Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 2 Mb.
|
 тому, что оно преступника избавит от жестокого и излишнего мучения сердечного о неизвестности своего жребия. Производство дела в суде должно быть окончено в самое меньшее сколь можно время. Сказано Мною, что в надлежащей скорости чинимое наказание полезно: для того, что чем меньше времени пройдет между наказанием и преступлением, тем больше будут почитать преступление причиною наказания, а наказание действием преступления: наказание должно быть непреложно и неизбежно. 222. Самое надежнейшее обуздание от преступлений есть не строгость наказания, но когда люди подлинно знают, что преступающий законы непременно будет наказан. 223. Известность и о малом, но неизбежном наказании сильнее впечатляется в сердце, нежели страх жестокой казни, совокупленный с надеждою избыть от оной. Поелику наказания станут короче и умереннее, милосердие и прощение тем меньше будет нужно; ибо сами законы тогда духом милосердия наполнены. 224. Во всем, сколь ни пространно, государстве не надлежит быть никакому месту, которое бы от законов не зависело. 225. Вообще стараться должно о истреблении преступлений, а наипаче тех, кои более людям вреда наносят, и так средства законами употребляемые для отвращения от того людей, должны быть самые сильнейшие в рассуждении всякого рода преступлений, 291 по мере чем больше они противны народному благу, и по мере сил могущих злые или слабые души привлечь к исполнению оных. Ради чего надлежит быть уравнению между преступлениями и наказаниями. 226. Если два преступления, вредящие не равно обществу, получают равное наказание, то неравное распределение наказаний произведет сие странное противоречие, мало кем примеченное, хотя очень часто случающееся, что законы будут наказывать преступления ими же самими произращенные. 227. Когда положится то же наказание тому, кто убьет животину, и тому, кто человека убьет, или кто важное какое письмо подделает, то вскоре люди не станут делать никакого различия между сими преступлениями. 228. Предполагая нужду и выгоды соединения людей в общества, можно преступления, начав от великого до малого, поставить рядом, в котором самое тяжкое преступление то будет, которое клонится к конечной расстройке и к непосредственному потом разрушению общества: самое легкое, малейшее раздражение, которое может учиниться какому человеку частному. Между сими двумя краями содержаться будут все действия, противные общему благу и называемые беззаконными, поступая нечувствительным почти образом от первого в сем ряду места до самого последнего. Довольно будет, когда в сих рядах означатся постепенно и порядочно в каждом из четырех родов, о коих Мы в седьмой главе говорили, дейст- 292 вия, достойные хулы, ко всякому из них принадлежащие. 229. Мы особое сделали отделение о преступлениях, касающихся прямо и непосредственно до разрушения общества и клонящихся ко вреду того, кто во оном главою, и которые суть самые важнейшие по тому, что они больше всех прочих суть пагубны обществу: они названы преступлениями в оскорблении Величества. 230. По сем первом роде преступлений следуют те, кои стремятся против безопасности людей частных. 231. Не можно без того никак обойтися, чтоб нарушающего сие право не наказать каким важным наказанием. Беззаконные предприятия противу жизни и вольности гражданина суть из числа самых великих преступлений: и под сим именем заключаются не только смертоубийства, учиненные людьми из народа; но и того же рода насилия, содеянные особами, какого бы происшествия и достоинства они ни были. 232. Воровства совокупленные с насильством и без насильства. 233. Обиды личные противные чести, то есть клонящиеся отнять у гражданина ту справедливую часть почтения, которую он имеет право требовать от других. 234. О поединках не бесполезно здесь повторить то, что утверждают многие, и что другие написали: что самое лучшее средство предупредить сии преступ- 293 ления есть наказывать наступателя, сиречь того, кто подает случай к поединку, а невиноватым объявить принужденного защищать честь свою, не давши к тому никакой причины. 