Записки спутницы в место предисловия
Скачать 1.95 Mb.
|
Мысленно просматривая события давно минувших дней, невольно приходишь к заключению, что именно на земле полулегендарного князя Миндовга — на развалинах лежащего во прахе Новогрудка — и произошло нарождение трагического Казачьего Стана. Шутя, казаки стали называть Новогрудок — Новочеркаском. * * * На Святой Штаб Формирования выслал первых официальных гонцов из старейших казаков к Начальнику Главного Управления генералу Краснову. Помимо рапорта они везли и дары для своего обожаемого Атамана. В Берлине у генерала Краснова шла заблаговременная подготовка для возглавления казачьих частей и 31 марта 1944 г. было учреждено Главное Управление. Петр Краснов родился в 1869 году, сыном привольных степных просторов тихого Дона и военным из деда-прадеда. Поступив в гимназию, он перешел из нее в кадетский корпус и, окончив его, вступил в знаменитое Павловское Юнкерское Училище в Петербурге, которое и окончил фельтфебелем. После производства Краснов вышел в Лейб-Гвардии Атаманский полк — его шефом всегда был Наследник престола. Затем, одним из первых, он закончил Офицерскую кавалерийскую школу и недолго заведовал Казачьим отделом в ней же. В Русско-Японскую войну — 1904 и 1905 г.г. — Петр Николаевич Краснов отправился на позиции добровольцем и стал военным корреспондентом «Русского Инвалида». Его незаурядные репортажи с театра военных действий обратили на себя внимание не только рядового читателя, но и Государя. Он писал под инициалами «Гр.А.Д.», и однажды его спросили, что означают эти буквы? — О нет! это не «граф А.Д.», мой любимый скаковой конь, который брал призы на скачках, назывался Град. Вот разгадка моего псевдонима. С течением времени мы находим Петра Николаевича у подножия «Божьего Трона» — Памира. Там, перед самой войной 1914 года, полковник Краснов командовал I-м Сибирским казачьим полком, несшим охрану китайской границы. Он говорит в своих воспоминаниях: «Почти три года я имел высокую честь командовать I-м Сибирским Казачьим, Ермака Тимофеева полком. Потому позволю себе рассказать, почему я говорю и утверждаю, что для сибирских казаков нет ничего невозможного». Далее, в том же повествовании, он подробно вспоминает о выносливости, находчивости и предприимчивости казаков. В связи с именем полка, Петр Николаевич, говоря о покорении Сибири Ермаком, картинно рисует: «Дело Ермака — семена, брошенные в землю — “аще не умрет, но оживет!” Прошли годы и семя ожило, дало ростки, пышною нивой покрыло Сибирские степи. По всей Сибири стоят деревянные срубы-городки — крепости старорусские. “Пешо и конно, стружно и лыжно” начали нести свою службу по защите, разведке и завоеванию новых земель Сибирские казаки. И вот пошли, и пошли на восток, откуда солнышко восходит. На север? где странным светом сполох играет, куда манит таинственное северное сияние! И дошли до края земли, до Камчатки, и привели ее к повиновению Русскому Царю... Сибирь Царю покорена! и мы не праздно в мире жили...» В наше смутное время заслуживают внимания слова генерала Краснова, определяющие кто такие казаки. «Казаки?.. особый народ?.. племя?.. — нет, сильные духом и волею русские! — они собирались отовсюду, как с бору, да с сосенки» была набрана удалая Ермакова дружина. В ней — Ермак — Ермолай Тимофеевич, о происхождении которого спорит Дон с Новгородом. В ней Иван Кольцо, происхождения как будто среднерусского, в ней Мещеряков, не из татар ли?» В начале Первой мировой войны П.Н. Краснов командовал полком, затем бригадой, дивизией и конным корпусом. За боевые заслуги награжден самым высоким орденом Российской Императорской армии — орденом Св.Георгия Победоносца. В страшные дни революции, после самоубийства первого выборного Донского Атамана генерала А.