Алексей Зинин
Скачать 4.36 Mb.
|
ГЛАВА 2 Как в период переходного возраста не отбиться от футболаВ последние годы журналисты мне часто задавали вопросы о том, могли я когда нибудь от футбола «отвалиться». Я, как правило, отвечал, что это было исключено. Что все у меня протекало гладко. Что с ранних лет я без каких либо осложнений двигался вперед, к основному составу «Спартака». Что я с легкостью перескакивал с одной ступеньки на другую, с каждым годом все больше обретая уверенность в неминуемости достижения своей цели. И говоря все это в прессе, я был совершенно искренен. Сейчас же, путешествуя в своем прошлом с особым пристрастием, нахожу там очень неоднозначные моменты. По крайней мере в детско юношеском футболе мне встретилось, впрочем, как и всем, порядка пяти серьезных препятствий. Тогда я не придавал им значения, но сегодня понимаю, что некоторые из них преодолеть было совсем нелегко. Слава богу, мне удалось, однако многие забрели «не в ту степь». Препятствие первое – это психологический надлом родителей. У ребенка пока не вырвалось наружу его «я». Он по накатанной ездит на тренировки. И наверное, дышит футболом. Но в условиях жесткой конкуренции не всегда попадает в состав и даже в заявку на матч. Он просто физически развивается медленнее остальных. Чтобы сделать хоть какой то вывод, следует чуть чуть подождать. Родители ждать не хотят: «Тренер плохой. Он моего сынульку не ставит, переходим в другую команду». Однако в таком возрасте переход в уже сложившийся коллектив, где надо будет утверждаться не только на поле, но и за его пределами, может только навредить пацану. Отрадно, что у меня и намека на такую проблему не было. Я играл регулярно, был одним из лидеров, решения в подобных вопросах уже принимал сам, а мама с папой, быстро догадавшись, что их сыну уготовано блестящее будущее, настолько «заболели» футболом, что не пропускали ни одного нашего матча. Внушали мне необходимость профессионально относиться к своему делу. В школе моего почерка не знали – мама писала за меня рефераты, чтобы не отнимать у спорта время. Активное участие родителей в формировании Егора Титова – футболиста не ограничивалось никакими рамками. Например, отец на работу ездил на машине, и пока наша «шестерка» прогревалась, я в те дни, когда в «Спартаке» не было утренней тренировки, вынужден был наматывать круги на площадке перед домом, вокруг рычащего транспортного средства. Как же мне было стыдно! Я с замиранием сердца озирался по сторонам, боясь увидеть своих друзей или знакомых. Согласитесь же, ненормально, что здоровый парень, а лет в двенадцать четырнадцать уже хочется ощущать себя взрослым и самостоятельным, занимается зарядкой на глазах всего дома. Я старался пониже надвинуть шапку или запрятаться в капюшон. Но самое жуткое начиналось после того, как заканчивался бег. Я становился в паре метрах от «шестерки» и делал гимнастику и упражнения на растяжку. Цирк да и только! Сейчас осознаю: правильно, что отец заставлял меня всем этим заниматься. Я был лишен соблазна понежиться в кровати, поспать подольше. Привычка жить по режиму не страдала. Кстати, слово «режим» имеет необычайно широкое значение. Например, спортсмен в сутки должен спать согласно законам физиологии не менее восьми часов. И вот за этой составляющей старательно следила мама. Лет в четырнадцать пятнадцать в нашей компании появились девочки, а девочки были по хорошему шебутные. Как то они говорят: «Ребята, давайте завтра на рассвете побежим в лес!» Мне эта идея чертовски понравилась. Я дома никому ничего не сказал, с вечера подготовил одежду, всю ночь спал чутко, боялся не услышать, как меня будут звать. Мы жили на втором этаже, спал я всегда с открытой форточкой, и ребята должны были крикнуть, чтобы я спускался. В назначенный час я услышал: «Его о ор!» – быстро вскочил, бесшумно оделся, аккуратно закрыл дверь и, счастливый тем, что никого не разбудил, выбежал на улицу. Настроение было фантастическое, мы, весело разговаривая, направились в сторону леса, и вдруг за спиной я услышал строгий мамин голос: «Егор! В чем дело, ты куда?!» Мама всех отругала: «Ишь что удумали! Ни свет ни заря!» Отчитала прилюдно меня: «Спортсмен, ты еще спать должен, а не с девчонками бегать». Я краснел и бледнел, бледнел и снова краснел. Голову опустил и побрел назад домой. Сейчас представляю ту картину и смеюсь над собой: я был похож на обиженного зверенка из детского мультика. Приковылял, опять лег в кровать и никак не мог успокоиться: дико был зол на маму, я не понимал, как так можно было меня унизить. Теперь я маму понимаю. Раз сын выбрал спорт, значит, всяким баловством надо было пожертвовать. Если идти к цели, то идти по прямой, а не петлять по кустам. Иначе собьешься с пути. * * *Препятствие второе – это период, когда парень обретает какое то подобие самостоятельности. То есть он уже волен сам принимать определенные решения. Потребность быть взрослым заставляет задать вопрос: зачем я занимаюсь тем то и тем то? Если люди не находят ответ, то потихонечку отдаляются от своего увлечения и меняют его на что то другое. Я пытался приводить на тренировки способных ребят, своих друзей и приятелей с «Войковской». Больше недели никто не выдерживал – нагрузки большие, ездить далеко и, самое ужасное, мотивация не проглядывалась. Никто из них не верил, что это реально – добраться до большого футбола. Зачем же себя насиловать понапрасну? Ради чего лишаться всех детских прелестей: сна, кино, компаний, элементарного дуракаваляния? У меня же насчет своего будущего сомнений не было. Нет, я не знал, что стану игроком сборной страны, но меня не посещали пессимистические мысли о том, что «не стану». Я развил в себе такую инерцию в постижении любимого вида спорта, что и это, второе по счету препятствие, перемахнул не моргнув глазом. Более того, по мере того как я все глубже окунался в настоящий футбольный мир, по мере того как у меня появлялась возможность наблюдать за тренировками основного состава, посещать настоящие матчи, тяга моя к профессиональному спорту только усиливалась. Я даже заделался фанатом. Ходил в «Лужники» на