ГБОУ Гимназия №1505
«Московская городская педагогическая гимназия – лаборатория»
г. Москвы
Диплом
по русскому языку
«ВЫСОКИЙ ШТИЛЬ» ТЕОРИИ
М. В. ЛОМОНОСОВА
В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ
РУССКИХ ПОЭТОВ-ДЕКАБРИСТОВ
(на материале отдельных произведений)
Выполнила:
Папанкина Анастасия 10 «Б»
Научный руководитель:
кандидат филологических наук
Старикова И.Л.
Москва
2014 г
СОДЕРЖАНИЕ ДИПЛОМА
Введение…………………………………………………………………………3
Глава I. ТЕОРИЯ «ТРЁХ ШТИЛЕЙ» М. В. ЛОМОНОСОВА………………..5
§ 1. Предпосылки создания теории «трёх штилей»………….…………5
§ 2. Деятельность М. В. Ломоносова в области упорядочения русского
языка………………………………………………………………………….…...7
§ 3. Теория трёх штилей. Низкий штиль…………………………….…..9
Введение
Диплом посвящен исследованию стихотворений поэтов-декабристов с позиции сохранения и продолжения в них традиций «высокого штиля» стилистической теории М. В. Ломоносова.
Во Введении к работе высказывается гипотеза исследования, основная и сопутствующие ей задачи, обозначаются поставленные цели для выполнения задач реферата.
В первой главе рассматриваются исследования ученых-лингвистов, раскрывающие особенности высокого «штиля» в учении М. В. Ломоносова.
Во второй главе проводится анализ поэтических произведений указанных выше авторов и выявление в них традиционного и нетрадиционного использования элементов высокого «штиля».
Работа содержит Заключение.
Актуальность настоящей работы определяется необходимостью проследить сохранения отдельных элементов высокого «штиля» теории М. В. Ломоносова в стихотворениях русских поэтов как с позиций использования языковых феноменов в русском стихосложении, так и с позиции общественной обусловленности использования этих к тому времени «раритетов».
Рабочая гипотеза исследования состоит в том, что существенный массив стилистически окрашенных языковых фактов всех уровней, определенный М. В. Ломоносовым как принадлежащий «высокому штилю», был использован поэтами-декабристами начала XIX века не только в продолжение традиций русского стихосложения, но и как определенный общественно-политический message, адресованный образованной прогрессивной части русского общества начала XIX века.
Теоретическую основу данного диплома составили работы видных современных ученых. Так, раскрывая лингвистическую составляющую вопроса, мы опирались на труды В. В. Виноградова, Г. О. Винокура, К. А. Войловой и В. В. Леденёвой, Е. Г. Ковалевской, освещающие вопросы свойств и особенностей каждого из трёх стилей, в том числе и высокого, а также работы В. В. Иванова, З. А. Потихи и А. Н. Гвоздёва, рассматривающие историю и развитие русского языка. Сведения об историческо-культурной обстановке указанного периода почерпнуты нами из исследований Л. А. Кацвы.
Целью данного диплома является выявление элементов высокого «штиля» в произведениях русских поэтов начала XIX века и их идейной направленности в условиях развития русского общества названного периода.
В соответствии с поставленной целью в ходе написания диплома решался круг конкретных основных задач:
Выявление языковых особенностей высокого «штиля»;
Изучение произведений выбранных поэтов на предмет нахождения в них элементов высокого «штиля»;
Анализ и выявление причин использования в стихотворениях элементов высокого «штиля».
Объектом рассмотрения в дипломной работе являются исследования теории «трёх штилей» отечественных учёных, исследования современных историков, занимающихся вопросами развития России начала XIX века, а также поэтические произведения выбранных авторов.
Предметом исследования является анализ:
а) особенностей высокого «штиля»;
б) соблюдения правил высокого «штиля» в произведениях русских поэтов-декабристов;
в) целевых установок поэтов-декабристов, обратившихся к стилистической традиции М. В. Ломоносова1.
Теоретическая новизна данной работы заключается в исследовании и выявлении специфических особенностей использования стилистической теории М. В Ломоносова поэтами начала XIX века, обнаружении тесной связи между развитием общества и практической необходимостью обращения авторитетных людей этого общества к определенным стилистическим интенциям, в разработке и представлении основных принципов историко-стилистического анализа произведений русской поэзии начала XIX века.