М. Каледина (11 февраля 1918 года), генерал-майор Краснов избирается Кругом спасения Дона 16 апреля того же года, третьим по счету, после Назарова, Донским Атаманом. — Любите свою великую, полную славы Родину, Тихий Дон и мать нашу Россию! — так Атаман возрождал казачьи сердца в тягчайшие дни. Но зло торжествовало, и генерал Краснов ушел из родной земли, когда багряным заревом полыхала вся Россия. В эмиграции, поселившись во Франции в маленькой квартирке в Сантени, он развернул большой литературный талант. Из-под его пера веяло большой любовью к историческому прошлому России и ненавистью к ее поработителям. Все крупнейшие произведения Петра Николаевича переведены на европейские языки. Русские люди в изгнании тогда зачитывались: «От Двуглавого Орла к Красному Знамени», «Опавшие листья», «Понять — Простить» и «Все проходит». Отдаваясь воспоминаниям на страницах периодической печати того времени, он с горечью перечисляет сослуживцев и подчиненных — «Листая списки офицеров бригады моего времени, как похоронным звоном отзваниваешь — убит!.. расстрелян!.. замучен!..» Приблизительно в тридцатых годах генерал Краснов переехал в Германию и поселился вблизи Берлина, в квартире чужой виллы, где и застала его война 1939 года. В преклонном возрасте и с неважным состоянием здоровья, в 1944–45 г.г., ген. Краснову не легко уже было возглавлять большую организацию, а подобрать соответствующих помощников оказалось делом сложным. * * * Гонцов из Новогрудка генерал принял радушно, но его сильно смутили дары — обилие давно невиданных в Берлине продуктов. — Не вы, я должен делать вам подношения! Привезенный посланцами рапорт и стал реальной связью казаков с недавно учрежденным Управлением. С нетерпением ждали казаки возвращения гонцов, они привезли из Берлина личное письмо ген. Краснова с благодарностью Штабу Формирования. Привезли и подарки — галуны на погоны, алое сукно на лампасы и отрезки орденских лент: Георгия, Анны, Андрея и Станислава. В начале мая, в ожидании приезда Петра Николаевича на землю временного расположения казаков, для него готовили квартиру в особняке известного новогрудского адвоката Ярошевича. Жизнь пробегала в кипучей деятельности, вечной боевой тревоге в окружении красных партизан. На станцию Новоельня прибывали эшелоны с казаками, из них сформировали последующий 3-й полк, а стариков, женщин и детей разместили по станицам. Постепенно стали появляться офицеры-эмигранты, одним из первых Евгений Васильевич полковник Кравченко и стал командовать 1-м Конным полком. Только в двадцатых числах мая, в Новогрудок прибыл Походный Атаман — Сергей Васильевич Павлов — с семьей, штабом и приближенными, особую роль среди них играл поэт Донсков. Атаману устроили торжественный прием в Штабе 2-го полка, занимавшего барский дом Шпилевских в имении Городечно. Вскоре наступили новые порядки, и город казался переполненным казаками, не всегда выглядевшими подтянуто. Штаб Формирования ликвидировался, и через несколько дней его бывшего начальника отправили на должность «инспектора Формирования» в провинцию. Формировочно-проверочная комиссия в селении Дворец состояла из полковников М.Г. Маркевича, Тарасенко и опального М-ского. Они сформировали 4-й и 5-й полки, подобрали и проверили командный состав для них. В средних числах июня инспектор М-ский получил приказ выехать в лагерь Лесная и сформировать там 6-й и 7-й полки, которые он довел походным маршем до Городыща, где ожидался Походный Атаман, а сам возвратился во Дворец. Идя навстречу этим полкам, в районе озера Свитезь, (в полпути между Новогрудком и Барановичами), 17 июня 1944 года, был загадочно убит Атаман Павлов, во время стычки с партизанами. После этой трагической смерти, погруженные в печали казаки не находили ответа — чьею рукой был сражен пулей сзади Походный Атаман? Атамана Сергея Васильевича Павлова похоронили с большими почестями в Новогрудке. Пролитой кровью покойный Атаман как бы припечатал нарождение Казачьего Стана именно на той земле. При отступлении через две недели гроб с его телом извлекли из могилы и везли на специальном грузовике до Белостока. Установив, что он не может следовать с казаками в далекий поход, его предали земле... В течение июня в Штаб Походного Атамана в Новогрудке наплывали офицеры-эмигранты и I-й Бригадой стал командовать полковник Силкин. По сформированию последующих полков полковник Вертепов стал командовать II-й Бригадой. Из Берлина, из Главного Управления приезжал полковник Семен Николаевич Краснов — подлинный гвардеец — по определению его соратников иногда «чудил» под влиянием немцев и вина. Тогда посетил Новогрудок и Кубанский Войсковой Атаман генерал Науменко и в период убийства Атамана Павлова, по словам самого Вячеслава Григорьевича — сдерживал расходившиеся среди казаков страсти. По смерти Атамана Павлова, начальник его штаба войсковой старшина Доманов, донец, произведенный в полковники, стал временно исполнять обязанности Походного Атамана. Позднее его назначение утвердил начальник Главного Управления ген. Краснов. Тимофей Иванович, по мнению знавших его, не соответствовал столь высокому положению. Биография его мало известна, по слухам, немцы выдвинули его кандидатуру на пост атамана благодаря происхождению жены Марии Ивановны — приволжской немки-колонистки. Начальником штаба у Доманова генерал Науменко назначил (для равновесия) своего кубанца полковника Кравченко, эмигранта. Командование I-м Конным полком перешло к только что приехавшему в/ст. П.