Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 2.03 Mb.
|
8. Стук в дверь и телефонный звонок раздались одновременно. Борис, проворочавшийся в раздумьях и уснувший только под утро, спросонья не сразу и сообразил, что подбросило его в кровати. Но звонок и стук вновь прозвучали вместе, и он решил — Катя. «Стучи или звони». Но как она может это делать одновременно? — Сейчас, минуту! — крикнул он и поднял трубку: — Слушаю. — Вивэ валеквэ — живи и будь здоров! Лагута! — Секунду, — попросил Соломатин и подбежал к двери. Некрылов. — Привет. Спим? — он откровенно заглянул за спину Бориса, желая узнать, с кем провел ночь оперативник. — Спим, — подтвердил Борис и, догадавшись, кого боялся застать здесь «наружник», добавил: — Я — тут, Катя — в соседнем номере. Некрылов стушевался: — А мы только прилетели. Дай, думаю, позабочусь о товарищах, поработаю будильником. — Поработал. Спасибо за заботу. Извини, — не стал слушать дальнейшие оправдания Соломатин и вернулся к телефону. — Тогда Екатерину будить не стану. — Женя затворил дверь. — Привет. С приездом, — поздоровался в трубку Борис. — Проверка приходила? — угадал причину перерыва в разговоре майор. — Я на всякий случай звякнул... — Спасибо. Все нормально, — поблагодарил за мужскую солидарность капитан. — А куда Моряшина спрятали? Мы что-то в списках его не нашли. — Догоняет. В самолете ЧП случилось. — С ним? — Нет-нет, девочку в Свердловске, то бишь в Екатеринбурге снимали, кровь потребовалась. А кроме как у Моряшина, сам понимаешь... — Я, к тебе поднимусь, мы этажом ниже. — Давай. Посмотрел на стену, за которой спала Катя. Не обязан был держать ответ перед «наружниками», тем более Некрыловым, сунувшим свой нос в его постель. Но, наверное, было бы неприятно, окажись они в этой ситуации с Катей. А она, значит, имела в виду Некрылова, когда говорила о сложностях во взаимоотношениях в смене. Тогда выходит, что вчерашняя размолвка случилась во благо? Дурость сошла за удачу? Ему-то что, он играет в чужой команде, .а вот Катя... — Привет, — еще раз поздоровался майор, входя в номер. — Часы уже перевели, поэтому начинаем жить по местному времени. Завтракаете где? — Наверстываем на обеде. — Отменяю. Язвы, гастриты — первые бутербродные спутники «наружки», поэтому если есть возможность перехватить горячего — лучше пораньше встать. Как Ракитина? — Зацепилась за адрес. Хотела сегодня выставиться в пост. — Отлично. — Сам чего? Привет Питеру передал? — Передал, — Лагута замер. Затем опустился в кресло. «Женщина», — просчитал Борис. А ради кого еще «семерочник» оставит объект? Майору, несомненно, хотелось поделиться впечатлениями о поездке, и если перед своими раскрыться он постеснялся, то Борис оказался как нельзя кстати. Поэтому, хотя капитан и не настаивал на отчете, Лагута сам заговорил о командировке: — Повод скорбный. Пятая годовщина смерти очень хорошего человека. Встал, прошел к окну. Прислонился лбом к стеклу. Вначале холодное, оно постепенно нагрелось и уже не отрезвляло. А взгляд зацепился за Енисей, за привалившийся к пирсу после ночного кутежа катер-бар. Все это невольно оказалось значимым для майора, и он отвернулся. — Я раньше в Питере служил, курировал порт и Пулково. Однажды удалось уговорить работать на нас одну портовую пугану. Как ни странно, не за деньги, нет. Она прекрасно понимала, чем занимается и зачем мне потребовались ее услуги. Два года была ценнейшим агентом. Собственно, на ее данных я и в Москву въехал. — А... потом? — чувствуя, что замолчавшему майору трудно продолжать рассказ, подтолкнул его к дальнейшей