З. Ю. Буттаева Полякова, Елена Ивановна
Скачать 3.1 Mb.
|
* * * Свести режиссера Станиславского с режиссером Гордоном Крэгом задумала Айседора Дункан. Россия - Англия. Сын великой актрисы Элен Терри, с молодости сам знаменитый актер, еще более знаменитый художник и режиссер. Он получает от своей возлюбленной, то есть от Айседоры Дункан, письмо - оду Художественному театру в целом и великому Станиславскому в частности. Начинается переписка; осенью 1908 года Крэг уже смотрит в Камергерском «Дядю Ваню».'Провозглашает Станиславского величайшим актером, его театр - величайшим театром. Театр понимает, что Крэга нужно пригласить на постановку классической трагедии. Театр сам устремлен к трагедии. Предусмотрительно командирует в Данию (Эльси-нор!) художника Егорова, тот привозит уйму набросков для реально-исторического спектакля, и Станиславский видит будущий спектакль таким: холодное море, замок в снежной пелене, витязи-викинги пируют в замке. Станиславский увлеченно работает над этим замыслом, Сулер-жицкий ведет подробные записи за Станиславским. «Гамлету» Художественного театра будет посвящена книга -монография Николая Николаевича Чушкина «Качалов -Гамлет»1. Николай Николаевич, будучи сотрудником Музея Художественного театра, попросил Станиславского уточнить 149 замысел «егоровского Гамлета». Оказалось, что Станиславский забыл не только подробности - всю работу над «первым Гамлетом»: все заслонил замысел Крэга, новаторство его решения, противоборство методов режиссера и актеров. Про-Гамлет сохранился в эскизах Егорова, в записях Сулержицкого. Гораздо больше записей пришлось ему делать по Гамлету Крэга. Спектакль будет показан в 1911 году. В постановке Гордона Крэга и Станиславского. Режиссер - Сулержицкий. Его имя упоминается Станиславским в связи с переводом «Гамлета». Крэг воспринимает русский перевод на слух. Сравнивает звучание подлинника и перевода, конечно, все время требует уточнений, объяснений, тем более что текст сокращается, составляется из нескольких переводов. Консультанта по переводу в то время в театре не существует. Сулеру выпадает доля объяснять Крэгу недоумения, следить за синхронностью шекспировского текста и русского перевода, не допуская искажения смысла. Так что и лингвистический опыт входит в обязанности Сулержицкого. Вероятно, он усовершенствовал свой разговорный английский язык в 1908-1911 годах. Постоянно общаясь с Айседорой Дункан. Ежедневно общаясь с Крэгом на репетициях, над эскизами оформления костюмов, обуви, кольчуг, мечей. Общаясь с ним в поездках по Москве, на встречах с театральными деятелями Москвы и Петербурга. В постоянном посредничестве с исполнителями крэ-говских замыслов. Крэг говорит по-английски, по-французски,, по-итальянски; Станиславский общается больше на французском; легче всех Книппер-Чеховой, играющей королеву, объясняющей мхатовцам, чего хочет Крэг. В общем-то все они - художники, поэтому понимают друг друга, воспринимая восклицания, интонации, жесты. Язык их - некое эсперанто людей одной профессии. В самой профессии слияние не возникает. Мечта Айседоры о полном 150 триумфе Крэга - режиссера, художника, поэта, ее возлюбленного, отца двоих ее детей - эта мечта так и остается неосуществленным идеалом. В очередной свой приезд в театр Крэг требует прежде всего, чтобы рядом был Сулер. Все улыбаются их появлению: снова Крэг в русской шубе, в меховой шапке. Высокий, статный, белокурый, с точеным профилем, повторяющим черты Элен Терри. Голос обворожителен, жесты царственны; рядом - быстрый человечек в матросском свитере, в легкой куртке. Крэг требует постоянной опеки в быту, то он капризно-раздражителен, то по-детски беспомощен, то меркантилен в материальных расчетах с театром. Крэг привык, что Сулёр неотлучен от него за обедом, в прогулке по московской улице, по Кремлю, по снежному Подмосковью. Крэг привык к тому, что Сулер - режиссер «Гамлета», осуществляющий на сцене его мысли. На сцене не будет никакой реальности Средневековья или Возрождения, Дании или Англии, разве что в костюмах воплотятся некие видения Скандинавии средневековой; нужно передать плотность тканей, тяжесть кольчуг, которые