Ив. Джалюку. Обстановка становилась напряженной. Каждую ночь в тихом летнем воздухе слышалась тяжелая канонада и налеты советских эскадр наводили жуть... От завешенных в небе «паникадил» веяло чем то сверхъестественным. Красные при бомбардировке с воздуха ночью пользовались особенным освещением местности. Их аэропланы оставляли зажженные люстры на парашютах и необыкновенно сильный, ослепительный свет разливался далеко вокруг намеченного объекта. Это освещение действовало не только на нервы людей — начинали завывать собаки, мычать коровы и блеять овцы в соседних деревнях. Быстро пробегало тревожное время. В конце июня того же инспектора М-ского снова командировали в лагерь Лесная, где он срочно сформировал 8-й, 9-й и 10-й полки и привел походным маршем через Полонку и Молчадь в селение Дворец. Там ждал его приказ с назначением командиром этой III-й Бригады. * * * В том же июне проездом в нашу усадьбу (в 10 километрах), я задержалась в селении Дворец, и тогда мне предложили войти в контакт с генералом Каминским. Под предлогом определения родственника в военное училище, я побывала в Штабе РОНА. Пыльная, проселочная дорога на какой-то таратайке была утомительна и небезопасна — каждый куст мог скрывать партизанскую засаду. При въезде в Дятлово тщательно проверялись документы и пропуск. Порядок строгий, повсюду разбросаны посты, но бывшие советские бойцы в немецкой форме не производили выгодное впечатление. Имея пропуск и рекомендательное письмо, все же перед встречей с генералом пришлось пройти несколько предварительных опросов. В Штабе нас встретил адъютант, удививший светской предупредительностью. Вскоре пришел и Каминский, прежде всего слегка высмеяв написанное по старой орфографии рекомендательное письмо. Генерал выглядел подкупающе — деловой, представительный, в мундире английского сукна и покроя, без всяких знаков отличия. Он держался непринужденно, с чувством собственного достоинства, и его литературная, без советского налета, речь оставляла благоприятное впечатление. Прибывающие из Минска курьеры все время прерывали наш визит. Меня сильно смутили их рапорты в нашем присутствии — фронт определенно приближался, и почувствовалась тревога. — Будем ходить в своей форме, когда будут собственные фабрики, — улыбнувшись заметил Каминский, на мой довольно смелый вопрос. Закончив деловой разговор, мы вели продолжительную беседу о достижениях РОНА и, по просьбе генерала, адъютант принес и развернул замечательной красоты Андреевский флаг — знамя РОНА — по левой стороне артистически расшитый и в нескольких местах простреленный партизанами. Проситель был принят в Гвардейский батальон. Были слухи, что Штаб Каминского связан по прямому проводу с главной квартирой. Возможно по этой причине все «гибитскомиссары» не жаловали его — он им не подчинялся, а потому и не считался с ними. В будущем, в далекой Италии, рассказывали о загадочной ликвидации генерала Каминского и РОНА, обвиненных немцами чуть ли не в бандитизме. По немецким источникам, в конце 1944 года, после восстания в Варшаве, генерал Каминский с людьми своей бригады (до 5.000 человек) прибыл в лагерь Мюнсинген. Прибывшие вместе женщины имели драгоценности. На предложение германских властей Каминский отказался наказывать своих людей, утверждая, что потерявшие всё, имеют право на некоторое возмещение. Генерал вылетел в Краков, где был арестован и тайно прикончен. По данным польской эмигрантской печати, всегда критической в отношении русского вопроса, не преминула заклеймить Каминского за участие в подавлении варшавского восстания. «Возглавитель бригады РОНА (состоявшей из советских военнопленных), немецкий генерал Каминский, по образованию