Новости исследовательского комитета
Скачать 1.52 Mb.
|
ЛИТЕРАТУРА Анненберг Д. Программа «Поупатемпо»: центр обслуживания и его инновации. http://www.gridnev.info/?p=69 Государственные услуги: основные направления и подходы к созданию центров обслуживания населения по принципу "одного окна" Отчет подготовлен в рамках проекта ПРООН "Поддержка реформ в государственном секторе" Алматы – Астана, 2005 Доклад Министерства экономического развития РФ «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг в Бразилии». URL: www.admir.lipetsk.ru/rus/app/adm_ref/mert_Brazil.pdf Доклад Министерство экономического развития РФ «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг в Греции». М. 2008. URL: http://www.admir.lipetsk.ru/rus/app/adm_ref/mert_Greece.pdf Капаров С.Г. Стандарты предоставления государственных услуг – новый этап административной реформы в Казахстане. Чиновник. 2004, № 504(33) URL: http://chinovnik.uapa.ru/modern/article.php?id=524 Кётц Аксель Г. Многоканальное правительство на основе принципа «одно окно»: обеспечение охвата услугами каждого гражданина. Презентация для видеоконференции «Многоканальное правительство посредством «одного окна»: германский опыт». Кельн-Москва, 18.09.2007. Кётц Аксель Г. Центры обслуживания населения: опыт Германии Кельн-Москва 2007. http://www.gridnev.info/?p=69 Кузнецова Ю.А. Повышение качества и эффективности бюджетных услуг: обобщение опыта зарубежных стран URL: http://www.admhmao.ru/adm_reform/publikac/publik81.htm, http://www.anrb.ru/isei/cf2006/d897.htm Мик Л., Огилви М. Предоставление государственных услуг по принципу одного окна. Опыт Канады www.Universalia.com Universalia Management Group Обзор международного опыта в области государства «одного окна» (ГОО) // Институциональная реформа государственного сектора Public Sector Institutional Reform Project URL: http://www.ar.gov.ru/common/img/uploaded/Analytical_Note_SWG.doc С. А. Коверзнева ПУБЛИЧНАЯ ПОЛИТИКА И СПОСОБНОСТИ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА И ГОСУДАРСТВА Системные трансформации публичной сферы современной России предполагают новое осмысление классических определений фундаментальных понятий политической науки, выявления взаимосвязей и взаимозависимостей развития политических институтов, которые, видоизменяясь под давлением внешних и внутренних факторов, выходят за рамки устойчивых теоретических конструктов. Сильное гражданское общество как идеал и партнер современного государства является элементом всех современных концептов и моделей политологии. Несовершенство институтов публичной политики современной России – представительных органов, электоральных процессов, политических партий, ассоциаций бизнеса, гражданских организаций становится барьером на пути системных изменений, необходимых для сохранения суверенного государства. Деформация института разделения властей, неэффективность парламента при обеспеченном доминировании в нем одной партии, наличие политических партий, которые не обрели статуса выразителей воли больших социальных групп, отсутствие самих социальных групп свидетельствуют о глубокой деструкции социума. Институт политических выборов настроен на ограничение круга выбора, то есть числа политических субъектов, прав избирателей, предполагает наличие специфической платы за вход в политическое пространство. Похоже, что никто из номинальных участников политической игры не заинтересован в изменении принятых правил, позволяющих получать политическую ренту небольшому кругу лиц за счет «молчаливого» большинства, более того, «в сохранении неэффективных институтов может быть заинтересовано государство, если это способствует максимизации разницы между доходами и расходами казны; такие институты могут поддерживаться могущественными группами со специальными интересами; а эволюция общества…может попасть в зависимость от однажды избранной институциональной траектории (path dependence)» (Патрушев, 2006) Создаваемые новые институты заполняются старым содержанием, на что указывал Ю. Пивоваров (Пивоваров, 2006). Институты «структурируют политический процесс, определяя доступ к участию в нем и очерчивая рамки активности политических акторов» (Пивоваров, 2006), но только в том случае, когда сложилась структура политических интересов, политические институты устойчивы и применяют те нормы и правила, которые в явной и неявной форме ограничивают их способ и сферу действий, а также наметился и поддерживается баланс политических сил. Отсутствие конкуренции на институциональном уровне ведет к уничтожению конкуренции в политике и на субъектном уровне. Средства массовой информации, обеспечивающие «публичность» политической жизни, подчеркивают, что в стране есть только два человека, которым предписана публичность в своей