Гариф Ахунзянович Ахунов родился в 1925 году в деревне Училе Арского района в бедной крестьянской семье. Его отец был активистом в годы коллективизации, первым
Скачать 4.38 Mb.
|
Ребята заволновались, стали еще пуще кричать, махать руками: что ты? Да разве ж так читают? Весь смак потерял, ай, Мирсаит-абзый, негоже, нехорошо! Певчая Пташка, который в ликбезе занимался всех старательнее и по причине любви своей к учителке Зульхабире через месяц уж научился грамоте так, будто знал ее отроду, который газеты проглатывал, будто воду пил, Нефуш — Певчая Пташка подлез бригадиру под руку да и пошел без единой запинки: — «Прошли времена, когда бригада работала только за деньги — нет, теперь все по-другому. Денежные интересы отброшены на самый дальний план...» — Чуете, так и закручено: на самый, мол, дальний план. — Ты читай, брат, читай, — рокотнул Мирсаит-абзый, улыбаясь в пышные, чуть выгоревшие усы. «...Рассол, стекающий от древних соляных заводов, годами, веками впитывался в податливую когда-то землю, превратил ее в бескрайний булыжник. Гнулись ломы, притуплялись кайла; железные лопаты зазубривались и ломались. Но твердому камню ардуановцы противопоставили силу рук своих и взрывную силу аммонала, волю к победе и несгибаемый энтузиазм — и камень покорился. Уложены фундаменты... Пример их мужества вдохновил всех на строительстве, и даже отлынивающие от работы прогульщики-дезертиры поднялись к трудовому геройству». — Эх, и сказанул! Вот так сказанул, я это пони- маю! Верно, Мирсаит-абзый? — Лишку хвачено, — отвечал Мирсаит-абзый. — Те дни, когда ломы гнутся, впереди еще... Ребята сникли разом, радость их пожухла, словно солнечный день заволокли тучи. Понимал Ардуанов, что нельзя им потерять головы, нельзя переоценивать свои силы, но оставлять парней в разочаровании тоже не годилось, получалось нечестно и неумно. — Шамсутдин, сынок, ну-ка сообрази там чайку,— проговорил он, лукаво сощурясь. Сели все вместе за стол, отдуваясь, причмокивая, стали пить из блюдечек горячий чай. — Вы уж, ребятки, на меня не серчайте, обиды не держите. Радости, конечно, радоваться надо, это не грех, так оно и положено. — Ардуанов замолчал, долго вытирал мягким полотенцем вспотевшую от чая бритую голову. Затем серьезно продолжил: — Нельзя нам, ребятки, оставаться лишь землекопами... — А чего, разве мы плохо работаем? — Слов нет, работаем хорошо. И все же мало нам чести оставаться землекопами — ведь это не специальность, большого ума тут не надо. Начальники говорят, товарищ, мол, Ардуанов, ребята в твоей бригаде — молодцы, джигиты, работают на совесть, прогулов совсем нету и драчунов тоже. — Бригадир глянул на сторону Шамука, подмигнул; тот, вспомнив былой грех, густо покраснел и отвернулся. — Ну, а ежели так, чего, значит, дальше-то делать? А надо нам, ребятки, думать о завтрашнем дне и работать с прикидкой — то исть надобно нам освоить хорошую специальность. — Какую специальность? — Начальники говорят, давайте, мол, учитесь на бетонщиков — вот это дело! — Батюшка, дак мы теперь на всю жизнь здесь остаться собираемся, так, что ли? — Ты, сынок, старших-то не перебивай, послушай лучше. Это уж твоя воля — останешься ты здесь али не останешься, никто тебя к тому принуждать не будет. А специальность тебе не помешает, карман, как говорится, не оттянет. Сам знаешь, с ремеслом не пропадешь, оно завсегда поможет жизню прожить. Ребята переглянулись: шо, мол, делать-то будем; от бригадира своего секретов они не держали. — Ну, Мирсаит-абзый, останемся мы здесь, а что толку? Все одно ходить в тоске, будто гусак отбившийся... — сказал наконец