Дипломное исследование проводилось с применением описательно-аналитического метода (анализ и освещение ломоносовской теории по «Предисловию о пользе книг церковных в российском языке»), метода лексического анализа (лексико-семантическая интерпретация единиц разных стилей), метода лингвокультурологического анализа (анализ лингвостилистической и культурологической ценности использования составляющих наследия «трех штилей» М. В. Ломоносова), метода количественного и статистического анализа (сотавление и анализ языковой базы картотеки).
Практическая ценность работы определяется возможностью использования настоящего диплома учителями и учащимися при подготовке к урокам русского языка и литературы, словесности, истории, мировой художественной культуры.
Глава I. ТЕОРИЯ «ТРЁХ ШТИЛЕЙ» М. В. ЛОМОНОСОВА
* * *
Михаил Васильевич Ломоносов – великий учёный, внесший в развитие русского языка неоценимо огромный вклад. Своими работами он усовершенствовал лексику и грамматику языка, упорядочил литературные стили. Его теория «трёх штилей» повлияла на ситуацию русского языка в целом, сыграла огромную роль в развитии русского языка, а также творческим образом преломилась в произведениях писателей и поэтов не только ломоносовского периода, но более позднего времени.
Особый интерес для настоящего исследования составляют элементы высокого штиля в патриотических и гражданских произведениях русских романтиков (поэтов-декабристов), так как в них заметно прослеживается язык М. В. Ломоносова.
В нашей работе мы рассматриваем штили в нестандартном порядке, от низкого к высокому, так как последний мы будем исследовать особенно подробно.
§ 1. Предпосылки создания теории «трёх штилей»
Теория "трех штилей" М. В. Ломоносова была подготовлена объективной языковой ситуацией в России.
Так, Л. В. Щерба, говоря о языковой ситуации в России до XVI века, констатирует прежде всего исторически сложившееся свойство русского языка - не чуждаться никаких иностранных заимствований. Академик отмечает, что в этот период русский язык «усвоил себе через посредство средневекового международного языка Восточной Европы - восточной латыни, или церковнославянскго, - целый арсенал отвлеченных понятий, полученных от греков» [Щерба, с. 119 - 120].
Таким образом, в России периода М. В. Ломоносова российская элита уже семь веков была двуязычна, вернее, диглоссна. При этом под диглоссией понимается особый вид культурного двуязычия, когда одновременно функционируют два языка, но в разных сферах общественной жизни. В России этими языками были церковнославянский и русский [Цыпанов, с. 103]. Церковнославянский язык (по происхождению старославянский) обладал, по утверждению ученого, статусом престижного, имел книжно-письменные традиции и употреблялся в «высоких» (небытовых) сферах: в церковных службах, государственных документах, науке. Русский же язык (по происхождению восточнославянский) имел статус непрестижного языка и использовался главным образом в повседневном, бытовом общении, фольклоре, низких письменных жанрах: объявлениях, частных договорах, записках [Цыпанов, с. 105 - 107].
Рассматривая вопрос о расслоении русского языка, исследователи истории русского литературного языка К. А. Войлова и В. В. Леденева отмечают, что разговорный русский язык практически не имел никакого официального статуса, не преподавался в школах и квалифицировался как язык низкого сословия, слуг. Элита считала русский язык мужицко-купеческим, неотесанным, грубым и невыразительным. Бытовало мнение, что в России разговаривать надо по-русски, а писать – по-словенски. [Войлова, Леденева, с. 223]
Итак, следует отметить, что письменный язык той эпохи представлял собой своеобразное смешение элементов из церковнославянских, простонародных, диалектных элементов, вульгаризмов, архаизмов; научная же и специальная терминология практически отсутствовала [Цыпанов, с. 103].
В петровскую эпоху языковая ситуация еще более усложнилась: образованные представители элиты стали многоязычными. Через открытое Петром I «окно в Европу» быстро распространилось знание иностранных языков: немецкого, французского, голландского. Как писал в критической статье А. С. Пушкин: «В царствование Петра I начал он [язык — А. П.] приметно искажаться от необходимого введения голландских, немецких и французских слов. Сия мода распространяла свое влияние и на писателей, в то время покровительствуемых государями и вельможами; к счастию, явился Ломоносов» [Пушкин, с. 21].