235. Тайный провоз товаров есть сущее воровство у государства. Сие преступление начало свое взяло из самого закона: ибо чем больше пошлины, и чем больше получается прибытка от тайно провозимых товаров, следовательно, тем сильнее бывает искушение, которое еще вяще умножается удобностью оное исполнить, когда окружность, заставами стрегомая, есть великого пространства, и когда товар, запрещенный или обложенный пошлинами, есть мал количеством. Утрата запрещенных товаров и тех, которые с ними вместе везут, есть весьма правосудна. Такое преступление заслуживает важные наказания как то суть тюрьма и лицеимство, сходственное с естеством преступлений. Тюрьма для тайно провозящего товары не должна быть та же, которая и для смертоубийцы или разбойника по большим дорогам разбивающего. И самое приличное наказание кажется быть работа виновного выложенная и постановленная в ту цену, которую он таможню обмануть хотел. 236. О проторговавшихся, или выступающих с долгами из торгов должно упомянуть. Надобность доброй совести в договорах и безопасность торговли обязует законоположника подать заимодавцам спосо- 294 бы ко взысканию уплаты с должников их. Но должно различить выступающего с долгами из торгов хитреца от честного человека без умыслов проторговавшегося. С проторговавшегося же без умысла, который может ясно доказать, что неустойка в слове собственных его должников, или приключившаяся им трата, или неизбежное разумом человеческим неблагополучие лишили его стяжаний, ему принадлежащих; с таким не должно по той же строгости поступать. Для каких бы причин вкинуть его в тюрьму? Ради чего лишить его вольности, одного лишь оставшегося ему имущества? Ради чего подвергнуть его наказаниям, преступнику только приличным, и убедить его, чтобы он о своей честности раскаивался? Пускай почтут, если хотят долг его за неоплатный даже до совершенного удовлетворения заимодавцев; пускай не дадут ему воли удалиться куда-нибудь без согласия на то соучастников; пускай принудят его употребить труды свои и дарования к тому, чтоб прийти в состояние удовлетворить тем, кому он должен: однако ж никогда никаким твердым доводом не можно оправдать того закона, который бы лишил его своей вольности безо всякой пользы для заимодавцев его. 237. Можно, кажется, во всех случаях различить обман с ненавистными обстоятельствами от тяжкой погрешности, и тяжкую погрешность от легкой, и сию от беспримесной невинности; и учредить по сему законом и наказания. 295 238. Осторожный и благоразумный закон может воспрепятствовать большей части хитрых отступов от торговли, и приуготовить способы для избежания случаев, могущих сделаться с человеком честной совести и радетельным. Роспись публичная, сделанная порядочно всем купецким договорам, и беспрепятственное дозволение всякому гражданину смотреть и справляться с оной, банк, учрежденный складкою разумно на торгующих распределенною, из которого бы можно было брать приличные суммы для вспомоществования несчастных, хотя и рачительных торговцев, были бы установления, приносящие с собою многие выгоды и никаких в самой вещи неудобств не причиняющие. 239. Вопрос VIII. Какие средства самые действительные ко предупреждению преступлений? 240. Гораздо лучше предупреждать преступления, нежели наказывать. 241. Предупреждать преступления есть намерение и конец хорошего законоположничества, которое не что иное есть как искусство приводить людей к самому совершенному благу, или оставлять между ними, если всего искоренить нельзя, самое малейшее зло. 242. Когда запретим многие действия, слывущие у нравоучителей средними, то тем не удержим преступлений, могущих от того воспоследовать, но произведем чрез то еще новые. 243. Хотите ли предупредить преступления? Сделайте, чтоб законы меньше благодетельствовали раз- 296 ным между гражданами чинам, нежели всякому особо гражданину. 