Шамук. — Ты, Шамсутдин, договаривай, не тяни... — почуял, куда тот клонит, Мирсаит Ардуанов. — Дак ведь жизнь-то проходит, бригадир... Там, в деревне... зазнобушка у меня осталась... Камиля... — и заговорил быстро-быстро, решившись, — а, была не была! — Я ведь и приехал-то, думал, на свадьбу заработаю, и шабаш. Уеду! Ждет она меня, ждет... Все глаза уж небось проглядела! — Вот оно даже как? — Ардуанов, склонив голову, вгляделся в лицо Шамука: действительно, хорош парень, в самом соку, ишь взгляд какой — так и горит. Да, видно, наступила ему пора жениться, иначе начудить может. Вон как бровями дрожит, чуть только паром не пышет. — Ну и распрекрасно! Добро, говорю, — а что, если мы сестрицу Камилю сюда вызовем? — Да она не приедет... — заколебался Шамук, не ожидавший такого поворота. — Вот тебе на! Отчего же не приедет. Ежели б, к примеру, я был девушкой? Ого! За таким, как ты, джигитом на край света пошел бы... Смотри, лев, а не джигит! Вот чего, дети мои... Начальники говорят, хватит, мол, вам бродить холостыми. Вызывайте, мол, кто женатый, женок своих, у кого зазнобушки остались дома — вызывайте сюда, и точка. Построим, мол, удобные дома, специальности обучим — вот как хорошо будет. — Будет ли, Мирсаит-абзый? — А чего же, если захотеть. Конечно, будет, вот чудаки, да ежели захотеть, все может быть. Скоро вон Набиуллу оженим, поглядите. — На ком?! — вскричал Нефуш, забывшись. Мирсаит-абзый добродушно засмеялся: — На учителке Зульхабире. — Ой, да она меня не любит. — Почему же не любит? Любит. Только, говорит, на курсы в Москву съезжу, а там, говорит, с руками с ногами за Нефуша согласная, женой ему буду! — Ой, да не смейся уж, Мирсаит-абзый, душа моя, али сам не знаешь? Она ведь, кроме как издеваться надо мной, более и знать ничего не хочет: ты, говорит, Нефуш, чурбашка неотесанная. Ежели б, говорит, ты не болтал бесперестанно языком, тебя давно ворона бы унесла. Насмехается почем зря, чего только она не говорит, хоть стой, хоть падай. — Ну, значит, любит. Потому как всякому такое не скажешь — тому только, к кому сердце лежит, — заключил, ухмыляясь необидно, Мирсаит-абзый. — Начальники говорят, пущай, мол, Набиулла Фахриев обучится бетонному делу, тогда, ближе к весне, справим им с учителкой Зульхабирой красную свадьбу. Нефуш — Певчая Пташка смекнул уже, что к чему, потому не спорил, лишь хохотнул восхищенно: — Ну и хитрый же ты, Мирсаит-абзый, начальники, мол. Ты ведь сам все это выдумал, а? Не запирайся! Ардуанов, откинувшись на спинку стула, от души рассмеялся. Аж слезы у него выступили. — Ничего-то от вас, ребятки, не скроешь. Эх, дети мои, дети... Ну, ладно, пора расходиться, завтра, чай, не праздник. С утра на работу. — И серьезно уже, твердо сказал: — А насчет бетонщиков это я не выдумал. Нурисламов, который в отделе кадров на- чальником, так и сказал: зайду, мол, непременно к вам в барак, потолкуем, что и как, от чистого сердца. Любит он нас. — А чего же тогда не приходит?! — Сам же нас сюда заманил, а теперь и носа не кажет! — раскричались опять, заволновались парни. Мирсаит-абзый поднял руку, договорил так же спокойно и серьезно: — Насчет женок, чтобы их сюда вызвать, тоже не моя задумка. Товарищ Крутанов, про Никифор Степаныча говорю, вызывал меня намедни. Пора, говорит, отбрасывать напрочь такие мысли, что заработаю достаточно денег да и смотаюсь отсюда быстренько, — нет, ребятки, надо нам стать патриотами стройки. Он мне сказал: ты, Ардуанов, и твои ребята — ударники. На вас смотрят все пятнадцать тысяч рабочих — это славно, но и обязывает вас ко многому. Я, к примеру, отписал уже Маугизе