В то же время авторитет разговорного русского языка по-прежнему оставался очень низким (к примеру, Татьяна Ларина пишет письмо Евгению Онегину по-французски). «При отрыве от культуры средневековья естественно было излишнее увлечение европеизмом. Польские, французские, немецкие, голландские, итальянские слова казались тогда многим более подходящим средством выражения нового европейского склада чувств, представлений и социальных отношений», - писал академик В. В. Виноградов [Виноградов, с. 97].
Такую же точку зрения высказывают и К. А. Войлова и В. В. Леденева. Кроме того, они выявляют ряд причин, послуживших отправной точкой для создания стилистической теории М. В. Ломоносова. Так, начиная с эпохи Петра I и до середины XVIII в. русский язык претерпел серьезные изменения, что было связано с процессами активной европеизации России. Характерным признаком языка этого периода явилась неупорядоченность в использовании бытующих языковых средств, что выражалось в следующих фактах: язык ведущего, дворянского сословия отличался относительным забвением церковнославянских и исконно русских слов; активным введением в употребление иностранных слов письменную и устную формы русского языка.
По мнению исследователей, эпоха М. В. Ломоносова в истории русского языка была отмечена активной сменой исконно употребляемых на русской почве языковых средств на латинизированные (европейские) языковые конструкции [Войлова, Леденева, с. 222].
§ 2. Деятельность М. В. Ломоносова в области упорядочения русского языка
Основы нормализации общенационального русского языка были заложены великим русским ученым и поэтом М. В. Ломоносовым.
В. В. Виноградов пишет, что программа М. В. Ломоносова была направлена на объединение русского литературного (книжного) и русского разговорного языка.
Первоочередной задачей реформы М. В. Ломоносова была концентрация живых национальных сил русского литературного языка, а также создание общенационального русского языка с устной и письменной формами бытования, с функциональными стилями, основывающимися на форме и содержании русской основы [Успенский, с. 140].
Для решения поставленных задач перед М. В. Ломоносовым стояла цель изучить прежде всего строй современного ему русского языка во всех его проявлениях. Результатом научных исследований ученого явился ряд языковедческих работ («Краткое руководство к риторике» (1743); «Риторика» (1748); «Российская грамматика» (1755)). М. В. Ломоносов волевым методом ввел в Академию наук актуальнейшее тогда филологическое направление, изучение русского языка и составление современных словарей. Главный труд его как лингвиста – составленная им «Российская грамматика» - явился первой полной научной нормативной грамматикой русского языка, заложившей основы современного русского языка. М. В. Ломоносов своей «Российской грамматикой» ясно определил основы и нормы языка – звукового состава и произношения, правописания и, самое главное, грамматики (учение о частях речи). В этом труде М. В. Ломоносов узаконил статус «простого российского языка» и установил полную самостоятельность его от церковнославянского [Цыпанов, с. 104].
Отправным пунктом развития русского общенационального языка в первой половине XVIII в. было скрещение двух исконных начал русского письменного слова — книжного и обиходного, своеобразно осуществлявшееся в различных отделах послепетровской русской письменности, в том числе и в художественной литературе [Винокур, с. 138].
Однако для создания стройной системы стилей, отмечают К. А. Войлова и В. В. Леденева, М. В. Ломоносову было необходимо дать ответы на некоторые вопросы, а именно:
Что должно составлять основу русского литературного языка?
Какой должна быть норма русского литературного языка?
В каких отношениях находятся русский и церковно-славянский («славенский») языки?
Какие единицы церковно-славянского языка следует использовать в русском литературном языке?
Какими должны быть нормы использования языковых единиц в разных жанрах литературы?
Какое место в русском языке должно отводиться заимствованиям?
Как сочетать законы лингвистики и стилистическое употребление языковых единиц? [Войлова, Леденева, с. 223].