все поединки «красно белых» и неистово за них болел. В 1989 году, когда Валерий Шмаров забил золотой гол киевскому «Динамо», я буквально опьянел от счастья. Потом часто представлял, как тоже когда нибудь выйду против киевлян и забью им победный гол на глазах переполненного стадиона. И когда Советский Союз развалился, а самый принципиальный соперник оказался в другом первенстве, это для меня стало огромным разочарованием. Одна моя мечта рисковала никогда не сбыться. Тем не менее я сумел таки испытать эмоции своих грез. Так сказать, комплексно. Решающих голов в своей карьере я наколотил достаточно. В том числе и киевлянам в финале Кубка Содружества 1998 года. Тогда, кстати, меня, плеймейкера, почему то признали лучшим нападающим турнира, предпочтя Андрюхе Шевченко и Сереге Реброву. И при переполненных «Лужниках» я тоже играл не раз. Например, со сборной Украины в 1999 году. То есть я прекрасно знаю, каково это – выходить на матч «жизни и смерти», когда из за рева трибун ты не слышишь собственного голоса, а сердце колотится с таким остервенением, что того гляди выпрыгнет наружу. В подобные мгновения особенного эмоционального напряжения я часто вспоминал себя тринадцатилетним мальчишкой, сидящим на трибуне в спартаковском шарфе и молящимся, чтобы мяч после удара Шмарова вонзился в сетку ворот Панова. Я бы многое отдал, чтобы пережить тот эпизод еще раз. «Золотой» Валера Шмаров навсегда стал для меня авторитетом. Да и не только он. Я изучил всех игроков настолько, что по шагам в коридоре Сокольнического манежа, по голосу определял, кто из них идет. Иметь возможность прикоснуться к тем, кем ты восхищаешься, – это все таки очень существенный фактор для твоего развития. * * *Препятствие третье – это когда обнаруживаешь, что есть такие вещи, как сигареты, пиво и шумные компании. Хочется все это попробовать. Нам еще повезло – когда футбольный фанатизм в нас зарождался, других соблазнов почти не было. Это Димке Торбинскому. Лешке Ребко – в общем, всем тем, кто лет десять спустя продирался по нашим тропам, выпала куда более тяжелая доля: компьютеры, клубы, рестораны, концерты. Попробуй ка на все это изобилие не отвлекись! Единственное, что я себе позволял, так это на накопленный рубль в компании Головского с Джубановым от души оторваться на игровых автоматах (это были безобидные игровые автоматы, не такие, как сейчас). И то те часы я выкраивал не из футбола, а из учебы. Если б школу не прогуливал, вообще в моей жизни никаких развлечений не было бы. Тренировки, тренировки и еще раз тренировки! И все же как то незаметно во мне стали появляться не очень то приятные штришки. Я стал чувствовать себя звездой. Мне хотелось выделяться. До пятнадцати лет я даже играл в разных кедах. Или в одном кеде и одной кроссовке. Таким модником себя ощущал, просто ужас! Еще я обзавелся фиолетовыми подштанниками. Всю Москву объездил, пока купил. И вот представьте зрелище: долговязый парень в разных штиблетах, в каких то непонятных фиолетовых велосипедках, в выпущенной наружу футболке. Ну натуральный «клоун», а я тогда считал себя стильным престильным. В четырнадцать шестнадцать лет человеку явно не хватает адекватности восприятия себя и окружающей действительности. Столько ребят восторгались своим талантом, думали, что стать великими им предначертано Богом. Таланта то многим действительно было не занимать, но без серьезного отношения, без титанического труда ничего не добьешься. Как говорил Федосеич, люди стали обманывать футбол. А футбол не обманешь, каким бы гением ты ни был! Судьбы некоторых из тех, кто большие надежды подавал, трагично сложились – сейчас на улице бомжуют, никому не нужны. Я ведь тоже в какой то период, лет в тринадцать четырнадцать, стал портиться, даже курить пробовал. Сейчас уже не скажу, как долго все это безобразие продолжалось. Главное – что я вовремя заметил, как некоторые вокруг стали ломаться и сходить с дистанции. Задумался: а я то удержусь, не сверну в сторону? «Нет. – ответил сам себе. – не сверну!» К тому же я осознавал, что в случае чего Федосеич мне голову открутит. Королев действительно нас держал в ежовых рукавицах. Мы его настолько боялись, что в тот день, когда он устраивал нам проверку школьных дневников, команда была парализована. Люди какие только чудеса не вытворяли: стирали оценки, заклеивали страницы, выдумывали разные фантастические истории, только бы не попасть под раздачу. Накануне вечером я «учил» свой дневник наизусть и, когда трясущимися руками протягивал тренеру, от страха зажмуривался. По шуршанию страниц определял, отыскал Федосеич очередную мою двойку или нет. Когда он спрашивал: «Это за что?» – сердце упрыгивало в пятки. Да уж, много мы у тренера кровушки попили. Откуда он нас только не вытаскивал! Случалось, и по ушам давал. Я ему благодарен за все. Совместными усилиями удалось уберечь меня от глупостей. Я прибавлял в мастерстве и приближался к следующему испытанию – одному из самых значимых в карьере каждого игрока. * * *Препятствие четвертое – окончание школы и переход в дубль. Любой пацан, если он продержался до выпуска в «новую жизнь», как манны небесной ждет, что его заметят. Потому что наступает час икс, когда уже нужно определяться с профессией. Если тебя не возьмут в дубль – считай, все. Закончил. Мне кажется, в этом нет никакой трагедии. Андрей Тихонов в свои семнадцать лет вообще о футболе не помышлял и готовился к службе в армии, а потом все таки стал одним из лучших полузащитников страны. То есть отчаиваться ни при каком раскладе не стоит. Однако подавляющее большинство ребят, если им не поступает приглашение, ставят на своей карьере жирный крест. У меня же была сложность несколько иного рода. В 1991 м на матч нашего 1976 года рождения приехал весь тренерский штаб основного «Спартака» с Романцевым во главе. То ли этот факт меня вдохновил, то ли просто ЦСКА я так не любил, но тогда я сделал покер. Голы получились будто специально для гурманов, а последний, особо красивый, я забил, обыграв пятерых соперников и издевательски закатив мяч мимо вратаря. Федосеич в разговоре с Олегом Ивановичем