На заре туманной юности
Скачать 3.74 Mb.
|
| Дейч А. И. Голос памяти: Театральные впечатления и встречи. М.: Искусство, 1966. 375 с. На заре туманной юности 5 Читать Рыцарь украинской сцены 131 Читать Легендарный спектакль 179 Читать Михоэлс 203 Читать Три роли 258 Читать Голос памяти 289 Читать {3} Светлой памяти МАКСИМА ФАДДЕЕВИЧА РЫЛЬСКОГО, большого друга моего, с которым связаны многие годы жизни, посвящаю эту книгу. Автор {5} Вы снова здесь, изменчивые тени, Меня тревожившие с давних пор. Гете, «Фауст» На заре туманной юности1Завеса времени напоминает театральный занавес. Вот он колышется, заманчиво шевелит складками — и вдруг величаво раздвигается на две стороны, открывая неожиданный мир красок, движений, мыслей и чувств. Так и завеса времени — приоткрывается, и сквозь туман прошлого с необычайной резкостью выступают не только факты, события, но и цвета, запахи, самый воздух эпохи. Какой незримый помощник режиссера ударяет в гонг, чтобы вызвать к жизни картины былого? Это наша память, способная на самые удивительные вещи: порой она утрачивает многое важное, но запечатлевает в глубинах своих, казалось бы, ничтожную мелочь, черточку, помогающую многое воссоздать и понять по-новому. И вот теперь, через ряд десятилетий, вижу я, как на сцене, озаренной скрытыми {6} огнями, дни молодости, проведенные в древнем городе над Днепром, прозванном матерью городов русских. Детство для меня — это прежде всего зеленый мир киевских каштанов, цветущих лип, благоухающих роз и жасмина, изумрудных газонов. В сердце старого Киева, в, небольшом сквере, выходившем на три улицы, протекали игры мои и досуги. Городской мальчик учился любить природу не в лесах и бескрайних степях, не среди гор, уходящих к небу, а на этом маленьком зеленом клочке земли, тщательно возделанном садовником Савелием. Высокий старик с добродушным рябоватым лицом, гордо носивший зеленую фуражку городского сторожа, говорил на смешанном украинско-русском языке. Он громкими криками прогонял детей, бегавших по клумбам и газонам, а по праздникам являлся на дом к богатым родителям, принося им букеты роз, георгинов и пионов в ожидании добровольного подаяния. В центре сквера, на круглой площадке, обставленной белыми скамейками, сидели няньки, матери и бабушки игравших детей. Напротив высилось уродливое каменное здание Присутственных мест. Суетливо бегали возле него мелкие чиновники, ходатаи по разным делам, горделиво проходили адвокаты во фраках, готовясь выступить в судебном заседании. По кирпичному тротуару порой тянулась толпа богомольцев и богомолок, в лохмотьях, в стоптанных лаптях и деревенских башмаках. Десятки и сотни верст проходили эти темные, изъеденные земными тревогами люди, чтобы поклониться киевским святыням в Софийском соборе, Михайловском монастыре и особенно в Киево-Печерской лавре, где с суеверным страхом смотрели они на «нетленные мощи» святых. Под вечер шли мимо скверика усталые мастеровые — маляры, каменщики, штукатуры, запыленные, перепачканные краской и известкой, с лопатами, топорами и молотками. {7} Они перебрасывались грубыми и бойкими шутками, заполняя выщербленный кирпичный тротуар и оттесняя в сторону «господ что почище». А когда совсем темнело и надо было покидать привычное зеленое царство и отправляться домой, мы видели странного человека в черном. Он бежал с лестницей за плечами и длинной палкой, похожей на пику, останавливался у зеленых газовых фонарей, ловко открывал стеклянную створку, просовывал туда пику с огоньком и зажигал фонарь, искрившийся узким зеленым пламенем. Электричество в городе еще было редкостью. Оно уже горело в театрах, в некоторых общественных зданиях, но частные квартиры освещались настольными, стенными, висячими керосиновыми лампами. Так выглядел мой родной город в начале нашего века. В детстве трудно было понять противоречия между тусклой жизнью городских окраин и буржуазным благополучием