полноте, остальные участники политического пространства федерального уровня - всего лишь более или менее удачливые актеры, исполняющие предписанные роли, а на региональном уровне публичность дозволена исполнителям, которые должны транслировать сказанное первыми лицами. Оригинальные, самостоятельные оценки и мнения в публичной сфере, являющейся областью универсализации всеобщих смыслов, столь редки, что можно говорить о «приватизации» публичной сферы в той же мере, в какой и о «приватизации» материальных ресурсов. Акторы политики – публичные и непубличные – перекраивают сферу и способ действия институтов под свое видение и потребности, в результате чего политические институты теряют свои существенные характеристики, определяющие границы и меру активности политических акторов. В этом случае субъективное институциональное строительство подчиняется частному интересу, организуется путём повышения эффективности деятельности и снижения издержек при реализации индивидуального интереса путем соглашений и закрепления этих отношений формальными соглашениями и специальными нормативными актами. Крупные организации бизнеса, которые традиционно включаются в структуру гражданского общества, имеют возможность оказывать влияние, сотрудничая с федеральными чиновниками (в форме режима консультаций и в иных институционализированных формах) (Зудин, 2003), что усиливает и правящий режим, и тех акторов, которые имеют явные преимущества за счет существования этого режима, воспроизводя их в своей повседневной практике для усиления степени защиты своих интересов, в отличие от других институтов гражданского общества. Нововведения в политической системе, направленные на расширение публичности, воспринимаются обществом достаточно сдержанно, если не сказать равнодушно, поскольку основная часть населения не видит в действующих политических институтах способности защитить интересы граждан, которым остается полагаться в большей степени на свою способность получить возможность реализовать свой интерес приватным путём, используя непубличные социальные связи. Коллективные действия вытеснены на периферию общественной жизни, предоставляя властным субъектам политики широкое поле действия. Публичная политика – это политика, направленная на реализацию нужд, потребностей и интересов граждан, т.е. публики, которые должны быть ею сформулированы и внесены в политико-коммуникативное пространство. Основное назначение публичной политики, которое было обосновано в теории либеральной демократии в первой половине ХХ века для оценки реальных достижений правительств в обеспечении нужд граждан (McCool, 1995), состоит в отстаивании гражданами своих публичных интересов через публичные дебаты, создание добровольных ассоциаций для защиты интересов как форм гражданского участия в политическом процессе (Риттер 1998). Поскольку публичная политика является способом «сосуществования народа и власти», эффективной формой «участия людей в принятии жизненно важных для общества решений» (Загоруйко, 2004) признается контроль действий государства. Свести публичную политику к ментальному и информационному инструменту действующей власти, дополнив ее дозированным участием оппозиционных политиков, - заманчиво просто, но эффективные институциональные изменения в экономике невозможны без изменений иных социально-политических институтов, которых невозможно достичь простым заимствованием институтов; нужно иметь смелость признать, что перспективные инновационные социальные практики зарождаются в недрах гражданского общества, они должны быть обнаружены и институционализированы (Кузьминов 2005). Гражданские формы контроля, экспертизы, гражданского участия на региональном уровне получили развитие в ходе реализации национальных проектов и административной реформы, показали преимущества неведомственного и государственного контроля и экспертизы, а именно гражданских форм взаимодействия с государственными органами (Беляева, 2006). Политический институт вырастает как форма выражения социального интереса реально действующих политических и экономических субъектов – групп, слоев, отдельных граждан, заинтересованных в реализации осознанного собственного интереса и интересов, которым могут противостоять и противоположные интересы иных акторов. Изменения такого рода потребуют вложения ресурсов и способностей и граждан, и государства – культурных, временных, финансовых, материальных, информационных. Результаты изменений могут не дать прямых дивидендов тем, кто участвует во внедрении социально-политических инноваций; социальный эффект также будет иметь значительный временной лаг, но согласование интересов власти и гражданского общества, институты которого имеют различные динамику и ресурсы для артикуляции и представляют противоположные интересы в силу расколов в обществе, должно быть начато именно в публичной сфере и публичной форме, обеспечивающих рост политических и гражданских способностей субъектов политики. ЛИТЕРАТУРА Беляева Н.