инженер, был сыном поляка и немки. Он родился и вырос в России и считал себя русским. Мечтал о великой России, восстановленной при помощи немцев». Далее в газете говорится, что якобы во время варшавского восстания военно-полевой суд приговорил Каминского к расстрелу, и приговор привели в исполнение без ведома его подчиненных. На процессе в Нюринберге немецкий генерал Vondem Back давал показания: «Я сам видел доказательство его вины, полные чемоданы серебра, золота и брильянтов!» «Лишь в этом и заключалась вина ген. Каминского в глазах военного немецкого суда. Наверняка, он избежал бы смертного приговора, если бы эти чемоданы передал в немецкую казну»,— заключает польский комментатор. Дело будущего — не современников — рассудить, кто больше бесчинствовал во время войны, германская, или советская армия? красные партизаны, или русские добровольцы? НА ЗАПАД! Наводя ужас, приближалась Красная армия! 1-го июля, как трубный глас, приказ об отступлении облетел землю временного поселения. И Дворец, став сборным пунктом, до отказа наполнился казаками, но к нему все подходили полки и станицы. 3-го июля утром, с продолжительными задержками среди запруженных телегами улиц, 8-й полк выдвинулся в голову колонны и задержался в деревне Роготная. Во Дворце, в канцелярии формирования, беспрерывно шло совещание о маршруте, и немцы не могли решить, направить ли казаков прямо на Слоним, на центральное шоссе, или через Деречин на Волковыск? Наконец, постановили двинуть Казачий Стан по дороге в Деречин и только незначительная часть, под командой полковника Михайлова, пошла в Слоним. Там, во время привала, их нащупала советская авиация. В результате остались осиротевшие семейства, искалеченные люди и животные. В те дни спешного отхода немцы бросили часть строевых казаков в Любчу, и в знаменательные опасностью дни, от 2-го по 8-е июля, всю тяжесть удара большевиков в Неманском направлении, эти части приняли на себя. Получив приказ с маршрутом лишь 4-го июля, командир III-й Бригады, с авангардным 8-м полком, повел отступление-поход. Головной полк под вечер двинулся вперед, и той же ночью, когда проходили через дремучий лес, партизаны бросили в него несколько гранат и убили три лошади. Было еще совсем темно, лишь далеко на востоке занималась заря. Вблизи деревни Выбор голову полка встретили пулеметным огнем из лесу — мое первое, боевое крещение. Услышав приказ, я кубарем скатилась с телеги и сползла в ров, с противоположной стороны партизанской засады. Разъезд казаков бросился в лес, но никого не нашел. Утром, выйдя на широкую, трактовую дорогу, продвигались по ней с трудом, колеса застревали в сыпучем песке и, соскочив с телеги для облегчения лошади, человек вяз в песке по косточку. В то же утро полк подошел к деревне Кабаки и расположился на привал, хотя жители встретили его весьма неприязненно. Командир бригады, всегда верхом, проехал к реке Щаре для обследования переправы и сразу увидал, что моста нет. Оказывается, кем-то предупрежденные о подходе казаков, партизаны (возможно крестьяне той же деревни), ночью сняли мост, срезав устои на уровне воды. Нельзя было терять времени, позади шли тысячи, их немедля необходимо перебросить за линию Щары. Командир полка С-ов со своим непосредственным начальником пошли от воза к возу, а казаки, устроившись отдыхать, не проявляли ни малейшего желания двигаться на постройку моста. На счастье нашелся строитель-инженер, организовали вспомогательный отряд и закипела постройка понтонного моста. Через несколько часов он был готов, по нем прошел первым 8-й полк, а за ним весь Казачий Стан — на Запад! Узкой лентой извивалась по зеленым лугам и лесам песчаная проселочная дорога. Жгло знойное июльское солнце. Надоедливые мухи валили измученных лошадей и звенели в прозрачном воздухе. Позади виднелось в мареве заходящего солнца бесконечное облако пыли, поднятое двигающимся обозом и застывшее в тихом, предвечернем зное. Поздним вечером штаб полка пришел на ночлег в Голынь, деревня произвела странное впечатление и казалась вымершей: в ней не оказалось ни одной живой души. Всe куда-то ушли и увели с собою скот, лишь рои жужжащих мух и теплые печи указывали на недавнее пребывание хозяев в покинутых хатах. Не успело солнце следующего дня показаться из-за леса, как головная колонна тронулась