Делайте ваши ставки, господа! Делайте ставки, ставки, ставки
Скачать 1.98 Mb.
|
| "Делайте ваши ставки, господа! Делайте ставки, ставки, ставки..." – Умеренно обшарпанное колесо рулетки вращалось с запредельной скоростью, отчего красные и чёрные цвета ячеек делались напрочь неразличимыми, сливаясь в одну мутную полосу. Серовато-тусклый шарик, напротив – нереально лениво катался по кругу, готовый в любой момент сорваться в указанную своенравной Фортуной ячейку с номером: и, способный этим элементарным движением влиять на эмоции, дела, судьбы... "Делайте ставки, принимаем любые ставки. Абсолютно любые..." - Механический голос крупье монотонно чеканил слова и, они застывали на выцветшем зелёном сукне неосязаемыми пригоршнями фальшивого Счастья. Счастья-мотылька, невыносимо-бездушной вспышкой сгорающего при следующем падении шарика в гнездо колеса Удачи. Это было очень странное казино, почти полностью погружённое во тьму. В единственном неровном пятне света – стояла рулетка; хотя из темноты доносилось мелодичное звуковое сопровождение "одноруких бандитов", голоса игроков в покер, кости. Но, никого не было видно, мистика какая-то... Красное-чёрное, чёт-нечет. Делайте ваши ставки! Влад подошёл к столу, за которым сидел мужчина лет сорока шести-сорока девяти. Одетый в серый, с металлическим отливом костюм «Альберто Карлос», ботинки «Финсбери»: и – неторопливо смакующий сигару «Хойо де Монтеррей». Рулетка остановилась. Шарик выпал на 13, красное. Мужчина неспешно отложил сигару, взял лежащий рядом с ним на столе «Кольт Питон», задумчиво крутанул барабан, и, приставив ствол к виску: флегматично нажал на курок. «Щелк!» - боёк не нашел капсюля патрона, провалившись в пустоту. «Кольт» вернулся на место, игрок сделал брезгливую отмашку рукой, на запястье которой чинно блеснул золотом швейцарский хронометр "Брегет". «Играем дальше!». Сделал свои ставки, небрежным жестом бросив на стол несколько предметов, в которых Влад, почему-то безо всякого отвращения или испуга: узнал глазные яблоки. Чистенькие, без малейшего пятнышка крови, беззвучно раскатившиеся куда попало, на что крупье не обратил ни малейшего внимания. Клиент всегда прав. Один глаз упал на расстоянии нескольких сантиметров от кисти Влада, и неестественно, безумно расширившийся почти во всю радужку – бесцветно-блёклый зрачок, уставился на него; глядя куда-то в район переносицы. Неотрывно, пристально, без эмоций. Влад прикоснулся к нему пальцем, ощутив вместо тёплой упругости – нечто рыхловатое, податливое, обжигающе-холодное. Надавил посильнее, и – глазное яблоко лопнуло. Брызнув длинной, остро пахнущей тухлятиной – струйкой грязно-зелёного цвета, почти сразу же впитавшейся в сукно стола. Влад отдёрнул палец, успев не запачкаться. Хозяин швейцарских часов покосился на Влада безразличным взглядом и, бросил взамен утраченной ставки, ещё одну. Подальше от чужих рук. - Делайте ваши ставки. - Безэмоционально изрёк крупье, одетый согласно какому-то неведомому дресс-коду. Или, что вероятнее всего – отсутствию оного. Пиджак аляповато-кричащей расцветки на голое тело. Кавалерийские галифе: только одна штанина была ярко-жёлтой, а вторая - тёмно-фиолетовой. Большой, топорщащийся, почти клоунский, если бы не траурный цвет аксессуара: иссиня-чёрный галстук-бабочка с парой бледно-зелёных клякс. Нелепые очки с розовыми стёклами, жутковато контрастирующие с восковой, отталкивающей бледностью лица. И – полуулыбка-полуоскал, не меняющаяся ни на йоту, сумасбродной гримасой намертво застывшая на лице. - Мы принимаем любые ставки... - Рулетка готовилась закрутиться снова. Влад пригляделся повнимательнее. Красные ячейки выглядели так, словно кто-то щедро изляпал их багровыми сгустками крови. Чёрные, представляли собой мелко-мелко пузырящуюся смолу, распространяющую едва уловимый запах палёной плоти. Зеро отсутствовало вообще, вопреки всем законам игры на этом дьявольском колесе Фортуны. Рулетка закрутилась. - Да ставьте же вы что-нибудь. - Любитель сигар и русской рулетки, словно очнувшись – раздражённо посмотрел на Влада. - Что вы чешетесь, как Троцкий ледорубом? Здесь так не принято. - Мне нечего поставить. – Влад растерянно пожал плечами. - Денег нет. - Какие деньги?! – Мужчина сплюнул на пол с ненаигранным отвращением. - Эта отрава здесь строжайше запрещена. Поставьте хотя бы палец. - Какой палец? – Малость озадаченно спросил Влад. - Этот, что ли? Он оглядел свой указательный палец правой руки с таким тщанием, словно тот являлся самой большой загадкой его жизни. - Да любой! - Игрок смотрел на собеседника, как санитар психушки – на обгадившегося подопечного. - Указательный, большой, мизинец... Хоть двадцать первый! Рубите! Он кивнул на невесть откуда появившийся на зелёном сукне, мясницкий тесак. Влад взял заточенную до бритвенной остроты сталь, и, примерившись, ахнул по верхней фаланге мизинца на левой руке. Боли не было. Кровь свернулась моментально, кусочек пальца лежал на игорном столе, при этом выглядя здесь не более неуместным, чем тот же «Кольт Питон», или разбросанные как попало глазные яблоки. Влад небрежно бросил недавнюю часть себя самого – на ту часть игрового поля, откуда призывно глядели цифры от одного до тридцати шести. - На зеро! - Ставки сделаны, ставок больше нет! – Равнодушным тоном изрёк крупье и, замер: ожидая окончательной остановки колеса. Мутная полоса вращающихся на бешеной скорости ячеек вдруг посветлела, и рулетка принялась резко замедлять вращение. Сосед Влада раскудряво обложил матюгами всех игорных богов, решивших слегка поглумиться над простыми смертными. На остановившейся рулетке, были ячейки только с лаконичной и выразительной цифрой "0". Зеро, зеро, зеро... Сплошное зеро. «Кольт Питон» снова пришёл в движение: прокрутка барабана, блестящее дуло упёрлось в серебрящийся обильной сединой, тщательно подстриженный висок. Указательный палец – без промедления надавил на курок. Та-дах! Звук выстрела эхом раскатился по помещению, кровь и мозги обильно заляпали игровой стол. В глазах мужчины какой-то миг стояло беспросветное наслаждение наконец-то достигнутой целью. Потом тело грузно рухнуло возле стола: и, на несколько секунд наступила тишина. - Вы выиграли жизнь! – В монотонном голосе крупье отчётливо проступили нотки истерического ликования. Он махнул рукой вглубь помещения, указывая на часть казино, до сих пор спрятанную за серыми, пыльными кулисами. Кулисы вдруг дёрнулись, поползли в стороны, открывая залитую светом прожекторов – небольшую сцену. Там стояло массивное полукресло с высокой спинкой, к которому была привязана девочка лет шести-семи, ангелочек с зелёными глазами и ямочками на щёчках. Послышался чей-то визгливый, захлёбывающийся смех, с явной примесью сумасшествия. - Мы будем играть в дочки-матери? - Девочка даже не спрашивала, а утверждала. - Хочу играть в дочки-матери! По-настоящему! "В дочки-матери, дочки-матери!!!" - визгливый смех перешёл в хохот, Влад всмотрелся повнимательнее. Сбоку от сцены, на грани тьмы и света возбуждённо приплясывала невысокая фигура в смокинге. У фигуры имелись небольшие рожки, и – энергичный тонкий хвост, оживлённо мечущийся по сторонам между узкими фалдами утонченного одеяния. - Играем в дочки-матери! - Крупье картинно взмахнул рукой. Приклеенная к лицу улыбка, полностью перешла в категорию оскала. - Играем, играем! – На симпатичной мордашке девочки появилась гримаска предвкушения чего-то небывалого. Ей вторила сучащая от возбуждения копытцами, фигура. Из глубины сцены, на первый план неверной походкой киношных зомби, выдвинулись два голых пластмассовых пупса, ростом метра по полтора, с нарисованными голубой краской восторженными глазами. Один из них, тащил местами тронутую ржавчиной двуручную пилу. Играем в дочки-матери! Зрачок девочки начал густо наливаться кровью, одновременно расплываясь во всю радужную оболочку. Чёрт рядом со сценой согнулся пополам, он уже не мог хохотать и, лишь глухо стонал, но даже в