Издательство с. Петербургского университета
Скачать 3.07 Mb.
|
Шуликуны Шуликун — это сложный и интересный мифологический образ. Рассказы о шуликунах в настоящее время уже достаточно редки и встречаются лишь в отдельных районах. Наиболее полные сведения о них удалось собрать в Архангельской области, на реке Пинеге. Сохранились также сведения, собранные и XIX в. В народных представлениях время от Рождества до Крещения, т. е. Святки, — это время «без креста», когда только что родившийся Иисус еще не был крещен. Народная мысль связала с этим временем разгул всякой нечистой и неведомой силы, боящейся крестного знамения. У славян и других европейских народов существует ряд специально святочных персонажей, появляющихся и действующих именно в это время. Это святке (Олон.) — нечистый дух в облике человека или животного; святочницы (Калуж.) — некрасивые, покрытые волосами духи, появляющиеся на Святках в банях и неосвященных избах; святоша — нечистый дух, который является тому, кто рядится на Святки (Орл,); аналогичную мифологическую семантику имеет и украинская святеха. На севере в Святки ходит Варвара со сковородкой и пугает детей (Мурм., Тер., Варзута, 1979), и образ этот непосредственно смыкается с рядом европейских персонажей, называемых чеш. Perychta, Berchte, морав. Sperechta, словен. Perhta baba, нем. Berchte, франц. Berthe и т. п. Эти персонажи появляются перед Рождеством или перед Новым годом. Ими пугают детей. Того, кто не постится в Щедрый вечер, они могут выпотрошить, для чего у них есть нож, раскаленная кочерга и сковорода. Во время Святок, особенно перед Рождеством, активизируется и вся прочая бесовская сила, на чем достроен, например, сюжет повести Н. В. Гоголя «Ночь перед Рождеством». Шуликуны также принадлежат к рождественско-святочным персонажам, что неоднократно подтверждается в быличках (№ 206, 207, 209, 2Ш, .214). В отличие от других славянских персонажей святочного цикла, шуликуны появляются из воды (№ 208, 209), из проруби (№ 214), из болота (№ 207). Хотя мотив появления из воды сближает шуликунов с чертями, которые также часто, особенно на Севере, живут в воде (см., например, «Сказку о попе и его работнике Балде» А. С. Пушкина), происхождение этого образа сложно, о чем речь пойдет ниже, а аналогия с чертями является вторичной. Шуликуны появляются из воды на конях, в санях (№ 214), на железных ступах (№ 208, 209), на каленой печи (№ 210), на коже (№ 206). В последнем случае имеется в виду шкура сдохшего (а не забитого человеком) животного, обязательно с хвостом, которая использовалась и в гадании (№ 206), так как с ее помощью осуществлялась связь с ирреальным миром. В руках у них может быть каленый крюк (№ 214). Огонь «в роте» (№ 211, 214), остроконечные шапки, как у чертей, изображенных на иконах и лубочных картинках (№ 206, 208), головы, сужающиеся кверху (№ 214), нога без пятки, напоминающая копыто («на ципочках ходят» — № 212), — все это традиционные признаки черта. Вместе с тем шуликуны «в ступе летают», что вызывает ассоциации с образом Бабы-Яги. Подобно Мокоше, они связаны с прядением (№ 206, 209). Все это указывает на объединение в образе шуликуна черт и признаков многих персонажей. Появляются они обычно «артелью», т. е. во множестве. В некоторых материалах говорится, что они разноцветные, пестрые (№ 206). По отношению к человеку вредоносны: могут завести пьяного в сугроб, ночью ходят по деревне, заглядывают в окна, пугая детей (№ 207, 208, 215, 216), самое же сташное, что они могут сделать — это утащить человека в прорубь: «Два года тому назад на реке у нас они девку утопили — заманили в прорубь» (Якутия — Зензинов 1913: 49). Появление большого числа шуликунов — плохое предзнаменование: год будет плохим. От шуликунов, как и вообще от нечистой силы, спасает крест. Но сохранились рассказы и о более специфическом средстве избавиться от шуликунов: во время водосвятия устраивали езду на тройках по льду реки, вокруг деревни, чтобы «давить шуликунов». Несмотря на синкретичность образа, шуликуны имеют инвариантные признаки: связь со святочным или предновогодним периодом, с водой, вредоносность, множественность. Поиски истоков образа и слова заставляют обратить внимание на то, что