Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 2.03 Mb.
|
| с огромной буквой «Т» на борту, подвергли атаке последний. И, наконец, удачно. — Есть! — Крик радости услышал даже Борис. Дверь вагона на этот раз оторвало полностью, в вагон юркнул один из бандитов. Но когда Борис подумал, что за ним последуют остальные и приготовился встречать их в проеме, тот выпрыгнул обратно и присел за кoлeca. И в третий раз раздался грохот разрыва, сдавленный вагонным нутром. Из рт двери, опережая клуб дыма, полетели ошметки внутреннего убранства. Но не это поразило капитана. Из среднего вагона-компрессора, не тронутого взрывником, из-под его подкрылков, расположенных у самой крыши, вдруг вырвались без всякого взрыва клубы дыма. Послышался шум запускаемого мотора и... перекушенный, умирающий без головы хвост, будто в агонии, дернулся. Это стало полной неожиданностью и для нападавших: первый, ложный, вагон — это ладно, оправданно и прогнозируемо. Но чтобы под рефрижератором была закамуфлирована силовая установка, способная самостоятельно утаскивать раненое тело с места побоища! И кто-то же сидит там внутри! К нему, отчаянному, недотравленному газом, к двери, прикрывающей его, бросился подрывник. Взрывные устройства, приготовленные заранее, требовалось лишь укрепить в нужном месте. Понимая, что убрать одного — это полная расшифровка, но не видя иного способа спасти золото, Борис торопливо поднял пистолет. Подрывник бежал быстро, уже протягивал сумку, чтобы зацепить ее за дверную скобу, и, больше не раздумывая и не особо целясь, Соломатин выстрелил. Пуля звякнула по металлу, завизжала от рикошета. Подрывник от неожиданности споткнулся, сумка вылетела из рук. Хозяин слишком хорошо знал ее содержимое, он невероятно быстро подхватился и прыгнул в кусты, спасаясь от взрыва. Однако взрывная волна догнала его взметнувшееся тело. Приподняла еще раз, словно взвешивая на своей ладони, и, не удовлетворившись весом, сама швырнула туда, где он намеревался спрятаться. Достала волна и Бориса. Оторвала от ствола и, ломая его телом сучья, стряхнула, как жука-короеда, вниз. Поискала средь деревьев еще кого-нибудь, но, пока загибала и огибала каждый листок, веточку, ствол, выдохлась. Лагута, бегущий к месту взрыва, лицом тоже ощутил иссякающую горячечность тротилового выдоха. Зато навстречу, набирая темп, двигался обезглавленный труп поезда. На ходу заглянув в двери, Лагута замер. В последнем вагоне стояли приваренные к полу три сейфа. Центральный оказался взорван, в рваной дыре виднелись пошатнувшиеся ряды металлических колб. Никогда не видел, как перевозится золото, но тут сомнений не оставалось: оно. Открытое для любого, кто окажется рядом. Бери — не хочу! С надеждой оглянулся на место последнего взрыва, но Бориса не увидел. Вспомнил про передатчик: опасаться перехвата после всего происшедшего не имело смысла. Второй у Юры: нищета в Департаменте заставляла экономить даже на таких мелочах. Кто там вопит в газетах, что налоговая полиция жирует? А не хотите ли поменяться местами? У Моряшина в документах прикрытия даже журналистское удостоверение есть... — Кто слышит? — Я, — отозвался Юра. — Где? — Вдвоем на «гусенице». Пробираемся в голову. Третий пошел стеречь «девочку». — Возьмете под охрану груз. — Будет сделано. Несмотря на то, что Лагута всматривался в каждый проходящий мимо вагон, подчиненных не увидел. Наверняка, осторожничая, ползли по противоположной стороне вагонов. Разумно, что не ввязались в драку, приберегли себя для последнего резерва. Хуже, что затаились налетчики. Заняли круговую оборону или уходят, окончательно поняв свой промах? Кого Юра послал к машине — Белого или Некрылова? Впрочем, разницы нет. Да только бы одни они. Еще Катя и Моряшин. Борис. И куча бандитов с автоматами. Вот влезли. Называется, половили налима у дачки. Лагута вытащил магазин из коричневой, ребристой рукоятки «ПМ». Прижатый пружиной, сиротливо желтел одинокий патрон. Нет, не единственный, в стволе еще один. Хватит, чтобы принять бой. Правда, чтобы тут же и погибнуть... Зато посланный к машине Женя Некрылов не имел даже перочинного ножа. Пришлось вспомнить про оружие шоферни — монтировку. Открыл