такой позе – не отводя взгляда от действа на сцене. Второй пупс уцапал непослушно согнувшимися пластмассовыми пальцами ручку пилы. Разведённые зубья инструмента застыли напротив горла девочки. - Почему так долго?! Я хочу играть! Я сейчас буду плакать! - Взвизгнула та, и желтоватые капли гноя поползли по её щекам из ставших уже практически чёрными, глаз. Вжик! Пила пришла в движение. Зубья коснулись шеи; из распоротой чуть выше кадыка плоти, брызнула кипящая смола, расплываясь по неравномерно движущемуся полотну пилы. Девочка захохотала, густым, зловещим басом, поудобнее подставляя шею под инструмент. Допилив до половины, пупсы бросили пилу и, вцепились девочке во вьющиеся, густые пепельные локоны: потянув голову назад и вниз. Хрустнули ломающиеся шейные позвонки, смола брызнула вверх победным фонтанчиком, который забрызгал розовую пластмассу кукол. Голова оторвалась от тела, оставшись в руках пупсов. Раскачав голову за волосы, они кинули её в зал, прямо в руки крупье. - Ваш выигрыш, господин Снежин! - Крупье шлёпнул голову на стол, глаза которой снова отливали изумрудным свечением, и, смотрели на Влада с недетским порицанием. - Почему ты не стал играть со мной? - Голова капризно дёрнула левым веком, губы сжались в тонкую алую линию. - Тебя надо наказать, наказать, наказать... "Наказать, наказать..." - Ледяной, слаженный шёпоток пополз из темноты: подбираясь со всех сторон. Пустивший пулю себе в висок – зашевелился, тяжело перевалился на живот. Упёрся руками в пол, начиная подниматься на ноги; из выходного отверстия – падали сероватые кусочки мозга. Крупье, оскал на лице которого тоже сменился холодным осуждением Влада, снял очки. Вместо глаз у него зияли две выжжённые дыры. Он засунул два пальца себе в глазницы и, снял лицо – как маску. Явив на обозрение, обильно тронутую гниением плоть. Шёпот сжимал кольцо, неотвратимо надвигаясь со всех сторон. - Ша, задрыги, дайте я его уделаю! - Чёрт с воплем, вприпрыжку бежал от сцены, пасть была перекошена издевательской ухмылкой существа, знающего, что сила на его стороне. Он легко вспрыгнул на игорный стол, смачным пинком отправив отпиленную голову, издавшую возмущённый вопль: в темноту зала. Остановился в полуметре от Влада, предвкушающе оскалив бурые зубы. С вызовом плюнул на стол; плевок зашипел, распространяя густой запах серы. - Ну, что, перхоть чахоточная? Поиграем в сынули-папочки? - Удар мохнатой ноги, узким раздвоенным копытцем, как-то даже нехотя, будто в замедленном действии – полетел в переносицу. Влад дёрнулся назад, но там кто-то уже напирал в спину, не давая простора. Влад хрипло закричал: и проснулся... ..Он не знал, плакать или радоваться. Это был первый сон за последние одиннадцать лет. И, который приснился в первую же ночь, когда он приехал в этот захолустный городишко. Одиннадцать лет он не видел сны, вообще никаких снов: с тех пор, как с ним что-то произошло. Что именно? Влад с усилием, медленно потёр лоб основанием ладони. В голове стояла изумительная, звенящая пустота. Он попробовал вспомнить что-либо, из своего прошлого. Какие-то смутные, бессвязные образы лениво шевельнулись в сознании и – безвольно затихли, не желая вносить никакой ясности в происходящее. Нет, он помнил ответы на многие сторонние вопросы. К примеру – кто сейчас президент в России, или кто снимался в культовом фильме "На игле". Сколько лететь от Санкт-Петербурга до Красноярска, или – кто выиграл Великую Отечественную Войну. Что автором цитаты «Сделай первый шаг, и ты поймёшь, что не всё так страшно…» - является Сенека, а не Стив Джобс; или там – Рабиндранат Тагор. Стороннее знание было нетронутым, абсолютным. А вот что касается его самого, и всего – что могло бы так или иначе, быть с ним связано... Он чётко помнил – как его зовут, и всё... Ни крохотного эпизода прошедших лет, ни малейшего признака понимания того – как он очутился здесь, для чего он здесь? – в этом городке под названием Мглинск. Если честно, то – неуютное какое-то название. С легчайшим налётом ачлуофобии; то бишь – заурядной боязни темноты. Ну, разве что имелось знание того, что он – одиннадцать лет не видел снов; но это никаким местом не помогало понять, почему это происходило, и – кто же он такой… Лишь как кусочки какой-то невнятной головоломки, остались обрывки воспоминаний о вчерашнем приезде сюда. Вечернее здание заштатного вокзала, с небольшими белыми буквами на фасаде здания –"Мглинск". Осенняя малолюдность, короткая стоянка поезда. Как он смог вспомнить, кроме него больше никто не сошёл на этой станции. Небольшая привокзальная площадь, виднеющиеся вдали здания – в основном постройки времён ещё даже до развитого социализма. Скука, застой, болото... И юркая, разбитная бабёнка, навязчиво сватающая жильё за "сущие смехотворные даже не доллары". "Хорошая квартирка, уютная, чистенькая, не пожалеете. Я бы кому попало – не сдала. А вы мужчина обстоятельный, сразу видно – бормотуху из горла день-деньской глушить не будете: не тот у вас, как его… имибш, ага… Я в людях хорошо-о-о смыслю, тут меня не облапошишь, не-е-ет…". Дальше были полураздолбанные "Жигули-копейка", чем-то неуловимо напоминающие незабвенную "Антилопу-Гну", грозящие развалиться на любой рытвине, глубина которой превышала десяток миллиметров. Но, без особых мытарств доставившие его и квартиросдатчицу – по искомому адресу. Беглый осмотр, и в самом деле сносного для обитания жилища, обмен некоторого денежного эквивалента на ключи от квартиры, и сон, тот самый сон... И это всё. Хотя нет - не всё... Влад сел на ещё крепком, хотя и малость продавленном диване, спустив босые ноги на пол. Опасность! Невнятное, размытое, но стойкое чувство опасности, засевшее в каждой клеточке организма. Напряжённая работа мысли не принесла результатов: он так и не смог вспомнить-понять, откуда исходит этот неуютный зуд, маетное дуновение. Предчувствие даже не неприятностей; неумолимой, всепроникающей опасности. И ещё. Страхи. Точно. Страхи. Из прошлой памяти, относящейся непосредственно к нему – остались страхи. Неосознанные, осознанные, детские, подростковые, взрослые... Он не мог вспомнить событий, связанных с появлением этих страхов, тёмным сырым туманом колышущихся в отдалённых уголках подсознания. Не мог, не мог, не получалось. Прошлое просочилось сквозь сито памяти, оставив лишь антрацитово-чёрные репейники фобий, намертво прицепившиеся к его непрояснённому эго. Они не были навеяны внезапной сменой обстановки; сложившейся, насквозь непонятной ситуацией; ещё чем- либо. Это были его изначальные страхи. Устоявшиеся, сроднившиеся со всеми пятью чувствами. Неискоренимые, местами потускневшие, некоторые были уже крохотными, полузабытыми – но Его. Единственное, что осталось от прошлого. Не самое лучшее из того, что могло бы остаться. Но, вряд ли сейчас появится волшебник, который благосклонно поменяет ситуацию к лучшему. Уж что есть… Влад осмотрел комнату. Обычная "хрущёвка"; скромная – но не убогая меблировка, третий этаж. В окне виден здоровенный клён, соответственно времени года – блистающий багряно-золотой кроной. На стене – умеренно потрёпанный ковёр, изображающий серого волка, транспортирующего на себе влюблённую парочку. Под потолком – простенькая люстра с тремя рожками. Телевизор, как ни странно – отсутствовал. Классическая обитель семейной ячейки провинциального пролетария. Но что он, Влад Снежин – делает здесь? Что?! Влад прошлёпал в санузел, как водится – совмещённый, по всем архитектурным канонам «хрущёвок»: залез в ванную – внутри покрытую желтовато-коричневыми разводами. Включил довольно страхолюдно выглядящий душ, ожидая, что сейчас ливанёт из всех мыслимых и немыслимых отверстий. На удивление – всё функционировало почти безупречно и, даже горячая вода наладилась почти сразу, не делая непредсказуемых попыток – смениться ледяной. Хоть что-то позитивное было в этом мире для него... Поплескавшись вволю, Влад стянул с вешалки то ли забытое, то ли наоборот – предусмотрительно повешенное большое чистое (сервис за сущие смехотворные даже не доллары!) полотенце: и принялся не спеша вытираться. Причин куда-либо торопиться, он не видел. Шрам на правом предплечье, небольшой рваный шрам ближе к локтю, он увидел не сразу: сначала показалось, что это какой-то прилипший элемент от лохматой мочалки, которой он наводил гигиену. Пришлось подойти к тускловатому зеркальцу, висевшему на стене, и повнимательнее рассмотреть его. Шрам как шрам, вот только… Влад неожиданно чётко, не допуская ни мизернейшего сомнения – вспомнил: что вчера этого шрама, у него не было. Не было, не было, не было... Откуда он взялся? Головоломка ширилась и разветвлялась, если можно так выразиться. Вопросов на данный момент, было гораздо больше, чем каких-либо ответов... Влад закончил с утренним, (старенькие ходики с кукушкой исправно тикали, показывая половину десятого утра) – туалетом, и, потопал на тесную кухоньку, в рассуждении – хоть чем-нибудь слегка набить, подающий недвусмысленные сигналы желудок. Похоже, на чистом полотенце в ванной, сервис иссяк безоговорочно и тотально. Холодильник был пуст, как голова товарища Брежнева в последней стадии маразма, по бумажке зачитывающего приветствие на очередном съезде. Вдумчиво пошарив по полкам, Влад нашёл чуть-чуть заварки (тот самый вкус!) и, поставил голубобокий эмалевый чайник на огонь. Заварив не самый крепкий (если бы ещё чуть послабее - был бы классический еврейский) чай в щербатой кружке с васильками, Влад пошёл в комнату. Небольшая спортивная сумка стояла возле дивана, из содержимого присутствовали три пары носков, запасная рубашка, запасные брюки, джемпер, набор для бритья и книга Стивена Кинга "Лангольеры". Набор опытного путешественника. Для соответствия классическому образу не хватало "бледной варёной курицы, завёрнутой во вчерашние Известия". Или "Правду", не суть важно. Влад подошёл к висящей на спинке старенького стула кожаной куртке, и принялся проводить контрольную ревизию карманов. Так-с... Горсть мелочи и бумажные деньги, семьдесят четыре тысячи сто восемнадцать рублей. По меркам городков вроде Мглинска – целое состояние, можно с размахом и фантазией пьянствовать где-то пару месяцев, а то и больше. Никаких пластиковых карточек, только солидная пачка наличных, купюрами не больше тысячной. Влад ещё раз принялся шарить по пальто, особое внимание – уделив подкладке. Паспорта, способного внести ясность в создавшуюся ситуацию – не было. Ни паспорта, ни железнодорожного билета, ни мобильного телефона, ни записной книжки, ни какого либо клочка бумаги с записями, случайно завалившегося за подкладку: не было ни-че-го... М-да, ситуация однако. Влад допил чай и, стал неторопливо собираться на улицу. Провалы в памяти это одно, а вот пополнить холодильник будет совсем не лишним. Неизвестно, на какое время он здесь застрял. Заодно у соседей поспрашиваем, где хозяйка квартиры обретается. Есть к ней пара вопросиков, в основном касательно паспорта: если уж Влад приехал на поезде; то мандат всенепременно должен был быть. А как же иначе? Хотя... деньги же на месте. Не стыкуется. Если уж паспорту "приделали ноги", то вся имеющаяся у Влада наличность должна была убежать вперёд документа, удостоверяющего личность владельца этой самой наличности. И, сумочка с вещичками заодно. И вообще – если это банальная кража, то проще было дать ему, Владу, по кумполу: недалеко от вокзала. Или хотя бы в подъезде дома, после чего – щепетильно вывернуть карманы до полнейшего опустошения. А не тащить сюда, сдавая это жилище, а потом отчебучивать эти криминальные увеселения. Получается та самая ситуёвина, когда – левой пяткой через правое ухо. Несуразица, нестыковки... Хотя, человеческая природа – штука для понимания не простая: почему то, или иное действие данным субъектом было воспроизведено вопреки элементарной логике – иногда и не объяснишь с первого раза. Гомо сапиенс, со своим набором тараканов в "соображалке". В данном случае – "загадочная русская душа". Ключи от квартиры, самым благочинным образом висели на гвоздике около входной двери. Ещё одна неувязка, касающаяся версии о краже. Обворовать усталого путника на пятьдесят процентов; и оставить ему ключи от квартиры, где деньги, точнее – документы, больше не лежат? Циничный юмор провинциальных воришек? Интересно, интересно... Отворив дверь, Влад вышел из квартиры на лестничную площадку. Подъезд как подъезд, ничего экстраординарного. Десяток надписей на стенах, оповещающих о том, что Мглинск – центр Вселенной, Анжелка из третьей квартиры – гламурная чучундра в квадрате, Жора Гулякин – лох беспонтовый, какой-то там «Гатчинагаз» - чемпион: и, тому подобные изыски настенной словесности. Двери различной степени обветшалости, с дверными глазками и без. Местами занозистые перила со следами облупленной тёмно-коричневой краски. Жить можно. ...Собака стояла недалеко от подъезда, не сводя внимательных глаз с двери. Непонятной породы, "смесь пингвина с далматином", короткошёрстая псина чёрно-белого окраса. При виде Влада – мгновенно сделала шаг вперёд и застыла, глядя на него с какой-то непонятной выразительностью, словно ждала этой встречи всю свою собачью жизнь. Влад огляделся по сторонам, выискивая нерадивого хозяина, отпустившего животное погулять без присмотра. Без намордника, и ошейника. На близлежащей территории, ни одной живой души не наблюдалось. "Бездомная, что ли?" - Влад присел на корточки и, вытянул правую руку в сторону псины. - Шарик, Шарик. Бобик, Бобик... - Друг человека не реагировал совершенно. Владу лишь показалось, что во взгляде собаки промелькнули искорки лютой злобы. Влад всмотрелся повнимательнее: показалось – или нет? - и тут псина развернулась к нему задом, не спеша почапав куда-то по своим собачьим надобностям. Влад поднял повыше воротник длиннополого шерстяного пальто – зябко! – и направился в противоположную сторону, в поисках ближайшего продовольственного магазина. Длинная улочка Мглинска, поименованная, если верить табличкам на стенах унылых, по большей части одно-и двухэтажных домишек – «Рассветной»: тянулась, наверное, через весь город. Раздолбанные тротуары, серые заборы, проезжая часть усеяна трещинами, ямками и рытвинами – незатейливыми кусочками паззла. При сложении которого, наверняка получится совершенно точно описывающее нынешнее положение дел в этом городишке, в плане благоустройства; слово "Звездец". "Надо же, Рассветная…- Невесело усмехнулся Влад, скептически оглядываясь по сторонам. - Лирика так и прёт, как тот бронепоезд с запасного пути после команды "Даёшь!"». Обычно Ленина, или там Социалистической называют. Ну, в крайнем случае – какого-нибудь там «тыр-быр-дцатого батальона». А тут, мы имеем почти вопиющее отступление от правил. Скучные рассветы на Рассветной и, насквозь непонятные, да..." Крайне редкие прохожие торопливо проскакивали мимо; какие-то бесцветные, блёклые, практически безликие. Пару раз Влад хотел спросить про ближайшую торговую точку, но встречные индивидуумы умудрялись отрываться от него – на приличное расстояние, прежде чем он успевал открыть рот. Прямо бредятина какая-то, с вкраплениями чертовщинки. Орать в спину Влад не хотел; да и особой, невыносимой надобности не было. После второй неудачи Влад мысленно махнул рукой - "сам найду!", и пошёл дальше, периодически посматривая по сторонам. Магазинчик вдруг возник в проулочке слева, размалёванный в грязно-жёлтый, словно заболевший желтухой житель Поднебесной, колер. Несколько кособокая вывеска, буквы на которой напоминали торопливую, халтурную работу обожравшегося "давамеску" Пикассо, скромно гласила – "Продукты". Трое местных аборигенов, до упора колоритных в виду своих разномастных одеяний (кеды при котелке а-ля Чарли Чаплин, полосатые штаны чикагских гангстеров тридцатых годов прошлого века, заправленные в кирзачи и т. п.), без особой энергичности кучковались около забранного металлической решёткой, окна обители съестного. Судя