребят... |
| Темы открытого урока чтения. Мбоу школа №10. 2012 года(Октябрь) | | План мероприятий среди учащихся 1-11 классов сош №30 на октябрь 2013-2014 учебного года |
| Решение: 1-й случай Сентябрь- октябрь 2011г. –мониторинговые обследования готовности первоклассников к обучению в школе | | Октябрь – месяц добрых дел День дублера, посвященный Дню учителя (Назарова О. А., Батова А. В., Хорзова Л. А ) |
| Расписание звонков на уроки Ярославская обл., Некоузский р-н, п. Октябрь, ул. Ленина д. 11, тел.(08547)21295 (537) | | Управление образования –––––––––––––––––––––––– прика з Сентябрь- октябрь 2011г. –мониторинговые обследования готовности первоклассников к обучению в школе |