Размышления над поставленными вопросами привели М. В. Ломоносова к определенным выводам. Создавая теорию «трёх штилей», ученый в своих работах ориентировался на три положения:
чужестранные научные слова и термины надо переводить на русский язык;
оставлять непереведенными слова лишь в случае невозможности подыскать вполне равнозначное русское слово или когда иностранное слово получило всеобщее распространение;
в последнем случае придавать иностранному слову форму, наиболее сродную русскому языку [Виноградов, с. 112]
В. В. Виноградов пишет: «Ломоносов точно и ясно ориентируется в современном ему хаосе стилистического разноязычия. Он призывает к «рассудительному употреблению чисто российского языка», обогащенному культурными ценностями и выразительными средствами языка славяно-русского и к ограничению заимствований из чужих языков. От степени участия славянизмов зависит различие стилей русского литературного языка (высокого, посредственного и низкого). М. В. Ломоносов высоко оценивает семантику славяно-русского языка и свойственные ему приемы красноречия. Кроме того, из славянского языка вошло в русскую литературную речь "множество речений и выражений разума". С ним связан язык науки. Отказ от славянизмов был бы отказом от нескольких столетий русской культуры. Однако М. В. Ломоносов предписывает «убегать старых и неупотребительных славенских речений, которых народ не разумеет». Таким образом, славяно-русский язык впервые рассматривается не как особая самостоятельная система литературного выражения, а как арсенал стилистических и выразительных средств, придающих образность, величие, торжественность и глубокомыслие русскому языку» [Виноградов, с. 104].
§ 3. Теория трёх штилей. Низкий штиль
Наиболее ёмко и отчётливо идеи, являющиеся сущностью ломоносовской стилистической теории, которую исследователи обычно называют “теорией трех штилей”, изложены и разъяснены в научном труде М. В. Ломоносова “Рассуждении (предисловии) о пользе книг церковных в Российском языке” (1757 г.).
В своих изысканиях М. В. Ломоносов "жёстко" ограничивает роль церковнославянизмов в русском литературном языке, отводя им лишь точно определенные стилистические функции и тем самым открывая простор использованию в русском языке слов и форм, характерных народной, бытовой речи [Мешчерский, глава 11]
Ученый выделяет три группы лексических единиц:
1) общие для церковнославянского и русского языков;
2) характерные только для церковнославянского языка;
3) характерные только для русского языка.
Специфика каждого штиля определяется не употреблением слов какой-то одной группы, а использованием определенных сочетаний слов разных групп. Устаревшие церковнославянизмы из-за их неясности и просторечные русские слова из-за их стилистической неуместности М. В. Ломоносов употреблять в письменной речи не рекомендует [Трахтенберг, с. 4]
По М. В. Ломоносову, “высота” и “низость” литературного слога прямо пропорционально зависят от его связи с элементами церковнославянского языка, которые сходятся в пределах “высокого слога”. Литературный язык, по мнению учёного, “через употребление книг церковных по приличности имеет разные степени: высокий, посредственный и низкий”. К каждому из названных “трех штилей” М. В. Ломоносов относит определённые виды и роды литературы.
В своих работах В. В. Виноградов, а вслед за ним и многие отечественные ученые, как-то: К. А. Войлова, В. В. Леденёва, Е. Г. Ковалевская и др. - выявили нормы низкого штиля. Подобные просторечия часто употреблялись в текстах басен, комедий и комических опер. К таковым относятся следующие наиболее яркие феномены низкого стиля:
Фонетические:
1) использование слова с полногласными сочетаниями: ворота, борода, город;
2) использование слов с фонемами [ж], [ч]: прово[ж]ать, хо[ч]ет;
3) в разговорной речи широко используется «аканье» - неразличение фонем [о] и [а] в первой предударной позиции и совпадение их в звуке [а]: х[а]ра]шо, х[а]чу, г[а]в[а]ри;
4) оглушение звука [г] в [к]: врага - вра[к]; друга – дру[к] [Войлова, Леденева, с. 235].
Лексические:
1) широкое использование простонародной лексики: авось, гаркнуть, девка, околеть, рассерчать, смекать и т.п.
2) использование диалектизмов, характерных для той эпохи: базгалы – шутки, некошной – негодный, прощелыжничать – мошенничать.
3) в большом количестве случаев употребление лексики, описывающей бытовые предметы или явления, названия блюд, одежды и т.п: лапти, каравай, валенки [Ковалевская, там же].
4) широкое распространение «имён увеличительных и умалительных»: ручища, домище, головушка, словечко [Виноградов, с 119].