образ шуликуна появляется там, где русское население соприкасается с финно-угорскими и тюркскими народами (Русский Север, Якутия и Алтай в Сибири, Камчатка), в мифологиях которых подобный персонаж также представлен. У коми шулейкины — это маленькие злые подводные духи, которые выходят из воды под Новый год. В башкирской мифологии шулгэн — это злой дух, один из сыновей первочеловека, впоследствии подводный царь, который имеет под водой бесчисленные стада скота (Башкорт хал к ижады 1972: 302), у чувашей — это сюлюсюн, у мари — шюлюш (Смирнов 1889); якутские сюлюканы — хозяева подводного мира, которые разводят скот и выходят в канун Нового года из воды. О неисконном для славян происхождении слова и образа говорят многочисленные фонетические варианты наименования персонажа, которых засвидетельствовано более 30. Среди них: шиликун (Арх., Вят., Олон., Перм., Сиб., Камчат.), шилыхан (Волог.), шуликон (Арх.), чиликуны (Арх.), селиканы (Якут.), шелюканы (Якут.), шилкун (сев.) и др. Этот персонаж может иметь и иные, отличные наименования. Сведения из материалов XIX в. о персонажах, именуемых шолышны, показывают, что типологически это тот же образ: «Под Крещенье выгоняют из домов шолышнов, выгоняют святой водой из домов, овинов, баней... Окропляют каждого человека, окропят, а лотом квартиру — крестообразно.... Будто у шолышна шапка железная штыком, в руках носят железную сковородку с горячим угольем и, бегая по-на уличу, выговаривал: „На кол девку, на копыл парня"» (Богатырев 1918: 48). Очевидно, вологодские кулиши — «маленькие чертенята разных цветов, которые появляются во множестве в деревнях на святках» (СРНГ, 16, 69), также имеют непосредственную связь с шуликунами. Поиски истоков слова шуликун шли в разных направлениях. Д. К. Зеленин еще в 1930 г. достаточно определенно высказался в пользу неславянского происхождения слова (Зеленин 1930а). Н. И. Толстой сделал предположение о связи слова шуликун со славянским шуии 'левый', т. е. принадлежащий нездешнему, «левому» миру темных сил (Толстой 1985). Понятие и слово левый действительно актуальны для обозначения всего бесовского, но все же наиболее соответствует действительности предположение, сделанное в книге Р. Г. Ахметьянова (1981). Автор приводит ряд соображений, показывающих, что образ шуликуна идет с востока, корнями своими уходит в глубь мифологии древних алтайских народов, которые в свою очередь имели достаточно тесные культурные и материальные связи с древними китайцами и корейцами и восприняли от них много мифологических мотивов. Так, у народов Восточной Азии и у древних алтайцев в новогодних обрядах участвует дракон — хозяин воды. Культ дракона в Китае развит весьма широко, в китайских мифах, легендах, сказках он присутствует почти неизменно. Общее китайское название дракона лун. Главным драконом является шуй-лун-хуан, буквально 'император водных драконов'. Башк. шулгэн, чуваш. сюлюсюн, тат. мифическая птица шулгэн, дочь подводного царя, коми шулейкин, якут. сюлюкюн, рус. шуликун — звенья одной цепи: истоки этого мифологического ряда уходят в глубины алтайской и китайской древности. Наиболее вероятный источник, из которого русские непосредственно заимствовали слово шуликун, это коми язык. Совмещение древних славянских мифологических мотивов с заимствованными наслоениями и создает тот сложный и противоречивый образ, который сохранили этнолингвистические материалы Русского Севера. Наименование шуликуны (и варианты) перенесено на святочных ряженых, в первую очередь на тех, которые назвались «страшными» ряжеными и наряд которых был рассчитан на то, чтоб не рассмешить, а напугать зрителей. Оснований для такого переноса много: приуроченность ряжения к Святкам, появление ряженых, как и шуликунов, группами, «артелями», функция устрашения, капюшон остроконечной формы —куколь, — которым ряженые нередко закрывали голову, а главное — отношение к ряжению, переодеванию, изменению своего облика как к действию нечистому, бесовскому. Недаром участники святочного ряжения должны были по окончании Святок очищаться от скверны купанием в крещенской иордани* даже в самый лютый мороз. Прочие персонажи В разделе, посвященном водяным и русалкам, речь шла о том, что многие