заявил, что Титов способен на большее. Неудивительно, что Иваныч загорелся и распорядился перевести талантливого мальчишку в дубль. Самое поразительное, что Королев ослушался и не отдал меня! Он боялся, что, попав под влияние взрослых мужиков, я начну морально разлагаться, да и сам я еще не чувствовал своих истинных возможностей и в случае неудачи крупно рисковал получить психологическую травму. То есть суть проблемы заключалась в том, чтобы не просто перебраться на следующий уровень развития, а сделать это вовремя и гармонично. Конечно, здорово получилось, что потом с королевского выпуска в дубль взяли двенадцать человек. Только вот последнее, пятое испытание из нас сумели преодолеть единицы. * * *Препятствие пятое – самое страшное и изощренное: не засидеться в резерве и перебраться в основу. В какой то момент перед тобой возникает дилемма: ждать или уходить. Передо мной ее тоже пытались поставить, и я, наблюдая за теми, кто играл в центре спартаковской полузащиты, в горькие минуты даже размышлял о смене команды. Ледяхов, Пятницкий, Цымбаларь, Аленичев, Кечинов… Ну и на что тут можно было надеяться? Впрочем, уйти я все равно ни при каком раскладе не ушел бы – «Спартак» значил для меня слишком много. Но когда ты не видишь ближайшей перспективы, а в руках у тебя внезапно появляются неплохие деньги, то возникает соблазн иначе расставить акценты. Вот я и попытался расставить. Понятия профессионального отношения к делу у меня тогда вообще не существовало. Положа руку на сердце, с точки зрения получения эмоций это был веселый период. На базе я тогда еще жил на втором этаже. Наш номер состоял из двух комнат: в одной обитали мы с Валеркой Чижовым, в другой – Костя Веселовский и Мишка Бесчастных. Так мы до трех четырех утра резались в карты. Была такая чудесная игра: «Обмани соседа». Порой до скандалов дело доходило, настолько никто не хотел уступать. Процесс захватывал безумно. Пару раз случалось, что мы вообще спать не ложились. Но гораздо хуже было то, что каждое утро на базе у нас с Чижом начиналось с вояжа в туалет. Мы садились там и курили. И так нам было классно! Сейчас думаю: кошмар! А тогда все это считалось круто: сидишь дымишь, общаешься. Подобный ритуал мы проделывали после завтрака, обеда и ужина. Затем стали курить по тройкам. В ту пору в спартаковском дубле сигареты были повальным увлечением. Плюс примеры старших тоже сказывались. Это сейчас все иначе. Все профи, никто не курит, люди думают только о своем здоровье. Сегодня диаметрально противоположные тенденции. А тогдашняя мода многих сгубила. Я знаком лишь с одним человеком, на ком тесный контакт с табаком никак не сказался. Это Валерка Карпин. Но Карп – он вообще уникальный. Абсолютно во всем. Уверен, что у меня сигареты отняли бы как минимум процентов двадцать моих физических ресурсов. Слава богу, передо мной в самый кульминационный момент приоткрылась дверка в основной состав. В мою жизнь вошли Черенков, Родионов, Онопко. И если бы в такой ситуации я не взялся за ум, я бы себе этого никогда не простил. Увы, очень многие ребята так и не сделали этого последнего шага к своему футбольному счастью. Не видя перспективы, они меняли команду. Соглашались на вторую или первую лигу, уезжали в Тюмень, Нижний Новгород, Новотроицк. Оттуда уже не вырвешься. В итоге – убитые надежды и разбитые вдребезги мечты. Как контрольный выстрел в голову – осознание того, что пять лет ежедневного кропотливого труда были потрачены напрасно. Это трагедия! Нет ничего хуже разочаровавшегося спортсмена. Кто то с горя запил, кто то подсел на наркотики, кто то попал в криминальные структуры и загремел в тюрьму. Если бы не та закалка, которую мы получили у Федосеича, и наш выпуск мог разделить подобную участь… ГЛАВА 3 Как поверить в себя и свои возможностиВ раннем детстве мне хотелось вырасти космонавтом или милиционером. Прельщала меня такая настоящая мужская работа, но эти мечты не были глобальными. Удивительно другое – что, тренируясь в «Спартаке», видя живьем величайших игроков, я не сразу задумался о карьере футболиста. Долгое время просто получал удовольствие оттого, чем занимался на поле, вот и все. Да, мне хотелось достичь вершин мастерства, и я всячески к этому стремился, но не примерял себя к большому спорту. И вот однажды, было мне лет тринадцать, возвращался я домой после очередного успешного матча и вдруг осознал: я настолько привык к вкусу побед, что отказаться от этого лакомства уже не смогу! Тогда то и возникли мысли о том, что футбол может стать моей профессией. Мы, питомцы Королева, еще будучи десятилетними, обыгрывали пацанов на два года старше себя. То есть очень рано узнали себе цену! А потом сезон за сезоном, в общей сложности раз четырнадцать, включая зимние первенства, мы становились чемпионами Москвы. То есть поводов для сомнений в собственных способностях как таковых у меня никогда не было. И это, безусловно, оказало сильное влияние на все мое будущее. Впрочем, создавать легенду о том, что я помазанник Божий и у меня все шло как по маслу, тоже не собираюсь. Случались в моей юношеской биографии, правда в основном за пределами поля, и неприятные эпизоды – такие, после которых легко было «потеряться». Поначалу со сборной у меня роман складывался не лучшим образом. Я ждал приглашения, а оно не спешило поступать. И вот лет в четырнадцать меня наконец то вызвали в юношескую сборную СССР Событие небывалой значимости! Увы, надежды быстро превратились в разбитые иллюзии. Тогда было принято считать не матчи, а сборы. Там были ребята, которые уже сборов по десять провели, а у меня набралось только два. Главным тренером являлся волейболист Кузнецов. И он меня от команды «отцепил», сказал, что я плохой футболист и ничего из меня не получится. Я ужасно переживал. В первый и, к счастью, в последний раз мелькнуло подозрение: неужели я никуда не гожусь?! Федосеич отреагировал на происходящее достаточно жестко: «Нельзя обращать внимание на всякую чушь! Это хорошо, что он тебя отцепил, а то угробил бы на фиг!» Тем не менее после того эпизода я принялся сравнивать себя со сверстниками. В «Спартаке», ЦСКА