по их мимике и жестикуляции, а так же по внешнему виду измождённых в тяжёлых боях на алкогольном фронте физиономий: денег явно, катастрофически – не хватало. А души, даже не горели – полыхали складом туалетной бумаги, после финансовой ревизии которого, непременно всплыла бы крупная недостача продукции. При виде Влада, и без того – не особенно бурно проистекающая дискуссия по извечному российскому вопросу "Что делать?", сошла на нулевую степень активности. Три пары не особенно дружелюбных глаз искоса следили за приближением незнакомца. "Сейчас будут косноязычно давить на любовь к ближнему, и жалобно убеждать – заняться одноразовой благотворительностью...» - философски подумал Влад, и ошибся. Никто из троицы даже не пискнул вслед с намёком, подтверждающим логические выкладки Влада, когда он входил в тесноватое помещеньице магазина. "Не рог изобилия, однако..." - Влад оглядел магазинные полки с небогатым ассортиментом. Макароны, крупы, пара видов недорогих колбас, рекомендуемых исключительно к употреблению на ужин, по причине того, что оный, согласно древней мудрости – предлагается отдать врагу. Пельмени, серые и унылые как сам Мглинск, хлеб, пиво, несколько образчиков крепкого алкоголя, дешёвых как по цене, так и по внешнему виду. Продукт, категорически подходящий к вышеупомянутой колбасе: ни один враг, прошедший напалм, Марианскую впадину, и – эпицентр ядерного взрыва; после употребления такого продукта, сработанного из самых неизвестных компонентов, не выживет... "Марсы", "Сникерсы" и прочие "Баунти" отсутствовали напрочь, скорее всего по причине невостребованности их, посетителями данной торговой точки. Продавщица, до жути напоминающая мутировавшего Колобка, у которого вдобавок выросли весьма пухлые ручки и ножки, монументально возвышалась за прилавком. Настороженно взирая на единственного покупателя, словно подозревая его в позавчерашней краже чёрствого бублика и, двух селёдочных хвостов прямо с прилавка. - Половинку хлеба, пожалуйста. - Влад улыбнулся властительнице колбас и круп, но та осталась сурова, как Малюта Скуратов – по отношению к зарвавшимся боярам. - Макарон упаковку, да – спиральками, и пельменей вон ту – на четыреста грамм. Ещё чаю, нет, не в пакетиках: давайте вот того – в зелёной пачке, ага. И пакет с ручками. Всё, благодарю. - Сто семьдесят шесть сорок. - Продавщица не спеша изнасиловала калькулятор своими сарделечными пальцами, и выжидающе уставилась на Влада. Словно у него на лице, метровыми буквами было написано желание сграбастать покупки, и самым хамским образом – ломануться на улицу, не заплатив. Влад достал из кармана тысячную купюру, положив её на прилавок. - А помельче нет? Где я вам с утра сдачу найду, рожу, что ли? - Глаза работницы розничной торговли принялись наливаться праведным гневом, лицо начало принимать средне-свекольный оттенок. - Поищите помельче! - К сожалению, нет.. - Влад извиняюще развёл руками. - Чем богаты. - Вы богаты, а мы виноваты! - Очи "Колобка" принялись метать длинные разлапистые молнии. - А если все с тысячными попрутся, я что – должна печатный станок для размена ставить? Хорошо ещё, что не с долларами припёрлись, а то сказала бы я вам, кого, куда и на какое расстояние... Скороговоркой продолжая монолог в хорошем стиле "торговля а-ля рюсс", негласным лозунгом которой давно стало высказывание "Я одна – а вас много! И, кому не нравится – может катиться за покупками в анус!", продавщица бухнула на прилавок видавшую виды картонную коробку из-под растворимой отравы под названием "Инвайт". Полную купюр преимущественно десятирублёвого достоинства. И, взяв с прилавка дензнак Влада, принялась изучать его с энтузиазмом создателя философского камня, точно знающего – что в этот раз у него точно получится. Дензнак был обследован вдоль и поперёк. "На зуб пробовать будет, или нет?" - С вялым любопытством подумал Влад, наблюдающий за исследовательскими манипуляциями визави. На зуб купюра испробована не была и, спустя всего-то пять минут она перекочевала в карман фартука продавщицы, где, несомненно, хранилась надёжнее, чем в сейфе Центробанка. Выловив из коробки пару сотенных и три полусотенных банкноты, и продолжая метать молнии, способные обеспечить Мглинск бесперебойной подачей электричества на протяжении пары месяцев: повелительница коробки из-под "Инвайта", принялась добирать оставшуюся сумму десятками. Считая с сосредоточенностью двоечника, которому позарез необходимо сдать эту контрольную работу. Ещё через несколько минут ситуация была урегулирована. - Благодарю вас... - Влад ловко ухватил небрежно сунутую ему жменю кое-как сложенных бумажек, способных разлететься по всему магазину: ползай потом, собирай. - Всего хорошего, до свиданья. Он взял пакет с покупками и, разворачиваясь к выходу, успел заметить гримаску разочарования на лице представительницы торговли города Мглинска. Точно ведь хотела, чтобы денежки запорхали по всему магазину, а он бы корячился, собирал под многодецибельный звукоряд "Колобка", сетующей на то, какие нынче пошли покупатели. И руки-то у них не оттуда произрастают – даже свою законную сдачу, набранную потом и кровью; не могут взять, как следует. Вышел из магазина, запихивая пухлую пачку дензнаков в карман, и, прикидывая – чем бы заняться теперь. В полицию, наверное, надо наведаться. Пускай пробьют хотя бы по фото – может и всплывёт, кто он и откуда. Какая-никакая, а надежда. Только деньги надо на квартиру отнести, целее будут. Уж что-что; а то, что в полиции, особенно в провинции, с её специфическим менталитетом: альтруисты вряд ли работают, Влад понимал чётко. Исключения, конечно же – есть везде; но случайное попадание не самой куцей пачки денег, на глаза работникам правоохранительных органов: может вызвать неслучайную смену их дислокации. «Гражданин, а купюры у вас не фальшивые? У нас тут ориентировочка пришла, на одного фальшивомонетчика: вылитый вы… Надо бы провести изъятие наличности на экспертизу, раз уж такая ситуация возникла. Как не хотите? А пройдёмте со мной, камерка как раз есть свободная: там и поразмышляете о свободе выбора…». Их тоже понять можно; зарплата не ахти, тем более – в провинции. Но Владу-то, с этого понимания – какой цимес? - Эй, мужик! - Робкий, даже просительный возглас – донёсся в спину от той самой троицы, так и не покинувшей место своего кучкования, во время товарно-денежных операций Влада. Влад развернулся, спокойно поймав испытующие взгляды организмов, давно и прочно оседлавших зелёного змия. И, уверенно мчавшихся на нём во весь опор, в полновесное, и безграничное «никуда». - Чего? - Ты это... браток, рубликов двадцать не выручишь? - Чем-то неуловимо похожий на всенародно любимого артиста, покойного Евгения Леонова, мужичок искательно заглядывал в глаза Владу. - Не хватает малёхо... вчера с товарищами усугубили, подлечиться бы... Эта Горгона в лабазе, в долг даже Медведеву с Путиным не отпустит, а уж про нас и говорить нечего... Выручи, а? - Горгона, говоришь? - Влад улыбнулся уголками рта, мужичок суетливо закивал, растянул рот в щербатой улыбке, поддерживая. – По- моему, эта греческая мифология ей даже в прокладки не годится. - Во! - точняк, точняк браток... не годится! В цвет сказал! - Ну, коли в цвет, тогда и ближнему – помочь не грех. - Влад полез в карман, куда недавно запихал целый ворох десяток. - Сколько, говоришь, надобно – пару червонцев? Двое других страждущих, уловив позитивную волну в диалоге, подтянулись поближе, но пока – стояли молча, наблюдая за развитием событий. - А три дашь? - Аппетиты у самого активного из тройки принялись расти: хорошо хоть не в геометрической прогрессии. - Можно и три. - Кивнул Влад. - По червончику на брата. - А ты там, и покрупнее лавэ светил. - Неожиданно осклабился один из доселе молчавших; тот самый – в кедах, с «витриной» мелкого пройдохи. - Поделись по-людски. Сегодня ты не обидишь, завтра тебя в позу не определят за сочувствие... Троица неожиданно и, нехорошо