сплетаются из веревок, имитирующих металлические кольца. Крэгу почти не важны реалии времени и страны; ему нужен поединок духа с плотью, рыцаря духа Гамлета с темным, тяжким миром земной власти, раболепства придворных перед троном и тем, кто занимает трон сегодня. Нужен ритм бесконечных лестниц, огромных кубов, словно гигантских каменных блоков, на деле - обтянутых легкой материей. Плоскости становятся объемами, полотняные ширмы заменяют традиционные кулисы, образуют углы, открывают проходы. Фигуры актеров - силуэты, словно вырезанные из кожи или дерева фигуры восточного теневого театра. Крэг любит и в макетах работать с силуэтами; идеал актера для него - «сверхмарионетка». Идеальный исполнитель воли драматурга-режиссера, обретающий 151 свободу в сверхмире, где Дух возносится над кубами и лестницами, где бестелесна прозрачная, уже призрачная Офелия (а вдруг она видится Крэгу вульгарной, плотски-чувственной, познавшей то, что сегодня называется сексом), а может быть, это уже сама Смерть, главная сверхмарионетка. Сулер записывает диалоги режиссеров; они с интересом слушают друг друга, почти не уступая друг другу. Одному нужен парящий Дух, другой всему ищет психологическое обоснование. Крэг считает Офелию ничтожеством, а Станиславскому ее жалко. Нужно искать тональность монологов - Станиславский говорит, что ненавидит гекзаметр, актерское чтение стихов и что лучший способ упражнений для актера - чтение вслух газет. Сулер ищет с Крэгом фактуру для ширм. Мечтается металл, но сколько же он будет весить? Пробуют ширмы из тростника. Из прозрачного тюля. Качалов ищет облик Гамлета: темная одежда, бледное лицо, прямые темные волосы. Принц-монах? Принц-рыцарь? Сверхмарионеткой быть не хочет. Перед отпуском пишет: «Мы с Костей, Крэгом и Сулером добросовестно досидели в театре вплоть до 2-ого июня». В новом сезоне легче. Все понимают друг друга по интонациям, по жестам. На «малой сцене» в Камергерском стоит огромный макет будущего оформления. Крэг ставит между макетами колонн, лестниц все новые макеты ширм, меняет их фактуру, сдвигает-раздвигает. Среди ширм рукою Крэга передвигаются вырезанные им фигурки-силуэты. Деревянные или кожаные. Одинокий силуэт принца. Пары: Король-Королева - плотные, плотские; фигурка полускелет - призрак Гамлета-Отца. Призрак? Или привидение? Русский Гамлет-Качалов на репетициях курит, жалеет Сулера. Макет содержится в отдельном помещении, в строжайшем секрете, доступ к нему имеют только самые главные. Крэг и Станиславский схожи в том, что фантазия их безгранична, вариации конца не 152 имеют. Можно, по всей вероятности, показать спектакль марионеток, которыми управляет великий художник. Театру нужен спектакль в сроки, обусловленные договором. А художнику нужны деньги, которые обязался выложить театр. С деньгами постоянные конфликты: русский бухгалтер считает по-своему, английский режиссер сочетает расчетливость с полной наивностью. Сулер всех сводит-разводит, корректирует крэговские космические беспределы и беспределы неистребимого реализма Станиславского. Еще один сезон проходит с триумфом Станиславского-актера в спектакле Немировича-Данченко «На всякого мудреца довольно простоты». Крутицкий в исполнении Станиславского - олицетворение глупости мировой и глупости российского генерала в отставке. Тип. Образ живого человека. Гротеск, выросший из московского быта. Спектакли русской классики вечерами, утренние спектакли с детским гамом в фойе, в буфете - перемежаются с передвижением марионеток на макете, мечтою-идеалом, в котором должен слиться дух крэговской марионетки с плотью Качалова. Премьерой должен открыться следующий сезон. В театре продолжаются пробы с макетами ширм. Ольга Ивановна с Митей - в Крыму. Именно ей пишет Константин Сергеевич летом 1910 года: «У меня время жатвы... Я не успеваю записывать то, что чудится, что зарождается и требует хотя бы приблизительного словесного определения». Время жатвы обернулось брюшным тифом, недугом и сегодня опасным, а тогда таким, что доктора за исход не отвечали. Сначала заболел сын Игорь, потом сам Константин Сергеевич. Хозяева дач и пансионов не любили