и «Динамо» были весьма приличные и, полагаю, примерно равные составы. И то, что такое огромное количество парней («Динамо» и ЦСКА почти все поголовно) впоследствии растворились в неизвестности, для меня стало настоящим шоком. А тогда я видел, что футболист Титов – равный среди ведущих. Несколько человек откровенно выглядели поприличнее меня. И понимание того, что я обязательно должен прибавить, дало мне ощутимый импульс для роста. Во мне как то внезапно поселился кураж – тот самый, который помогает сворачивать горы. Уже немного погодя на мини футбольном турнире в Германии меня признали лучшим и вручили мне мои первые двести марок. Что я в тех встречах вытворял! Один волтузил по пять человек соперников. Гол забил сумасшедший: обыграл всю команду, уложил вратаря и пижонски перебросил через него мяч. Весь зал вскочил и стоя аплодировал минут пять. А я думал: ну и что я такого сделал? Подумаешь! Как бы то ни было, та поездка на немецкую землю еще добавила мне уверенности, запаса которой хватило для того, чтобы добраться до основной обоймы «Спартака». Там в психологическом плане я немного засбоил, а потом получил новый судьбоносный заряд. Это был март 1996 года. Стартовал один из самых феерических сезонов в моей карьере. Мы, зеленые пацаны, заявляли о себе во взрослом футболе, убивались за каждое очко. Георгий Александрович Ярцев жил эмоциями и периодически представлялся нам разбушевавшимся Везувием. Такое не забудешь! Так вот, за пару дней до матча Лиги чемпионов с «Нантом» у меня защемило какой то межреберный нерв. Видимо, постарался Юрка Дроздов, который накануне в битве с «Локо» меня безостановочно дубасил. Защемленный нерв оказался настолько «вредным», что я даже не был способен шевелиться. Малейшее движение сопровождалось стреляющей болью. Я пытался бегать, показывая всем своим видом, что все нормально, но страдальческое выражение моего лица меня выдавало. Врач команды Юрий Сергеевич Васильков мне признался: «Ярцев велел делать что угодно, лишь бы ты вышел на поле!» Чего мы только ни пробовали: и уколы, и массаж, и компрессы – все бесполезно. Сыграли без меня: два два. Вели два ноль и не удержали победу. После матча я, расстроенный, спустился в раздевалку, вскоре туда влетел Георгий Саныч. Шапку бросил, по ведру со льдом ногой – раз, по мячам бабах – два, все разлетелось. И тут меня увидел, скромно сидящего в сторонке. И как начал мне пихать при всех: «А ты что?! Заболело у него! Болит у него!» Он рассчитывал на меня, а я не смог. Хотя было мне тогда всего то девятнадцать лет. Васильков тихонько меня в душ отвел: «Спрячься, пусть Жора отойдет!» Стою в душе и думаю: «При чем здесь я, я же на поле не выходил?!» С одной стороны, обидно, с другой – так и надо. Мы ощутили, что нам доверяют. И вот такая вера Ярцева в меня – она многое мне дала. Я понял, что если главный тренер «Спартака» не мыслит свою команду без Титова, значит, этот Титов и впрямь сильный полузащитник. * * *Нуда б ни вела твоей жизни дорога И как ни сложилась судьба, Ты можешь не верить ни в черта, ни в Бога. Но верить обязан в себя. В общем то обычные строки. Зато сколько в них глубины. Я христианин и верю в Бога, а следовательно, и в роль обстоятельств. Я убедился, что, как правило, они сильнее человека. Однако по прежнему заставляю себя думать, что все происходящее со мной зависит только от меня. Эта заповедь очень помогает мне в жизни. Я никогда ни на кого не перекладываю ответственность, не прикрываюсь такими, безусловно, существенными понятиями, как «повезло – не повезло». Я не смогу дать определение фортуны, но абсолютно точно знаю, что она капитально зависит от внутреннего состояния личности. В противостоянии двух равных по своим возможностям оппонентов она неизменно поворачивается лицом к тому, кто внутренне хотя бы на один процент увереннее в себе. Причем не вообще, а в данный конкретный момент. Весной 2000 года мы с Андреем Тихоновым сообща не реализовали три одиннадцатиметровых подряд, и вот под занавес важнейшего матча с ЦСКА мы вновь заработали право на пенальти. Ненавижу удары с точки, но тогда именно мне предстояло подойти к мячу. У меня был такой настрой, настолько меня переполняло чувство злобы на соперника и на те неприятности, которые на нас свалились, что я не сомневался: забью с закрытыми глазами, и ни один вратарь в мире не сможет мне в этом помешать! Даже если бы мне дали квадратный мяч, даже если бы ворота уменьшили в два раза, даже если бы на поле вышел взвод солдат и принялся стучать в барабаны, я все равно бы принес нам победу. Я слабо осознавал, что делаю, как разбегаюсь, я не пытался перехитрить голкипера, пробил не думая. Получилось очень коряво. Кутепов имел огромные шансы выручить свою команду, он даже коснулся мяча, но тот все равно оказался в сетке. Я же, ударив, сразу побежал к угловому флажку радоваться трем завоеванным очкам, даже не допуская мысли о том, что гола не будет. И все же самый мощный прилив уверенности я ощутил в себе в 2006 году накануне выездного матча с «Ростовом», в котором забил свой сотый гол в карьере, а «Спартак» завоевал «серебро». К той встрече я двенадцать поединков кряду не мог послать мяч в сетку. Никогда у меня такого не было. Признаться, я уже стал напрягаться по этому поводу, да и разговоры вокруг о том, когда же я перешагну гроссмейстерский голевой рубеж, мне порядком надоели. К тому же в тот год мы провели уже столько игр, что эмоций никаких не осталось. Ни у меня, ни у команды. И еще я слышал, что наши конкуренты простимулировали «Ростов». Вдобавок был травмирован Войцех Ковалевски, а у Димки Хомича опыта никакого. В общем, все расклады были против нас. Но я такой человек, что загнанным в угол чувствую себя прекрасно. Мой организм до предела мобилизуется, во мне пробуждается легкость, мне кажется, что я на все способен. Помню, Федотов в раздевалке за сорок минут до стартового свистка в свойственной ему манере напряженно ходил взад вперед. Я его приобнял: «Григорьич, расслабься! Я забью парочку, и мы победим! Ручаюсь». В тот день, играя, я казался себе ясновидящим. Был убежден, что один ведаю, как