своей, мол, бери с собой Мирзанура да Кашифу и не откладывай ни единого дня — приезжай ко мне. Вот так-то. Письма он еще не писал. И когда ребята, попрощавшись, ушли спать, сел, чтобы не оказаться обманщиком, за стол, взял бумагу и карандаш. Долго писалось это письмо. Мучили его слова, не давались, не складывались, как ему хотелось. Надо было высказать Маугизе все, что полнило его душу, теплое и ласковое... Трудно. Руки у Мирсаита Ардуанова не слишком проворны, не успевают превратить в слова жаркий стук переполненного сердца. И все, что звучало в доброй его душе, так в ней и осталось, на бумагу же легли привычные, заученные слова. «Лети, письмо, с приветом, приди скорей с ответом. Вам, уважаемой и почитаемой, благоверной жене нашей Маугизе, от нас, мужа твоего Мирсаита, который копает в далеких Березниках землю, многие-многие приветы. А еще я передаю приветы сыну моему старшему Мирзануру и дочке младшенькой Кашифе, сильно по ним скучаю, и то в моих приветах. Кому, сама знаешь, передай приветы, так же родным всем и близким и другим, кто меня спросит, всех я и не упомню. С приветами на сем кончаю, перехожу к словам. Пишу я это письмо вот о чем: ты уж, Маугиза, теленка продай, стригунка пущай кто-нибудь возьмет и вскормит. Отдай его хорошему человеку, чтобы не загубил. А потому это, что я нынешней зимой приехать никак не смогу. Дела здесь начались большие, удивительные. Ты, Маугиза, возьми детей и приезжай сюда сама, так будет лучше. Тако же передай и соседям, пущай, ежели кто хочет, собира- ются и приезжают, и еще пущай не беспокоятся, не пропадут и не прогадают, заработки здесь очень хорошие, к рабочему человеку отношение теперь почетное, ежели кто не чурается работы, то делов здесь по горло. Письмо это писал февраля девятнадцатого числа. Остаюсь ждать письма. Муж твой Мирсаит». 13 Обучение новому делу — специальности бетонщиков — заняло четыре месяца. Конечно же, для гигантской стройки, поднимающейся не месяцами, а днями и даже часами, было это немалое время; но зато новая специальность поставила бригаду Ардуанова в самый центр клокочущего, бурного хода стройки, ввела в прямые, непосредственные взаимоотношения с пятнадцатитысячной армией строителей. Раньше, когда ардуановцы лопатили землю, они обычно приходили работать в такие места, где до них не ступала еще ничья нога — болота, скалы, буреломы, — и, выкладываясь до последнего, рыли там канавы, котлованы, пробивали туннели, перетаскивали в поте лица горы выкопанной земли; когда же наступал черед самым интересным делам — возведению каркасов, монтажным работам, цементированию, — они уже покидали подготовленную ими площадку. И по сути выходило, что живут они на особинку, в отрыве от других бригад, одиноко, со своими лишь мыслями и чаяниями. Единый механизм стройки не подгонял их и не поддерживал, не прогонял через бурлящий свой котел — поэтому и были они вынужденном отдалении. Теперь же, перейдя в бетонщики, ардуановцы крепко спаялись со слесарями-монтажниками, плотниками, электриками, переплелись в трудовом единстве с бригадами, в которых работали и русские, и украинцы, и белорусы. Быстро росла теперь сознательность их, ардуановцы становились настоящими представителями рабочего класса, легче и скорее понимали истинную цену вещам. Профессия бетонщика в то же время принесла с собой много дополнительных забот. Она потребовала от бригадира знания не только количества необходимого на предстоящие сутки раствора, но и особенностей его приготовления, умения обращаться с чертежами, понимания таких никогда Мирсаитом-абзый до этого не слыханных понятий, как «опалубка», «заливка», «трамбовка», «конфигурация». Другими словами, кроме общего образования, надо было постигать и техническую грамоту. Ардуанов теперь уже занимался не с остальными парнями, у учительницы Зульхабиры Кадерматовой, а у прораба Бориса Зуева. Когда по вечерам в первом краснознаменном бараке, взявшем обязательство за один год стать бараком сплошной грамотности, его бригада собиралась на очередной урок, занятия начинались и в квартире Ардуанова — в комнате, отгороженной в дальнем конце барака стенкой из двойной фанеры. Борис Зуев каждый раз, как приходит к Ардуанову, стучит в дверь несмело, топчется на пороге; с тетушкой Маугизой, высокой женщиной с ярко-синими, что встречается у татар очень редко, живыми глазами, здоровается прораб уважительно, прижимая потертую шапку к груди, склонив голову. Подростку Мирзануру, как равному, крепко жмет руку. И они с Мирсаитом-абзый приступают немедля к делу. Впрочем, только было подходят к столу — влетает в двери с пронзительным криком Катя-Кашифа, дочка Ардуанова, десяти шумных и озорных лет. Выучила она только что новое русское слово, и вот надо ей непременно поделиться своей радостью с отцом да с гостем-дяденькой. Те, однако, особого внимания на нее обращать не хотят, стараются выпроводить поскорее к маме. К разговору во время занятий прислушивается и Мирзанур — его из комнаты не выгоняют, лишь велят не шуметь и не досаждать им разными вопросами. На столе расстелены карты и чертежи. Борис, чуть согнувшись, стоит рядом, водит по чертежу пальцем, не спеша объясняет, как расставить людей, на сколько ячеек разделить фундамент, как высчитать объем происканной работы. Легко понимает Ардуанов, когда речь идет о прямоугольной площадке, живые карие глаза его чуть заметно улыбаются, соглашаясь со всем тем, о чем рассказывает Борис. А вот как правильно высчитать площадь помещения с куполообразной или, скажем, треугольной крышей? В таких случаях Ардуанов будто сникает даже: уныло повисают пышные усы, в глазах колышется недоуменная дымка. Но Борис — парень толковый; не ленится, не суетится, объясняет Ардуанову подробно и доброжелательно. По отдельности останавливается он на каждом звене выполняемой работы, а если и на этот раз не удается растолковать, донести до бригадира четкий смысл, Зуев не расстраивается, не нервничает, спокойно и толково начинает объяснять заново. В таком терпеливом, обоюдно старательном ключе занятие их продолжается до тех пор, пока возле барака не раздаются шум, смех и залихватские переборы тальянки. Только послышится за маленьким окошком барака голос вечерних игр молодежи — томительный перелив гармони, — все: Борис начисто утрачивает свои учительские таланты. Не то, что объяснять, слова не может выговорить без раздраженной гримасы; так бесит его этот звонкий голос, — конечно, есть на то своя особая причина. Девушка, светлоглазая красавица, с которой Борис дружил три года, на которой жениться мечтал, бросила его в одночасье да и вышла замуж за поповича; на богатой свадьбе всю ночь напролет ревела, буйствовала гармонь, развлекая пьянешеньких гостей... Терпеть не может!.. в печенках сидит у него с той ночи тальянный жестокий перебор... ...