держать больных - слухи отпугивали других постояльцев. Театр посылает для помощи больным энергичных сотрудников: Муратову и Балиева, который, кажется, может все. Сулера Немирович не отпускает; тот шлет в 153 Кисловодск отчаянную телеграмму: «Всем сердцем с вами. Пока не пускают». А Немирович пишет жене: «Поехал и Сулер самовольно, без моего разрешения». Не дождавшись разрешения, подчиненный не то чтобы взбунтовался. Просто - за час до отхода поезда он сложил чемодан и поехал на Курский вокзал, по дороге заехав в театр, где сообщил, что едет к больным сию минуту. На поезд успел. Послал с дороги загадочную телеграмму жене: «Экономь деньги, я, кажется, ушел из театра». Тут же в поезде получает телеграмму из театра: место за ним сохраняется, пусть будет при больных, сколько нужно. Осень в Кисловодске, конечно, не московская, но октябрь уже месяц осенний, с ранними сумерками, с вечерней прохладой. Два месяца сидит Сулер возле бредящего, теряющего сознание больного Станиславского. Снова и снова приходится менять простыни, переворачивая тяжелое, большое тело, кормить, давать лекарства, отмеряя капли в мензурку. Мнительность Константина Сергеевича по отношению к желудочным заболеваниям, к воздействию минеральной воды общеизвестна. Сулер приносит больному не только лекарства, но глину или пластилин - тот лепит фигурки персонажей «Гамлета» и продолжает писать заметки, примерки к будущей «системе». Сулер наконец едет в Москву со своим небольшим багажом. Большую часть чемодана занимают рукописи, написанные больным в постели или во время медленных прогулок в осеннем парке. Выздоравливающий К. С. просит-торопит Су-лера как можно скорее привести записи в порядок, перепечатать, прислать обратно - хочет проверить «систему» на Марии Петровне. Напутствует Сулера: «Ради Бога, займитесь педагогикой, у вас к ней большие способности». Конечно, записки Сулер пересылает обратно в Кисловодск отредактированными, хоть сейчас печатай. И подробно описывает, можно сказать - дает подробный 154 анализ только что прошедшей премьеры «Братьев Карамазовых». Спектакль поставлен Немировичем-Данченко быстро, чтобы дать премьеру вместо неудачливого «Гамлета». Спектакль открыл такие возможности переноса прозы на сцену, о которых никто, никогда не подозревал. До сегодня - без обращения к давнему опыту не обойтись. Опыт этот живет в мировом театре, в кино. Письмо Сулера - о чтеце на сцене, о композиции сцен, о Качалове, играющем одновременно Ивана Карамазова и Черта как его двойника - необходимо Достоевскому сегодняшней сцены. Конечно, Сулеру поручено сопровождение Жоржетты Метерлинк-Лебла:н в ее быстром проезде через Москву. Чудеса «Синей птицы» поражают актрису, супругу автора сказки Метерлинка. Тут же появляется другая парижская примадонна, Габриэль Режан, которая просит поставить «Синюю птицу» в парижском театре по мизансценам театра московского. Обольстительная актриса и деловая женщина Режан тут же приглашает на постановку режиссера Сулера, художника Егорова. Эта театральная деловая ноябрьская суматоха 1910 года совершенно прерывается на несколько дней. «...Мы сидели вокруг стола в классе на уроке Сулер-жицкого. Школьная сцена слабо освещена. В самой зале полумрак. Леопольд Антонович тихо о чем-то рассказывает. Вдруг заходит Адашев. - Господа, Толстой исчез из Ясной Поляны! В груди что-то колыхнулось. Мы ничего не поняли. Сулержицкий привстал. Мы смотрим на него. Тишина. Лицо Сулержицкого озаряется - он понял. 155 -Ах, Лев Николаевич, как это хорошо! Как это великолепно. Наконец-то, - сказал он в тишине восторженно. Мы все молча встали. Стояли долго. И молчание было долгое, насыщенное, торжественное и страшное». Дата воспоминаний - 1920 год, автор Евгений Вахтангов. Место чтения этих воспоминаний - Третья студия Художественного театра. Вся Россия, замученная войнами, голодная, промерзшая отмечает десятилетие ухода из Ясной Поляны ее хозяина и смерти его на станции Аста-пово, Тамбовско-Курского отделения железной дороги. Запись-воспоминание Вахтангова это возврат в десятый год и приближение давнего десятого к сегодняшнему двадцатому. В десятом году Россия хоронила