мифологические персонажи, известные по поздним материалам, восходят к единому архетипу — древнему божеству вегетации и плодородия, связанному с солнцем и водой, с детьми и деторождением. В характеристиках этих «потомков» солярного божества с течением времени стала преобладающей какая-либо одна черта, например, у русалки — связь с водой, у полудницы, ржаницы — с полднем, у удельницы — вредоносность для детей. Полудница — достаточно хорошо известный на Севере образ. Она появляется в полдень (№ 229, 230) или в самую жаркую пору лета (№ 224), от 6 до 19 июля (№ 228). Рассказывают, что полудница может защекотать (№ 224), похищает людей, особенно детей (№ 229), ходит по деревням, наказывая тех, кто работает в полдень, заглядывает в окна, из-за чего стараются закрывать в полдень окна, двери, ставни (№ 228, 229). Рассказы об удельницах/кудельницах известны лишь в Заонежье, Обонежье и на западе Вологодской области. В наше время сделаны лишь отдельные записи об этом персонаже, в которых не содержится практически никакой характеристики образа, лишь говорится, что кудельницами пугают детей. Однако 100 с небольшим лет назад в тех же местах, где работала экспедиция Ленинградского университета 1976 г., т. е. в Заонежье, Е. В. Барсовым были сделаны более подробные записи. По его материалам, удельница вынимает младенцев из утробы матери, мучает и уродует их, а на родильниц насылает «жильне-трясучий удар, или родимец»: «Если поносная женщина спит навзничь, нараспашку, пояса нет, а случится на столе ножик, удельница вынимает им младенца. Оттого рожают уродов, или женщина понесет, а живот окажется пустой» (Барсов 1874: 88—89). Этот же персонаж упоминает поэт 20-х годов XX в. Н. Клюев, который был родом из Обонежья и в своем творчестве отразил многие фольклорно-мифологические мотивы этих мест: В семик-день веника не рядят, «Матушка ржаная Удилена, Не парятся в парной паруше, Расчеши солому — золото волос, Нечистого духа не смывают, Сдобри бражкой, патокою колос...» Опосля Удилену не кличут: (Н. Клюев 1919: 251). Наименование полудница вполне прозрачно по своей внутренней форме. Слово удельница связано с глаголом удить 'зреть, наливаться (о зерне)' (Олон. — Фасмер 1974: IV, 149), существительным уденье 'жаркое время', 'полуденный отдых'. Слова кудельница и кадильница — поздние трансформации наименования, возникшие в результате затухания прежних этимологических связей и установления новых корреляций с корнями куд- (ср. кудесник) и код- (ср. кадить). Персонаж сходных характеристик может иметь на Севере название ржица, ржаница. И когда А. Блок, используя поверье, слышанное им в селе Боблове, пишет: «она мчится во ржи» — он имеет в виду тот же персонаж — полудницу, удель-ницу, ржаницу (Блок 1919: 37). Современные северные материалы о полуднице и аналогичных персонажах довольно бедны. Уже забыты основные функции полудницы как «потомка» древнего солярного боже--ства, уже лишь иногда упоминают об атрибутах полудницы — железном крюке или раскаленной сковородке, которой она может накрыть хлебное поле и тем погубить урожай (упоминаются лишь резиновые клещики у куделницы, однако без указания их функционального назначения — ср. мотив изымания плода у женщин). Однако совокупный материал по всему славянскому ареалу делает этот образ выпуклым и ярким, помещает его в межэтнический цикл daeraonium meridianum. Более полные сведения о персонаже собраны и представлены в интересной статье Э. В. Померанцевой (1978). В публикуемых материалах достаточно отчетлив образ полевого, хотя рассказы о нем встречаются теперь уже далеко не на всем Севере, а преимущественно в Новгородской и Вологодской областях. В былинках, записанных в наше время, полевой по своим функциям и облику переплетается с лешим, т. е. живет в лесу (№218, 219), заводит в лес (№ 218), бережет скотину (№ 221), к нему обращаются, когда выпускают скот на пастбище (№ 222, 223). Лишь иногда он отчетливо связывается с полем и полевыми работами (№ 221). Обычно это мужской персонаж (№ 217, 218, 221), реже — женский (№ 220), иногда—парный (№ 219, 222). В материалах XIX — начала XX в. есть развернутые описания полевого: «Вдруг витер такой хватил с поля. Господи, думаю, что это? Как оглянулась на поле и вижу, стоит кто-то весь в белом и дует, так и дует, да свищет. Я испугалась и про коров забыла, убежала скорей домой. Алена говорит: „Коли в белом видела, значит, полевой это"» (Новг., Белоз.