багажник, стал рыться средь оперативного гардероба. Усы, борода, ведро, леска, шляпы... Прерывая поиски, ожила рация. — Вызываю на связь, — раздраженно, в отчаянии позвала Катя. Забыв про тишину и осторожность, Некрылов бросился к дверце. — Катя, это я, Некрылов! Слушаю! — прокричал на всю тайгу. И на его голос мгновенно отозвалась автоматная очередь. — Иду по трассе. У меня Костя. Преследуют. Прикрой. Конец игры не только в жмурки, но и в «неслышки». Новая машина — прелесть. Завести двигатель — раз плюнуть. Ключ вправо — и она уже дрожит под тобой, умоляя разрешить сорваться с места. И не только оттого, что хочется скорости. Просто из леса все точнее автоматные очереди, а кому нравится получать в зад обойму? И рванула «девочка» с этим самым непотребно поднятым задом. Некрылов только успевал вертеть руль, чтобы не дать ей слиться в поцелуе со стволом какого-нибудь ясеня. Открытый багажник громыхал задранным подолом, собирая-таки в себя кусачих металлических шмелей. Только и дорога не стояла на месте. Желая помочь, заранее подставилась боком и приготовила желтую спину. Не подумала, правда, об удобном въезде на себя, но Некрылов, наверное, многого бы хотел, окажись здесь еще и асфальтовый склон. Громыхнув то ли багажной дверкой, то ли своими зубами, взобрался на трассу и сразу залил глотку двигателя предельным количеством горючего. — Вышел навстречу, — сообщил Кате. — Спасибо. Быстрее. Быстрее — только самолетом. Но что же с Катей? Или с Моряшиным? Если она уходит от преследования, боясь развернуться и самой зайти в хвост, что при ее мастерстве совсем несложно, то она бережет не машину, а Костю. Во что влип этот салажонок? Об этом он узнал через пять километров, когда навстречу вырвались две машины. Первой неслась «девятка» Кати, ее настигала приземистая, грозная в своей решимости идти на таран красная иномарка. На классический вариант, когда можно развернуться, на тихой скорости подождать погоню и потом неожиданно столкнуть противника в кювет, — на такое стандартное и десятки раз отработанное на практике действо времени у Некрылова не оставалось. — У меня Костя, — оправдываясь за свою инертность, повторила в эфир Катя. Он помнит. Что ж, получай еще один подарок судьбы за чужой счет, Кот Матроскин. Как голову в закрывающуюся дверь, бросил Некрылов «девятку» между опасно сошедшимися машинами. Умоляя ее о последнем рывке, вытягивая самого себя из-под красной стрелы, оставил той взамен хлюпающий дверцей зад. Ему сегодня все равно досталось... Удар, скрежет — и, словно копейка в жестяной банке, загремел в одном клубке с иномаркой под откос. Хороша была машина у красноярской «наружки». Единственная... Груда железа замерла в таком положении, будто хотела оказать водителю последнюю услугу: Некрылов выполз из-под развалин сам и до того, как подбежала Катя. — Жив? — Ты о каком-то гусаре? — Женя с усилием и неизвестно отчего вдруг вспыхнувшей обидой приложил руку к глазам, вгляделся вдаль. — Нет гусар. Их вообще-то ноги... — Прошу, не надо, — едва не плача, сказала Катя. — Не надо так не надо. Что с нашим преследователем? Вдвоем обогнули останки машин, присели и лишь после этого увидели наполовину вылетевшую в лобовое стекло девушку. — Зоя! — как к подруге, полезла к ней Катя. И тут тонко, отдаленно послышался еще один звук, не принадлежащий тайге. Сначала Некрылов, потом Ракитина подняли головы к небу: со стороны Красноярска, перелопачивая воздух и тучнея на глазах, неслись вертолеты, вызванные, надо полагать, увидевшим наконец нападение машинистом. Вот теперь изрядно поджарившейся и подсветившейся «наружке» можно и отойти в сторону. Залезть в трюм. В парадную шеренгу вдоль борта становятся другие... ...