Ю. 2006. Гражданский контроль и гражданская экспертиза нормативных актов. – Президентский контроль, № 1 Загоруйко Ю. Публичность и политика. Зеркало недели. - 2000. - № 39. Зудин А.Ю. Новая публичность? Моноцентрическая система и режим консультаций. – Сборник программ и тезисов участников секции «Публичная политика как инструмент российского выбора» Третьего Всероссийского конгресса политологов. М. 2003 Кузьминов Я.И., Радаев В.В., Яковлев А.А., Ясин Е.Г. Институты: от заимствовкания к выращиванию. Опыт российских реформ и возможности культивирования институциональных изменений. М. 2005 Патрушев С.В. Институциональная политология: современный институционализм и трансформация России. М. 2006. - С.31. Пивоваров Ю.С. Публичная политика как операция прикрытия. Независимая газета. 07.02.2006 Пивоваров Ю.С. Русская власть и публичная политика (Заметки историка о причинах неудачи демократического транзита)//Полис. – 2006. - № 1. - С.15. Риттер М. Публичная сфера как идеал политической культуры. – Граждане и власть: проблемы и подходы М. 1998 McCool D.C. 1995. Public Policy Theories, Models, and Concepts: An Anthology.N.Y. Л. В. Сморгунов МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СРАВНИТЕЛЬНОЙ ПОЛИТОЛОГИИ И КАТЕГОРИЯ «ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОБЫТИЕ» (Работа выполнена по гранту РГНФ № 10-03-00330а «Категория политическое событие» и её роль в разрешении проблемы методологического синтеза в современной сравнительной политологии») Плюрализм методологических подходов в сравнительных политических исследованиях последних десятилетий вызвал теоретический кризис сравнительной политологии. Преодоление кризиса, как считается, возможно на пути синтеза ряда теоретико-методологических традиций. Однако, возникают проблемы пределов синтеза и научной результативности совместимости качественных и количественных, интерпретативных и позитивистских, институциональных и когнитивистских, статистических и case-ориентированных подходов в сравнительной политологии. Использование концепции «политического события» позволяет разрешить проблемы методологического синтеза в сравнительной политологии. Сравнительная политология, активно развивающаяся под влиянием позитивистской методологии бихевиоризма и структурного функционализма в 1950-60-е годы, в начале следующего десятилетия попала под огонь критики (Easton 1969; MacIntyre 1978; Ricci 1984). Можно выделить несколько ее направлений. Во-первых, политическая наука в целом и сравнительная политология в частности оказались невосприимчивыми к новым социальным и политическим переменам, которые так бурно выявились в конце 1960-х – начале 1970-х годов в виде контркультурных движений, постиндустриальной революции, коммуникационных трансформаций. Во-вторых, попытка создать на основе бихевиоризма и структурного функционализма политическую науку, лишенную ценностной нагрузки, фактически привела к господству лишь одной теоретической парадигмы, связанной, фактически, с идеологией «буржуазного либерализма». В-третьих, оказалось, что эти методологии сравнительного анализа, ориентирующиеся на поиск закономерных связей и подобий, фактически вели к созданию картины политического мира, лишенной значительной доли уникальности и многообразия. В-четвертых, преобладание количественных методов анализа в сравнительной политологии хотя и создавало возможность для проверки гипотез, но одновременно приводило к их обеднению. Фактически, путем статистической проверки утверждались зачастую либо довольно банальные истины, либо уже известные зависимости. В-пятых, хотя сравнительная политология и включала в свое поле зрения страны Азии, Африки и Латинской Америки, но сформированная телеологическая концепция зависимого развития вызывала протест как у западных компаративистов, так и у исследователей незападных стран. После кризиса 1970-х годов сравнительная политология потеряла значение однородной с точки зрения методологии отрасли и развивалась то под влиянием намерений найти новую методологическую парадигму, то под воздействием изменений в самом объекте исследования. В этом отношении два десятилетия сравнительная политология сохраняла статус весьма дифференцированной отрасли и по предмету, и по методам исследования. Методология неоинституционализма, которая получила распространение в политической науке в результате экономического империализма, все же не изменила общей картины, а третья волна демократизации позволила продвинуть дальше некоторые теоретические конструкты без радикального преобразования отрасли. Противостояния различных традиций исследования на плюралистическом этапе развития перестали удовлетворять критериям научной достоверности выводов сравнительной политологии. В конце прошлого века возникает набирающая силу тенденция к синтезу противостоящих методологий и поиску новых синтезированных оснований политологического сравнения. «Ослабевающие различия» связаны с понижением уровня противостояния дюркгеймовской и веберовской традиций, количественных и качественных методов, объяснения и понимания, выяснения причин и простого описания, позитивизма и герменевтики. В целом, в сравнительной политологии начинает господствовать убеждение, что метод должен быть подчинен исследовательской субстанции, т.