вперед и вышла на шоссе, ведущее в Деречин. Шли со всеми предосторожностями, не только с передовыми, но и боковыми охранениями — партизаны были кругом. Не доходя Горыня, впереди по шоссе прошел, как обычно, конный взвод восьмого полка с командиром бригады. На расстоянии сотни метров начиналась голова колонны — на первой тачанке везли тяжелый пулемет, за ним повозка будущего юнкера Н., третьей шла моя «кибитка кочевая». Вдруг воздух огласился страшным взрывом, и всё предо мной прикрыл черный дым... послышался крик! от головы колонны в ее конец, как по конвейеру, побежало предостерегающее С-Т-О-Й! С-Т-О-Й! Дым немного рассеялся и увидали, что лошадь под пулеметом наступила левой задней ногой на мину — смертельно раненную, ее сейчас же дострелили. Раненный пулеметчик с другим казаком были отправлены в походный немецкий госпиталь. некоторые получили контузию, большинство отделалось нервным потрясением. После непродолжительной задержки встревоженная колонна получила приказ: свернуть влево! съехать с дороги и продолжать путь по полю! На том месте обнаружили до тридцати мин, заложенных в шахматном порядке, то по правой, то по левой стороне шоссе. Поблизости пойманный партизан весьма умело разминировал дорогу. Кто знает, не он ли заложил эти мины. В Деречин 8-й полк вошел после полдня, там немцев уже не оказалось, они ушли, сняв все радиоустановки, невольно возник вопрос — не брошены ли казаки на произвол судьбы? На следующее утро, 7-го июля, в два часа ночи еще не забрезжил рассвет, полк снялся с бивуака и двинулся дальше, на хвост наседала уже колонна полк. Ведакова. Пересекая ему дорогу, тогда прошел со своею бригадой на танках генерал Каминский из Дятлова, немцы пропустили его прямо по шоссе в Волковыск, а казаков послали в сторону по проселочной дороге в Пяски, через дремучий лес, кишащий партизанами, по сыпучим пескам и малопроходимым болотам. Войдя в лесные дебри, надо было усилить бдительность и вперед пошла сеть разъездов. Уходить приходилось спешно, немецких частей нигде не было, и справа, и слева, особенно по ночам, слышалась тяжелая канонада. Шли днем и ночью, лишь с небольшими, паручасовыми привалами, ни утомленные люди, ни измученные кони не имели отдыха и сна. Невдалеке от узловой станции Мосты, в деревне Пясках распространился слух, что разъезды красных показались вблизи. В понятном волнении люди устремились вперед, чем поскорее вперед! Стало трудно удержать порядок и дисциплину. Регулируя движение, командир полка выбился из сил и потерял голос. Немного отдохнув в Пясках, 8-й полк пошел на Вольпу и Крынки, тут-то и началась сущая беда — по сторонам дороги густой лес, объезда нет и в глубоких ухабах, полных воды, ломались колеса, не крепкие, проделавшие сотни километров, но люди не унывали, завзято чинили полуопрокинутые телеги и подвязывали испорченные колеса — запруживая дорогу. По такому бездорожью добрались до Соколки. Сделали кусок дороги уже на запад и все облегченней вздохнули. * * * В походе с казаками неотлучно следовал референт Э.Э. Радке, и его горохового цвета мундир часто мелькал среди них. Как то он с командиром бригады подошли закусить к моему походному «буфету» — бывшая картонка от шляп. — Ну, что ж, капут вашей Белоруссии? — язвительно бросил всесильный немец во время еды. — Не конец ли с нею и вашей Германии? — чуть не сорвалось с языка, но я вовремя его прикусила... Не менее странно прозвучало «ваша Белоруссия» — он прекрасно знал о моем не белорусском происхождении. Впереди, то позади на тачанке, двигались немецкие офицеры связи: доктор Фац и другой майор, фамилия забылась. Они зорко следили за казаками и не разрешали пользоваться кормом для скота на придорожных полях. Трудно сказать, чем они руководствовались, ведь всё оставляли большевикам. От Новогрудка до Варшавы казаки шли без снабжения, последний раз перед отступлением, получили продукты в селении Дворец, при ликвидации своего интендантского склада. В походе все были предоставлены собственной изобретательности, а дозревающие овощи и фрукты давали большую поддержку. При дороге страдали поля с картофелью, огороды и сады. Кони питались кроме травы (на которой далеко не уедешь), снопами всякого зерна на сжатых полях — добывать их приходилось, скрываясь от немцев. В Соколке к моей подводе подъехал верхом полковник