— АМЭ Тен. № 703. Л. 16). По другим материалам, полевой — молодой мужик с очень длинными ногами. Очень быстро бегает. На голове у него рожки, глаза навыкате, хвост. На конце хвоста кисть, которой он поднимает пыль, если не хочет, чтобы его видели. Покрыт шерстью огненного цвета, поэтому при быстром перемещении кажется человеку промелькнувшей искрой. Он наблюдает за травой и хлебными растениями. Ему приписывают изобретение спиртных напитков. Полевики бывают видимы в летние лунные ночи и в жаркие летние дни, когда воздух бывает сильно раскален (Волог., Никольск. — АМЭ Тен. № 296. Л. 18—19). В последнем описании, как нетрудно заметить, присутствуют характеристики черта. В одном случае — в быличке № 220 — полевая хозяйка предстает в облике аиста. В быличках находим отголоски очень древнего и весьма значимого в мифологическом сознании славян персонажа, одним из главных признаков которого была связь с прядением, шерстью, покровительство женщинам, домашнему очагу. В языческом пантеоне древних славян это была Мокошь (Мокоша). Глубинная семантика образа давно забыта, устойчивым оказался лишь мотив прядения, нити, шерсти. Именно он объединяет целый ряд дошедших до нашего времени персонажей, указывая на их принадлежность одному архетипу. Прежде всего это кикимора, шишимора. Быличек о ней в наше время записать не удалось, есть только отдельные упоминания образа, а также само слово сохранилось в бранном употреблении. Но из совокупных материалов XIX—XX вв. вырисовывается определенный образ этого персонажа на Севере. Появляется кикимора обычно ночью (Волог., Новг.), может допрясть за хозяйку, но чаще путает, рвет, мусолит кудель, оставленную на ночь без благословения (Новг., Волог., Карелия), при этом нитки сучит не справа налево, как обычно делает пряха, а, наоборот (Костр.), прядет подпрыгивая (Яросл.). Ходит по дворам и стрижет овец (Олон., Новг.), может выстричь прядь волос и у хозяев (Олон.), пересчитывает скотину, но считать умеет только до трех (Волог.). Наносит ущерб хозяйству, причиняет всякие мелкие неприятности: ощипывает кур, бросает и бьет горшки, портит хлебы и пироги, кидается луковицами из подполья или из-за печки, мешает спать детям, стучит вьюшкой, крышками коробов и т. п. (Волог., Новг., Олон.). Если кикимора заведется в доме, то хозяевам в нем уже не жить — выживет (Перм.); кикимору могут «посадить» печники, если они недоброжелательны к хозяину. Предвещая беду, кикимора выходит из подполья и плачет (Волог.). Обычно предстает в облике безобразной, скрюченной, одетой в лохмотья старухи маленького роста: смешна, уродлива, неряшлива (Волог., Яросл., Вят., Арх., Перм.), так мала и суха, что не выходит на улицу, боясь быть унесенной ветром (Волог.). Очень редко имеет облик девушки в белой или черной одежде (Волог.), в красной рубахе, иногда ее видят голой. Народное представление о внешнем облике и поведении кикиморы раскрывает описание одного из элементов святочного ряжения: «старухи на святках являлись на беседу наряженными шишиморами — одевались в шоболки, т. е. в рваную одежду, и с длинной заостренной палкой садились на полати, свесив ноги с бруса, и в такой позе пряли. Пряху (копыл) они ставили: меж ноги... Девушки смеялись над шишиморой, хватали ее за моги, а она била их палкой» (Костр., Вят. — КСРНГ). Первые упоминания о персонаже именно с таким названном относятся к XVIII в. В лечебнике XVIII в. приводится средство, как избавиться от кикиморы: «…отъ кикиморъ въ домѣ положить верблюжью шерсть, когда сусѣдка (тож кикимора) давить — лѣчба та же, шерсть съ ряснымъ ладономъ класть подъ шестокъ» (Змеев 1895: 225). Древнее наименование мокоша, мокуша сохраняется и в современной традиции (Новг., Волог.). О ней также говорится, что она прядет по ночам кудель, стрижет овец. Непонятность наименования вызвала трансформацию слова мокоша, в результате чего появилась мокруха (Новг., Волог. — СРНГ, 19, 212), а новое название обусловило и новый признак у персонажа: мокруха оставляет мокрое место там, где посидит. В