244. Сделайте, чтоб люди боялись законов, и никого бы кроме их не боялися. 245. Хотите ли предупредить преступления? Сделайте, чтобы просвещение распространилося между людьми. 246. Книга добрых законов не что иное есть, как недопущение до вредного своевольства причинять зло себе подобным. 247. Еще можно предупредить преступление награждением добродетели. 248. Наконец самое надежное, но и самое труднейшее средство сделать людей лучшими есть приведение в совершенство воспитания. СРАВНИТЕЛЬНАЯ ТАБЛИЦА СТАТЕЙ ГЛАВЫ X "ОБ ОБРЯДЕ УГОЛОВНОГО СУДА" 30 ИЮЛЯ 1767 г. И ГЛАВ КНИГИ "О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ И НАКАЗАНИЯХ" Статьи "Наказа" Главы книги "О преступлениях и наказаниях" 145—146 I "Происхождение наказаний" 147 II Право наказания" 148-150 III "Выводы" 151—156 IV "Толкование законов" 157—158 V "Темнота законов" 297 Продолжение Статьи "Наказа" Главы книги "о преступлениях и наказаниях 159-166,169-174 XXIX "О взятии под стражу" 168 XIX "Незамедлительность наказаний" 175-183 XIV "Улики и формы суда" 184-186, 188-190 XIII "О свидетелях" 187, 191 XXXVIII "Наводящие вопросы, показания" 192-197 XVI "О пытке" 199 XXX "Процесс и давность" 200 XLVII "Заключение" 201-203 XXXVII "Покушения, сообщники, безнаказанность" 204-205 XII "Цель наказаний" 206-208 (1 абз.) XXVII "Мягкость наказаний" 208 (2 абз.) XLVII "Заключение" 209 XI "Об общественном спокойствии" 210-212 XXVIII "О смертной казни" 214-215 XXIV "Тунеядцы" 216-219 XXIII "Бесчестье" 220-221 XIX "Незамедлительность наказаний" 222 XXVII "Мягкость наказаний" 232 XLVI "О помиловании" 224 XXXV "Убежища" 225, 226, 228 VI "Соразмерность между преступлениями и наказани ями" 227 XXXIII "Контрабанда" 229-231 VIII "Подразделение преступлений" 232 XXII "Кражи" 233 XXIII "Бесчестье" 298 Продолжение Статьи "Наказа" Главы книги "О преступлениях и наказаниях" 234 X "О поединках" 235 XXXIII "Контрабанда" 236-238 XXXIV "О должниках" 239-244 XLI "Как предупредить преступления" 245-246 XLII "О науках" 247 XLIV "Награды" 248 XLV "Воспитание" ОБЩИЕ ВЫВОДЫ А.ГОРОДИССКОГО О ВЛИЯНИИ БЕККАРИИ И МОНТЕСКЬЕ НА РОССИЙСКОЕ УГОЛОВНОЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО Современные мыслители должны с особенным вниманием изучать "Наказ" от 30 июля 1767 г. и притом в связи с сочинениями Беккарии и Монтескье, так как много в "Наказе" высказано отрывочно и неполно, иногда даже неясно и получает свое значение при сличении с подлинником. Сочинения Беккарии и Монтескье можно считать источником нашего уголовного права. Почти сто лет перед этим смелый ум Императрицы усвоил их для России и показал пример, достойный самого ревностного подражания для поколения ныне живущего. 299 Несмотря на некоторую механистичность и поверхностность заимствований Екатерины II из Беккарии и Монтескье, можно положительно сказать, что первое время законодательница была искренне проникнута духом этих творений и надеялась передать его России, для чего она созвала депутатов от всех сословий всей империи. Намерение не осуществилось. Новое уложение не было составлено, и большая часть высоких драгоценных мыслей, высказанных в "Наказе", осталась мертвой буквой. Впоследствии, в учреждении о губерниях Императрица объявила, что война турецкая главным образом помешала привести к окончанию план составления уложения. Эта причина неуспеха есть только видимая. Действительная же заключается в умственном, нравственном и общественном состоянии русского народа и общества. Это было состояние позолоченной грубости и неразвития, то состояние, которое было более благоприятно чрезмерному развитию крепостного права, чем осуществлению мыслей Беккарии и Монтескье, — решительно несовместимых с таким состоянием народа. И не в одной России подобная же участь постигла учение Беккарии. После издания его трактата "О преступлениях и наказаниях" Фридрих II при содействии канцлера Кокцея составил для Пруссии новый уголовный кодекс с значительным смягчением наказаний. Иосиф II отменил пытки, вычеркнул из ряда наказаний мнимые религиозные и нравственные пре- 300 ступления, уменьшил число смертных казней. В Тоскане герцог Леопольд отменил вовсе смертную казнь и столько же, если не больше, смягчил наказания за вышеупомянутые преступления. Во Франции во время революции сделаны были перемены в том же духе. И что же? Не прошло и 10-ти лет, как прежний порядок с незначительными исключениями возвратился во всех этих странах. ..