Народный характер Отечественной войны 1812 года в русской литературе начала XIX века

Разговор и в самом деле знаменательный. Ибо в этом простодушном диалоге двух «простодушных птиц» с предельной, поистине притчевой ясностью обнажается суть одной из сложных и весьма болезненных нравственно-социальных ситуаций того время, ситуации, в которой проявляется поразительное несовпадение интересов различных слоёв русского общества в их отношении к великому общенациональному делу – защите Отечества. В беззаботных речах вороны – не просто беспечность существ а, привыкшего жить «как бог на душу положит». Смысл их гораздо глубже, определённее, коварнее. За их внешним легкомыслием – лукавый умысел, тайная надежда на дружбу с врагом, с которым ей нечего делить, - словом, всё то, что достаточно определённо проявилось в социальной психологии известной части высшего общества того времени. Толкование басни допустимо двоякое: можно думать, что Ворона, оставшаяся в Москве при вступлении французов, - это Наполеон. Мечтавший о большой славе и добыче император «попался, как Ворона в суп». С другой стороны, речь может идти и о дворянах, считавших, что оккупанты их не тронут.

Тонкая и острая эпиграмма скрыта в басне «Щука и кот», эпиграмма на адмирала Чичагова, неумелые действия которого позволили Наполеону выскользнуть из окружения ан Березине.

В переломный момент войны, когда выяснилось, что вторгшуюся в пределы России наполеоновскую армию ждёт гибель, была написана басня «Волк на псарне». Раньше в образе волка Крылов представлял врага крепостного крестьянина – помещика. В этой басне волком представлен Наполеон – внешний враг России. Традиционному басенному значению хищника Крылов сумел придать яркую жизненность. В образе ловчего дан обобщённый образ умудрённого опытом человека, знающего цену красивым словам и предпочитающего разговаривать с хищником, предварительно сняв с него шкуру. В ловчем все без труда узнали М.И. Кутузова. Нетрудно заметить, что фигура ловчего сродни образу убелённого сединами, старого воина у Державина в басне «Бойница и водопад». В басне Крылова содержится намёк на замысел старого полководца уничтожить всё «нашествие»: «с дубьём в руках» (партизанская война) и с ружьём (действия армии). Басню «Волк на псарне» хочется назвать эпической – настолько отчётливо и полно выразил в ней Крылов самый «сюжет» народной войны. Не случайно, как свидетельствует один из современников, она так нравилась самому Кутузову. И.А.Крылов, собственною рукою написав басню «Волк на псарне», отдал её княгине Катерине Ильиничне, а она при письме своём отправила её к светлейшему своему супругу. Однажды после сражения под Красным, объехав с трофеями всю армию, полководец сел на открытом воздухе, посреди приближённых к нему генералов и многих офицеров, вынул из кармана рукописную басню Крылова и прочёл её вслух. При словах: «Ты сер, а я, приятель, сед», произнесённых им с особою выразительностью, он снял фуражку и указал на свои седины. Все присутствующие восхищены были этим зрелищем, и радостные восклицания раздавались повсюду.

Александр1 и придворное окружение обвиняли Кутузова в нерешительности и медлительности в борьбе с Наполеоном, хотя было известно, что старый полководец обдумывал каждое своё решение, подвергал строгому расчёту каждый шаг и никогда не вступал в бой, если можно было уничтожить врага минервами и хитростью. Стремление молодых малоопытных генералов поучать Кутузова после оставления Москвы французами отразилось в басне «Обоз: спуская воз с горшками под гору, добрый конь не давал ему катиться очень быстро, чтобы не побить хрупкой поклажи».

А лошадь сверху, молодая,

Ругает бедного коня за каждый шаг…

Мораль басни прямо адресовалась к хулителям Кутузова:

Как в людях многие имеют слабость ту же:

Всё кажется в другом ошибкой нам;

А примешься за дело сам,

Так напроказишь вдвое хуже.

Басни Крылова воспитывали в народе идеал гражданина и патриота, они написаны как реалистические сцены из жизни.
2.4 Обновление темы Отечественной войны 1812 года в творчестве А.С.Пушкина.
Обновление темы Отечественной войны, новый её поворот начинается с Пушкина. В юношеских своих стихотворениях Пушкин ещё во многом следует традиции, своим знаменитым предшественникам - в особенности Державину, чья тяжёлая лира слышится и в «Воспоминаниях в Царском Селе», и в стихотворениях тех же лицейских лет: «На возвращение государя императора из Парижа в 1815 году» и «Наполеон на Эльбе».