Перед отлетом всей командой заехали в клинику к Моряшину. Около палаты их встретила Катя — в нейлоновом белом халатике, миниатюрной элегантной шапочке-пилотке, небрежно удерживаемой на голове взбившейся прядкой волос. — Сегодня просил кушать! — голосом, которым в старину извещали о рождении долгожданного наследника престола, сообщила она. — Тогда по рублю и в магазин, — как само собой разумеющееся после такой радости предложил Белый. Костя, перебинтованный и измазанный, словно индеец, зеленкой, встретил их одними глазами. — Мы тут по рублю сбрасываемся, так что тебе, как самому молодому, бежать, — вместо приветствия сообщил Лагута. — Ниль мэдиум эст. В последнее время он перестал давать перевод — вероятно, хотел таким педагогическим приемом подвигнуть их к самостоятельному изучению латыни. Катя поспешно сообщила еще одну новость, которая могла бы успокоить гостей: — Врач пообещал, что через неделю встанет на ноги. Глядя на неподвижного Костю, к срокам отнеслись скептически. Но дружно захотели поверить. — Я обещал... девочке в Ека... Ека... Свердловск позвонить... Узнать... — Позвоним, — пообещал Лагута. — Какие у нас гости! — раздалось сзади. В палату, пышной грудью вперед, радуясь большому количеству мужчин, вошла медсестра. «Вынюхала ведь», — подивилась Катя подруге, забыв, что сама с утра только и твердила о будущих посетителях. — Лариса, наша дежурная медсестра, — Представила ее. — Командир, я вот удивляюсь, почему при таких дамах... — Белый посмотрел на обеих, но взглядом задержался на Ларисе. — Почему Моряшин до сих пор лежит, а не стоит под душем? — Холодным, — уточнил Некрылов. Лариса ничего не поняла, но ей хватило и того, что на ней задержали внимание. Видя, что дежурная не собирается их покидать, Катя словно продолжила начатый разговор: — А насчет палат — так они освобождаются. Утром одного старателя увезли в Москву, в институт. После обеда еще одного коммерсанта выпишут. Да, Лариса? — Выпишут, — легко и охотно подтвердила медсестра. — Одного выпишут, другого поселят. Беззаботные счастливы всегда. — Ладно, девочки. С вами хорошо, но нам пора лететь, — развел руками Лагута. — Ну что, Костя. Если проблемы какие, вот наш местный товарищ поможет. — Марков моя фамилия, — вышел вперед не знакомый ни Косте, ни Ракитиной мужчина. — Через час здесь будет телевизор, морозильник, пресса. Остальное — по списку и желанию. — Спасибо, — поблагодарил красноярца майор. И скуповато пожелал выздоровления Косте: — Ты давай Катерину нашу долго около себя не задерживай. Костя с усилием улыбнулся, хотел успокоить, что не задержит, но промолчал, уловив двойной смысл фразы. Майор до-, тронулся до его плеча и вышел первым из палаты. Остальные повторили жест начальника. Белый напел Моряшину свою новую импровизацию: Ты уехала в знойные степи, Я ушел от налогов в тайгу... — Дарю, салага. Лариса, подгадав к этому же моменту конец уборки около умывальной раковины, выскользнула следом за Аркадием. У кровати остались Борис и Катя. Девушка виновато искала взгляд Соломатина. Тот все прекрасно понимал и без этого немого извинения, но у Моряшина задержался дольше всех. — Катя тут говорила, что ты горевал по порванной тельняшке: У меня есть в запасе. Правда, десантная, с голубыми полосами, но это не худший вариант. Считай, подарил. — Спасибо. — Удачи, — уже обоим пожелал Соломатин и вышел. Подождав несколько минут, пока друзья спустятся вниз, Катя вышла в коридор. Глядя в окно, приподнималась от нетерпения на цыпочки Лариса. — Слушай, классные мужики у тебя. Жаль, уезжают. «Уезжают», — про себя грустно повторила Ракитина, увидев вышедшего первым на улицу Бориса. О нем напомнила вечером и уборщица в гостинице, приводившая в порядок его номер. — Вы только, милочка, гляньте, что сосед ваш учудил, — позвала она остановившуюся у двери Катю. Так и не перешагнула Катя через его порог... Но что мог натворить Борис? — То ль гадал тут, то ль пьяный ... Все обои на стене, через которую они перестукивались, были разрисованы крестиками... — Наверное, гадал, — поддержала именно это предположение Катя. — Вот в Москву ему счет послать, чтобы знал, как баловством заниматься, — грозилась старушка. Впервые за весь вечер Катя улыбнулась. А войдя к себе в номер, сначала приложила ладонь к стене, а затем начала ставить точно такие же крестики со своей стороны. В Москву прилетели вечером. За «наружниками» прислали «рафик», и впервые Борис ехал с ними, никуда не торопясь и никого не преследуя. Садились во Внуково и, когда проезжали Солнцево, одновременно с Некрыловым повернули головы в сторону улицы Авиаторов. — Мы на «кукушку», — не приглашая