Морфологические:
1) у прилагательных в форме мужского рода единственного числа именительного падежа окончания –ой, –ей (неиствой Борей; волчей вой), а родительного падежа – -ого (дневного, дорогого) [Войлова, Леденева, с. 233];
2) в низком стиле действительные причастия настоящего времени с суффиксами –уч/-юч, –ач/-яч крайне редки, они уже перешли в разряд имен прилагательных (могучий, вонючий) или стали деепричастиями (думаючи, идучи, будучи) [Войлова, Леденева, с. 233];
3) образование слов (имен существительных, прилагательных) с эмоционально-экспрессивными суффиксами, как: -к, -ечк, - еньк, -ок и др.: доченька, сынок, солнышко, молоденький,. [Ковалевская, с. 132]
6) прилагательные сравнительной степени оканчиваются на –яе: блекляе, светляе [Виноградов, с 120-123]
4) употребление усеченных форм глаголов, производимых от совершенного вида: глядь, бряк, хвать, шасть [Виноградов, с 120-123].
5) в глаголах, оканчивающихся на –ью, вместо ь пишется и: пию, бию [Виноградов, с 120-123].
§ 4. Средний штиль
В среднем штиле происходило совмещение церковно-славянских и народно-разговорных элементов. Средний штиль вбирает в себя единицы языка одновременно из высокого и из низкого штиля, книжные слова и разговорные. Именно эти языковые элементы М. В. Ломоносовым рекомендовано использовать в таких жанрах среднего штиля, как стихотворные послания, эклоги, элегии, сатиры, басни, историографию и философию.
По замечаниям некоторых исследователей теории М. В. Ломоносова именно произведения, написанные в среднем штиле, представляют собой образцы русского литературного национального языка, формирование которого происходило в XVIII в. [Ковалевская, с. 134-137]
Синтаксическая структура текстов среднего штиля чаще всего не отличается от текстов низкого штиля, так как подобные тексты среднего штиля отражают бытовые ситуации, разговорную речь. В этих текстовых единицах языка используются сложноподчинённые предложения, части которых имеют небольшой объём. Однако, отмечают ученые, существенным признаком среднего штиля в области синтаксических построений является очевидно часто употребляемое инверсионное построение предложений (Ср.: Несколько раз видел ты комедии… В.И. Лукин «Щепетильник»)
Наибольший интерес и вместе с тем серьезную трудность представляет научное описание словесного строя среднего стиля (фонетического облика, узуального употребления, морфологических характеристик слова). Это объясняется прежде всего тем фактом, что составляющие среднего штиля непостоянны, являются в некотором роде переменной величиной в общей стилистической теории М. В. Ломоносова. Именно поэтому учёным не всегда удаётся чётко определить его [среднего стиля] фонетические и морфологические границы
Однако в процессе исследования Е. Г. Ковалевской удалось выявить некоторые наиболее очевидные лексические стилеобразующие особенности среднего штиля [Ковалевская, с. 134-137]. Так, к наиболее существенным лексическим стилеобразующим «маркерам» среднего стиля ученый относит следующие показатели :
1) к лексике среднего штиля принято относить слова, более употребительные в российском языке (умеренно-книжные, нейтральные слова), а также допускается принятие некоторых церковнославянских слов, но с осторожностью. Широко употребительны слова, используемые в научных и публицистических сочинениях второй половины XVIII в (правосудие, беззаконие, порок, достоинство и т.д).
2) Лексика среднего штиля имеет «просветительский характер» и часто отражается в репликах комедийных героев-резонёров. Данная лексика отражала животрепещущие темы XVIII в., касающиеся политики, государства, просвещения, морали и воспитания, например: благодеяние, благонравный, добродетель, истина, сограждане, человеколюбивый и другие.
3) К лексике среднего штиля также относятся слова, описывающие эмоции и чувства, т.е: любовь, блаженство, смятение, холодность.
Таким образом, по мнению исследователей, лексика среднего стиля в большей степени ориентирована на «высокие» элементы, что объясняется задачей использования славянизмов в среднем штиле как средства создания поэтического слова.
§ 5. Высокий штиль
Высокий штиль складывается, по М. В. Ломоносову, из слов общих как для церковнославянского, так и для русского языков и из слов церковнославянских, понятных грамотным людям. В высоком штиле могут употребляются только те слова, которые есть в «славенском» языке. Этим штилем следовало пользоваться в одах, героических поэмах, философских речах о “важных материях” [Мешчерский, глава 11].
Для высокого стиля характерны свои структурные особенности. Наиболее четко выявлены особенности высокого штиля исследователями К. А. Войловой, В. В. Леденёвой, Е. Г. Ковалевской. Исследования ученых доказывают, что все языковые уровни высокого стиля имели свои исключительные ососбенности.