оно все сложится. Я как бы парил над всей суетой, над всем тем, что творилось на поле. И оба своих гола воспринял как должное, как восход солнца, например. Более того, сделав дубль, прислушался к себе, и внутренний голос подсказал: «У тебя есть все предпосылки для хет трика. Не упусти свой шанс!» Но, создав себе великолепный момент, я промахнулся – банальная кочка помешала. Впрочем, этот факт меня ни капельки не расстроил. Я спортсмен привередливый, бываю собой доволен крайне редко. Уже давно, в том числе и после тех встреч, которые без оговорок могу занести себе в актив, не ощущаю себя на коне. У меня нет ни намека на то, чтобы хоть чуть чуть собой погордиться. Взять хотя бы исторические лигочемпионские победы над «Реалом» и «Арсеналом». Накануне тех встреч ситуация была подобна ростовской: надо выиграть! Надо во что бы то ни стало! Кровь из носа! Хоть в лепешку разбейся, но своего добейся! И после тех триумфальных поединков я приходил в раздевалку, садился в свое кресло и говорил себе: мы сделали то, что должны были сделать. А кто и как забил, меня не волновало. И только сутки спустя, вдыхая болельщицкий восторг, читая хвалебные статьи, я понимал: произошло нерядовое событие. Вспоминал свои голы и позволял себе подумать о том, что я причастен ко всему тому ажиотажу. Такие победы и осознание своей боеспособности в международных матчах добавляют человеку опыта, а тот, в свою очередь, позволяет уверенности (прежде всего внешней) выйти на новый уровень, а иногда и превратиться в кураж. Кураж, к слову. – это великое состояние. Пребывать в нем постоянно невозможно, но ниже определенной отметки позитивные эмоции никогда не должны опускаться. Если вдруг замечаешь, что уверенность потихонечку от тебя ускользает, нужно тут же хватать ее за хвост и возвращать на прежнее место. Ни одна большая победа, ни одно выигранное дерби не придут к тебе, если испытываешь проблемы с самооценкой, если нет убежденности в успешном исходе. Иногда даже слабые команды на кураже «раскатывают» самые сильные клубы планеты. Нельзя сказать, что сборная России образца 1999 года была слабой, но по всем показателям мы явно уступали тогдашним чемпионам мира – французам. Однако, исходя из турнирных раскладов, нам не оставалось ничего другого, кроме как выиграть. Мы не допускали мыслей о ничьей, о том, как бы не опозориться и не пропустить много. Мы ехали за победой! Каждый из нас чувствовал, что судьба послала нам шанс войти в историю и что мы этим шансом обязательно воспользуемся. За пару дней до той встречи российским СМИ я наговорил кучу бравурных вещей. Раскритиковал многих французских звезд и сказал, что не вижу причин, по которым мы должны чемпионов мира бояться. Я был абсолютно искренен в своих словах. Моя собственная уверенность подкреплялась уверенностью, которая исходила от тренеров и партнеров. Та наша победа со счетом три два многое мне дала. * * *Говорят, что искусственно вызвать кураж простому человеку нельзя. У меня же во второй половине 1990 х частенько это получалось. Утром в день матча я просыпался абсолютно умиротворенным, но после обеда, когда до установки оставалось часа полтора, начинал прокручивать в голове предполагаемые эпизоды встречи. Тут же ощущал, как растет мое внутреннее возбуждение, как мои ноги наливаются силой. Когда я направлялся на установку, у меня уже выступала испарина. На самой установке я превращался в фишку на макетной доске, я был уже весь в игре, и по лбу, по спине у меня струился пот. По дороге к автобусу меня потрясывало от переизбытка адреналина. Пока мчались на стадион, я чуть сбрасывал внутреннее напряжение, чтобы не перегореть. Слушал музыку, смотрел в окно. При подъезде к арене я вновь себя заводил, представлял, какое получу удовольствие на поле. А уж если соперник был из категории «топовых», то я и вовсе, как скаковая лошадь перед стартом, «бил копытом» и был готов со свистком судьи полететь вперед. Ступал на газон и чувствовал, что я в полном порядке! Великие времена! Что бы там ни происходило, у меня с самооценкой и с настроем проблем практически никогда не возникало. Да, в 2003 м, когда после разрыва «крестов» я возвращался в спорт, уверенность немного сбоила. Я ничего не боялся, но журналисты месяца три задавали мне вопрос: «Не опасаетесь, что ваша связка вновь накроется? А тяжело ли стать самим собой после долгого перерыва?» Мне постоянно напоминали, что у меня были проблемы. Я по прежнему не испытывал страха, тем не менее какой то надлом в психике все же стал прослеживаться. Я позволил самому себе признаться, что долго не играл, а это означало, что я разрешил Егору Титову снисходительно к себе относиться. Все это не могло пройти бесследно. Но я достаточно быстро вернул все на свои места. В тот год мне даже пару раз посчастливилось призвать на помощь кураж. Однако после отставки Романцева, при работе с Чернышевым и Старковым, столь важного для меня «победоносного» состояния мне больше достичь не удавалось. Ощущение праздника, которое дарил футбол, ушло. Да, уверенность оставалась при мне, но без должного желания она уже не приносила привычных дивидендов. Любимая игра превратилась в монотонную работу. Все было не то и не так. Я погрузился в какую то рутину и уже не получал удовольствия от игры. Более того, порой улавливал в себе черточки, присущие тридцатипяти тридцатисемилетнему футболисту на сходе, который на автопилоте едет к финишу, зная, что все самое лучшее осталось в прошлом. Мне тогда было очень страшно. Я думал: елки палки, неужели в двадцать семь лет для меня все закончится? Хуже всего было то, что подобные метаморфозы происходили со всеми моими партнерами. Элементарно не от кого было подзарядиться положительной энергией. Меня все бесило. Моя раздражительность наверняка переносилась в семью. Не дай бог кому то пережить нечто подобное. А ведь это была еще не низшая точка. Самое страшное началось тогда, когда закончилась моя годичная дисквалификация. Везде писали и говорили: «Титов вернулся. Сейчас он всем покажет! Сейчас он будет творить чудеса!» А я то всего навсего человек, не волшебник и не