исповеди Борис. В горе выговориться — и водку не надо пить. — А потом? Потом я в Москву на учебу, а ее передал своему сменщику. Как вещь — по описи... Воспоминания были более чем неприятные, и майор вновь замолчал, в одиночку переживая момент, который неизвестно пока каким образом оказался роковым для девушки. — Я к ней всегда только на «вы» и только с просьбами. Никаких приказов, все на уважении. А тот... Тот сразу: «Будешь таскать мне То, что носила в подоле моему предшественнику». А Галя тихо так, я знаю, что тихо: «Со мной, пожалуйста, на «вы» и без пошлятины». Взрыв эмоций, конечно, презрение: «Да кто ты такая? Портовая проститутка! Что прикажу, то и станешь делать. С кем прикажу, с тем и переспишь. Или сам за борт выброшу». Награда за все. Он ушел, а она... она повесилась. — Зачем? — непроизвольно вырвалось у Бориса. — С тех пор ношу вину в душе, — закончил грустный рассказ майор. — И где бы ни был, в день смерти приезжаю на ее могилу. Такова истинная причина моей задержки. Ты уж извини. — Какой разговор! — Поэтому я и говорю, что мы, мужики, недооцениваем женщин. Ни в чем. Ни в патриотизме, ни в ранимости. Нам порой только тело интересно, а в нем ведь — душа. Борис невольно посмотрел на стену. За ней кровать и — Катя... — Надо Кате позвонить, сказать, что вы прилетели, — потянулся Борис к телефону. — Она очень ждала вас. Обрадуется. Но Лагута задержал диск: — Пусть поспит. Пока расселимся, приведем себя в порядок — ей лишние полчаса не помешают. А завтракать к нам в номер. Я позвоню. — Идет. Однако едва за майором закрылась дверь, вновь взялся за телефон. Лагута ездил за сотни километров на могилу той, перед кем считал себя виноватым, а тут живешь в соседнем номере... — Катя? Доброе утро, И сразу, не давая ей ничего ответить, покаялся: — Я вчера вел себя некрасиво и недостойно. Прости. Ты... ты мне очень нравишься. Катя молчала долго, очень долго. И все это время Борис сидел затаив дыхание. — Я ждала твоего звонка. Но — вчера. Очень ждала. И гудки. Не прощен. Он дотянулся ладонью до стены, погладил ее. То ли послышалось, то ли потому, что хотелось услышать, но с той стороны раздался легонький стук. Торопливо стукнул в ответ, но повтора, как ни вслушивался, не дождался. Надо было звонить вчера. И плевать сегодня на Некрылова... 9. Пост установили в заброшенном полуподвале. Из мутного, заляпанного чуть ли не конницей Колчака окошка кое-как просматривался подъезд, в котором вчера исчезла заинтересо1-вавшая Катю девица. Причина достаточно веская, чтобы Ракитиной самой вести основное наблюдение. Лагута, кое-что начинающий понимать во взаимоотношениях своих подчиненных, вместе с ней на пост определил Юру Вентилятора. Некрылов внешне никак не отреагировал на подобное распределение, а накупившему в аэропорту местных газет Белому вообще было безразлично, где их читать — с Ракитиной или в оперативной машине, уже выбитой Лагутой у местного руководства под мероприятие. Вентилятор, чертыхаясь и призывая «Гринпис» начать борьбу за экологию с очистки подвалов, притащил откуда-то стол, водрузил на него колченогий табурет, смахнул пыль и пригласил на трон Катю: — Ваше место, мадам. На этом мужская галантность закончилась: сам бы сел, но девушку видела только ты, тебе и высматривать ее. Здесь как; повезет: можно прождать лишь утренние часы, если объект ходит на работу. А вдруг она из тех, кто выползает из дома только в сумерках? — Наша служба и опасна, и трудна, А за налогами как будто не видна, — Кате ничего не оставалось, как пропеть очередное творение Белого и занять причитающееся