Однако уже в стихотворении «Наполеон» (1821) поэт выводит далеко за пределы традиции как чисто поэтической, так и той, что существовала в осмыслении исторического опыта, связанного с Отечественной войной. Решительно отойдя от привычных представлений об Отечественной войне как о явлении только национальном, Пушкин впервые в русской поэзии поднимается до осмысления её в контексте реальной истории Европы, в контексте тех грандиозных исторических потрясений, начало которым положила Великая французская революция.

Принципиальным художественным открытием Пушкина стал образ Наполеона. Низринутый с вершин, на которые его вознёс его гений, и завершивший свой земной путь в мрачном изгнании, Наполеон видится теперь поэту не только в ослепительном блеске былой славы, не только как «грозный бич вселенной, но как великая и в сущности своей глубоко трагическая фигура, чья трагедия состоит прежде всего в том, что он предал лучшие идеалы человечества лучшие его надежды, исполнение которых зависело именно от него, гения, рождённого и вознесённого революцией».

Именно в этом видит поэт самое тяжкое и самое роковое преступление Наполеона, преступление, с которого и началось пусть ещё не близкое, но уже предопределённое и неотвратимое падение узурпатора. Это был очень важный акцент, важный поворот темы, потому что сама победа русского народа над Наполеоном приобрела теперь и совершенно иной масштаб, и совершенно новый исторический смысл, представ не только как победа над завоевателем, но и как победа над тираном, «похитителем свободы». Поэтому, клеймя тирана, Пушкин воздаёт ему хвалу за то, что

…он русскому народу

Высокий жребий указал,

И миру вечную свободу

Из мрака ссылки завещал.

В словах «высокий жребий» заключается не только тот очевидный смысл, что русский народ был главной силой, сокрушившей всеевропейское владычество Наполеона, но и тот, что в ходе титанической борьбы с вражеским нашествием русский народ впервые осознал своё право на социальную свободу. Пять лет спустя об этом со всею определённостью заявит Николаю1 декабрист А.А.Бестужев. «Наполеон вторгся в Россию, и тогда-то народ русский впервые ощутил свою силу, - напишет он в своём письме к царю из Петропавловской крепости, - тогда-то пробудилось во всех сердцах чувство независимости, сперва политической, а впоследствии народной. Вот начало свободомыслия в России… Ещё война длилась, когда ратники, возвратясь в домы, первые разнесли ропот в классе народа. «Мы проливали кровь, - говорили они, - а нас опять заставляют потеть на барщине. Мы избавили родину от тирана, а нас опять тиранят господа». Тогда-то стали говорить военные: «Для того ль освободили мы Европу, чтобы наложить её цепи на себя? Для того ль дали конституцию Франции, чтобы не сметь говорить о ней, и купили кровью первенство между народами, чтобы нас унижали дома?»»

Как справедливо заметил Б.В.Томашевский, «размышления Пушкина о войне 1812 года никогда не были ретроспективными суждениями историка, это всегда – отклики на запросы современности. Особенно характерны в этом отношении произведения Пушкина 1830-х годов: «Перед горбницею святой», «Полководец» и прозаический этюд «Рославлев».

Стихотворение «Перед горбницею святой» было написано в 1831 году, когда в связи с польским восстанием в Европе, и прежде всего во Франции, стали раздаваться призывы к новому походу на Россию. Поэт напоминает о славе русского оружия, о народной войне, которую неизбежно встретит любой завоеватель, как встретил её некогда Наполеон. Клеветникам России, её заклятым врагам, замышляющим новый крестовый поход на неё, поэт бросает гордый вызов:

Так высылайте ж нам, витии,

Своих озлобленных сынов:

Есть место им в полях России,

Среди нечуждых им гробов.

В 1835г. Пушкин пишет стихотворение «Полководец», замечательное не только тем, что в нём воссоздан выразительнейший портрет выдающегося полководца Барклая де Толли, но и тем, что, раскрывая неоценимые заслуги Барклая перед Отечеством, печальное величие и драматизм его судьбы, оно, как, впрочем, и все пушкинские произведения об Отечественной войне, резко противостояло официальной точке зрения, которая всё содержание великой народной эпопеи сводила лишь к триумфу русского царя.

О вождь несчастливый!.. Суров был жребий твой:

Все в жертву ты принёс земле чужой.

Непроницаемый для взгляда черни дикой,

В молчанье шёл один ты с мыслию великой,

И, в имени твоём звук чуждый не взлюбя,

Своими криками преследуя тебя,

Народ, таинственно спасаемый тобою,

Ругался над твоей священной сединою.

