Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 0.55 Mb.
|
Н. А. Задонский «Денис Давыдов».(отрывок) Мальчикам удалось выбрать удобное для наблюдений местечко, однако, как они ни напрягали зрение, разглядеть что-нибудь в густых клубах пыли, поднятой кавалерией, было невозможно. Лишь изредка среди скачущих кавалеристов появлялся какой-то всадник в белой рубашке, и тогда вокруг раздавались восторженные возгласы: – Вот он, вот он! Батюшка наш Александр Васильевич! Между тем солнце поднялось высоко, обещая знойный день. На небе – ни облачка. Сухой ветер обжигал лица. Горячая пыль слепила глаза. Мальчики, уставшие и разочарованные, спускались с пригорка к лагерю, намереваясь отправиться домой. И вдруг в толпе произошло движение, все куда-то побежали и закричали: – Скачет! Скачет! Денис повернулся и сразу увидел Суворова. На калмыцком коне он скакал к тому месту, где стояли мальчики. Суворов был в простой белой рубашке, довольно узких полотняных брюках, тонких ботфортах и легкой солдатской каске. На нем не было ни ленты, ни крестов, ни медалей. Денис с замирающим сердцем смотрел на полководца. Глаза мальчика радостно светились. Оригинальные черты Суворова запомнились ему навсегда. Сухое, продолговатое, в частых морщинах, лицо полководца отличалось особой выразительностью. А высоко поднятые брови и небольшой рот, по обе стороны которого залегли глубокие складки, придавали этому лицу необъяснимое очарование. Большие светлые глаза словно искрились. Вся фигура, взгляд, движения поражали необычайной живостью, каким-то юношеским проворством и задором. Суворова сопровождали штабные офицеры, адъютанты, ординарцы, а также командиры маневрирующих полков. Среди них находился и Василий Денисович. Когда взмыленный калмыцкий конь поравнялся с мальчиками, один из адъютантов Суворова, скакавший следом за ним, крикнул: – Граф! Посмотрите, вот дети Василия Денисовича! – Где они? Где? – живо отозвался Суворов, сдерживая лошадь. Денис смело шагнул вперед. Брат последовал за ним. Подскакавший на черкесском коне Василий Денисович представил мальчиков: – Этот старший – Денис, ваше сиятельство… А младшего назвали Евдокимом, в честь деда… Добрая улыбка озарила лицо полководца. Он важно перекрестил ребят, протянул маленькую сухую руку. Они почтительно ее поцеловали. – Любишь ли ты солдат, друг мой? – обратился Суворов к Денису. – Я люблю графа Суворова, – весь сияя восторгом, прерывающимся от волнения тонким голосом крикнул Денис, – в нем все: и солдаты, и победа, и слава! – О, помилуй бог, какой удалой! – сказал с улыбкой Суворов. – Этот будет военным человеком! Я не умру, а он уже три сражения выиграет! А этот, – указал он на Евдокима, – пойдет по гражданской службе. И, продолжая улыбаться, Суворов круто повернул коня и поскакал дальше, сопровождаемый свитой. Денис, взволнованный встречей, весь день провел словно во сне. Слова Суворова поразили впечатлительного мальчика. Он не мог ничем заниматься, был тих и послушен необычайно. Главнокомандующий Кутузов (Отрывок из исторической хроники Н.Задонского «Денис Давыдов»). «После двухдневной героической обороны Смоленска войсками Раевского, Неверовского и Дохтурова русская армия, оставив город, отступала по старой Смоленской дороге... 