капитана к себе, сообщил Лагута. — Я забегу в Департамент. Давайте у метро тормознем. У памятника Героям Плевны, венчающего метро «Китай-город», толпились люди с красными и андреевскими флагами. У Белого загорелись глаза, и он вслед за Борисом намылился вылезти наружу. — Посмотрю, чем народ дышит, — отпросился он у Лагуты. — И охота тебе? — удивился тот. — Брось ты эту политику к черту, спокойнее спится. — В 91-м мы ее уже однажды бросили, — неожиданно серьезно, в отличие от начальника, отреагировал Аркадий. - И ее тут же подобрали те, кто затем разрушил Союз. — Хорошо. До завтра, — не стал вступать в полемику Лагута. Народ у памятника митинговал в защиту сербов в Югославии. Борису это все же казалось чем-то далеким, его больше волновало сообщение о Людмиле, которое он мог получить уже через несколько минут в Департаменте. Наскоро попрощавшись с Аркадием, он заспешил на Маросейку. В здании почти никого уже не осталось, по коридору гуляли прячущиеся где-то в дневное время кошки. В их выводке вдруг мелькнуло что-то знакомое, и, поскольку из всего кошачьего сословия в друзьях числился только Маркиз, Борис вгляделся в рыжего боязливого котенка. — Маркиз? — Капитан присел перед ним, сжавшимся от страха. Симпатичная мордочка, так тянувшаяся к Люде, белое пятнышко на конце ушка — конечно, Маркиз! — Маркиз, — взял на руки котенка Борис. — Ты почему здесь? Что случилось? Котенок прильнул к его груди, словно жалуясь на свою судьбу, и, гладя его, капитан бегом пересек переходы, торопясь в свой кабинет. Он оказался открыт, за компьютером работал начальник отдела Костя Тарахтелюк. Радостно протянул через стол длинные руки: — Заждались, заждались. Как съездил? — Ездить надо. По крайней мере, узнаешь многое и быстрее. А что у нас? — Без особых изменений. За исключением, конечно, нашero делопроизводителя. Но это закрутилось еще при тебе. — И что с ней на сегодня? — не сумев скрыть безразличия, ожидании ответа замер Соломатин. — Можно сказать, повезло. И очень даже. Уголовное дело прекращено — чуть ли не в последний день успело подпасть под амнистию. Правда, и Беркимбаев подал рапорт об увольнений. — Тарахтелюк интуитивно связал оба сообщения воедино. — И где она? — Кто ее знает. А что за котенок? Из Сибири, что ли, привез? — Почти оттуда, — неопределенно ответил Борис. На столе под стеклом лежало приглашение, он вытащил его, развернул вложенную в него записку. «Товарищ капитан. Лейтенант Зеркальцев со своей будущей супругой Александрой Краевой имеет честь пригласить вас на свою свадьбу. Обязательно ждем». И приписка девичьим почерком: «Вместе с Катей». Катя, Катя... Катя осталась в Красноярске. Быстро набрал номер Людмилы. На удивление, трубку подняли сразу. — Здравствуй. Это я. Отвернулся от Тарахтелюка, но тот сам все понял и вышел. — Здравствуй. С возвращением. Голос холодный и равнодушный. Хотел спросить, можно ли приехать, но интонация насторожила. Спросил о нейтральном: — Я тут вроде бы Маркиза встретил... — Да, я принесла. У меня ему наверняка будет хуже. Ни одной нотки радости, ни намека на приглашение. Приглашают только Дима и Шурочка Краева. Вместе с Катей... Спросил напрямую: — Я подъеду? — Считаю, что не стоит. До свидания. Гудки. Что произошло с ней за эти дни? Кто вмешался в жизнь? Где искать ответы? Или он нужен был, пока не знал об амнистии? Сегодня он ответов уже не получит. Заглянул Тарахтелюк. Увидев, что разговор окончен, кое-что поняв по выражению лица подчиненного, неожиданно предложил: — Слушай, что ты поедешь на ночь глядя в свое общежитие? Давай завалимся ко мне. Хоть отмоешься, поешь да поспишь. Борис погладил успокоившегося, пригревшегося на груди котенка. Его младенческое тепло просочилось сквозь рубашку, и, поняв, что он теперь не сможет оторвать Маркиза от себя, ответил: — Да нет, спасибо. У меня там три лотка яиц в холодильнике, авось не пропали. Да и сухпаек где-то валялся. А вдвоем скучно не будет. Чувствуя подступающий от одиночества ком в горле, наклонился и поцеловал в лоб Маркиза... P.S. После ликвидации Федеральной службы налоговой полиции «наружка» в полном составе перешла в Службу по контролю за оборотом наркотиков… |