Так, наиболее типичными для высокого стиля элементами фонетической системы было особое соотношение звуковых сочетаний [Войлова, Леденева, с. 232-233]. Прежде всего это касается системы гласных фонем, которая обязывала употреблять слова:
с неполногласными сочетаниями: вран, сребро, класы;,
с начальными сочетаниями ра-, ла-: равный, ладья;
с начальными буквами е, ю: елень, един, юг;
с фонемами [жд], [щ]: услаждаюсь, провождали, зиждитель, отвращает, хощет;
звук ['э] сохраняется в позиции после мягкого согласного перед твердым согласным под ударением (укрепл[э]нна, дерзн[э]т, жив[э]т) . (Ср: «Вотще твой хитрый был совет: // Россию сам Господь блюдет». Ломоносов М. В. Ода на прибытие Ея Величества великия Государыни Императрицы Елисаветы Петровны из Москвы в Санктпетербург 1742 года по коронации).
В области согласных фонем также существовал ряд существенных особенностей, характерных для высокого стиля. Перечислим некоторые из них, которые являются наиболее показательными:
произношение звука [г] как фрикативного [γ] — среднего звука между [г] и [х] [Ковалевская, с. 135]. (Ср: «...гордый исторгая дух; // Там тысящи валятся вдруг». Ломоносов М. В. Ода на прибытие Ея Величества великия Государыни Императрицы Елисаветы Петровны из Москвы в Санктпетербург 1742 года по коронации);
в слабой позиции следовало произносить звук [х]: мя[х]кий, Санкт-Петербур[х];
звуки [г] и [к] не допускали наличия соотносительных пар по мягкости - твердости (Ср. абсолютную рифму у более позднего А. С. Пушкина: Ленск[а]й — геттингеск[а]й, хотя, исходя из написания «Ленский» - «геттингеской» современный читатель может усомниться в соблюдении А. С. Пушкиным точной рифмы).
В морфологии также существовали непременные «атрибуты» высокого стиля, к которым можно отнести:
окончания существительных мужского рода в форме единственного числа родительного падежа –а: взгляда, флота, часа;
существительного женского рода в форме единственного числа предложного падежа –и: по земли, в пустыни;
окончания прилагательных в форме мужского рода единственного числа именительного падежа –ый: ужасный, прекрасный;
окончания прилагательных в форме родительного падежа –аго: святаго;
в форме женского роды единственного числа родительного падежа –ия/-ыя: прежния, истинныя;
в формах множественного числа именительного и винительного падежей –ия/-ыя: бегущия богыни, на все земныя красоты;
формы сравнительной и превосходной степени на -ейший, -айший, -ший: далечайший, светлейший, высочайший;
суффиксы действительных причастий настоящего времени –ущ-/-ющ-, -ащ-/-ящ-: поющий, звучаща.
В синтаксисе нормативными являлись:
усечённые формы прилагательных в качестве согласованных определений: божественны науки, северна страна, в небесну дверь, чрез яры волны;
обилие причастных оборотов;
инверсивные конструкции (главу, победами венчанну).
* * *
Проанализировав особенности стилистической теории М. В. Ломоносова, можно сделать заключение, что некоторые штили имеют более строгие разграничения и требования. К таким стилям прежде всего относятся «полярные» стилистические системы — высокий и низкий стиль. Средний же стиль содержит менее чёткие границы, поскольку «заимствует» многие языковые элементы на пересечении двух вышеназванных.
Более того, ученые, изучая поэтические произведения М. В. Ломоносова, приходят к единодушному выводу, что сам поэт не выдерживал своей теории и волей-неволей выходил за пределы того или иного штиля, но вместе с тем, по словам многих исследователей творчества великого М. В. Ломоносова, это отсутствие возможности «удержаться» в жестких рамках собственных предписаний и явилась в дальнейшем своеобразной подсказкой А. С. Пушкину выйти за пределы ломоносовского канона и, сообразуясь с поэтической необходимостью, соединить в своих произведениях ранее казавшееся несоединимое.
И все же, как бы там ни было, теория М. В. Ломоносова послужила базисом, фундаментом национального русского языка — языка единого народа. Не случайно вклад М. В. Ломоносова так высоко оценил впоследствии А. С. Пушкин: «Слог его ровный, цветущий и живописный, заемлет главное достоинство от глубокого знания книжного славянского языка и от счастливого слияния оного с языком простонародным» [Пушкин, с. 12].
|