быличках персонаж, связанный с прядением, имеет еще ряд названий: мара (ср. кикимора) (№ 239), пряха (№ 240), огибошна (№ 241), самопряха. Столь упорно повторяющийся мотив прядения нити имеет исключительную древность и известен с античных времен. Глубинная семантика этого образа — это идея судьбы, рока, плетения нити жизни. В греческой мифологии нить жизни пряли Мойры — девы судьбы, и осколок этого мифа дошел до нас на славянской почве в облике мокоши — кикиморы. В той или иной форме на всем Севере представлены духи хозяйственных построек, в первую очередь тех, которые предназначены для сушки и хранения хлеба. Особенно часто упоминается овинник, хотя былички о нем немногочисленны. Это страшный персонаж, добра от которого человеку ждать не приходится: «В овине овинник живет, зайдешь туда, он тебя в каменку запихает» (Волог., Вашк.). Столь же страшен амбарник, и шутки с ним плохи, как явствует из былички № 235. В языческие времена овин был священным местом, где совершалось поклонение огню. В овинах любого устройства — в виде ямы с настилом, в которой разводился огонь, для сушки хлеба, или в виде одно- и двухъярусного строения с очагом, печью — везде огонь был необходим и опасен, так как мог легго вспыхнуть пожар и погубить не только само строение, но и урожай. Еще в древнейших памятниках говорилось, что язычники «молятся огневи подъ овиномъ, виламъ, Мокошьи, Симоу, Рьглу, Пероуноу, Волосу, скотьемоу богоу, Хърсоу, родоу и рожаницамъ и всѣмъ проклятымъ богомъ ихъ («Слово некоего христолюбца» — Гальковский 1913). Овинный хозяин предстает как мужской персонаж (овинник, подовинник), как женский (овинница), в заговорах — как парный (подовинник батюшка и подовинница матушка). В быличках упоминаются и другие персонажи хозяйственных построек: рижник (№ 238), именуемый, очевидно, по созвучию рыженьким (№ 237), рижная баба (№ 236) и др. |
Похожие:
 | Учебное пособие учебное издание, дополняющее или частично заменяющее... Издательство принимает к рассмотрению рукописи из утвержденного ректором Университета плана, который формируется на основе анализа... |  | Реферат Цель проекта поддержка мониторинговых исследований миграций... Биологического нии санкт-Петербургского университета. В ходе выполнения проекта использовались оригинальные методики прижизненного... |
| Основы теории менеджмента Санкт-Петербургского государственного политехнического университета в г. Череповце | | «основы курортологии» Филиал Санкт-Петербургского государственного инженерно-экономического университета в г. Чебоксары |
| Проекта Северо-Западный институт печати Санкт-Петербургского государственного университета технологии и дизайна | | Рекомендуемый объем работы не менее 8 страниц печатного текста Санкт-Петербургского государственного политехнического университета в г. Череповце |
| Учебное пособие издается по решению Редакционно-издательского совета... | | Отчет по проекту «Невероятная туалетная бумага» Дисциплина: «Управление проектами» Санкт-Петербургского государственного политехнического университета в г. Череповце |
| Психология управления ... | | Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного... Список литературы введение 3 |
| СПбгу и закон «Об обращении лекарственных средств» Гребцы петербургского университета поборются с командами Кембриджа и Оксфорда в "Президентской регате-2010" 6 | | Профессиональные требования к представителям профессорско-преподавательского состава Санкт-петербургского национального исследовательского университета информационных технологий, механики и оптики |
| Курс лекций по социальной работе издается по решению Редакционно-издательского... | | Учебник санкт-петербургского государственного университета «финансовые рынки» Экономическая природа глобальных финансов: дефиниция, количественные характеристики, технологическая и правовая основы (с. 4) |
| Программа преддипломной практики на кафедре надзорной деятельности... Программа преддипломной практики на кафедре надзорной деятельности Сибирской пожарно-спасательной академии – филиала Санкт-Петербургского... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Филиал Санкт-Петербургского государственного инженерно-экономического университета |