М-ский и обратился с просьбой: — Знаете, у Походного Атамана нет ничего съестного, нельзя ли с ним поделиться? Хотя дело с продуктами обстояло неважно, у меня было кое-что из дома, и я смогла послать небольшой пакет поблизости находившемуся Доманову со штабом. Из Соколки через Корытин, Кнышин, Тыкотин, Замбров и Остров-Мазовецкий 8-й полк вышел около Брока. И все узнали, что ушли из глубокого и опасного окружения, при знаменитом в то лето прорыве, когда советской армии удалось прорваться на фронте между Бобруйском и Витебском и вплотную подойти к Восточной Пруссии. Ее границы тогда были передвинуты далеко вглубь бывшего воевудства (область) Белостокского. Там не разрешалось не только заходить в дома при дороге, но строжайше запрещалось задерживаться в этих селениях с переселенными немцами. Путь русских людей пролегал по боковым, проселочным дорогам, они имели право лишь пересекать шоссе, по ним мчались немецкие грузовики, из кузовов мелькавших машин торчал всякий хлам... Сложилось впечатление, что немцы преднамеренно направляли казаков по боковой и тяжелой дороге, что бы они на время не вышли из окружения, а тем самым избавили германцев от обременительного «союзника». В тот период немилосердно лил дождь и все промокали до нитки со своими пожитками в узлах. Не было возможности посушиться, обогреться — всё время шли спешно вперед. Только в Броке отдых продолжился несколько дней и туда подошли все колонны. Многочисленные костры казаков задымили на заливных лугах Западного Буга. Во время этого привала сменился командир 8-го полка, на место есаула С-ва назначили полковника Го-ко. Для пополнения командного состава прибыло несколько офицеров-эмигрантов из Франции, в их числе и полковник В. Ч-ев. Его прикомандировали к 8-му полку и в дальнейшем походе, каждое утро, поравнявшись с моею повозкой и козырнув: здравия желаю! — он продолжал рядом монотонно киваться в седле. Убивая походные будни, он рассказывал о своей жене француженке и матери из дома Данилевских. Исторические романы Данилевского, любимые мною в юности, и стали главной темой наших бесед. После стоянки на берегу Буга, 8-й полк пошел по дороге в Ядов и Радимин. Голова колонны входила уже в предместье Варшавы, но получили приказ: повернуть назад, обойти город через Легионово и Новый Двор! Перейдя огромный мост на Буге, при его впадении в Вислу, миновали Модлин, (бывшая польская крепость, при русской власти Ново-Георгиевск), и направились по дороге в Закрочим, прошли по большому мосту через Вислу и опять потянулась утомительная, казавшаяся бесконечной, дорога по сыпучим пескам — то ли немцы специально ее выискивали? Наконец, под вечер, расположились на ночлег в Пясках, но отдыхать не пришлось, часов в одиннадцать налетели эскадрильи советских аэропланов и началась усиленная бомбардировка Варшавы. Как на ладони, высоко во тьме небес, появился свод ослепительного света. Это прожектора с земли, для лучшей ориентации зениток, нащупывали и ловили неприятельские самолеты. Послышалось уханье выстрелов, белыми облачками в небе вспыхивали взрывы снарядов. В селении завыли собаки от страха. Жители деревни и казаки, собравшись группками, стояли и смотрели на необыкновенно страшную, но и фантастическую картину. Рано утром, когда в деревне все еще спали, головная колонна снялась и ушла из Пясок, а в полдень, пройдя Кампинос, приближалась к Сохачеву, но благодаря неточному маршруту, произошло какое-то топтание на месте. В конце концов, остановились в большом имении польского магната, тень кустов и вековых лип дала прохладу, долгожданную возможность немного прийти в себя от зноя и пыли. Обширный господский дом занимали немцы, а хозяева имения ютились в доме, ранее предназначаемом для службы. Вначале хозяева косо присматривались к прибывшим и весьма неохотно уступили комнату для командира 3-й бригады. Через несколько дней и г-н Радке облюбовал этот дом и поселился в мезонине. Без труда найдя общий язык, я близко познакомилась с хозяевами, они оказались неожиданно гостеприимными — их повар стал угощать обедами с горячими кулебяками ни только мою походную семью, но и офицеров гостей, или по делам службы посещавших полковника. В районе упомянутого имения собрался весь Казачий Стан и представилась возможность общения. Где-то поблизости находился штаб