центральных улиц широко раскинувшегося на днепровских холмах большого города. Сверкали зеркальные витрины модных магазинов на Крещатике. По воскресеньям на левой стороне главной улицы гуляла фешенебельная публика, а на Владимирской горке, откуда открывался широкий вид на Днепр, гремела военная музыка, там веселилось «простонародье», мелькали украинские национальные платья, солдатские мундиры, мороженщики с кадками на головах предлагали свой товар, а бабы продавали в корзинках подсолнечные и тыквенные семечки. Над городом гудели колокола церквей, степенно шагали монахи, как черные видения, оставляя после себя едкий запах ладана. В маленьких будках продавались иконки, пестрые бусы, серебряные крестики и колечки с именем святой Варвары. Но стоило подняться на гору, уйти от этой сутолоки, и в тихом районе Липок открывалась перспектива задумчивых улочек со спокойными особняками киевских богачей. {8} Однако спокойствие было мнимым, уже самое начало века предвещало близость каких-то важных общественных перемен. Об этом эзоповым языком говорилось в прогрессивных газетах, в литературе. «Песня о Буревестнике» прозвучала над страной, революционные стихи, обходя цензуру, печатались в газетах и журналах, иногда читались в концертах и на вечерах. Из за границы проникали брошюры и памфлеты М. Горького, социал-демократические издания, их передавали из рук в руки, прятали под матрацы и в погребах. Весь этот сложный, пестрый мир образов, настроений, надежд и огорчений не мог вместиться в мое детское сознание, но я подрастал, многое подхватывая из разрозненных разговоров старших, которые шептались при детях или высказывались неясными намеками. В моем «зеленом царстве», где я общался с товарищами детских игр, тоже бывало неспокойно. Однажды шпики гнались за каким-то рабочим, а он бежал по дорожкам сквера, перепрыгнул через ограду и скрылся в одном из дворов. Словоохотливый садовник Савелий рассказывал, что железнодорожники забастовали (это слово рано вошло в мой обиход и ощущалось как нечто очень значительное и героическое), что жандармы и городовые стреляли в них. Навсегда запомнился по-летнему знойный октябрьский день 1905 года. Толпы народа с красными знаменами, с пением революционных песен заполнили улицы, а на тротуарах стояли высыпавшие из домов возбужденные люди, читали газеты, спорили между собой. Помню, как я с родителями иду вверх по крутой Михайловской улице. Возбужден необычностью картины. У отца на лацкане пальто шелковая красная розетка, у матери на жакете — тоже красная ленточка, и я под герб гимназической фуражки подложил кусочек кумачовой материи. Встречаются знакомые, говорят: «Со светлым праздником!» — как на пасху. {9} И отец, всегда сдержанно строгий, улыбается, сверкают его глаза под толстыми стеклами золотых очков. Он говорит матери что-то непонятное мне: «Конституция — это еще не все. Надо добиваться свержения…» Радость была непрочной, на смену ей пришли аресты, погромы, карательные отряды. В эту пору уже начало складываться мое представление о литературе, об искусстве, о театре. В семилетнем возрасте я впервые попал в театр. Было это в южном приморском городе, гордившемся своей оперой. Шли «Паяцы» и «Сельская честь». Трудно сказать по прошествии шести десятилетий, что больше всего захватило меня в этом спектакле: пышность зрительного зала, многоголосая музыка оркестра, актерское исполнение или декорации, изображавшие то балаган комедиантов, то сельскую улицу. Но особенно врезалось в детское сердце изображение ночи на сцене. Она, вопреки всему виденному в жизни, была какая-то резко зеленая, необычная, феерическая по сравнению с «всамделишной» мягко-голубой лунной украинской ночью. Это впечатление только усилилось, когда после дневного спектакля меня вывели на улицу и в глаза вдруг ударил яркий солнечный свет, казавшийся молочно-белым после зеленой театральной ночи. Какие-то