Различаются они:
1. Формой существования. Церковнославянский язык — письменный, это язык текстов. Русский литературный язык существует в двух разновидностях: письменной и устной. Текстовый характер функционирования языка приводит к установлению самодовлеющей ценности текста (молитвы, псалма, жития, гомилии и т.д.). А с этим связано и варьирование в церковнославянском языке, и его вторая особенность:
2. Обусловливающее влияние узуса на парадигматику языка. Если выделять в языке его парадигматику (структуру с входящими в нее обязательными элементами языка) и узус (реализацию этой структуры в коммуникативных, экспрессивных
63
и тому подобных целях), то мы увидим следующие отличия русского языка от церковнославянского. Так, в современном русском литературном языке парадигма грамматических форм определяет узус. Нормативная грамматика предписывает нам что, где и когда употреблять. В церковнославянском языке, наоборот, узус определяет парадигму. Чтобы войти в парадигму, форме достаточно войти в узус (в текст). Вариантов в церковнославянском языке много, но практически нет стилистического разграничения. Варианты просто распределены по разным текстам, контекстам, ситуациям (ср.: Духу — духови; Слово, Слова — слово, словесе).
3. У данных языков разные стабилизаторы. Современный русский литературный язык имеет такой мощный стабилизатор, как норма. Ранее в нем, как и в церковнославянском, стабилизатором выступала традиция.
Норма — явление синхронное, отражающее современное состояние языковой системы. В качестве такового явления норма нацелена на сохранение единства языковой системы. И в этом смысле норма — перспективно ориентированное явление.
Традиция — явление ретроспективно ориентированное. Она выступает в качестве культурно-языковой ниши. Она в большей степени, чем норма, предполагает варьирование. По сути она представляет собой совокупность хронологических и жанровых «отсылок» языка.
4. Замкнутость русского литературного языка национальными границами, что естественно и необходимо для национального языка, В конечном счете это связано с противопоставлением по признаку «свое — чужое». Эти понятия в средневековую эпоху были шире этнических и государственных границ. Верхней и одновременно с этим авторитетнейшей границей для русича была религиозно-культурно-территориальная граница восточного христианства. Недаром наши предки считали, что принадлежат к «греческой вере». Прежде всего это касалось религиозно-нравственных сфер. Но поскольку они были и доминантой, и ориентиром, это находило отражение и в других сферах. Все произведения, созданные в византийско-славянском православном мире, воспринимались как «свое». Это же характерно и для современного церковнославянского языка. Любопытно, что исследователь современного русского литературного языка начнет свое изучение с языка Пушкина, Тургенева, Достоевского, а исследователь церковнославянского языка — с языка Евангелия, Апостола, Псалтири. Язык именно этих текстов оказывал формирующее влияние на церковнославянский и древнерусский языки.
5. Наконец, одно из самых важных отличий церковнославянского языка — это иной принцип его развития. Русский литературный язык унаследовал тот принцип развития, который в средневековую эпоху был характерен для деловой письменности. Особенно это проявилось в ХVI-ХVII веках, когда складывался русский национальный язык. Деловая письменность оперативно отражала меняющуюся внеязыковую действительность, ее язык был прямо связан с разговорным языком и развивался по принципу «новое вытесняет старое».
64
Церковнославянский язык развивался иначе. Новое не вытесняло старого, но мирно уживалось с ним. Это — принцип «соборности» в развитии языка. Именно этот принцип обеспечивает одновременное функционирование текстов, созданных (переведенных) в разное время и отражающих разные синхронные срезы языка.
В целом значение церковнославянского языка для русского состоит в том, что он представляет собой всю историю русского языка, умещенную на одной плоскости, ибо в церковнославянском одновременно функционируют памятники, восходящие к деятельности славянских первоучителей — преподобного Нестора, митрополита Илариона, Кирилла Туровского, преподобного Максима Грека и далее до наших дней.
Панин Л.Г., доктор филологических наук, профессор НГУ
65
ДРЕВНЕРУССКАЯ КНИГА. ИСТОКИ И КОРНИ
Вначале было Слово, Но свою подлинную мощь обрело Слово лишь с появлением Книги.
Когда мы пытаемся представить себе начало русской книжности, когда начинаем вспоминать первые русские книги, наша мысль обязательно обращается к славянским первоучителям — святым Кириллу и Мефодию.
Солунских братьев пригласил в Моравию князь Ростислав, чтобы обратить в христианство своих подданных. Перед тем как отправиться в путь, они спросили — имеют ли славяне азбуку? Ведь учить без азбуки и книг все равно, что писать беседу на воде. Выяснив, что письма славяне не знают, Кирилл (Константин) составил для славян азбуку, а Мефодий помог ему перевести на славянский язык Псалтирь и другие главные книги для христианского Богослужения. А уже в конце жизни, после смерти своего младшего брата Кирилла, Мефодий, удалившись от суеты и шума мирской жизни, с двумя своими учениками, священниками-скорописцами, всего за полгода перевел с греческого языка на славянский все Библейские книги, кроме Маккавейских.