Походного Атамана, и Доманов в сопровождении своего заместителя полковника Л-ко и штабных офицеров частенько наезжал в имение для совещаний. В чине полковника, он тогда, лишь исполняя обязанности атамана, видимо, искал связи с офицерами, чего не наблюдалось позднее в Италии, когда он твердою ногой стал на атаманское место и генеральский чин. После одного из совещаний стало известно, что казаков решено отправить в северную Италию. Столь неожиданная новость, как гром, поразила всех. Далекий путь в неизвестную Италию — щемящая тоска заползла в сердце, и непрошенные слезы набежали на глаза... Еще недавно шли по русской земле и вдруг: приказ уйти от нее на малообнадеживающий Запад! Приблизительно в то время распространился слух о начавшемся восстании в Варшаве — новость произвела гнетущее впечатление. Вскоре получился приказ и маршрут в город Влоцлавск, где предполагалась погрузка для отправки в Италию. Накануне отхода наши гостеприимные хозяева распорядились зарезать теленка, повар приготовил много вкусных вещей из него и снабдил уходящих на дорогу. * * * Казаки тронулись и снова лавиной покатились на Запад. Обогнав головную колонну и обдав облаком пыли, промчался конный взвод 8-го полка, за ним бесконечной вереницей потянулись полки и станицы, разбитые на колонны. Ржали кони, катились тачанки — воз за возом, растянувшись на километры. Скрипели арбы и впряженные в них верблюды из далеких Сальских степей. Торопились, поспевая за лошадьми, какие-то долговязые, с огромными рогами, серые коровы невиданной породы. Воздух оглашался командой, то ободрительным для коней окриком обгонявших, то руганью запоздавших. Многие повозки, крытые палатками, иногда кусками полувыделанной кожи, издали выглядели какими-то шалашами, не то юртами. Такого рода прикрытие предохраняло людей и вещи от дождя, а в знойные летние дни от палящих лучей солнца и пыли. При спокойном воздухе или попутном ветре от пыли не было спасения — все задыхались, першило в горле, резало глаза и в носу. Лошадьми правили иногда женщины, и было бы грешно на минуту не задержаться и не сказать пару слов о них. О тех, кто считался в походе обузой. Дореволюционные офицеры до глубины души возмущались наличием женщин при военных частях Но нельзя забывать особую, исключительную обстановку, пожалуй, не встречавшуюся еще в истории — ведь российский люд уходил из своей страны от беспощадного врага, врага внутреннего. Отходили военные единицы добровольцев-антибольшевиков, а с ними спасались их родные старики, женщины и даже дети... и создавалось впечатление какого то беженского обоза, с которым так часто смешивают Казачий Стан — в действительности нараставшую, реальную силу. Теперь даже трудно сказать, как эти женщины в примитивных условиях, без вещей первой необходимости, обслуживали близких, часто совсем чужих. В течение кратковременного привала надо было всех накормить, (походных кухонь не существовало). На кострах варили превосходные борщи, иногда пекли где-то раздобытую курицу, а то коржи и оладьи. На скорую руку, без мыла и корыта, в каком-то случайном тазу — надо было обстираться. Безропотно выполняя свои обязанности, они приспосабливались к походной обстановке, но словами не передашь, сколько стеснений ими перенесено... * * * От Брока на Буге проходили по спокойной местности, без угрозы нападения партизан, но штабные приказы с каждым новым маршрутом неточно определяли малопроезжие дороги, по которым немцы направляли своих «союзников» и приходилось не раз прибегать к помощи проводников из местных жителей. Они не всегда ориентировались в подлинном лице казаков, смешивая их с частями ожидавшейся советской армии. Много горя перенеся от немцев, поляки с нетерпением высматривали «руссов» — русских, их не забыли старики с 1914–15гг., когда помимо врожденного шовинизма Варшава со слезами провожала Русскую армию (по словам очевидцев). К сожалению, немногие вникают, что Красная армия, состоящая, к прискорбью, из российских людей, мало имеет общего с народно-национальной армией — служа лишь интересам правящей партии. Где-то по дороге за Варшавой, обгоняя нас по шоссе, с диким криком промчались карачаевцы, стоя в повозках. В пятнистых накидках из военных палаток, в беге развевающихся по ветру, они произвели впечатление каких-то сверхъестественных существ. После