оживилась. Словно кто-то щёлкнул невидимым выключателем, давая зелёный свет агрессивному поведению. - Да, в натуре! – Возмущённо встрял третий – жилистый, лет сорока восьми-пятидесяти: с дёргаными движениями психически неуравновешенного человека. - Нахрен тебе вообще бабло? От него все пакости, и прочие неудобства. Как физические, так и моральные, на точняк тебе говорю. С души воротит, когда у залётного хрустов немеряно, а братишки себе остограммиться позволить не могут. Давай лавэ, и – рули по Рассветной, пока на Закатной не окажешься. От многих денег – многие печали, хотя это я уже повторяюсь... - Слышал, мужик? - Или слухалки прочистить? Ща Спиридон… - "Леонов" кивнул на жилистого. - Розочку изобретёт, и мы тебе барабанные перепонки на нужную волну, непременно перенастроим... - Вытаскивай купюру, не лепи скупердяя... - Выворачиваем кармашки, давай-давай, и идём себе с чистой совестью. Мы тебе даже покупочки оставим – неужто мы изверги какие, настолько человека в душевное расстройство вводить? Ты с пакетиком, а бабло – отдельно... Троица, с гадливенькими ухмылочками перебрасывалась не менее тошнотворными фразами, полукольцом стоя примерно в метре от Влада. Он мазнул взглядом по сторонам – ни одной живой души в районе видимости не наблюдалось. - Нет, Михеич! - Спиридон наигранно изумился, обращаясь к "пройдохе". - До чего же клиент мутный попался! Мы ему как родному, кристально всё растолковали; а он чё-то в блудняке фасон тусует. Надо бы политинформацию слегка расширенно довести до сознания, или я не прав? - Когда ты был не прав, Спиридон? - Так же по бутафорски, сожалеючи вздохнул Михеич, не сводя с лица гнусную ухмылочку и, немузыкально пропел. - Посмотри на это небо, и на эти розы, ты видишь это всё в последний раз... Хотя, откуда здесь к невпрогрёбанной мамаше – розы?! - Короче! - "Леонов" подвёл итог беседе. - Сразу пристрелить, или хочешь помучаться? Влад снова мазнул взглядом по сторонам, глаз зацепился за торчащую в окне "Медузу Горгону из лабаза". Продавщица смотрела с каким-то жадным любопытством, маленькие бесцветные глазки на заплывшем жиром лице горели болезненным ожидание развязки; неважно какой. У Влада на долю секунды возникло стойкое ощущение неправильности происходящего, словно это был какой-то фальшивый, бездарный, наигранный спектакль. Что под личинами его участников, прятались совершенно другие, тщательно скрываемые образы. Что-то было не так, не так… что-то ускользало от понимания, ускользало искусно и непринуждённо. Что? - Клиент тупит, как буржуазия в гостях у Железного Феликса. – Немного гортанный голос Михеича вернул его к реальности. - Ну, что – будем целку строить, или сам отдашь? Влад тряхнул головой, окончательно прогоняя наваждение. - Сам... Шлёп! - пакет с покупками упал на землю. Влад выхватил из кармана несколько десяток и, швырнул их в небритую морду Спиридона. Тот машинально отступил на шаг назад, и Влад со всей дури – пнул Михеича мыском ботинка в колено. Михеич взвыл дурноматом, схватившись обеими руками за травмированную конечность, временно выбыв из игры. Тело выполняло всё само, словно внутри без промедления запустилась пребывавшая в состоянии ожидания – программа самозащиты. Влад сделал шаг в сторону, заслоняясь "Леоновым" от Спиридона, издающего невнятные, и – возмущённые горловые звуки от столь разительной перемены ситуации, акцентировано провёл грамотную боксёрскую "двоечку". В правом кулаке приятно заныло от качественного контакта с челюстью "Леонова", того мотануло в сторону, и он залёг как минимум в хорошем нокдауне: пузом кверху. Спиридон остался единственной боеспособной единицей, испуганно приплясывая в паре метров от Влада, коряво пытаясь изобразить нечто из арсенала шаолиньских монахов. Влад двинулся к нему. Продавщица таращилась из-за стекла с видом римского патриция на гладиаторских боях. Колбасы и мордобоя! Выражение испуга на лице Спиридона, вдруг стало сменяться надменно-презрительной гримасой. Влад спиной почуял какое-то неуютство и, рефлекторно провёл максимально низкий нырок (над головой что-то энергично пронеслось). Разворачиваясь так, чтобы по новой оценить диспозицию; не потеряв Спиридона из поля зрения. ...В первый миг Владу показалось, что он сошёл с ума. Перед ним – стоял тот самый чёрт из сна, только одетый не в смокинг, а – в потасканную кожанку, линялые джинсы и затрапезные кроссовки. В руках у него был недлинный обрезок крепкой доски. Прилетит таким по буйной головушке, мозги будешь по половине Мглинска разыскивать. Чёрный пятачок, бурый оскал зубов: издевательская ухмылочка стала ещё шире. Крохотный, миллиметровый алый зрачок хаотично плавал в глазном белке, но Владу казалось, что чёрт впился в него взглядом, который навсегда отпечатается в сознании. И, будет преследовать, давить, сводить с ума... Влад на секунду закрыл глаза. А, когда открыл – бес пропал. Вместо него стоял кряжистый мужичок, точно так же одетый, с той же доской в руках. И доска эта, торцом въехала Владу прямо в солнечное сплетение: хорошо въехала, без компромиссов. Влад свалился на землю, пытаясь хоть как-то восстановить дыхание. Спустя несколько мгновений его стали бить ногами. Спиридон налетел униженным стервятником, получившим возможность реванша. Молотя кирзачами, как птенец Ежова – очередного кандидата в японо-английские шпионы. Неизвестный, отбросив доску, не отставал. Через четверть минуты, к ним присоединились Михеич с "Леоновым". Игра пошла в восемь ног в одни ворота. Влад вертелся на земле, закрывая руками голову, наугад пытаясь пнуть хоть кого-то. Будешь лежать бревном – будет много хуже. Давать сдачи получалось плохо, точнее сказать – не получалось вообще. Нападающие вошли в раж, и, месили безостановочно. Уже не били – убивали... Очередной удар в лицо, слегка раздвинул руки, Влад снова зацепил взглядом продавщицу, истуканом стоявшую на прежнем месте у окна. Рот на её полувосторженном-полубезумном лице – был приоткрыт, и Владу, в довесок ко всем сегодняшним перипетиям, показалось, что во рту у неё болтается раздвоенное змеиное жало. Подрагивающее в ритм особо сильным ударам. Бред! Или он ещё не проснулся? - А ну, брысь, погань! Быстро исчезли, кому сказал! – Негромкий, но властный голос пробился через смерч ударов в почти размытое от боли сознание Влада. Избиение прекратилось спустя миллисекунду после приказа. Влад с неверием убрал руки от лица, и – увидел четвёрку, драпающую вдаль, как Тухачевский от польской границы, в двадцатом году прошлого века. - Ну, мил-человек – сам поднимешься? Или помощь требуется? Влад окончательно опустил руки, и посмотрел вверх. Его спаситель фактурой не тянул ни на Рэмбо, ни на звёзд шоу для дебилов: реслинга. Даже на Крутого Уокера не смахивал никаким боком. Однако ж, ломанулись от него, как вегетарианец от «МакДональдса». Лет шестьдесят пять-семьдесят, морщинистое лицо, аккуратная бородка: вылитый Лев Борисов в роли Виктора Палыча "Антибиотика", из сериала "Бандитский Петербург". Только в недорогом, определённо "Мэйд ин Чайна" пальтишке, стареньких брюках в мелкую чёрную клетку; и – кепке "Лужков-стиль". Завершали гардероб поношенные, но старательно начищенные полуботинки светло-коричневого цвета. "Антибиотик" с тревогой склонился над Владом, всматриваясь в лицо. - Так ты как? Живой, или скорую покликать? Только боюсь, пока её с другого конца города дозовёшься: ты либо к архангелам воспаришь, либо три раза поправиться успеешь. Отзовись хоть, или тебе эти варнаки совсем понимание отшибли? Влад осторожно пошевелился. На удивление, всё было не так уж мрачно – руки-ноги сгибались-разгибались, в голове особенно не гудело. Разве что распухшее ухо, да разбитая губа, плюс ещё непонятная боль в боку. Возможно сломано ребро, а может быть, и – нет. Исходя из того, чем бы этот восьминожный экстрамассаж мог закончиться, не вмешайся этот "бандитский" персонаж в процесс; всё это пустяки, дело житейское. Заказывать преждевременную панихиду нет