Объясняя эту историческую несправедливость вполне объективными причинами – недостатком народного доверия к иностранцу, Пушкин тем самым подчёркивал именно решающее значение этого доверия в судьбах Отечественной войны. «Один Кутузов мог предложить Бородинское сражение, - писал он, поясняя смысл «Полководца», - один Кутузов мог отдать Москву неприятелю, один Кутузов мог остаться в этом мудром деятельном бездействии, усыпляя Наполеона на пожарище Москвы и выжидая роковой минуты: ибо Кутузов один обличён был в народную доверенность, которую так чудно он оправдал!»
2.5 Открытие русскому обществу национального значения Бородинского боя в поэзии М.Ю. Лермонтова
Всего два года разделяют «Полководца» и лермонтовское « Бородино» (1837). «Всего» - потому что разделяют они не просто два произведения, а два поэтических поколения: поколение современников Отечественной войны и поколение тех, для кого она была уже весьма отдалённой историей. Впрочем, правильнее говорить о встрече поколений, потому что ещё в 1830-1831гг. Лермонтов написал стихотворение «Поле Бородина». И как это ни парадоксально, но, пожалуй, именно на примере этих двух вариантов легче всего уяснить то новое, что принесло в тему Отечественной войны поколение Лермонтова.

По своему жанру «Поле Бородина», как и классическое «Бородино», представляет рассказ старого воина о Бородинском сражении. Есть в нём и целый ряд характерных выражений, стилистических слитков, которые в «Бородине» станут своего рода опорными, ключевыми:

«Ребята, не Москва ль за нами?

Умрёмте ж под Москвой,

Как наши братья умирали!»

И мы погибнуть обещали

И клятву верности сдержали

Мы в бородинский бой.
Рука бойцов колоть устала,

И ядрам пролетать мешала

Гора кровавых тел.

Однако это всё же лишь отдельные находки; общий же образный строй несёт на себе явственные следы условно-романтической палитры.

Шумела буря до рассвета;

Я, голову подняв с лафета,

Товарищу сказал:

«Брат, слушай песню непогоды:

Она дика, как песнь свободы».

Но, вспоминая прежни годы,

Товарищ не слыхал.

Или:

Мой пал товарищ, кровь лилася,

Душа от мщения тряслася,

И пуля смерти понеслася

Из моего ружья.

«Бородино» - верх стилистической цельности и изобразительности совершенства. Вероятно, здесь сказался и возмужавший талант Лермонтова, но главное, пожалуй, было в другом – в безграничных художественных возможностях, которые открылись для поэзии с победой реализма. Это был принципиально новый уровень художественного освоения действительности, принципиально иной тип поэтического мышления, гарантирующий неизмеримо большую полноту художественного отражения, неизмеримо большее разнообразие изобразительных средств. Этот новый уровень станет той отправной точкой, с которой начнётся триумфальное шествие русского реализма во второй половине 19в.

1812г. Входит в родословную самого поэта. Поэт буквально прикован к этой великой дате, от которой он ведёт отсчёт времени и которой он соизмеряет своё время. 1812г. – это и мера времени, и мера человеческого достоинства. С ним, с 1812годом, связана коренная лермонтовская тема – тема народного богатырства и как характер народа и как его осуществление.

Лермонтов в «Бородине» - поэт масс, свершающих великое историческое деяние. Его поэма как по форме, так и по содержанию – автобиография народного подвига. Поэт говорит о главном народном герое поэмы, уже не безымянном. Имя ему – Москва. Поэма «Бородино» - поэма о Москве, в которой так много «слилось» и «отозвалось» «для сердца русского». Потому-то так самозабвенно и прозвучало: «Ребята, не Москва ль за нами?». «Бородино» несло в себе новые принципы художественного осмысления исторических событий, открывало нового героя истории, разрабатывало и находило новые средства его поэтического изображения. «Бородино» останется навечно исповедью богатырского духа, волеизъявлением народной гордости, поэмой, повествующей о нерушимости связи человека с родной землёй. Это и грандиозности образа Москвы, которая искупила великие, неисчислимые жертвы, и в заповеди патриотического многоборья с врагами («…до конца стоять…»), и того святого, молитвенного отношения к родной земле, которое так характерно для патриотизма масс.

Лермонтов заново открыл русскому обществу национальное значение Бородинского боя; он заново открыл народ как для истории, так и для самого народа. Это была огромная политическая и эстетическая победа. Поэт показал, на что способен народ в своей исторической самодеятельности и инициативе. Герой Лермонтова, солдат-артиллерист, включился в великую работу исторического мышления, оставаясь самим собой, со своим взглядом на вещи, со всеми особенностями своего языка и мышлении, то тип , характер крестьянина-солдата, «сеятеля и хранителя» своей земли, человека живого, обрисованного во весь рост. Поэма «Бородино» - это подвиг могучего ума и великого сердца.