Так славянские первоучители святые братья Кирилл и Мефодий дали нам письменность.
История распорядилась таким образом, что древнейшие среди сохранившихся до сего дня славянских датированных книг, написанных кириллицей, — русские. Это « Остромирово Евангелие », выполненное в 1056—1057 году писцом дьяконом Григорием «с помощники» по заданию новгородского посадника Остромира; это два сборника нравоучительных сочинений, переписанных в 1073 и 1076 годах для русского князя Святослава — известные под названием «Изборники Святослава». Эти рукописи изготовлены на древнейшем материале, использовавшемся у славян для «книжного дела» — пергамене, специально выделанной коже животных; написаны они прекрасным — ровным, четким и крупным красивым почерком — уставом, который легко читается и при ярком дневном свете, и при мерцающем неровном свете свечи; украшены затейливыми орнаментами заставок, инициалов, буквиц, цветовое богатство которых оживлено золотыми фонами; виртуозно выполнены миниатюры...
Уже первые русские книги говорят о высоком уровне книжного искусства, ярко свидетельствуют о любви русского человека к «вместилищу мудрости», с которым у него устанавливаются особые — глубокие и теплые отношения. Вот фрагмент писцового послесловия «Остромирова Евангелия», этого прекрасного памятника русской церковной книжности:
«Слава тебе, Господи, Царю Небесный, яко сподоби мя написати Евангелие се. Почах же е писати в лето 6564 (1056), а окончах е в лето 6565 (1057). Написах же Евангелие се рабу Божию наречену сущу в крещении Иосиф, а мирьскы Остромир, близоку сущу Изяславу князу. Изяславу же князу тогда предрьжащу обе власти, и отца своего Ярослава, и брата своего Володимира. Сам же Изяслав князь правляаше стол отца своего Яросла-
66
ва Киеве. А брата своего стол поручи правити близоку своему Остромиру Новегороде, Многа же лета даруй Бог сътяжавшему Евангелие се на утешение многам душам крестияньскам, дай ему, Господь Бог, <...> самому ему и подружию его Феофане, и чадом ею и подружием чад ею съдравьствуйте же многа лет, съдержаще поручение свое. Аминь. Азъ Григорий диякон написах Евангелие се, да иже горазнее сего напише, то не мози зазрети мьне, грешьнику... Молю же вьсех почитающих — не мозете кляти, но исправлыпе почитайте — тако бо и святый апостол Павел глаголеть. Благословите, а не кляните. Аминь».
Удивительно, Русь только-только начала приобщаться к христианству, к духовному просвещению, сконцентрированному в книгах, а уже в XI веке стала одной из наиболее грамотных стран Европы. Известна история дочери Ярослава Мудрого Анны, которая была отдана замуж за короля Генриха I и оказалась единственным грамотным человеком при французском дворе. А об отношении ее отца, князя Ярослава Мудрого, к книгам, к просвещению и несущим его в народ священникам и монахам лучше всего свидетельствует Лаврентьевская летопись. Она говорит, что Ярослав
«любя церковныя уставы, попы любяше по велику, излиха же черноризьце, и книгам прилежа, и почитая е часто в нощи и в дне. И собра писцы многы и прекладаше от грекъ на словеньское писмо. И списаша книгы многы, ими же поучашеся, вернии людие наслаждаются учения Божественнаго. Якоже бо се — некто землю разоретъ, другый же насееть, ини же пожинають и ядять пищю бескудну, — тако и се. Отец бо сего Володимер землю взора и умягчи, рекше крещеньемь нросветивъ. Се же насея книжными словесы сердца верных людий; а мы пожинаемъ, ученье приемлюще книжное.
Велика бо бываеть полза от ученья книжного; книгами бо кажеми и учими есмы пути покаянью, мудрость бо обретаемъ и въздержанье от словесъ книжныхъ. Се бо суть рекы, напояюще вселеную, се суть исходищя мудрости; книгамъ бо есть неищетная глубина; сими бо в печали утешаеми есмы; си суть узда въоздержанью. Мудрость бо велика есть, якоже и Соломонъ похваляа глаголаше: «Азъ, премудрость, вселих светъ и разумъ и смыслъ азъ призвах. Страхъ Господень... Мои свети, моя мудрость, мое утвержденье, моя крепость. Мною цесареве царствують, а силнии пишють правду. Мною вельможа величаются и мучители держать землю. Азъ любящая мя люблю, ищющи мене обрящють благодать». Аще бо поищеши въ книгах мудрости прилежно, то обрящеши велику ползу души своей. Иже бо книгы часто чтеть, то беседуеть с Богомь, или святыми мужи. Почитая пророческыя беседы, и Евангельская ученья и апостолская, и житья святыхъ отець, въсприемлеть души велику ползу.