смысла. - Да нормально я. - Влад принялся, впрочем – не особенно поспешно, принимать вертикальное положение. - Конечно, если б не вы... - А я иду, смотрю – ба! - непотребщина-то какая происходит. - "Антибиотик" покачал головой, осторожно помогая Владу встать. - Озверели людишки-то, мил-человек. Совсем из облика человеческого выжили, в голове-то кишмиш – пожрать да подрыхать, да стакан заглотить. Ничего людского не прижилось, не осталось, ай-ай... - Насчёт людского, это вы не в бровь, а – в оба глаза. - Влад вспомнил своё, ещё такое свежее наваждение и, покосился на окно магазина. Продавщица уже слиняла обратно на рабочее место, которое плохо просматривалось через окно, а заходить в магазин с просьбой ещё раз раскрыть рот, чтобы увидеть змеиное жало, Владу как-то не улыбалось. Насчёт жала – это ещё не факт, а вот магазин кошмаров, учитывая "добродетельный" характер продуктовой примадонны; увидеть после такой просьбы будет запросто. "Зловещие мертвецы" с прочими "Фантазмами" покорёжатся, облезут, и – безысходно скончаются, от угольно-чёрной зависти. Как пить дать. - Пальтишко-то замарали… Жалко, хорошая вещь. - "Антибиотик" принялся вдумчиво отряхивать Влада со спины. - Я смотрю, ты не местный? Во всяком случае – лицо насквозь незнакомое… - Вчера приехал. - Влад принялся осматриваться по сторонам, проверяя, не выпало ли из карманов ещё что-нибудь, кроме брошенных им десяток. Остальные деньги были на месте. Собирать валяющиеся купюры Влад не стал, да и сколько там – рублей шестьдесят? Семьдесят? Мелочёвка... - Ну, вот, мил-человек – вчера приехал, а сегодня уже чуть не ухайдокали тебя, оглоеды. Чего ж ты с ними не поделил-то? - Не сошлись во взглядах относительно влияния политических предпочтений Мурзилки, на сексуальные пристрастия Эдуарда Лимонова. - Влад невесело усмехнулся. - Ограбить они меня хотели, всего-то делов. Да и наговорили лишнего, пришлось поправки вносить. Всё бы ничего, если б не четвёртый. Выпрыгнул как чёртик (доподлинно!) из коробочки... Хотя... странно как-то, начали они вроде мирно, а потом как подменили их – будто нечистый им в рот плюнул... - Эх, шелупонь пропитая. - Вздохнул спаситель Влада. - Без денег сидят, с работой туго, да и зарплаты у нас – не чета столичным. Вот и озлобились. Ты-то, тоже хорош – деньгами на весь Мглинск небось размахивал? - Так получилось. - Коротко ответил Влад, решив не развивать эту тему. - Бывает... - Быва-а-а-ет. - Укоризненно протянул "Антибиотик". - Эх, молодёжь, молодёжь... Тебя как зовут-то? - Влад. Влад Снежин. - На рекламный манер представился Влад, протягивая руку для рукопожатия. - Вениамин Михалыч. - Рукопожатие у собеседника оказалось крепким и энергичным. - Коренной мглинчанин. Будем знакомы! А то спас, а кого – не знаю. Сам-то, из каких краёв в наши пенаты прибыл? Родня здесь, или дела – не терпящие отлагательств? Не на экскурсию же пришкандыбал? Да и какие в наших краях экскурсии, кроме заброшенного кожевенного заводишки. На котором, как бают некоторые несознательные лица, большевики в тридцать седьмом, из человеческой кожи: всякий ширпотреб мастрячили. Но это так – сказочки для нестабильных умом людишек, вроде прогрессивной демократической общественности. Демшизы, да прочих либерастов. - Я не знаю... - Влад неуверенно пожал плечами; в боку кольнуло (неужели действительно ребро сковырнули?). - Не помню я ничего... - То есть как это - "не помню"? – Неподдельно изумился Вениамин Михалыч. - Как в кино, что ли? Тут помню, а тут не помню? И чуть что – сразу Косой?! - Нет, серьёзно, вообще не помню. Как приехал, как квартиру снял: расплывчато, но припоминаю. А до этого – как отрезало. Напрочь. Нет ни паспорта, ни билета: даже откуда приехал, не знаю. Такое вот реалити-шоу "Вспомнить всё в городе Мглинске". Про оставшиеся страхи, Влад решил не распространяться. Откровенность – откровенностью, но выглядеть шизофреником не хотелось. Или параноиком. Без разницы... - А знаешь что, мил-человек? - Внезапно оживился Михалыч. - Пошкандыбали-ка ко мне, я тут неподалёку обретаюсь. Пошли-пошли, человек я одинокий, а сегодня с утречка картошечки сварил, селёдочка есть, с лучком, позавтракаем-поговорим за жисть, может у тебя какие проблески и обозначатся. Лучше своей картошечки навернуть в хорошей компании, чем эти магазинные разносолы, которые не любой хозяин своей Жучке положит - в одиночку трескать... Решено, идём ко мне! - Да как-то неудобно. - Для приличия начал отпираться Влад, хотя оставаться одному после недавних событий – не то чтобы не хотелось; но и твёрдой потребности в одиночестве он не испытывал. – Вас обременять, у вас наверное своих дел по горло... - Какие дела у бывшего заведующего библиотекой? - Бодро воззрился Вениамин Михалыч на Влада. - Захлопнуть книгу и отполировать фигу. Пойдём, мил-человек, не егози, как барышня-телефонистка перед бравым юнкером. Тебя в гости зовут, а не вагон навоза чайным ситечком разгружать. Подбирай свой пакетик, и пошли. Бросать негоже – всё ж живыми деньгами заплачено. Авось что и пригодится, потом схомячишь, под настроение... Влад без возражений, и, особых внутренних борений, подобрал злополучные покупки, ещё раз косанув взглядом по окнам магазина. "Медуза Горгона" плотно зашифровалась в продуктовых дебрях, отказываясь являть свой упитанный лик общественности. Мысленно плюнув, Влад не спеша пошёл рядом с Вениамином Михалычем. - Вот, мил-человек, как случайности-то полезны бывают. - Менторским тоном изрёк тот. - Не отправься я сегодня на этот променад утренний, что бы с тобой было? – я и думать опасаюсь. А меня сегодня с ранья, как булавкой в нежное место давай тыркать – «надо на воздух сходить, старые кости проветрить». Веришь, нет? – годочков поболе десяти уже, без особой надобности с утречка из дома носа не кажу. А тут прямо как заноза какая-то… Да, вроде как случайность, а вроде как и – предначертано. В судьбу веришь, мил-человек? Или так – по течению потихоньку сносит тебя, сносит... А, я ж и запамятовал - ты же не помнишь ни капли. - Не помню... – Почему-то ощущая себя виноватым, кивнул Влад. - Такая вот непруха в квадрате. - Ничего! - Оптимистично заверил Михалыч. - Жив, относительно здоров, внешность особенно не попорчена – найдём концы, не грустите, дорогой товарищ, всё будет в ёлочку. Это я вам говорю как человек, умудрённый годами, и общением с эрудированными читателями. Сейчас конечно, читатель уже не тот пошёл, классики ему не надо – макулатурной жвачки подавай. Чернухи-порнухи, грязных трусов из звёздной прачечной; короче - тихий ужас, а не читатель... - А я сперва подумал, когда эти четверо дёру дали... - Влад смущённо улыбнулся. - Что вы какой-нибудь местный авторитет, ну, я имею в виду – криминальный. Как их там называют, смотрящими, кажется? - Да что ты, мил-человек! - Развеселился Вениамин Михалыч. - Я такой же авторитет, как ты – одесский куплетист Буба Касторский. Знал я, правда, пару-тройку настоящих, так сказать – аутентичных авторитетов. Не "лаврушников" каких-нибудь: людей серьёзных, правильных. Такие скажут – как отрубят, мизинец ноги – по самую шею. Но при всём этом – обычные люди, со своими сложностями-слабостями-грешками... Кто из нас без греха, мил-человек? Скажи, а? - Никто, наверное. - Верно мыслишь, не фантазируешь. А на гавриков этих – которые тебя у продуктового в отбивную превращали, у меня свои рычажки влияния сыщутся. Не авторитет, во всяком случае – не криминальный, но что могу в Мглинске – того не пропьёшь "Клинским". Понял, мил-человек? - У меня памяти нет, а вот – что касается здравого восприятия реальности: это у меня наличествует в полном блеске и великолепии. По "понятиям" не живу, но понятие о многообразии человеческих взаимоотношений имею. - Хмыкнул Влад. - Эк ты кучеряво, мил-человек, изъясняться настропалился. - Иронично парировал Михалыч. - Ты, часом – не писатель? Больно уж заковыристо словесами жонглируешь. В голове ничего не озарило, нет? Память не вспучило? – а то