ей место. — Я пока немного приберусь, — ввиду отсутствия нард Юра занялся вторым своим любимым занятием. — Но то, что пыль поднимается вверх, ты, конечно, знаешь, — напомнила Катя о своем подпотолковом положении. Закурила. — Куда, матушка, без нее, — отозвался Вентилятор. — Это наши сотоварищи ошалевают от свежего воздуха, а мы... Хорошо, что крыс нет. А то бы они от дыма и пыли задохнулись здесь. Не, в машине лучше... Лагута, Некрылов, Белый и подоспевший прямо перед выездом бледный, обцелованный Катей и потому счастливый Моряшин убивали время в новенькой «ладе» через квартал от адреса. — Ты отключись от всего и спи, — приказным тоном посоветовал Косте майор. — И вообще, топал бы в гостиницу. Тебе нужно элементарно восстановиться. — Да подумаешь, на полтора литра похудел, — отмахнулся стоически тот, но совета послушался и прислонил голову к стеклу дверцы. Несмотря на гоношистость, выглядел Костя утомленно: дважды сдать кровь — это здоровья и сил не прибавляет. Ему бы в самом деле отлежаться, но какой мог быть сон, если Катя радовалась его приезду столь искренне и бурно. Лагута, латинский пень с глазами, мог бы отправить в подземелье с Ракитиной его. Единственная отрада, что с ней лысый Вентилятор, а не лощеный Некрылов. — Полсотни третий, — проверяя связь, ублажила слух Кости Ракитина. — Нормально, — оценил качество майор, Все, теперь следующие слова, если они прозвучат, будут «Выход» или «Посадка». Гуляют по эфиру, нарываясь на прослушивание, молодые «наружники», боящиеся потеряться и ощутить свое одиночество. Высший класс — молчащий эфир. А Катя высший класс и в работе, и... Костя не нашел, как охарактеризовать девушку. Сегодняшние поцелуи, конечно, словно куча орденов на грудь. Но — дежурных, к празднику. А ему бы медальку, но за личную отвагу... — Спи-спи, — сказал майор. — Посадка! — отменила разрешение начальства Катя. Прекрасно. Сон — к черту, на том свете отоспимся. Молодец девочка-объект, что не заставила маяться ожиданием. А остановившийся у адреса голубоватый «БМВ», значит, приехал за ней. Берем на крючок. Ловись, рыбка, большая и маленькая. Прелесть провинциальных городов в их компактности. Повести здесь «наружку» — одно удовольствие, экскурсия по городу. Нарушили правила? Сами знаем, что со второго ряда могут поворачивать на этом светофоре только «чайники». Но бросившемуся под колеса бдительному гаишнику, жаждущему расправы, — мигнуть левыми фарой и подфарником. Сигнал есть такой специально для милиции: «Свой. Не трогать». Или прислонить к стеклу спецпропуск, красноватую такую корочку: «Не задерживать, не проверять, не досматривать». На крайний случай ретивый постовой может записать номер машины и потом предъявить претензии и выяснять отношения. А сейчас ни-ни, идет работа. Никто же не виноват, что Департамент пока еще нищий и на вторые спецмашины денег не может выделить. Потому и нарушения, так как одним тяжеловато крутиться незаметно. Вместо того чтобы подстраховывать их, Катя с Вентилятором своими ножками будут бесцельно бродить по улицам и переулкам, ожидая команд по рации. Девушку в красном плаще из «БМВ» высадили около университета. Костя, заранее состроив рожу дебильного студента, выскочил из машины. Лагута и остальные помчались дальше. Вход в адрес — прием, наиболее тщательно отрабатываемый на тренировках. Первым делом — охватить все вывески и объявления на стенах здания и в коридоре. Узнать, кем нужно прикидываться — технарем или гуманитарием, производственником или чиновником, больным или студентом. Иметь набор наиболее часто посещаемых