Стрельцов, что, впрочем, одно и то же. Мне надо было обретать себя заново. Признаться, я надеялся, что справлюсь. Моя уверенность была при мне, ноги тоже. На старте, забив два гола «Рубину», я подумал, что все пойдет нормально. Но после пяти шести туров у меня случился спад. Видимо, организм отвык от таких нагрузок, от такого графика. Я понял, что навыки притупились. Раньше я не глядя отдавал передачи и знал, что они будут филигранными, а тут выяснилось, что мне нужно поворачивать голову, и вдобавок это не гарантировало точности. Плюс я вернулся совсем в другую команду, от былых принципов построения игры ничего не осталось. С партнерами я говорил на разных языках. Вот тогда я призадумался и занервничал. А тут меня еще посадили на лавку. Я до этого последний раз сидел на скамейке запасных весной 1996 го. Жутко непривычное и болезненное ощущение: у меня в голове не укладывалось, как я могу быть невостребованным. Но я не такой человек, который пойдет сразу спрашивать: а почему? Возвратился я в основу «удачно»: один три сгорели «Москве». Появился еще один повод для переосмысления – пришел к выводу, что все стало сложнее. В итоге месяцев пять с собой боролся. Затем была пауза из за игр сборной, когда мы очень хорошо поработали. У футболистов есть такое выражение: крылья выросли. Так вот они у меня выросли, навыки пробудились, и уверенность вернулась. Больше мы с ней не расставались. И я, тертый калач, признаться, теперь не представляю, из за чего могу с ней расстаться хотя бы на день! ГЛАВА 4 Как воспользоваться полученным шансомДля того чтобы состояться в каком то деле, помимо всего прочего нужно уметь использовать те шансы, которые тебе посылает Всевышний. Бывает, единственный достойный случай проявить себя выпадает человеку в тот редкий момент, когда он по каким то причинам не готов к испытаниям. Я думаю, что мне повезло: мои шансы приходили ко мне вовремя, хотя тогда мне казалось, что я слишком долго их ждал. А началась моя «шансовая эпопея» в 1992 м… До попадания в дубль мне непосредственно на зеленом газоне в общем то все легко давалось. И вдруг, попав от Королева к Зернову, я понял, что мне нужно завоевывать авторитет заново. Вообще все проходить заново! Впереди представлялся какой то нереальный по сложности путь. Пока я месил грязь на полях второй лиги, мои сверстники уже становились звездами. Владик Радимов в только созданном российском чемпионате произвел фурор. Он играл дерзко и ярко, напрочь шокировал и своих и чужих. Так вот, я наблюдал тогда за взлетом Радимова, чуть позже Хохлова, и мне безумно хотелось тоже на авансцену выйти. Проверить себя! Зависти никакой и в помине не было, я вообще подобного чувства никогда в жизни не испытывал. Мы вместе с Владом и Димоном выступали в юношеской сборной СССР были прямыми конкурентами, и я не сомневался, что эти ребята доберутся до Высшей лиги. Когда они заблистали, я радовался за них. Чуть ли не гордился. При этом сознавал, что мое время тоже обязательно наступит. Я объективно оценивал ситуацию: заиграть в том «Спартаке» семнадцатилетнему мальчишке было не под силу. И все равно зверски тянуло попробовать. Если бы в тот период мои мечтания сбылись и Романцев бросил бы меня в бой вместе со спартаковскими титанами, боюсь, я просто не выдержал бы таких потрясений. Подобие моего дебюта состоялся в 1993 году в товарищеском матче со сборной Ирана. Когда минут за пятнадцать до конца встречи Олег Иванович подозвал меня, чтобы выпустить на поле, я так разволновался, что споткнулся и чуть не упал. Этот комичный эпизод я часто описывал в прессе. Напомню лишь, что от волнения я заменил не Вовку Бесчастных, как мне велел Романцев, а Игоря Ледяхова. Это сейчас смешно, а что тогда со мной творилось, вы даже не можете представить! Главное – что я все же попробовал на вкус большой футбол, только вот следующего шанса мне пришлось ждать почти два года. В марте 1995 го я должен был наконец то принять участие в официальном матче в Москве с «Уралмашем», но получил небольшую травму. Лежал дома перед телевизором, и когда Муксин Мухамадиев сделал дубль, у меня мелькнула мысль: а ведь я тоже мог бы сейчас быть там, в телевизоре, и, глядишь, поучаствовал бы в голевой комбинации! И все же вскоре, уже на выезде, в кубковом противостоянии все с тем же «Уралмашем», наконец то получил то, что было для меня так важно. Поразительно: события, предшествовавшие полноценному дебюту, мне запомнились куда больше, чем сам дебют. Нас поселили в «новейшей и комфортабельнейшей» гостинице города Екатеринбурга, постройки эдак года 1969 го. Вырывающий ноздри запах я не комментирую, раньше он был обязательным атрибутом каждой гостиницы. Меня убило другое – полчища тараканов. К этим тварям я вполне нормально отношусь – как никак рос в коммуналке, где мусоропровод располагался прямо на кухне. Однако столько тараканов, сколько на нас с Валеркой Чижовым в буквальном смысле набросилось в номере, я не видел нигде и никогда. Была настоящая война! Эти варвары по стенам залезали на потолок и оттуда падали на нас – мы едва успевали смахивать их с себя. После непродолжительных боев мы с Чижом сдвинули кровати в центр комнаты, одежду положили на тумбочки – не хотелось, чтобы враги в нее забрались и отправились с нами в Москву. Но как только выключили свет, последовала новая атака. Мы встали, зажгли лампу и отбили натиск превосходящих сил противника. Так повторялось несколько раз. Потом мы уже решили свет не гасить, и все равно поспать нам не удалось. То ли эта безумная ночь повлияла, то ли тот факт, что из за обилия больных в состав вкрапили много молодежи, то ли сказалось, что к моему появлению на поле счет был уже пять ноль в нашу пользу, но я ни капельки не занервничал, когда услышал: «Готовься». Отыграл минут двенадцать совершенно спокойно. Какой то эмоциональной феерии не испытал. Я просто ощутил: ну вот, та жизнь, к которой так долго подбирался, наконец то наступает. Дерзай! Затем я очень неплохо вышел на замену в кубковой встрече с «Динамо». Мои сорок пять минут все оценили лестно, даже Романцев. И после этого я уже во что бы то ни стало рвался