Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 44.16 Kb.
|
ВВЕДЕНИЕ Под методологией экономической науки, как правило, подразумевается методология экономико-теоретического познания. В то же время значительную, возможно преобладающую, часть своих усилий экономисты направляют на исследования и разработки, которые едва ли можно отнести к разряду теоретических. До недавнего прошлого этот обширный корпус знания крайне редко попадал в поле зрения методологов. В последние годы ситуация стала меняться. Стык экономической теории и практики все больше осознается как проблемное звено в системе экономического знания. Соответственно, экономисты-методологи начинают более пристально присматриваться к формам знания, заполняющим «эпистемологическое пространство» между «чистой» теорией и собственно практикой экономических решений и действий, логику которых эта теория призвана выявлять, а в какой-то мере, вероятно, и направлять1. Это, казалось бы, простое расширение объекта изучения на самом деле радикально меняет всю его картину. Прежде всего, отпадает ставшее привычным отождествление науки с теорией. Отношение науки к объекту познания дополняется ее отношением к области применения. Соответственно, под вопрос ставится "натуралистическое", по выражению Г.П. Щедровицкого, отношение к объекту исследования – вера в его данность исследователю, независимо от целей и ценностных установок последнего2. Позиция экономиста-исследователя, участвующего в разработке экономической политики или хозяйственно-правовых актов, кардинально отличается от позиции экономиста-теоретика. Установка на постижение истины в прикладных исследованиях уступает место ориентации на решение задачи. Научные знания становятся уже не самоцелью, а средством; их носитель – не ученым, а социальным инженером и конструктором, не наблюдателем за окружающей действительностью, но субъектом ее формирования. Это не зависит от жанра прикладных исследований. Не только подготовка собственно политических стратегий и проектов, но и, на первый взгляд, нейтральные разработки, связанные с экономической диагностикой или прогнозированием, невозможны без принятия – явного или молчаливого – соответствующих целевых установок, принципов отбора параметров и критериев оценки результатов. Различие задач и критериев оценки существенно затрудняет координацию теоретических и прикладных исследований, периодически дает поводы для обвинений экономической политики в необоснованности, а экономической теории – в абстрактности и отрыве от запросов практики. Эта книга – попытка методологического анализа взаимосвязи экономической теории и практики. В ней прослеживаются эволюция их взаимоотношений на различных стадиях истории экономической науки, анализируются характер и структура знания, функционирующего в сфере прикладной науки, опыт современной организации этой сферы (глава 1), противоречивая эволюция фигуры эксперта в условиях углубляющегося разделения научного труда (глава 5). Центральное место в книге занимают главы, в которых ключевые аспекты влияния теории на практику проанализированы на основе опыта прикладных исследований и разработок разного типа: экономико-правовых, прогностических и диагностических. Так, вторая глава монографии представляет собой детальное исследование влияния теоретических идей на эволюцию антимонопольного регулирования в США. Этот опыт показывает, что формирование таких научных дисциплин, как теория отраслевых рынков и, особенно, экономика права ("law and economics"), а также освоение ими нового – теоретико-игрового – аналитического инструментария, оказалось реальным фактором воздействия теории на практику государственного регулирования. Этот же пример показывает, как политики могут использовать в своих интересах сосуществование конкурирующих научных школ. Третья глава фокусирует внимание на таком направлении прикладных исследований, как социально-экономическое прогнозирование. Автор исследует уроки прогнозного бума в странах Запада в 60-70 гг. прошлого века, и в частности его связь с тогдашней научной модой на теории экономического роста. Один из характерных уроков этого опыта – переход от экстраполяционного к сценарному (т.е. по существу – целевому) подходу в прогнозных исследованиях, ориентированных на практику. Другой урок, связанный с первоначальной переоценкой роли экономического прогнозирования – зависимость этого вида прикладных исследований от его теоретической базы. Растущее понимание роли институциональной среды как фактора экономического поведения находится в явном противоречии с готовностью экономистов эффективно включить этот фактор в свои прогнозные модели. Четвертая глава монографии – это попытка обобщения уникального опыта одной из французских научных школ ("теории регуляции") по переосмыслению взаимоотношений теории и практики. "Теория регуляции" возникла как реакция на кризисные явления 60-70–х гг. прошлого века, когда прежде эффективные кейнсианские рецепты вдруг перестали работать. Французские регуляционисты рано осознали, что причину такого явления следует искать не в изъянах теории, а в изменчивости самого объекта познания. Поэтому задача заключается не в том, чтобы выстраивать жесткие теоретические схемы, которые неизбежно будут отставать от изменений в объекте, а в том, чтобы выработать гибкую типологию институциональных форм как средство оперативной диагностики таких изменений. Когда же логика системы понята, для ее анализа может привлекаться любой подходящий аналитический инструментарий, независимо от его происхождения. В главе рассматриваются как методологические установки регуляционизма, так и опыт осмысления на их основе тенденций развития современных рыночных экономик. 1 См., напр.: Colander D. e.a. (eds) The Art of Monetary Policy. Armonk: Sharpe. 1994; Weimer D.L. (ed.) Institutional Design. Boston: Kluwer Academic Press. 1995; Bergeijk P. e.a. (eds). Economic Science and Practice. The Role of Academic Economists and Policy-Makers. Cheltenham: Edward Elgar. 1997; Basu K. On misunderstanding government: An analysis of the art of policy advice // Economics and Politics. 1997. Vol. 9. N 3. P.231-250; Backhouse R. and Biddle J. (eds). Toward a History of Applied Economics. Annual Supplement to vol. 32 of the “History of Political Economy”. Durham: Duke University Press. 2000; Den Butter F. G. and Morgan M. S. (eds). Empirical Models and Policy-making: Interaction and Institutions. London etc.: Routledge. 2000; Colander D. The Lost Art of Economics: Essays on Economics and the Economics Profession. - Cheltenham: Edward Elgar. 2001; Roth A. The economist as engineer: game theory, experimentation, and computation as tools for design economics. // Econometrica, 2002, vol.70, N4. P. 1341-1378. Goodwin C. D. W. Economics and economists in the policy process // Samuels W., Biddle J., and Davis J. (eds). A Companion to the History of Economic Thought. Oxford: Basil Blackwell. 2003. P. 606-621; Pelikan P. and Wegner G. (eds). The Evolutionary Analysis of Economic Policy. Cheltenham: Edward Elgar. 2003; Mooslechner P.e.a.(eds). Economic Policy under Uncertainty. The Role of Truth and Accountability in Policy Advice. Cheltenham: Edward Elgar. 2004; Angner E. Economists as experts: Overconfidence in theory and practice // Journal of Economic Methodology. 2006. Vol. 13. N 1, p. 1-24; Kim W. and N. Jegadeesh. Do Analysts Herd? An Analysis of Recommendations and Market Reactions. NBER Working Paper 12866. 2007 //http://www.nber.org/papers/w12866. 2 См.: Щедровицкий Г.П. Методологический смысл оппозиции натуралистического и системо-деятельностного подходов (1991) // Избранные труды. М.: Школа культурной политики. 1995, с. 148. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