кабинетов. У «техников» — это производственные и отделы кадров, главного инженера, бухгалтерия. У «лириков» — ректорат, библиотека, учебный отдел. А универсальная легенда на все случаи жизни — страдальчески искать туалет. Все это на тот случай, если вдруг кто-то, как часовой, окликнет: «Стой! Кто идет?» Но многажды доказано: наличие вертушки и проходных не означает, что на них останавливают и проверяют каждого. На Руси испокон веков: если есть забор, значит, ищи в нем и дыру. Вахтер — неизменный старик с орденскими планками на застиранной армейской рубашке — мерил забытым строевым шагом вестибюль университета. Даже не удостоив его взглядом — надоел, каждый день встречаемся, — Костя по короткому маршевому пролету выскочил из цокольного на первый этаж — вслед за красным пятном. Успел ухватить кабинет; в котором оно исчезло. Фиксация номера и таблички: «Приемная часть». Время 9.15. Если бы не имел на лице выражение пришибленного студента, мог бы поухаживать за объектом и помочь повесить плащ — настолько быстро вошел следом. Теперь же предстояло отыгрывать свою легенду, сочиненную на ходу: — Здравствуйте. К кому можно обратиться? Взгляд — на самую пожилую в кабинете женщину. Пожилые — они сердобольнее и внимательнее. Угадал: та развела руками — раз ко мне, то прошу. На телефонном аппарате — написанный карандашом номер. Еще не запомнила? Будем надеяться, не от склероза, а потому что новенькая. Прекрасно. Наверняка станет показывать перед остальными свою нужность и значимость. Главное, когда уже привязался к окружающим, не допускать пауз: — Извините, меня друг попросил зайти. Он хочет поступать в университет. Но сам живет в Риге. Как ему оформлять документы? — Его фамилия? — Старушенция оказалась похлеще проницательной мисс Марпл из Агаты Кристи. Вот и отдавай предпочтение пожилым! Да их самих в «наружку» без всяких экзаменов... У Кости мигом выстроилась в памяти неизменная русская троица — Иванов, Петров, Сидоров. К сожалению, никакого отношения к прибалтам не имеющая. Может, сделать их Ивановасом, Петровасом, Сидоровасом? — Красаускас, — отыскалась в памяти фамилия то ли художника, то ли актера. — А фамилия литовская, — отметила старушка. — Он кто по национальности — русский, латыш, литовец? — Литовец, — удивился вопросу Костя. Если фамилия литовская — значит, литовец. — Я не знаю, принял ли он латвийское гражданство. Девушка к этому времени разделась, подкрасилась, уселась за столик в углу. Самый удобный в кабинете. Значит, работает здесь давно. — Если гражданство не российское, ему придется платить учебу, — вернула внимание к себе красноярская мисс Марпл. — Много? — Цены меняются. Он на следующий год думает поступать? — Да. Его этим летом завалили и как раз на экзамене по Латышскому языку. Представляете? — пригласил собеседницу Моряшин. возмутиться дикой несправедливостью. — Тогда лучше вам подойти перед началом работы очередей приемной комиссии. Это где-то в мае. — Хорошо. Спасибо. До свидания. На выходе попрощался и с отставником-вахтером. Тот спешил от учтивости, глянул подозрительно: вежливых, как и сытых, студентов не бывает. Прокол. Даже воспитанностью незачем привлекать к себе внимание. Благо, что Костя уже вышел на улицу. Для него открывалась самая приятная перспектива — отыскать Катю и вместе ждать команд от Лагуты. — Не потеряются? — вспомнил об оставленных товарищах Белый, когда вслед за «БМВ» они вырвались за город и, отгораживаясь от него сопками, помчались вдоль Енисея в сторону Красноярской ГЭС. Лагута скосил глаза вправо, на зажатую в скалах, небрежно Брошенную