Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 396.6 Kb.
|
1 2
| «Клич Авраама» (или почему Израиль построили социалисты?) Чем старше становится еврейское государство, чем чаще в его проблемах винят социалистов, которые, как известно, построили государство. В упрёках к отцам-основателям особенно усердствует официально-религиозная часть нашего населения: вот, дескать, если бы не социалисты, всё было бы иначе. И в самом деле, всё было бы иначе. Вопрос, однако, не в том, почему социалисты построили плохое государство, а в том, почему все остальные не построили хорошее? Где они были, все остальные? А у всех остальных просто не было действующей идеи, которая могла бы поднять их с насиженных мест, зажечь пламя веры в неисчерпаемость собственных сил, вселить уверенность, что преображая себя и свой народ, они преображают весь мир. Такая идея оказалась только у социалистов. Увлечение социализмом в еврейской среде было массовым. Но разве только в еврейской среде? На идеях социализма помешались все: от утончённых интеллектуалов Европы до племенных вождей Африки. Популярность социалистической идеологии была вызвана тем, что в эпоху начавшейся глобализации только она создала доктрину, связавшую одного отдельного человека с человечеством. Она объяснила простому труженику, что его мучителем является не конкретный притеснитель, а мировое Зло, оккупировавшее всё человечество; что личные его проблемы – это следствие неправильного мирового порядка; что именно он, простой труженик, может изменить мировой порядок, если объединится в своей борьбе за новую жизнь человечества с другими простыми тружениками. «Твоя личность нужна человечеству» – был главный посыл социализма, и его услышали все, несмотря на то, что идеи самоценности личности и всечеловеческого единства подавляющему большинству людей на земле были и остаются чуждыми. Такая поразительная восприимчивость к этим идеям связана с их универсальной ценностью. Именно по этой причине они не только постепенно завоёвывают мир, но и вызывают глубочайшее душевное волнение у носителей разных культур (в подавляющем большинстве случаев собственным культурам вопреки). Социалисты эти идеи не придумали. Они просто дали свою собственную интерпретацию этих идей. Что касается нас, евреев, то как только где-то появляется намёк на идеи самоценности личности и всечеловеческого единства, мы моментально пробуждаемся и начинаем разворачиваться в ту сторону, откуда доносится клич. Эти идеи действуют на нас как живая вода. От её капли всё внутри нас приходит в волнение и мы воскресаем, как птица феникс, даже если за минуту до этого нам казалось, что миру и нам пришёл конец. Идеи самоценности личности и всечеловеческого единства трансформируются в нас в нечто глубоко личное и согревают, как тепло домашнего очага. В этом нет ничего удивительного, если вспомнить, кто стоит у истоков нашего народа, от кого мы ведём своё национальное происхождение. Речь, разумеется, идёт о Праотце Аврааме. Конечно, вступать в область «голоса предков» всегда страшновато из-за неограниченной возможности всякого рода спекуляций. Но бывают обстоятельства, когда опыт выходит за пределы видимых причин. «Голос предков». Я помню, как накануне выезда из тогда ещё СССР, у нас в кругу друзей вспыхнула обычная дискуссия на тему «куда путь держать». Естественно, что мы достаточно быстро добрались до сакраментальных понятий: «голос предков», «историческая родина», «наследие отцов». Кто-то сказал, что никак не может понять, какое лично он имеет отношение к этим древним пастухам, оседлавшим верблюдов: - «Ну и что же я теперь должен делать? Заставить себя их полюбить? Тащиться в незнакомую страну только лишь потому, что мои предки когда-то там пасли свои стада?» Трудно что-либо возразить человеку, в котором «голос предков» не звучит, а значит, его не заботит и то, что люди называют «родиной», «наследием отцов». Роскошь не задумываться о том, «с чего начинается родина», не прислушиваться к «голосу предков», вероятно, может позволить себе тот, чьи предки поколениями жили в собственном государстве. На такого человека работает обычай, привычка. Кочующему народу «голос