раз! – и полное просветление... Нет? Жаль, жаль... А может ты депутат? – те тоже горазды трепака разводить. Как помело своё расчехлят – Коля Бухарин горючими слезами от чёрной зависти умоется; а уж он побалаболить был великий мастак. Не депутат, нет? Эх, коллизии... Влад молча соглашался. - Пришли… - Вениамин Михалыч подошёл к калитке. За которой виднелся небольшой одноэтажный бревенчатый дом. На заборе висела табличка с адресом: "Шолохова, 27": и, попутчик Влада по-хозяйски пошёл во двор. - Чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что по окончанию пол-литры – за добавкой идти придётся именно вам. Шутка! Влад направился следом, собаки во дворе не наблюдалось, хотя, пока они шли по улице – из-за заборов на них, не раз и не два – лаяли внушительных размеров кабысдохи. Странно. Отсутствие пса во дворе, вкупе с моментальной ретирадой четвёрки у магазина: наводили на стойкие подозрения о непростом статусе Михалыча в Мглинске. Интересно, какие ещё сюрпризы грядут впереди? От бывшего заведующего библиотекой? Посмотрим, посмотрим... - Проходи, пальтишко сюда, ботиночки снимай, тапки вон стоят, тебе впору будут. - Михалыч вдохновенно распоряжался. - Руки мой, ванная слева. Туалет, что логично – справа; не люблю я эту дворовую архитектуру для релаксации, дома приспособил. Человек я одинокий, соответственно – всё для себя, уют и гигиена. В комнату проходи, сейчас картошку разогрею, потрапезничаем. Влад тщательно вымыл руки и, прошёл в комнату. Интерьер был простенький, чем-то схожий с новым обиталищем Влада – аккуратно застеленный диван, небольшая "стенка" с чайным сервизом внутри, и прочими атрибутами вроде пузатых водочных стопок; стол, пара стульев, кресло из советского прошлого, с деревянными полированными подлокотниками. Старенький, но тщательно вычищенный ковёр на полу. Телевизор, правда, был импортный – не новый "LG". И книги: много книг. Влад прошёлся вдоль книжных полок, бегло оглядывая корешки. Дюма, Блок, Достоевский, Жюль Верн, Джек Лондон, Чехов, Золя, Бальзак, Толстой: в основном преобладала классика, наша и зарубежная. Но, порой попадались книги и без наименования. Влад вытащил одну из них – нетолстую, в хорошем самодельном переплёте, раскрыл наугад. …нарекали демониадой – скучный танец тряпичных кукол. чёрно-белой губной помадой, жизнь целует… войдём без стука, в лабиринты ретроспективы, где тоска – в амплуа позёра. кто учил умирать красиво? – был растерзан собачьей сворой. …разделяли и пух и перья, бесовщину деля по рангам. и с идиллией – суеверья, в полнолунье сливались в танго. пентаграмму чертили смогом, заблудившись на лобном месте. кто хотел называться Богом? – пропивает нательный крестик. …и писали свои законы, на песочных часах – алмазом. торговали чертям иконы, не приемля на дух отказа. и пророчили Счастье Зверя, в год тринадцатый, високосный. кто радел о пречистой вере? – нынче снова строчит доносы… * * * * * * * * * * * …и когда потеряем крылья, на короткой душевной тризне. Мы не выберем – “или-или”, называя всё это – Жизнью… - Что осмысливаем? - Вениамин Михалыч вошёл в комнату, неся в руках блюдо с дымящейся картошкой. - Эге, выбор пал на непризнанных гениев? Мы с тобой чем-то схожи, мил-человек. Тоже люблю иногда вечерком перечитать, есть в этих виршах что-то эдакое, я бы сказал – знаковое. Не шедевральное, но – достойное, пусть и спорное местами. Так ведь только из шелухи спора – можно вылущить зерно истины. Адекватно я излагаю, гражданин Снежин? - Адекватней только Ильич с броневика в семнадцатом году разорялся. - Влад ещё полистал книжицу, вполглаза просматривая содержание. – Или там – Ельцин с танка, хотя получилось сущее непотребство. Не у Ильича. У Бориски, понимашь… - Так ведь не было альтернативы… - Хозяин жилища поставил блюдо на стол, повернулся к «стенке», и заговорщицки подмигнув, достал из нижнего отделения непочатую бутылку «Столичной». – Веришь, нет? – не было. А хуже быть могло, точно тебе говорю. Вот и этой тары сейчас альтернативы не наблюдается. Он тряхнул бутылкой с каким-то победным видом и, поставил её на стол, присовокупив к натюрморту ещё пару пузатеньких стопок. Довольно тряхнул головой. - Оприходуем её сейчас, под картошечку! Пятнадцать лет своего часа ждала, и – этот час настал. Ты не думай, что я в завязке: и вдруг сию минуту решил развязать бесповоротно и разухабисто… Просто бывает такое предчувствие, что надо сделать именно эту вещь, именно в это время, и – именно с этим человеком. Так вот у меня в данный момент – непреодолимое предчувствие, что мы должны с тобой выкушать эту благодать, с прилежанием, с толком, с расстановкой. Когда я ещё такого интересного типажа встречу? С провалами в памяти? А вдруг у тебя после стакана, как раз всё и нормализуется? Ещё и спасибо скажешь. А даже если всё по-прежнему останется, всё равно – хорошее настроение гарантирую. Давай к столу, бульба стынет. Я пока за вилками схожу, а ты не тяни «Твикса» в разные стороны, разливай. Иначе я пойму, что ты меня не уважаешь. Бамбарбия кергуду! Шутка! Он бодро двинулся на кухню, насвистывая какой-то бравурный, но довольно легкомысленный мотивчик. Влад присел на диван, и с хрустом свернув пробку, разлил по первой. Вернулся Вениамин Михалыч, неся вилки, баночку с аккуратно нарезанной селёдкой, залитой растительным маслом, и несколько кусков чёрного хлеба. - Ну, за знакомство! – Стопки коротко звякнули, соприкоснувшись боками, водка мягко пролилась в пищевод, и расплылась в нём приятным ожогом. – Хорошо пошла! Влад поднёс к носу хлеб, вдохнул душистый аромат, поддел на вилку кусочек сельди. Шкала удовольствия в сознании, приятно сдвинулась на пару делений вверх, окрашивая пространство вокруг – если не в яркие розовые оттенки, то что-то вроде этого. Картошка была крупной, рассыпчатой, посыпанной мелко нарезанным укропчиком. Влад неторопливо начал жевать, стараясь не думать о лежащих в пакете пельменях, которые наверняка придётся поглощать ближе к вечеру. - Не вовремя налитая вторая – напрасно выпитая первая! – Михалыч взял бутылку, поровну наполнил стопки. – Давай, повторим, а потом можно и перерывчик сделать. У нас же не «вульгарис бухаловка», а острая жизненная необходимость. Я человек одинокий, ты вообще – без памяти. Ты помогаешь мне, я – тебе; по мере сил, и везению, конечно же… Давай, не меньжуйся – водочка качественная. Можно сказать – из государевых закромов ко мне попала. Не то, что нынешний фальсификат: от одного запаха можно паралич мозга приобрести. Не говоря уже об употреблении. Скорее можно предсказать последствия контакта с инопланетной цивилизацией, чем то, что случится после принятия пойла с крайне сомнительной родословной. Будем здоровы! Чокнулись. Выпили. Закусили. Влад снова вспомнил свой, непонятно откуда появившийся шрам возле локтя. Чертовщина какая-то, если не сказать больше… - У меня вот какое предложение, мил-человек. – Вениамин Михалыч благодушно посмотрел на Влада. – Давай-ка мы с тобой все визиты в обитель правопорядка отложим до завтра. Сегодня с запашком идти – как-то не солидно. Я конечно, тамошних Эркюлей Шерлоковичей Мэгрэ, знаю, как облупленных, но всё же… А завтра, с утречка – и нагрянем. Нехай похлопочут, рождённые революцией, и – развращённые демократией. Отрабатывают наши налоговые вливания. Как я понял – у тебя ведь есть где переночевать? Если хочешь – оставайся у меня, завтра вместе и поднимемся. Я тебе про Мглинск расскажу, ты мне… Про что хочешь – про то и рассказывай! Что поделать, коли у тебя такие разногласия с памятью. Так как, замётано? - Прошу пардону, но вынужден отказаться. – Влад чуточку хмельно улыбнулся и, отрицательно покачал головой. – Есть ещё кое-какие вопросы к хозяйке квартиры, надо бы поговорить, желательно без проволочек. За предложение, конечно же – гран мерси, но увы… А, по поводу милиции – вполне согласен. Нагрянем в розовых лучах рассвета – самое то будет. - В розовых лучах рассвета… - Вениамин Михалыч разлил по