природой на дно ущелья реку. Вообще-то по воде сигнал идет дальше и отчетливее. В Питере, если требовалось передать напарнику что-то важное, по возможности всегда прижимались к Неве. — Еще километров двадцать выдержим, — имея в виду связь, прикинул майор. И вновь приклеился взглядом к объекту, мчащемуся по длинному, словно тещин язык, спуску. - И куда его черт несет? Нес, как поняли через некоторое время, на дачу. Прямо от дороги, вырубая тайгу, выставляли на пологий склон сопки дворцы-домики «новые русские». Около одного из самых шикарных, напоминающих детскую картинку в сказках, «БМВ» и остановилась. Водитель исчез за забором, за которым, как звери в вольерах, стояли в сетчатом гараже еще три спортивные машины. Верный признак, что здесь вращаются «молодые» деньги: именно их обладатели не знают удержу в количестве машин и обязательно иномарок. Их легко просчитать и по одежде — яркой, броской, со сногсшибательными галстуками, умопомрачительными заколками, золотыми пуговицами и прочими прибамбасами. «Молодые», только появившиеся деньги заставляют кричать о себе, выставляться напоказ. А главное — гнаться за новыми. И постепенно начинает стираться грань между «нельзя» и «хочется»... Белый, проехав до следующего поворота, подогнал свою машину к самому Енисею. Втроем быстро разложили на капоте скатерть-самобранку из коммунистической «Правды» и демократических «Известий». — Хоть здесь заставим служить общему делу, — нашел выход помирить заполитизированную страну Аркадий. Вывалили на них что было: кто проехал мимо столь могучей реки и не поднял на ее берегу рюмку? Но отдыхать особо не пришлось. Стоявший лицом к дачам Некрылов доложил: — Выход. Остатки еды — в общий газетный куль и в багажник. — За руль садится другой, — усмотрел подмену водителей в «БМВ» Некрылов. — Аркадий, копаешь грядки, — выставил Белого в пост майор. — Что здесь у нас имеется? Оперативный гардероб для переодеваний под легенду оказался скуден: две куртки, дождевик, кепка, кошелка, ведро, лопата, удочки. А может, и не гардеробчик это был, а нормальный набор водителя машины. — Лучше я рыбку половлю, — променял Белый лопату на удочку. Лучше-то лучше, но при первом варианте хоть думать не нужно было — копай себе от Енисея и до возвращения Лагуты и в ус не дуй. А рыбалка, извините, искусство. Леску размотать Аркадий еще смог без осложнений, а вот дальше пошли уравнения со многими неизвестными: где ловить, на что ловить и вообще, ловится ли здесь рыба? И какая. Поковырявшись в прибрежном крошеве, червей, естественно, не нашел. Переместился назад, чтобы заодно можно было искоса наблюдать за дачей. Вполглаза за дачей, вполглаза за поплавком — интересно, а за косоглазие инвалидность дают? Червей не оказалось и на новом месте, и Аркадий поступил более благоразумно: подобрал кусок картона, написал на нем печатными буквами слово «червяк», наживил находку и забросил в реку. «У природы нет плохих налогов, здесь каждая рыбалка благодать»... Благодать-то благодать, но не всегда сидение с удочкой лучше землеройных работ. Капитан это начал чувствовать кожей, когда из наблюдаемого адреса вышли двое парней, пощурились на нежарком солнце и прямым ходом направились к нему. Перспектива оказаться в осеннем Енисее восторга не вызывала, даже несмотря на то, что тот течет с юга. И в прямом, и переносном смысле сматывать удочки было поздно, и Белый принялся усиленно подергивать поплавок. — На что ловим? Это все равно, что ночью в подворотне попросить закурить. — На блесну, — почти не обманул капитан: червячная картонка на крючке