привала в имении поблизости Сохачева авангардный 8-й полк, пройдя Кернозе, Жихлин, Кутно и Ковель, после нескольких дней утомительного пути, задержался в вековом сосновом лесу, на берегу красивого озера, невдалеке от Влоцлавка. В центре города, в Штабе Походного атамана, снова начались совещания, но получился приказ: Погрузка во Влоцлавке отменена, продолжать поход в Серадз. Во Влоцлавке, пропустив весь Казачий Стан вперед, 8-й полк оставался дольше всех и замыкал поход в арьергарде. Двинувшись прямо на юг через Ходеч, Пшедыч, Клодаву, Унеев и Шадек, в десятых числах августа, он вошел в Здуньскую-Волю. Командир 8-го полка, полковник Го-ко, человек предприимчивый и прошедший советскую школу жизни, к тому времени сумел приобрести для своего полка инструменты для духового оркестра. На последнем отрезке пути, на привалах на ночь в польских имениях, его трубачи давали концерты. По вечерам в тенистых парках или посреди пестрых, осенних цветников, под косыми лучами заходящего солнца, раздавались русские мелодии. Хозяева аплодировали и принимали обильным ужином со старым вином, извлеченным из поросших мхом погребов. На всем протяжении похода Атаман Доманов с окружением, обеспеченный автомобилями, передвигался беспрепятственно и появлялся то в голове колонн, то позади многокилометровой вереницы, часто отскакивая в сторону для продолжительного отдыха. |
Похожие:
 | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Знание: знать отличие записки от других малых жанров письменной речи Понимание: понимать назначение записок Применение: уметь конструировать... |  | Рекомендации студентам-дипломникам по оформлению Пояснительной записки... При написании Пояснительной записки дипломнику следует руководствоваться сложившейся практикой оформления отчетной документации по... |
| Реферат Тема:”Медики-классики русской литературы.” Такими людьми были А. П. Чехов,М. А. Булгаков,В. В. Вересаев. Они как никто другой смогли отразить в своих произведениях тяжелый... | | Учебное пособие по выполнению и оформлению курсовых, дипломных и... Особое внимание обращено на оформление текстовых и графических документов: технического задания, расчетно-пояснительной записки и... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... На склонах лесистого Геликона и на высоком Парнасе Аполлон водит хороводы со своими музами. Юные прекрасные музы, дочери Зевса и... | | Вместо предисловия Способствуйте повышению самооценки ребенка, чаще хвалите его, но так, чтобы он знал за что |
| Вместо предисловия Ученый и гражданин Ивана Михайловича Дзюбы, украинского ученого, литературоведа, критика, академика нан украины | | Учебно-методическое пособие вместо предисловия Над созданием методического пособия принимали участие: Васильев В. В., Рослякова, Г. Н., Кумицкая Т. М., Смольянинова Н. М |
| Уроки советского опыта Предисловие звучит как протокол судебного заседания, в котором автор книги подсудимый, а сочинитель предисловия прокурор, адвокат... | | Оглавление От семьи Никитиных вместо предисловия к шестому изданию... Обж и музыки, оснащены ноутбуками, мультимедийными проектороми и экранами на треноге |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Барканов Антон 3 место (высота), 3 место ( тройной), Барканов Максим 2 место (3000м с/п), Иванова Лиза 2 место ( высота),Клементьев... | | Вместо предисловия Глава Завоевание внутреннего рая Методические указания предназначены для студентов, при разработке ими раздела "Безопасность жизнедеятельности" (часть 1 Охрана труда)... |
| Вместо предисловия Целью дисциплины является ознакомление студентов с эволюцией структур, институтов и механизмов государственной власти России и с... | | Учебно-методическое пособие Петрозаводск 2008 Составитель, автор... Гвоздева М. С. зав кафедрой английского языка факультета иностранных языков кгпу, кандидат педагогических наук, доцент |
| Ученые записки Волго-Вятского отделения Международной Славянской... Ученые записки Волго-Вятского отделения Международной Славянской академии наук, образования, искусств и культуры. Вып. 16 : Рождественский... | | Диплом 1 место 5 класс Диплом 1 место 8 класс Диплом 1 место 11 класс... Посещают секцию мальчики и девочки разных возрастов ( от 7 до 16 лет). В конце каждого учебного организуются общешкольные ежегодные... |