17 августа батальон Дениса Давыдова, особенно отличившийся в делах под Катанью и Дорогобужем, стоял близ Царева Займища. Сюда на рассвете прибыл новый главнокомандующий Михаил Илларионович Кутузов, только что пожалованный титулом светлейшего князя. Войско встречало его с неописуемым восторгом. И Денис, в тот день увидевший прославленного русского полководца, вполне разделял общие чувства. Кутузов в сюртуке без эполет, в белой фуражке, с шарфом через плечо и с нагайкой через другое ехал на гнедом иноходце. Массивная фигура Кутузова, крупные черты лица, пухлые щеки, мягкий голос и добродушная улыбка создавали благоприятное впечатление. Главнокомандующего сопровождала большая свита. Денис разглядел среди свитских господ и пасмурного Барклая, и долговязого Беннигсена, назначенного начальником главного штаба, и Ермолова, и Раевского, но особенно бросилось в глаза довольное лицо Багратиона, ехавшего на белой лошади несколько впереди других. Запретив выстраивать войска, Кутузов стал осматривать их на марше. Подъехав к одному из пехотных полков, он неожиданно остановился. Солдаты засуетились, начали вытягиваться, чиститься, строиться. Кутузов слегка поморщился, махнул рукой. — Не надо, ничего этого не надо,— сказал он.— Я приехал только посмотреть, здоровы ли мои дети? Солдату в походе не о щегольстве думать, ему надо отдыхать после трудов и готовиться к победе. Заметив, что растянувшийся на дороге обоз какого-то генерала мешает проходить пехоте, Кутузов подозвал одного из своих адъютантов и приказал: — Отведи, голубчик, эти экипажи в сторонку. Солдату каждый шаг дорог, скорей до места дойдет — больше отдохнет. О солдате более всего попечение иметь надлежит! Когда же обоз освободил дорогу, а следовавший за ним полк егерей в стройных рядах и боевом порядке приблизился к главнокомандующему, он, сняв фуражку и приветливо помахав войскам, воскликнул: — Как с такими молодцами отступать да отступать! Слова главнокомандующего стали передаваться из уст в уста... — Приехал Кутузов бить французов! — эта крылатая солдатская фраза быстро облетела войска. И дымные поля биваков, как отмечают очевидцы, огласились песнями и музыкой, чего давно уже не бывало». Партизан Герасим Курин (Отрывок из исторической хроники Н.Задонского «Денис Давыдов»). «Когда войска маршала Нея заняли Богородск и шайки мародеров рассыпались по уезду, отбирая у населения хлеб, скот и фураж, крестьянин села Павлова Рохтинской волости Герасим Курин собрал мирской сход и призвал всех крестьян защищаться против «нехристей». Мир единодушно поддержал Герасима, и тут же из двухсот человек составилась боевая партизанская дружина. Командиром избрали Курина; он славился как человек смелый, грамотный, умный. Старики, женщины и дети ушли в леса, а партизаны открыли действия против неприятеля. Так как во всех стычках с французами Герасим Курин почти всегда оказывался победителем, весть о нем разнеслась по всем окрестным деревням и селам, откуда сотнями повалили к нему добровольцы. Скоро Герасим Курин располагал уже целым войском: у него было пять тысяч восемьсот партизан... Вооружение состояло из отнятых у неприятеля ружей... и сабель, а также из самодельных пик. Встревоженный действиями партизан маршал Ней послал большую карательную экспедицию в составе двух эскадронов гусар и нескольких подразделений пехоты. Курин решил встретить неприятеля, дать ему «генеральное сражение». Ранним пасмурным утром, отслужив молебен, партизаны вышли навстречу французам. Тысячу человек пехотинцев, под начальством своего помощника крестьянина Стулова, Курин оставил в засаде у села Малежи, а конных партизан спрятал в Юдинском овражке, недалеко от села Павлова. В полдень показалась французская кавалерия, а следом за ней — пехота. Партизаны, расположившиеся в небольших окопах, встретили противника дружным ружейным огнем. В это время откуда-то сбоку выскочили конные партизаны. Гусары погнались за ними и, разгоряченные преследованием, не заметили, как очутились у засады. Партизанская пехота ударила с флангов, а конный отряд — с тыла. Основные силы во главе с Куриным дрались с неприятельской пехотой. Бой был