ближе всего подходила к истине. Но дуриком-дуриком, а попал в точку. — Осенью на блесну, лучше всего клюет, — со знанием дела согласился один из подошедших. — А какая здесь у вас рыба водится? «Здесь у вас». Значит, не местные? Первая вспомнившаяся десятка — карп, карась, окунь и тому подобное — отсекаются сразу. В такие моменты клиента нужно брать чем-нибудь замысловатым. Одиннадцатым и, скорее всего, последним в запасе — даже после кита и дельфина — вспомнился налим. — Говорят, налима можно подцепить. Если повезет, — оставил себе путь к отступлению Аркадий: это не он утверждает, ему самому сказали. — Да? — многозначительно протянул знаток. Обрадованно подсказал: — Подсекай, по-моему, клюет. Сейчас. Клюнет тебе налим на картон. Если к тому же его здесь не водится. — Не, я чувствую, — вцепился в удилище, оберегая своего «червя», Белый. Вот влип. К счастью, те отвлеклись: — Слушай, а женщины здесь есть? — задал новый вопрос тот же разговорчивый. Вот это уже другое дело. — Лучше и богаче выбора, чем в Красноярске, все равно нет, — вполне здраво рассудил капитан. — А вообще-то я больше по рыбке спец. — Мы не против, конкурентов меньше, — впервые подал голос второй, и парочка направилась обратно за каменную стену. Белый торопливо вытащил злополучную «блесну» и забросил в реку пустой крючок — для всех остальных налим уже сожрал наживку. Нет бы, подходили нормальные люди — о политике поговорить, а то ведь каждый корчит из себя рыбака-профессионала. И расшифровкой пахнуло, как перегаром в вытрезвителе. Так что с завтрашнего дня вместо газет — книги по пресноводным. Себя иногда нужно наказывать... Часа через два появился Некрылов. К этому времени Аркадию настолько надоело дергать удилище, что он категорически отверг свою же установку на изучение рыбацкого искусства. И даже на дачу смотрел более дружелюбно, чем на поплавок. — Собираемся, — отдал самую прекрасную за весь день команду Женя. — Не забудь захватить улов, вечером ушицей побалуемся. Подколол и Лагута, дремавший в оставленной на кончике «тещиного языка» машине: — А где уха? — Отдал в адрес. Подходили нормальные и, в отличие от некоторых, не язвительные хлопцы. Они поплакались, и я пожалел: у них ведь ни ресторана, ни девочек, ни удочек — приезжие. — Меняю уху на твоих хлопцев, — тут же ухватился за новость майор. — Команди-и-ир, — Белый даже отстранился. — Тебя интересуют мальчики? — Интересуют, интересуют. За девочкой, как ты знаешь, послан Моряшин. А после Кости ловить нечего. — Как повезло Косте. Как не повезло командиру, — рекламно возвел глаза к небу Белый. — Актум эст, илицет. Дело закончено, можно расходиться, — поставил своей обожаемой латынью точку Лагута. Когда подобрали у драмтеатра Катю, а рыскающим в поисках пива Моряшину и Вентилятору в наказание за то, что оставили девушку одну, по рации передали команду собственной рысью мчаться в гостиницу, — там, в тесном номере майора сообща нарисовали контуры схемы, к которой прикоснулись. Некто «X», замеченный в Москве, служит у «Z» в Красноярске. У «X» есть девица, но у кого их нет? Другое дело, что не все могут посылать за ними машины, но тут уж кто на каком суку сидит. Большой интерес вызывают непонятные гости на даче у «Z». Откуда и зачем приехали? Наверняка не интересоваться у Белого рыбалкой. Несмотря на субботу, «Z» съездил в офис в Красноярск. И самое главное в сегодняшнем «НН» — установлена берлога хозяина. Завтра, в воскресенье, можно в свое удовольствие порыбачить около дачи — Аркадий, не дергайся, — а вот в понедельник придется выставлять пост у офиса. |