Михаила Врубеля, Архипа Куинджи, Веру Комиссаржевскую. Монотонно отчетлив голос Блока, читающего: «И струнно плачут серафимы»... Кто не слышал Блока - читал эти стихи в газетах, в списках от руки, в ремингтонных копиях. Скорбь-плач о Толстом, в конце осени - начале зимы 1910-го, облетев всю землю, вернулся в Ясную Поляну. Сулер - в потоке скорбящих; в общем потоке особенно ощутимо всё покрывающее чувство личной утраты. Письмо Станиславскому - Марии Петровне от 18 ноября 1910 года: «Дорогие мои Константин Сергеевич и Марья Петровна, - когда же увидимся? Я слышу, что не ранее 1 декабря. Я рад за вас за всех - там тепло, горы, небо; правда, я знаю, что, может быть, скучно, надоело, но хорошо и поскучать, раз кругом такая красота. Ужасно хочется увидеться и переговорить обо всем. Схоронил Толстого. Последний раз по знакомой мне дороге, между березовыми рощами, прошел я с ним от станции до дому. 156 Вот тут, на перекрестке дороги и Тульского шоссе, я помню у него заупрямилась лошадь, на которой он ехал верхом, и мы переменились лошадьми. Там, на мостике, помню, вечером разговаривали о Чехове и Горьком; было тихо, спускалась ночь, и в избах яснополянских крестьян зажигались огни, а в узкой канавке тускло светилась вода, отражая вечернее небо; было тихо, безлюдно. Теперь тут стоял синематограф и трещал, снимал гроб, в котором его несли крестьяне, гудел сотенный хор «вечную память», и над густой черной толпой видна была палка с платком, которой махал дирижер. Студенты, курсистки, представители, делегаты в черных пальто с барашковыми воротниками, делающими так похожими их всех друг на друга, десятитысячной толпой растянулись по дороге. Те же распорядители, кричащие «шире, шире», как всегда бывает на похоронах видных деятелей, фотографы, кинематографы и скачущие по бокам казаки и стражники, мелькающие между березами серыми шинелями. Необычна только кучка желтых полушубков среди черной толпы несущих гроб и идущих частью впереди гроба. Да еще отсутствие попов, кадила и прочих атрибутов. Толпа мне не мешала, но, по-моему, нигде она не была так чужда тому, кого хоронят толпой, как Толстому. Так мне казалось. За гробом, сжатые толпой, шли его друзья, тоже в черных пальто с барашковыми воротниками, - все мы с разных концов земли собрались, уже старые с проседью, с морщинами, и мне казалось, что эта черная река с колыхающимся над ней желтым гробом есть сама жизнь, текущая как река, захватившая и нас своим течением и заставившая своей могучей силой идти вместе с ней, по ее течению, туда, куда ей надо. Вспомнилась вся наша молодость, все наши порывы, труды, даже жертвы и как все это было сломано и унесено 157 потоком жизни - все наши попытки идти против ее течения. Как все ослабели, сдали, сломались, и несемся черными обломками, куда нас несет. И только он один до конца жизни все сильнее и сильнее шел вперед и вперед, отдав жизни свое тело, которое не могло поспеть за духом, который потому и оставил тело. Помню, как давно он как-то говорил про свое тело: «Насел на меня этот Лев Николаевич и не пускает никуда, ужасно надоел этот сосед». Принесли его в дом и поставили в той комнате, где он едва не повесился на перекладине между шкапами во время своего душевного перелома. Теперь то, что было Л.Н., или то, в чем был Л.Н., лежало тихо, и мимо него шли тысячи людей и земным поклоном прощались с ним, проходя длинной вереницей из одной двери в другую. Я все время стоял у гроба и не мог оторваться от этого дорогого лба, доброго, скрытого при жизни усами рта, от знакомой руки, на которой я знал-каждый ноготь. «Великий» - так все время чувствовалось, еще больше, чем это чувствовалось при жизни. Но когда я вспомнил, как он любил шутки, песни, как он хохотал, заложив руку за пояс, детским смехом, - передо мной выплывал другой, какого знал только я и немногие. И как было больно потерять его. Великий остался и останется навсегда, а потому он не утерян, не ушел, но того, доброго, друга, ласкового и нежного, кроткого и терпеливого, уже нет и не будет. Того, кто страдал, кто плакал навзрыд, закрыв лицо руками как ребенок, от душевной боли и оскорблений, которые