е. политике; следует искать такие подходы, которые базировались бы на особенностях политической реальности. В этом движении к синтезу особую роль начинают играть когнитивные составляющие политического процесса, идеи, которыми люди руководствуются в политике, качественные степенные политические различия, исторические уникальные событийные политические процессы. В центре этих изменений лежит переход от фактуального к событийному политическому знанию. Категория «политическое событие» приобретает онтологический и гносеологический статус, позволяющий разрешить проблему методологического синтеза. Изменение объекта компаративного исследования (политика в условиях глобализма, коммуникативной революции и общества знания) повышает роль и значение таких методологических подходов в сравнительных исследованиях, как конструктивизм, конфигурационный подход (качественные исследования на основе булевой алгебры и логики нечетких множеств), интерпретативизм и историзм, case-ориентированное сравнение. Обоснование синтезированного характера этих методологий решается, как правило, на пути аддитивного подхода, который понижает уровень обоснования их эвристической значимости в сравнительной политологии. Представляется, что поиск холистской основы позволит разрешить ряд проблем методологического синтеза и усилить его роль в трансформационных процессах в современной сравнительной политологии, повысив ее аналитические и объяснительные возможности. Плюралистический период сравнительной политологии (1980-90-е гг.) показал, что методологическое многообразие и противостояние различных подходов к политологическому сравнению понижает его научную результативность. Новое оживление сравнительная политология начинает демонстрировать в конце прошлого – начале нынешнего столетия. Появляются обобщающие работы, в которых сделана попытка подвести определенные итоги развитию сравнительной политологии в послекризисный период. Вновь разворачивается дискуссия о соотношении количественной и качественной методологии сравнительного исследования (Brady, Collier 2004; Bennett, Colin 2006; Levy 2007; Mahoney 2007). На первый план некоторые исследователи выдвигают проблемы герменевтического понимания политического действия и интерпретативного подхода к политике и управлению (Bevir, Rhodes 2004; Bevir, Kedar 2008). При этом указывают на принципиальное различие между сциентистской американской традицией политических исследований и британской политологией, отмечая в последней акцент на историческое познание и интерпретативизм (Adcock, Bevir 2005). Что еще более знаменательно, так это стремление всех участников дискуссии не противопоставлять различные подходы и традиции, а попытаться найти некоторую синтетическую основу для их взаимодействия и взаимообогащения. В этом отношении общую установку формулирует Герардо Мунк, который, завершая главу об истории сравнительной политологии, пишет: «Короче, требуют уважения как приверженность сравнительной политологии гуманистической традиции, так и ее живая устремленность к науке. Душа компаративистов возбуждается не только сущностным интересом к глобальной политике, но менее всего – только методами, используемыми для исследования своего предмета. Отсюда, будущее сравнительной политологии, вероятно, должно вращаться вокруг способности компаративистов преодолевать ослабевающие различия и связывать их интерес одновременно с субстанцией и методом, политикой и наукой» (Munck 2007: 59; курсив – Л.С.). Оппозиционность позитивистской и интерпретативной науки в современном политическом познании снимается объединением факта и ценности в понятии «политического события». Гносеологическое значение категории «факт» как незаинтересованного суждения, фиксирующее эмпирическое знание, ставится под сомнение, будем ли мы говорить о фактуализме или о теоретизме в познании. Хотя фактуальное политическое знание находит значительную поддержку среди политологов, тем не менее, явно определилась тенденция формирования событийного политического знания. Ханна Арендт с присущей ей проницательностью относительно тенденций познания и их связи с политическим миром писала о различии между познанием того, что сделано самим человеком, и познанием события, которое вносит неопределенность в сферу человеческих дел. «Поскольку, во всяком случае в области человеческих дел, событие образует поистине фактуру действительности, составляя сверх того саму суть действительного, – писала она, – было бы крайне нереалистично как раз с ним-то и не считаться, т.