третьей. – Сдаётся мне, мил-человек, что ты всё-таки личность творческая, незаурядная. Ишь, как стелешь – все разведёнки в Мглинске твои были бы, если б слышали. Да и не они – тоже. Даже я заслушался. Он зашёлся в отрывистом, негромком смешке. Влад немного растерянно улыбнулся. Может, его новый знакомый, того… приверженец однополой любви? «Оставайся ночевать, заслушался…». Живёт один. Не пора ли засвидетельствовать своё почтение, и откланяться, пока не закончилась прелюдия, и началась основная часть? Влад машинально коснулся стопки, словно это могло помочь ему узнать, что водочка без добавок, вроде клофелинчика. Да вряд ли, из одной же бутылки пили, по первой – сам лично наливал… - Да расслабься ты! – Вениамин Михалыч поднял стопку. – И лицо не гофрируй, попроще мимику сделай, попроще… Догадываюсь, о чём подумал. Только – не угадал. Вся обойма, и – в молочишко. Нет у меня тяги к твоим мужским статям. Да и вообще, к этому делу – никаких касательств не имею. Обшибочка вышла, господин Снежин. Именно так – «обшибочка». Тотальная. Но, простительная. Влад поглядел на него, задумчиво покачивая стопку в пальцах. Потом смешливо-отчаянно тряхнул головой, и опрокинул водку в рот. Закусил чуть остывшей картофелиной. - Ну, вот и ладненько! – Михалыч одобрительно хмыкнул, и последовал его примеру. – А то уж думал, что будет как в том анекдоте. «Пришёл господин Снежин, и – всё опошлил…». Да точно тебе говорю – расслабься. У меня самого, от вида всех этих гламурных, в рюшечках и блёстках – только один рефлекс. Срыгнуть, дальше – чем из Кремля видно. А видно из него, я тебе доложу – далековато… Да ты ешь, ешь, с селёдкой цацкаться не надо, чай, не золотой рыбкой была. А даже если и была – чего уж теперь! Вторую поллитру она нам не изобретёт, как ни кланяйся. Самим придётся, по сусекам скрести. - Расскажите про Мглинск… - Влад подцепил вилкой очередной кусочек рыбы. Повертел перед глазами, но блестящий от масла ломтик не торопился превращаться в измазанного кровью и дерьмом опарыша. Или полусгнившее ушко младенца. После того, что Влад видел возле магазина, превращение кусочка сельди в один из вышеперечисленных предметов, не представлялось совсем уж жуткой нелепицей. Но ничего не происходило. Ломтик оставался ломтиком, и, сорвавшись с него, на стол упала тягучая капелька масла, тоже не думавшая оборачиваться каплей крови. Влад усмехнулся про себя, и – сунул вилку в рот. Рыба как рыба. Ничего сверхъестественного… «Мысли скачут, как выводок кенгуру на батуте… - Влад взял бутылку, наполнил стопки до краёв. – А что будет дальше? Буду ждать, что Франкенштейн из кухни заявится, и – начнёт ныть, что ему ничего не оставили? Или что? Что со мной? Кто я? Кто я???». Он маханул стопку, не дожидаясь Михалыча, отщипнул хлебного мякиша. Бросил в рот, прожевал. Нажраться, что ли? Забыть вообще всё, к чертям… Нельзя! В закоулках души ворохнулись ЕГО страхи, словно в болотце бросили небольшой камень и, на поверхности трясины возник, и – тут же успокоился небольшой всплеск. Они никуда не делись, они просто затаились, а секунду назад – снова напомнили о себе. Пока что, без особых притязаний. Пока что… - Про Мглинск, говоришь… - Вениамин Михалыч потёр лоб, словно собираясь с мыслями. – Обещать-то, я обещал – да только надо ли тебе оно, в самом-то деле? Городок-то у нас непростой, с двойным дном, так сказать. Я однажды, в каком-то журнале про все эти виртуальные забавы, про игрушки эти, несколько годочков назад – обзор про одну страшилку читал. Как же она там называлась? Салин Вилл… Сарклин Килл… не помню, хоть глаз мне до пупка оттягивай ржавыми пассатижами! - Сайлент Хилл. – Сказал Влад. – В переводе на русский – «Тихий Холм». Знаю такую, хоть и не играл. - Точно – Сайлент Хилл! – Вениамин Михалыч обрадовано хлопнул себя по колену. – Наливай по последней, чтобы мысли не разбежались. Выпьем, и я тебе всё подробненько растолкую. Во всём мрачном, леденящем душу изяществе. Влад разлил остатки «Столичной», наколол на зубцы половинку картофелины. Выдохнул. Одним махом закинул в рот содержимое стопки: проглотил. …Комната вдруг исказилась. На частичку времени, достаточную для того, чтобы муха сделала один взмах крыльями. На кончик волоска мгновения. На мелкую монетку от мимолётности, которую уже ничем не разменять – мельче просто не бывает. Как будто комната показала свою изнанку, подлинное нутро, которое было скрыто под личиной рядового жилища радушного хозяина, приветившего Влада. Тёмное нутро. Словно мимо пронеслось кривое зеркало из кошмарной новеллы, старое, с облупившейся местами амальгамой, исказив всё, что только было можно. Влад не успел заметить никаких особенных деталей. Да и какие детали, к лешему, можно успеть рассмотреть за такое время?! Лучше всего было даже сказать, что он не увидел изменений. Что на него – |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | В. П. Малков Монография представляет собой комплексное процессуально-криминалистическое... Даются рекомендации относительно подготовки к очной ставке, рассматриваются тактические приемы ее производства в работе вскрываются... | | Кафедра иммунологии и аллергологии Всего фактически: 11,5 ст., + 0 ставки для обучения врачей-интернов, + 0 ставки для обучения клинических ординаторов |
| Организация ортодонтической помощи населению, врачебная этика и деонтология По штатному нормативу на 1 должность врача ортодонта положено а 5 ставки зубного техника |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Мастеров п/о-26,75 (из них- 1,5 ставки в Богашово и Нелюбино) +3 чел в декретном отпуске |
| Интервью Председателя Банка России С. М. Игнатьева Ставки кредитных организаций России по кредитам предприятиям и организациям и депозитам физических лиц в российских рублях | | Математическая энциклопедия ставок на спорт Существует масса учебной литературы по этому вопросу. Но было бы интересно осветить эту тему именно с позиций игрока, делающего ставки... |
| Заседание №1 (сентябрь) В текущем учебном году слушателями курсов являются 10 чел. Не проходивших курсы более 5 лет педагогов отсутствует. В школе отсутствуют... | | Мазурин Николай. Цб поменяется с банками1 Цб будет ежедневно предлагать крупнейшим операторам рынка. Теперь по замыслу ЦБ в периоды дефицита рублей на рынке ставки мбк не... |
| Годовая аналитическая справка о деятельности муниципального бюджетного... Раскройте, изменения в сети библиотек за отчетный квартал: сколько библиотек открыто, закрыто, передано другим ведомствам, вошло... | | Отчет о научно-исследовательской работе по теме Разработка методики расчета арендной платы за пользование объектами муниципального нежилого фонда города красноярска с учетом применения... |
| Украина: обзор валютного рынка за неделю с 28 марта по 1 апреля Во-вторых, член управляющего совета ецб лоренцо Бини Смаги отметил, что процентные ставки в еврозоне ждет постепенное повышение.... | | «Агентство АгроФакт» 26. 04. 12. Михаил Делягин: вто станет катастрофой,... Вто. Также было заявлено, что в ходе переговоров таможенные ставки уже были снижены в 1,5 раза, т е с 15% до 10%. В 2005 году Правительство... |
| Воронов Алексей Михайлович (полковник милиции в отставке) Внутренний... Главного управления мчс россии по Республике Тыва и структурных подразделений по согласованию с Министерством образования и науки... | | Программа по волейболу (модифицированная программа) Возраст детей:... Общее количество детей спортивной секции зависит от ставки педагога от количества групп. Занимающихся в группе зависит от размера... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Свой первый бизнес я начал сразу после окончания колледжа (это было в декабре 1993) и продолжаю непрерывно работать на себя по сей... | | Пояснительная записка Акробатика является одним из средств физического... Общее количество детей в спортивной секции зависит от ставки педагога, от количества групп. Количество занимающихся в группе зависит... |