он перенес у себя дома от близких людей на восемьдесят третьем году, - того уже нет. Нельзя его ни приласкать, ни пожалеть, ни утешить, ни успокоить. Он хотел уйти тихо, незаметно, никого не беспокоя, выйти хоть под конец жизни из ненавистных для его сове- 158 сти условий, а пришлось ему бежать ночью, в темноте, с одним верным человеком, бежать неизвестно куда, по тряской дороге, под дождем, куда глаза глядят. Какое ужасное одиночество! Приехать на станцию и не знать, куда дальше ехать. Человек, завоевавший весь мир, 82-летний старик сидит ночью на глухом, вонючем полустанке и думает, куда бежать - на юг, на север, на восток или запад? И бежит дальше с первым поездом, надеясь по пути обсудить, где ему искать приюта. Если его не сумели полюбить и уберечь - что же тогда можно делать? И все мы прозевали этот момент, потому что не так любили, как надо было его любить. Слишком мы видели в нем «великого» и забыли старика, нуждающегося и в ласке, и в любви, и во внимании. И когда все это вспоминал, так было больно, стыдно, так было горько за это. Теперь мы все собрались вокруг него, все приехали и смотрим растерянно, теперь мы ему уже не нужны. Поздно. Я нашел книжку, на которой он написал: «Л. Сулержицкому в знак дружбы - Толстой». А я даже забыл, что была такая книжка, что была такая надпись. Я помнил только «великого» и совсем забыл того, что был другом! Между громадными деревьями мужики вырыли глубокую яму, так в полуверсте от дому. Здесь старик, когда был еще мальчиком, играл с братом Николенькой, которого он считал одним из замечательных людей. Николай взял зеленую палочку, вырезал на ней знаки какие-то, по которым на земле стало бы все счастливо, люди полюбили бы друг друга и прошло бы все горе человеческое, и они закопали эту палочку тут, с тем, что когда эту палочку откопают, то все так и сбудется на земле. «Когда умру, надо будет где-нибудь закопать меня, так закопайте меня тут, где эта зеленая палочка, в память 159 моего брата Николеньки». Так говорил Лев Николаевич, гуляя возле этих деревьев. Сюда и опустили гроб. Скоро засыпали землей, вырос холм, тысячная толпа молча стояла на коленях. Потом положили венки, живые, железные, лавровые. Толпились. В лесу стало темнеть. Толпа ушла из тишины туда, откуда пришла, - в город, с трамваями, фабриками, заводами, и стало тихо. Лес почернел, светились только вверху клочки неба, и вечным шумом шептались верхушки деревьев. В темноте белели ленты на могиле, такие непонятные в этом диком, густом лесу. Когда последние черные фигуры с барашковыми воротниками ушли, стало видно, что могила окружена цепью верховых казаков и стражников. Все стояли недвижно, вдалеке, плотным молчаливым кольцом. Послышался короткий говор, и вдруг раздался дружный крик из сотен грудей: - Рады стараться, ваше высокоблагородие! - и пронесся диким эхом по роще, так, что казалось - все деревья разом вздрогнули от этого крика. «Домо-ой!» - протянул голос. Послышался стук копыт, лязг оружия, и через несколько минут все стало тихо. Совсем стемнело, наступила ночь со своими шелестами и вздохами. Возле могилы загорелся костер, и стало видно двух мужиков - старика и молодого, оставшихся здесь ночевать. Теперь уже совсем тихо. Эти не побеспокоят. Они такие же, как эти деревья, как сама ночь, накрывшая весь мир своим черным тихим пологом. Я пошел к дому, по дороге нагнал несколько дам, ковыляющих на высоких каблуках по мерзлой, кочковатой земле, заблудившихся между деревьями, которые он сам когда-то насадил. В доме горели все окна. В зале длинный стол, как всегда. Его кресло, в котором он любил сидеть, его портреты, 160 знакомые лица за столом, знакомый говор... Но сидят не так и говорят не так, как сидели и говорили, когда он был тут. Я обошел все комнаты, осмотрел все углы, посидел в его кресле. Так и казалось, что сейчас войдет он. Все старые бывшие друзья собрались вместе и тихо вспоминали о нем и решили, что каждый год 7 ноября мы будем собираться в его память у Александры Львовны. Потом я уехал в двенадцать часов ночи, как обыкновенно уезжал раньше. Но мне казалось, что больше я уже сюда не приеду». Об одном