извилистые ассоциации приводили меня к мыслям о зеленом царстве киевского сквера. Дома среди разного хлама я нашел старый шестигранный фонарик с разноцветными стеклами, выломал из него зеленое стекло, прикладывал к глазам и глядел на улицу. Мгновенно вспоминалась одесская опера, актеры, тонувшие в зеленом полумраке, и казалось, что это волшебное стекло помогает создавать из жизни театр, где все как будто по-настоящему и вместе с тем не такое, как в действительности, а более возвышенное, опоэтизированное. {10} Так складывалось в детском сознании представление о мечте и реальности, о жизни и поэзии в театре. Волшебное зеленое стекло! Прошли годы бурь и потрясений, смены вкусов, школ, направлений, а оно осталось для меня олицетворением творческой преобразующей силы искусства. Недаром зеленый цвет — это цвет надежды, зарождающейся весны, могучего творческого обновления. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Список книг для чтения летом при переходе в 5 класс А. П. Чехов «Смерть чиновника», «Лошадиная фамилия», «Хирургия», А. П. Платонов «Корова», «На заре туманной юности» |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Республика Татарстан г. Зеленодольск ул. Юности д телефон: 4-12-94. Факс: 5-91-80 Лицей №1 |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Сторожук, С. 80 лет юности : [30 октября – юбилей намта] // Автозаводец. 2009. 28 окт. (№162). С. 2 | | Министерство образования РФ новосибирский государственный педагогический университет Астрономия не только увлекательна, но и в высшей степени поучительна. Она была одной из первых наук, возникших на заре человечества,... |
| Конспект урока предмет: чтение и развитие речи 9 класс Тема А. А.... Цель: к концу урока учащиеся смогут рассказать о книгах, которые они читают и почему | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... В2: Сегодня праздник. День рождения школы, день детства и юности. Что же такое школа? |
| Развитие личности ребёнка в процессе обучения изобразительной деятельности Искусство является уникальным явлением в жизни общества. Оно появилось на заре развития человечества как способ самовыражения, как... | | Образование и формирование педагогического дискурса Аристотель «Риторика» и другие трактаты, Владимир Мономах «Поучение Владимира Мономаха», а также «Юности честное зерцало, или Показание... |
| «Кодекс здоровья Л. Н. Толстого» «Музыка в детстве и юности Л. Н. Толстого» Нынешний год необычный. Он проходит под знаком Л. Н. Толстого – вселенского мудреца, великого мыслителя, по праву занявшего одно... | | «Клетка» Еще на заре советской власти Н. К. Крупская писала, что «политехнизм не есть какой-то особый предмет преподавания, он должен пронизывать... |
| Программа основных направлений воспитательной деятельности для становления... Средний школьный возраст (от 11-12-ти до 15-ти лет) – переходный от детства к юности. Он совпадает с обучением в школе (5-9 классы)... | | В 1965 году, на заре компьютерной эры, директор отдела исследовательской... Такое замедление роста вызвано усложнением архитектуры микросхем. И все же, для кремниевой технологии предсказание Мура не может... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Развитие коммуникативной культуры личности в детстве, отрочестве и юности предполагает разработку системы средств, направленных на... | | Реферат на тему: ефросиния полоцкая, ее религиозная и просветительская деятельность Преподобную Ефросинию Полоцкую сегодняшние исследователи называют первой просветительницей Белоруссии, потому, что именно она на... |
| Правильная осанка Правильная осанка не дается человеку от рождения, а приобретается им. Она вырабатывается в детстве и юности, а после 18 лет исправить... | | К семейной жизни содержание В этой книге речь идет о подготовке к семейной жизни главным образом подростков. Но автор считает необходимым затронуть проблемы... |