попробовать себя в стартовом составе в чемпионате страны. Накануне ростовского поединка с «Ростсельмашем» я уже всерьез рассчитывал на то, что мне такую возможность предоставят, к тому же все ведущие центральные полузащитники «Спартака» находились в лазарете. Когда на установке услышал свою фамилию, сердце учащенно забилось, однако я очень быстро взял себя в руки. И на двадцатой минуте отдал голевой пас Мухамадиеву. Тем не менее матч получился безумно тяжелым. Стадион битком. Жара какая то патологическая – сорок градусов. Солнце висело прямо над головой. Минут за пятнадцать до конца я совсем спекся, уже не играл, а насиловал себя на поле. Набегался так, что меня чуть не вывернуло наизнанку. С тех пор жару не люблю. Лучше уж мороз и стужа! Пришел я тогда в раздевалку, расшнуровал бутсы, сижу и думаю: «Да, батенька, сложновато играть с мужиками!» Но команду то не подвел, себя от основы не «отцепил». Я догадывался, что Олег Иванович будет ставить меня до тех пор, пока не поправятся Цымбаларь. Пятницкий и Никифоров. За это время мне необходимо было набрать побольше вистов и ни в коем случае не оконфузиться. В итоге программу минимум я выполнил. И когда «старики» выздоровели, да еще Вася Кульков подъехал, я отправился в резерв с чувством выполненного долга. Никакой досады не было! Я уже отдавал себе отчет в том, что могу играть на серьезном уровне. Могу и буду! Да, я плотно сидел на скамейке запасных, но был убежден, что мой час обязательно пробьет. 1995 год стал для меня переходным периодом, этаким пристрелочным этапом, и, судя по всему, здорово, что он у меня был. Под занавес сезона меня дважды выпустили вспомнить, что это такое – футбол с мужиками. 22 октября в выездной встрече с «Тюменью» выпорхнул на поле при счете то ли четыре ноль, то ли пять ноль, Сережа Юран из центра вывел меня один на один с вратарем. Я ударил, голкипер мяч отбил, но тот, несмотря на изуродованное грязью поле, запрыгал в ворота. Я тогда радовался как полоумный, бежал и думал: «Вот это кайф!» Через неделю дебютировал в Лиге чемпионов – в матче «Русенборгом» при счете четыре ноль меня пустили погреться на пять минут. Кстати, после той встречи усилились разговоры о том, что лидеры разъедутся, и я уже наверняка знал, что стану одним из тех, кому будет суждено заполнить освободившиеся вакансии. И впрямь – Георгий Александрович Ярцев с первых же своих дней в качестве главного тренера дал понять, что футболист Титов его устраивает. Чем ближе был новый чемпионат, тем больше я играл в контрольных матчах на месте опорного полузащитника. В феврале на Кубке Хазарова, где все было очень серьезно, обе встречи провел в составе. Помню, едва раздался свисток после финального матча, я тут же стал подсчитывать, сколько нам дадут премиальных. Тогда у меня, начинающего, с деньгами была напряженка, а тут команда завоевала двадцать тысяч долларов. Вот я все и пытался прикинуть, сколько же получу на руки. После хазаровского турнира я ощутил себя членом основы. Каково же было мое удивление, когда на стартовый матч с национальную команду». От таких слов я, мягко говоря, прибалдел и, естественно, остался. Но из за банальной простуды мне пришлось бесславно уехать. Второе мое несостоявшееся свидание со сборной датировано ноябрем 1997 го. «Спартак» в Волгограде укатал «Ротор» – два ноль – и стал чемпионом. Я на многое тогда был способен. Краем уха слышал, что Игнатьев намеревается вызвать меня для участия в стыковом матче с итальянцами, и уже начал вынашивать дерзкие планы на сей счет. Однако время шло, а мне никто ничего официально по этому поводу не сообщал. Перед самым отлетом из Волгограда я улучил моментик и спросил у нашего вице президента Григория Есауленко: «Григорий Васильевич, на меня прислали бумагу из РФС?» Ответ прозвучал так: «Какая сборная? Не забивай голову. Готовься к «Карлсруэ». А через два дня я в газете прочитал, что Титов не явился в расположение национальной команды, за что должен быть дисквалифицирован. Я был обескуражен таким поворотом событий. Дисквалификации удалось избежать, но осадок остался. И вот наконец то при Бышовце в 1998 м я в сборную все же попал. Анатолий Федорович пригласил туда всех, кого только можно было пригласить. Съехалась вся старая гвардия, включая Добровольского и Харина. Я поначалу передвигался по базе в розовых очках, которые прикрывали мои выпученные от изумления глаза. Уважаемые и знаменитые люди, выступавшие в ведущих европейских клубах, оказались рядом со мной. Робости не было – было какое то дикое стремление постигнуть этот особый мир. Я уже кое кого знал по «Спартаку». С Игорем Шалимовым мы близко познакомились благодаря Коле Писареву. И ощущение того, что я в любую минуту могу подойти за советом или к тому же Шале, или к Вите Онопко, добавляло мне сил. И хоть я тогда не попал даже в запас на встречу со шведами, которая, кстати, дала отсчет «шести черным матчам», завершившимся отставкой Бышовца, все равно получил хороший опыт. Среди череды поражений сборной того созыва я бы отдельно остановился на домашнем матче с французами. Перед этим я шикарно сыграл с «Реалом», забил гол, и Анатолий Федорович доверил таки мне место в составе. Так мы столкнулись лицом к лицу с Зиданом. Я нисколько не волновался. Многое у меня получалось, да и в целом мы показали классный футбол, но мастерство великого Зизу принесло победу французам – три два. С тех пор я стал полноправным игроком сборной России, хотя незадолго до этого смотрел на главную дружину и не представлял себя в ней. Я видел там Шалимова, Канчельскиса, Кирьякова. Колыванова, Никифорова, Добровольского и других звезд. Никто ведь не думал, что так быстро они сойдут в «зрительный зал», и мы, вчерашние мальчишки, которые провалили европейское молодежное первенство, буквально перейдя через дорогу, окажемся на ведущих ролях в национальной сборной. Мы явно не были к этому готовы. Нам нужны были дядьки, такие как в «Спартаке» Горлукович, Пятницкий, Цымбаларь, которые нами руководили бы. Нам же пришлось опираться на самих себя, вот духу и не хватило. Хотя по отдельности каждый смотрелся, в общем