Торопливо, споро бегут дни — разматываются беспрерывной нитью с большой неведомой катушки времени; на берегу Камы, в поселке Чуртан, в Березниках сооружения вырастают одно громаднее другого; разворачивается грандиозная стройка и все большей отдачи требует от тебя, должен и ты расти и крепнуть вместе с нею, или же отбросит она тебя, как в бурю выносит волна на пустынный берег сорную щепу. По дамбе, которую недавно еще, всего-то год назад, проложила, перелопатив жуткое торфяное болото, бригада твоя, день и ночь, сутки напролет идут нескончаемо обозы — везут оборудование на строящийся химкомбинат. По обе стороны дамбы взметнулись четырех, пятиэтажные дома, — школа, детский сад и клуб строителей открыты в них, новые, и удобно-просторные. Рядом с каменными высокими домами приютились разные конторки, времянки, деревянные жилые бараки; улицу эту, первую улицу будущего города химиков, назвали «Пятилетка». Звучное слово «пятилетка» — бишъеллык! — было у всех на устах. |
Похожие:
 | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Родился в 1925 году в станице Копанской Краснодарского края. Родом из потомственных кубанских казаков. Отец в 1937 году был арестован... | | Номинация «Память бессмертна» Дмитрий Васильевич Сорокин родился 12 февраля 1925 года в деревне Суворово Судиславского района в большой крестьянской семье |
| Отец Мухамедгариф Мухамедгалимов, уроженец деревни Кушлавыч Казанского уезда, Казанской губернии[2]. Дед Мухамедгалим был муллой. Мать — Мэмдудэ, отец которой Зиннатулла сын Зайнельбашира... | | Александр родился 17 мая 1975 года в семье военнослужащего в Эстонии.... Саша в семье был вторым ребенком. Родился раньше отведенного природой срока, в 7,5 месяцев, весил 2кг 400г, ростом 45 см. На 5-й... |
| Павел Степанович Нахимов родился в 1802 году в семье небогатых смоленских... Провести конкурс рисунков и плакатов на тему: «Мы славим мужество и подвиг Ваш» (7 – 1 кл) | | Никита Яковлевич Бичурин выходец из бедных слоев сель- ского духовенства,... Следуя традиции церкви, служителями культа стали и его сыновья — Яков и Иван Даниловы. Отец нашего знаменитого земляка — Яков Данилов... |
| Книга о воспитании Великий ученый и просветитель Каюм Насыйри родился в 1825 году в деревне Верхний Ширдан Зеленодольского района Республики Татарстан.... | | Отечественный мореплаватель: Лисянский Юрий Федорович Ю. Ф. Лисянский родился 2 (13) августа 1773 года в городе Нежин. Его отец был священником, протоиереем нежинской церкви Святого Иоанна... |
| Курт Гёдель родился 28 апреля 1906 года в австро-венгерском (моравском)... Те, участвуя в семинарах Венского кружка неопозитивизма. В 1934 году совершил поездку в США (Принстонский университет), где прочитал... | | Пржевальский (1839-1888) Академии наук и Русского географического общества. Н. М. Пржевальский родился в 1836 году в деревне Кимборово Смоленской губернии... |
 | Биография наш прадедушка, Толмачев Иван Никитович, родился 20 января... Данный реферат посвящается моему предку – прадедушке Толмачеву Ивану Никитовичу | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Ламарк, чье полное имя звучит следующим образом Жан-Батист-Пьер-Антуан де Моне, шевалье де Ламарк родился 1 августа 1744 года в Базентин-ле-Петит.... |
| Модернизация Родился 10 июля 1950 года в поселке Успенка Жана-Аркинского района Карагандинской области в семье шахтере, чеченец. В 1966 году окончил... | | Биография Родился в семье судьи Отто Гильберта, в городке Велау близ... Дави́д Ги́льберт (нем. David Hilbert; 23 января 1862 — 14 февраля 1943) — выдающийся немецкий математик-универсал, внёс значительный... |
| Внутренней ужъёсъя министерство министерство внутренних дел по удмуртской республике Город Глазов является центром административного района Удмуртской Республики. Статус города был присвоен в 1780 году | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Родился в Москве, в обедневшей дворянской семье. Божедомка. Отец – врач. Религиозность матери. Няня. Строгое воспитание. Детские... |