Ярослав же сей, якоже рекохом, любим бе книгамъ, и многы написавъ, положи в святей Софьи церкви, юже созда самъ, украси ю златомь и сребромь и сосуды церковными, в ней же обычныя песни Богу въздають в годы обычныя. И ины церкви ставляше по градомъ и по местомъ, поставляя попы и дая имъ от именья своего урокъ, веля имъ учити люди, понеже темь есть поручено Богомь, и приходити часто къ церквамъ. И умножишася прозвутери и людье хрестьянстии. Радовашеся Ярославъ, видя множьество церк-
67
вий и люди хрестьяны, зело, а врагъ сетовашеться, побежаемъ новыми людьми хрестьяньскыми» [1].
В настоящее время и в академической исторической науке, и в школьном преподавании истории, и в восприятии отечественной истории массовым сознанием происходит возврат ко многим позициям, характерным для нашего общества дооктябрьского периода. И, в первую очередь, такое движение происходит в вопросе оценки роли Православной Церкви в нашей истории, в развитии русской культуры.
Этот пересмотр устоявшихся за прошедшие 70 лет воззрений — не конъюнктурное ухищрение, но попытка вернуться на точку зрения объективного, неидеологизированного осмысления нашего исторического прошлого. Мощный пласт духовней культуры наших предков, наиболее наглядно и концентрированно воплощенный в древнерусской книге, дает прекрасную возможность не только восстановить объективную историческую правду.
Историческая реальность, материализованная в древнерусской книге, позволяет вспомнить о том, что в книге во все времена является главным — о содержании. Такой подход позволит нам ощутить живое дыхание времени, приблизиться к прошлому и увидеть в этом прошлом те качества духовной жизни людей, которые оказываются значительными и сегодня. Нам представляется важным то, что смысл Истории вообще заключается, на наш взгляд, в актуализации прошлого в настоящем, и русская средневековая книжность, ушедшая в глубь времен, оказывается для нас сегодня важной потому, что она запечатлела и сохранила до наших дней незыблемые общечеловеческие идеи.
Славянские учители святые Кирилл и Мефодий создали азбуку; именно благодаря им начался на Руси тот поток книг и запечатленных в них человеческих знаний, который не иссякает до сих пор.
Книга сыграла и продолжает играть основополагающую роль в развитии нашей цивилизации. Гигантская, накопленная за века библиотека — надежная память человечества, где запечатлены его свершения и мечты, прозрения и заблуждения. Эта библиотека создавалась на камне и металле, глиняных табличках и деревянных дощечках, на свитках папируса и пергаменных кодексах, на пальмовых листьях, на бересте, шелке, бумаге, магнитных лентах и дисках. Менялись эпохи, менялся материал и способ изготовления книги, но неизменным оставалось ее главное назначение — служить сохранению и передаче человеческого опыта, знания, духовных ценностей. И в этом отношении и глиняная табличка, и винчестер современного компьютера выполняют одну и ту же функцию — запечатлевать и сохранять духовный опыт человечества.
Дергачева-Скоп Е.И.,
доктор филологических наук, профессор НГУ
Алексеев В.Н.,
кандидат филологических наук, заведующий отделом редких книг и рукописей ГПНТБ СО РАН
[1] «Повесть временных лет». Т1.-М.: «Наука», 1950, с. 102-103.
|
68
Содержание
Предисловие
Раздел 1.
Братья Кирилл и Мефодий — создатели славянской письменности
Истоки русской письменности
Славянская азбука
Греческий вокруг нас
Азбучные молитвы
«Сказание о письменах» черноризца Храбра
Празднование Дня славянской письменности и культуры в Болгарии
Учимся читать по-славянски
Кроссворд
Методические рекомендации к урокам по теме «Истоки русской письменности»
Раздел 2.
Празднование Дня славянской письменности и культуры в школе
Сценка
Стихи к празднику
Гимн святым Кириллу и Мефодию, просветителям славян
Раздел 3.
Великий подвиг братьев-просветителей
Церковнославянский язык и русская словесность
Древнерусская книга. Истоки и корни
69
С47 Слава вам, братья, славян просветители: Сборник материалов к празднованию Дня славянской письменности и культуры.— 2-е изд., испр.— Новосибирск, Православная Гимназия во имя Преподобного Сергия Радонежского, 2002.— 70 с.
Сборник подготовлен преподавателями и сотрудниками Православной Гимназии во имя Преподобного Сергия Радонежского.
Издательство Православной Гимназии во имя Преподобного Сергия Радонежского
630090 Россия, г. Новосибирск, ул. Академическая, 3
Тел./факс: (383-2) 33-28-10
Е-mail: gymn@mail.ru
Лицензия на издательскую деятельность ИД № 01863 от 25 мая 2000 г.
Отпечатано в ГИПП «Советкая Сибирь» с диапозитивов заказчика.
Заказ 1914. Тираж 1000 окз.
630048, г. Новосибирск, ул. Немировича-Данченко, 104.
|