е. не быть готовым к тому, что произойдет нечто, не предусмотренное никаким расчетом» (Арендт, 2000, с. 393). С этим, по-видимому, связано возрождение интереса к интерпретативному познанию, к истории и к методологии «case-study» в политической науке. В современной политике интересует сам по себе факт вместе с его значением и возникновением. Будем ли мы говорить о «формировании политического события» или «об обнаружении его смыслов», в любом случае нас будет интересовать его встроенность в связи и отношения действующих на политической сцене людей. С одной стороны, политическое событие является фактом политической жизни. Можно ли изучать его как «вещь»? Положительный ответ базировался бы на предпосылке его внутренней определенности и независимости. Но кто лучше знает об этом событии и понимает его смысл - тот, кто был его участником, или наблюдатель? Проблема писателя и читателя, художника и любителя живописи, политика и политического исследователя (философа или ученого) в этом отношении вновь актуализируется. Политическое событие в этом отношении не является статистической вещью, т.е. не обладает неким сводимым к множеству смыслом. Оно единично. Но оно же не является некоторым завершением. Его актуализация скорее разворачивается в процессе политической жизни. Как пишет Том Ландборг, «таким образом, "событие", следует рассматривать как неразрывно связанное с сингулярностью событий, а не отделенное от нее. Смысл этой точки зрения состоит в том, что "событие" не представляет собой самостоятельно существующий объект или целое, значение которого может быть определено заранее пред-установленным субъектом и найдено во внешнем фоне или контексте. Эти категории могут, конечно, существовать, но только в качестве последствий актуализации. Как таковые, они не существуют независимо от сингулярности событий, но, можно сказать, скорее выходят из процесса актуализации этих событий» (Lundborg, 2009, p. 9). Сошлемся здесь на проработку эпистемологического содержания категории «события», проделанную применительно к французской историографии Полем Рикером (Рикер, 1998, с. 114-115). Представляется, что она имеет более широкое значение и касается всего комплекса «исторических» наук, под которые подпадает и современная политическая наука. В онтологическом смысле, пишет Рикер, под историческим событием понимается то, что действительно произошло в прошлом. Историческое событие в этом отношении имеет статус абсолютного свойства прошлого, но оно еще связано с деятельностью живших людей, а также имеет в качестве человеческого прошлого содержание инаковости, абсолютного различия. «Этому тройственному онтологическому допущению – абсолютное прошедшее, прошедшее человеческое действие, абсолютная инаковость – соответствует, по Рикеру, тройное эпистемологическое допущение. Прежде всего, мы противопоставляем неповторимую единичность физического события или события человеческой жизни универсальности закона... Далее, мы противопоставляем практическую случайность логической или физической необходимости: событие – это то, что могло произойти по-другому. Наконец, инаковость находит свой эпистемологический эквивалент в понятии отклонения от всякой сконструированной модели или любого инварианта» (там же, с. 115). Уникальность, случайность и отклонение события вроде бы во всем противоположны общности, закономерности и инвариативности факта, на котором базировалась позитивистская политическая наука. Вместе с тем, в последнее время интерес к событийному в политической науке выявляется очевидно. В частности, событийность находит выражение в исследовании экстраординарного в политике (Fushner, 1996; Rose, 1999; Kalivas, 2009), в изучении протестного поведения – так называемая, спорная политика (contentious politics) (Tarrow, 1989; Koopmans, Rucht, 2002; Tilly, 2004; Lichbach, Zucherman, 2007). При этом такие характеристики политического события, как уникальность, нахождение во времени, процессуальная развернутость в актуализации, открытость, неопределенность, случайность, формируемость и др. находят выражение в тех исследовательских подходах, которые характерны для событийного познания. В методологическом отношении, пишут Дуглас Макадам, Сидней Тэрроу и Чарльз Тилли, наблюдались синтезированные и дифференцированные подходы к