эпизоде похорон он не написал. Когда гроб забросали мерзлой землей и стало место могилой, народ стоял молча, как бы недоумевая. За тысячу лет стал необходим обряд прощания, отпевания, поминания. Стали необходимы слова, сказанные над могилой соратниками по рати военной, или литературной, или служебной. Толстой завещал - без духовенства, без речей, без цветов. Цветов, гирлянд, особенно венков с лентами - бессчетно, но духовенства нет. В молчании над могилой раздались только недолгие слова Сулера. Он коротко сказал о том, почему здесь могила. Сказал о зеленой палочке. Слова эти немногие слышали; темнело быстро; тысячи людей обратным потоком шли к поезду. На следующий день в Москве, в Питере они же вышли на улицы с лозунгом - «Долой смертную казнь!» Сулеру пришлось многократно встречаться с наследниками. Чаще всего с Александрой Львовной. Она разбирала громадный архив отца. Выпускала вместе с Чертковым три тома произведений, не напечатанных при жизни автора. Три тома! В них - «Отец Сергий», «Дьявол», «Алеша Горшок»; здесь, наконец, пьеса «Живой труп», о которой ходило столько слухов, которую Толстой много читал близким, в театр же не давал. В театральной судьбе этой пьесы активна роль Сулера. 161 Конец 1910 - начало 1911 года для него - жизнь без Толстого. Без Горького (он на Капри). Без Станиславского (он в Риме). Крэг между Парижем и Италией. Сулер в Париже ставит в театре Режан «Синюю птицу», как условлено в контракте - по мизансценам Художественного театра. |
Похожие:
 | Бюллетень новых поступлений за февраль декабрь 2005 г Английский язык для инженеров: Учеб. / Полякова, Татьяна Юрьевна, Синявская, Елена Васильевна, Тынкова, Ольга Ивановна, Улановская,... | | Виды красной книги россии и белгородской области на территории заповедного... Гусев Александр Викторович, директор, к г н., Ермакова Елена Ивановна, методист, Россия, Белгородская область г. Новый Оскол, моудод... |
| Рабочая программа по технологии Уровень образования (класс) Учителя Калиниченко Татьяна Николаевна, Кусочек Наталья Николаевна, Сердюк Елена Ивановна, Ковалевская Людмила Ивановна | | Список победителей епархиального конкурса детского творчества в номинации... Малиновская Владислава, 5 лет, мбдоу «Детский сад №10 комбинированного вида г. Нового Оскола Белгородской Области», название работы... |
| Курс Группа Дисциплина Вадейко Елена Ивановна I |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Полякова, А. В. Русский язык : учеб для 3 кл нач шк в 2 ч. / А. В. Полякова. – 5-е изд. – М. Просвещение, 2012 |
| Тип работы Ф. И. О (полностью) члена жюри: Выборова Татьяна Ивановна, Анисимова Елена Александровна, Шереметьева Юлия Викторовна | | Тип работы Ф. И. О (полностью) члена жюри: Выборова Татьяна Ивановна, Анисимова Елена Александровна, Шереметьева Юлия Викторовна |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Руководитель Зыкова Елена Ивановна, концертмейстер Авдюшкина Виктория Михайловна | | Лебедева Елена Ивановна Эмоциональное развитие, воспитывать способности к сопереживанию, рефлексии, эстетической способности переживать красоту окружающего... |
| Конкурс проектов «Современный педагогический опыт» Куцакова Елена Ивановна, учитель физической культуры высшей категории Муниципального общеобразовательного учреждения «Средняя общеобразовательная... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Ляшенко Елена Ивановна, заместитель директора по научно-методической работе моусош №25 |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Технологическая карта урока обучения грамоте в 1 классе Учитель: Ширяева Елена Ивановна | | Методическая разработка Учитель – тимошичева елена ивановна – учитель истории и обществознания мбоу «Средняя общеобразовательная школа №2 п. Ивня» Ивнянского... |
| Елена Ивановна Рерих письма том II 1934 Москва, 2000 Полное собрание писем Елены Ивановны Рерих из архива Международного Центра Рерихов | | Степанова Елена Ивановна Санкт-Петербург, 2012 Пояснительная записка. Актуальность Учебная деятельность в этом классе приобретает практико-преобразующий характер, развивает у обучающихся самостоятельность и способности... |