жестокий. Партизаны держались стойко, не отступали ни на шаг. Герасим Курин, управлявший боем, убил трех французов. Стулов заколол пятерых. Наконец неприятель не выдержал, побежал. Однако спастись удалось лишь нескольким гусарам. Узнав о результатах этого боя, Кутузов вызвал к себе Герасима, при всех обнял, наградил Георгиевским крестом». Приложение 14. Роман Леонтия Раковского «Кутузов» (отрывок) Наконец то, к чему все эти месяцы так стремился Наполеон, свершилось: «великая армия» подходила к Москве. Император был равно готов ко всему: к кровопролитной битве под стенами древней столицы и к переговорам с упрямым Кутузовым о мире. Но, как указывали карты д’Альба, до Москвы остались последние версты. - Вон с тех холмов Москва должна быть видна, — говорили все. К скольким столицам мира за пятнадцать лет войн подходили победоносные войска Наполеона! Сколько больших, красивых, богатых городов отдавалось на его волю, на волю его «орлов»: Милан, Венеция, Александрия, Каир, Яффа, Вена, Берлин, Лиссабон, Рим, Амстердам, Антверпен, Варшава! Уже даже трудно вспомнить подробности каждой капитуляции. В Милане армия назвала Наполеона «маленький капрал», а в Москве должна назвать «божественным императором». Хотелось спешить туда, к этим холмам, но осторожность заставляла не торопиться и каждую минуту ждать коварного удара из-за угла, какой-либо непредвиденной скифской хитрости. Император велел двигаться осмотрительно: все равно теперь уже Москва никуда не уйдет! Наполеон был весел: и болезнь и Бородино с тысячами трупов и неудовольствием на него маршалов миновали. [478] Пусть дуются они, эти глупцы, что император, вопреки их желаниям, не пустил в дело старую гвардию. Вот теперь она идет — человек к человеку, могучая, несокрушимая, идут его «ворчуны», его оплот и сила. Кавалеристы уже на Поклонной горе. Машут киверами, касками, радостно кричат: - Москва! Да здравствует император! Вот оно, настало! Наполеон невольно коснулся шпорами белых боков Евфрата. Араб поскакал в галоп. Наполеон вскочил на Поклонную гору. За ним, ломая строй, теснились усачи гвардейцы. Каждому хотелось поскорее, раньше товарищей, увидеть Москву. - Москва! Москва! - Да здравствует император! Солдаты кричали, подпрыгивали, бросали вверх медвежьи шапки, блестящие каски, кивера, потрясали ружьями и саблями, обнимали друг друга, смеялись как обезумевшие, воздевали руки: конец мучениям! Конец усталости, конец странствованиям, скитаниям по лесам, пескам и болотам, конец боям! - Москва! — восторженно повторяла свита, хлопая в ладоши. Наполеон тоже рукоплескал, радовался, как ребенок: - Наконец вот он, этот знаменитый город! Давно пора! Заждались! - Это как в третьей песне у Тассо в «Освобожденном Иерусалиме», когда армия Готфрида Бульонского увидала башни Иерусалима! — кричал сзади Коленкуру Сегюр. — «У каждого как бы выросли крылья на сердце и на ногах! Как легко стало! Да, это Иерусалим!» — скандировал Сегюр. «Дурак! Сравнивает меня с каким-то Готфридом Бульонским. Гастрономический полководец! Я бы не доверил ему одно капральство, не то что армию!» — подумал Наполеон, глядя вниз. Перед ним расстилался громадный, необычайный город, в существование которого как-то уже не верилось, — казалось, он живет лишь в воображении восточных поэтов. Сотни церквей с золотыми, яркими причудливыми куполообразными главами, дворцы всевозможных стилей, дома, выкрашенные в разнообразные краски, сады, бульвары, извилистая Москва-река, текущая по светлым лугам. Над всей панорамой господствовали башни древнего Кремля с высокой колокольней Ивана Великого, на вершине которой сверкал в ярком солнце большой золотой крест. Мечта. Восточная сказка. Неизведанная Азия! |