то, неплохо. * * *Чтобы завершить разговор о дебютах, я хотел бы вернуться в 1996 год – мой первый и, наверное, самый яркий год в настоящем футболе. Столько нового я тогда постиг, такие эмоции испытал, что забыть это невозможно. На ранней стадии еврокубков в противостоянии с «Кроацией» у меня лопнула капсула в голеностопном суставе. Ногу разнесло основательно. Но Ярцев сказал: «Через пять дней матч в Тольятти. Ты будешь играть! Ничего слышать не хочу про твои болячки». Естественно, опухоль за это время не спала. Мне наложили двойной тейп, я еле еле сумел натянуть бутсу. Иду на разминку – боль не отпускает. На третьей минуте Леша Мелешин открыл счет – настроение улучшилось настолько, что я перестал замечать дискомфорт, но вскоре, отдавая передачу, подвернул травмированную ногу. Заменился, и Георгий Саныч мне тут же напихал: «Я же тебе говорил: не играй!» Потом были разборки главного тренера с командным доктором. в результате которых, как всегда, пострадал я. Это был последний негативный штришок от того сезона. Потому что осень, ставшая для нас золотой, дарила только радость. Было какое то непередаваемое ощущение единства с болельщиками. На все наши матчи собирался полный стадион, поддержка была неистовой. Мы творили чудеса! Чего только стоит поединок с «Торпедо», в котором мы, уступая один три, сумели добиться своего. Мне доводилось слышать, что тот матч якобы был договорным. Обидно и смешно одновременно. Обидно от того, что все было по настоящему, а весело от того, что тогда сценарий к этому «договорняку» должен был бы написать Дэн Браун. Только его изощренный мозг мог придумать такую нереальщину. Если кто позабыл, три пропущенных от «торпедовцев» гола стоили Нигматуллину карьеры в «Спартаке». По ходу матча Нигму заменил Саня Филимонов и своего места Руслану уже не отдал. Мы, как безумные, радовались той победе. Когда в концовке Вовка Джубанов забил четвертый мяч, я решил, что сейчас состоялось самое грандиозное событие в моей жизни. У меня есть кассета с записью той феерии. В 2005 м мы с Тихоновым ездили на отдых в Эмираты и брали ее с собой. Когда смотрели, как Джубан посылает мяч в сетку, у нас с Андреем в глазах стояли слезы. Но чудеса на том матче в 1996 м не закончились. До сих пор свеж в памяти гол Горлуковича «Ростсельмашу». Последние минуты, мы вновь проигрываем – на этот раз ноль один. Если не забиваем, то прощай, «золото». Перед этим мы раз пятнадцать исполняли стандарты. Не лезет мяч в ворота, и все! И тут подходит Горлукович, отодвигает Тихонова: отойди, сынок! Я рядом стоял, думаю: если Дед сейчас не забьет, то конец! А он со штрафного кладет «пятнистого» в девятку. Поворачивается и спокойно бежит назад. Это ли не фантастика?! Мы были настолько одержимы целью стать чемпионами, что даже в самых экстремальных ситуациях верили в конечный успех. И те обороты, которые тогда и я, и команда набрали, дали мне импульс на все последующие годы. |
Похожие:
 | Егор Титов, Алексей Зинин Наше всё. Футбольная хрестоматия Основная образовательная программа по направлению 040104. 65 – «Организация работы с молодежью» | | Алексей Похабов Алексей Похабов Четыре касты. Кто вы? Экстрасенсорика.... Синегноев Бенедикт Аркадьевич, соавтор Петрушанко (калечит его своими навыками), Зося, состоит с Петрушанко в запутанной связи |
| Чалмаев В. А., Зинин С. А. 8-е изд Рабочая программа составлена на основе программы по литературе для 10-11 классов (авторы-составители С. А. Зинин, В. А. Чалмаев).... | | Алексей вейман: история успеха Алексей Вейман, в свои 35 лет добился многого: дал старт многим успешным проектам, освоил много профессий: юрист, строитель, управленец.... |
 | Мку «уо и мп» с 22. 11. по 28. 11. 2013 года Алексей Ляхов (в весовой категории 50 кг), Алексей Самбурских (в весовой категории 63 кг) в упорной борьбе завоевали серебряные медали;... | | Меркин Г. С., Зинин С. А., Чалмаев В. А. Программа литературного... С. А. Зинин // Меркин Г. С., Зинин С. А., Чалмаев В. А. Программа литературного образования для общеобразовательных учреждений. 5—11... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... С. А. Зинин, В. А. Чалмаев (Программы по литературе для 5 – 11 классов общеобразовательной школы/ Авт сост.: Г. С. Меркин, С. А.... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... С. А. Зинин, В. А. Чалмаев (Программы по литературе для 5 – 11 классов общеобразовательной школы/ Авт сост.: Г. С. Меркин, С. А.... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Г. С. Меркин, С. А. Зинин, В. А. Чалмаев, 2009 и соответствует Федеральному компоненту государственного стандарта общего образования... | | Зинин С. А., Чалмаев В. А. «Русская литература XX века» Учебник для... Данная программа по литературе составлена на основе федерального компонента государственного стандарта среднего (полного) общего... |
| Рабочая программа по литературе 9-а, 9-б классы Литература, М: Дрофа, 2010 / на основе авторской программы по литературе для 5-11 классов общеобразовательной школы/ автор-составитель... | | Рабочая программа по литературе 9-в класс (скк 7 вида) Литература, М: Дрофа, 2010 / на основе авторской программы по литературе для 5-11 классов общеобразовательной школы/ автор-составитель... |
| Свидетельство о государственной регистрации программы для ЭВМ регистрационный... Алексеевич, Липов Денис Игоревич, Петрик Алексей Николаевич, Лобанов Павел Сергеевич, Семенов Роман Александрович, Киселев Алексей... | | Свидетельство о государственной регистрации программы для ЭВМ регистрационный... Алексеевич, Липов Денис Игоревич, Петрик Алексей Николаевич, Лобанов Павел Сергеевич, Семенов Роман Александрович, Киселев Алексей... |
| Программа составлена на основе Федерального компонента государственного... Авторы-составители: Г. С. Меркин, С. А. Зинин, В. А. Чалмаев. –М.: Ооо «тид «Русское слово – рс», 2010 к умк для 5-9 классов /Авторы... | | Рабочая программа по литературе в 11 классе учителя первой квалификационной... Программы курса. Авторы: В. И. Сахаров, С. А. Зинин. // М.: Ооо «тид «Русское слово – рс 2009; Чалмаев В. А., Зинин С. А. Русская... |