изучению «спорной политики». В общем, три основные парадигмы лежат здесь в исследовательской стратегии: (1) структуралистская парадигма нашла выражение в модели политического процесса и в школе исследования революций Муром и Скокпол; (2) рационалистическая парадигма наилучшим образом выражена в подходе с точки зрения ресурсной теории мобилизации; (3) культурологический поворот нашел отражение в изучении фреймов и конструировании коллективных идентичностей (McAdam, Tarrow, Tilly, 2007, p. 13). Преодоление различий выражается также в появлении и обосновании новых методологических подходов, которые претендуют на разрешение проблем противостояния количественных и качественных, интерпретативных и объяснительных исследовательских ориентаций. Особое место здесь занимают конструктивистская методология (см.: Сморгунов, 2009), конфигуративный анализ (или качественный сравнительный анализ на основе использования логики нечетких множеств) (Ragin 2000), case-ориентированной сравнение (Gerring, 2007 и др.). Все эти методологические подходы в сравнительной политологии опираются на более фундаментальные философские основания, выраженные в концепциях «научного реализма», «аналитического нарратива», «когнитивного подхода» (см. Сморгунов, 2007). Вместе с тем остается неясным и не до конца проработанным вопрос о связи этих методологий и подходов с проблемой перехода от фактуального к событийному политическому знанию, определяемому в значительной мере современным пониманием сути политического. Сравнительная политология, однако, в своей теоретико-методологической рефлексии слабо использует данный поворот для решения проблемы методологического синтеза. |
Похожие:
 | Руководство по использованию передовых методов в работе мба и доставке... Новости Российского комитета ифла", с 2007 г. — журнал "Новости Международной федерации библиотечных ассоциаций и учреждений". 6... | | Новости В центре внимания | Новости | Анонсы | Конкурсы | Вести нко | Новости из округов Москвы |
 | Новости (официальные новости, анонсы конференций и семинаров, новые технологии, новости портала) Сайт целиком посвящен профильному обучению и имеет рубрики: эксперимент по предпрофильной подготовке, содержание и методическое обеспечение... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Пресс-конференция «Зеленый взгляд» в Петербурге: особенности фестиваля экологических фильмов – 2013» (риа “Новости” ул. Жуковского,... |
| Главные новости номера Спортивные новости (с. 3). День бегуна в школе (с ) Итоги пушкинской недели (с. 4) | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... С. Шойгу рассказал, кто виноват в пермском пожаре (Новости рбк (главные новости), 11-12-2009) 8 |
| Новости 20 марта на площадке риа новости состоялось обсуждение единого... Методические указания составлены в соответствии с требованиями Федерального государственного образовательного стандарта | | Тв “риа -новости”, 26. 03. 2013 г. Риа”Новости”:”Робота-няню и очки... «областной центр информационного и материально-технического обеспечения образовательных учреждений» |
| О заседании рабочей сессии Европейской экономической комиссии ООН по гендерной статистике Америке и странам Карибского бассейна, Межгосударственного статистического комитета снг1, Исследовательского института Социального... | | Исходный файл "Новости Афонтово" "Новости Афонтово", 08. 10. 2012 Это технология доступа в аудиторию, технология, когда в компьютерных классах пользователь может положить карту на специальное устройство,... |
| Первый канал, 15. 10. 2004, Время, 21: 00: 00, Агалакова Жанна; Новости,... Нтв, 15. 10. 2004, Сегодня, 19: 00: 00, Белова Ольга; Сегодня, 16: 00: 00, 13: 00: 00, Поздняков Кирилл 11 | | Об утверждении реестра заказа Комитета по образованию на программы... Комитета по образованию и администраций районов Санкт-Петербурга, на 2013 год и в соответствии с Протоколом №1 заседания Экспертной... |
| Новости всех видов спорта в Украине. Советы для маленьких предпринимателей Английский язык — изучение он-лайн, игровая форма. Украинские словари. Он-лайн переводчик. Детский портал: новости, общение, развлечения,... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Риа новости президент Ассоциации детских психологов и психиатров России Александр Кузнецов. С какими трудностями сталкиваются школьники,... |
| «Организация поисковой и исследовательской деятельности на уроках технологии» Умения и навыки исследовательского поиска необходимы не только тем, чья жизнь связана с научной работой, это нужно каждому человеку.... | | Рекомендации по использованию инновационных образовательных технологий... Исследовательского центра проблем качества подготовки специалистов Национального исследовательского технологического университета... |