даже в наше время в Европе, вообще говоря, наказания далеки от той мягкости и умеренности, которой желал Беккариа, а юстиция еще страдает многими из тех недостатков, против которых он восставал. Прибавлю: но времена изменились. Указ от 17 апреля 1863 г. "Об отмене телесных наказаний" и "Уложение о наказаниях" 1866 г. — вот два памятника, доказывающие, что учение Беккарии и "Наказ" 1767г. не прошли бесследно в русской жизни. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ СЛОВА ПРЕДИСЛОВИЯ ФАУСТЕН-ЭЛИ О ЗНАЧЕНИИ КНИГИ БЕККАРИА Мне хотелось бы бросить несколько лучей света на оказанные этим автором науке уголовного права заслуги, которыми у нас в последнее время напрасно начинают пренебрегать. Беккариа был истинным преобразователем наших уголовных законов. Если он не придал своей книге вида научного исследования, если он не развил в ней своей учености, не подтвердил своих выводов рассуж- 301 дениями и доказательствами, то все же книга его... в высшей степени полезна. При большей учености Беккариа не повлек бы за собой общественное мнение, обратившего его задачи в законы. А может быть, он не имел бы и той смелости в своих выводах, которую мы в нем замечаем. Светлый его разум и горячая любовь к правде — вот силы, поддержавшие его среди малоизвестного ему пути. И этих сил было достаточно, чтобы побороть древние законодательства, уже склонявшиеся под тяжестью своих злоупотреблений, и показать ученым исследователям уголовного права все их ничтожество. Но дерзкое произведение не остановилось на этом. Если он покрыл почву развалинами, то в то же время, не создавая еще, дал возможность выстроить великолепное здание современного законодательства. Он указал на местность, где следовало строить это здание, он выкопал котлован для фундамента, приготовил строительные материалы, нарисовал общий план и фасад здания. Защищая преобразования, он указывал и на их существенную задачу. Вскрывая злоупотребления, он открывал великие начала нравственности, которые останутся краеугольным камнем уголовной правды. Вот заслуга, которую я желал бы связать с его памятью. Увлекающийся мыслитель, употребляющий все свои досуги только на грезы о благосостоянии чело- 302 вечества, он проводит жизнь в тиши и спокойно развивает свое учение, как законодатель — не доказывающий пользы законов, — таково было его убеждение в основательности своих выводов. Со свойственной ему скромностью он разыскивал истину и если и сделал несколько ошибок, то даже враги его никогда не укоряли его в недобросовестности. Впрочем, он всегда простым здравым смыслом доходил до настоящих истин, но вместо того, чтобы изложить их ясно и вывести одну из другой по законам логики, он высказывает их только вполовину: ему как будто нравится показать на одно мгновенье и тотчас же скрыть обнаруженную им истину. Книгу его не следует только читать. В нее нужно вдумываться. Это богатая почва, ежеминутно оплодотворяемая трудом. И этот труд, который я на себя взял, не лишен своей заманчивости: срываемые наукой покрывала нередко показывают нам блестящие лучи солнца. Наконец, учение Беккарии далеко опередило свой век. Даже и теперь, когда большая часть его мыслей получила силу законов, стремление к совершенству заставляет нас принимать даже те из них, которые еще не вошли в законодательство. Мало найдется людей, о которых можно было бы сказать то же самое по истечении целого столетия после выхода в свет какой-нибудь их работы. (А сейчас уже и более двухсот лет. — Ред.) 303 |