предков» объясняет «с чего начинается родина» на свой лад – где пастбища побогаче, там и «родина». Но каким образом в нас, евреях, звучит «голос предков», напоминавший нам в течение 2000 лет кочевой жизни о том, что у нас есть «родина»? Самое простое – объяснить это уникальное явление антисемитизмом: дескать, если бы другой народ поделился с нами своей родиной, то мы о своей собственной давно бы забыли. Нельзя, однако, лишь антисемитизмом объяснить поразительно упорную веру евреев в то, что «мы ещё вернёмся!» В традиционно религиозных кругах чувство «родины» целенаправлено поддерживалось жёсткой системой предписаний, которые на каждом шагу напоминали о том, что к окружающей нееврейской жизни еврей имеет лишь временное отношение. Неизвестно, удалось ли бы на этой системе продержаться тысячелетиями, если бы наши учителя, культивируя «голос предков», не опирались на устои еврейской семьи, позволявшие делать невообразимо далёких по времени предков близкими по духу современниками. Моя знакомая, которая выросла в хасидской семье в Западной Украине, вспоминала, как в детстве она слушала рассказы своей бабушки об Аврааме: - «Он был настолько понятен и близок мне, что я была убеждена – бабушка рассказывает мне о своём дедушке». Большинство из нас не воспитывалось в хасидских семьях и в детстве мы выслушали множество рассказов об Илье Муромце и о Синбаде-мореходе. Только вот об Аврааме нам никто никогда ничего на рассказывал. И тем не менее, когда уже в зрелом возрасте мы начали открывать для себя этот похищенный у нас мир еврейских писаний и идей, многие сразу же ощутили непостижимо возникшее родственное чувство. Выражалось оно как генетическая склонность к восприимчивости определённых идей, которые сформировал своим опытом наш праотец Авраам. Наверное, в склонности к ним и состоит особое еврейское наследие и чувство еврейского рода. «Голос предков». Чувство родины. «Первый еврей». Экзистенциальный опыт Авраама - это опыт Одиночки, принёсшего в мир монотеизм. Уроки этого опыта универсальны. Урок 1. Одиночка свободен от «всех». Авраам достаточно рано начал догадываться о том, что распространённые убеждения противоречат объективной реальности. В еврейской агаде есть рассказ о том, как юный Авраам открывает Творца. Начав с общепринятого мнения о необходимости поклоняться светилам небесным, Авраам тут же обнаруживает, что общепринятое мнение об их всемогуществе ни на чём не основано. «Как можно поклоняться Луне, если днём её заменяет Солнце? Но как можно поклоняться Солнцу, если его закрывает облако?» И так далее, пока логика не приводит его к мысли, что Творца нужно искать не в созданной людьми системе взглядов, а в объективной реальности. Реальных фактов достаточно для выводов: Истина существует независимо от мнения «всех»; для того, чтобы открыть Истину, Одиночка должен совершить личную революцию, то есть освободиться от «всех». Урок 2. Одиночка впереди «всех». Так как для Одиночки не может быть аргументом против Истины тот факт, что «все» так не думают, Одиночка может прозреть среди тотальной слепоты «всех». Оказавшись единственным зрячим, Одиночка может повести за собой «всех» незрячих. Обретя внутреннюю свободу от «всех», Авраам начинает действовать независимо от «всех». Он заключает союз с Творцом. Творец является ему как Создатель всего сущего, которого лишь со временем признают «все». Урок 3. Одиночка ради «всех». Признание «всеми» Единого Творца есть основа единства «всех». Авраам, заключивший личный союз с Творцом, которого лишь со временем признают «все», таким образом становится Праотцом не просто семьи, клана, народа, а вообще «всех». Предваряя будущее он по указанию Творца меняет своё имя с Аврам (отец народа) на Авраам (отец народов). И несмотря на то, что у него пока ещё нет собственного сына, он начинает действовать не ради тех, кто есть, а тех, кто только будет. Урок 4 . Жизнь в двух данностях. Самым сложным оказывается умение жить одновременно и в идеальном мире, в котором «все» признают Творца, и в реальном мире, в котором «все» даже не догадываются о Его существовании. Аврааму это дано. Он умеет отличать мир неизменных идей от мира меняющейся повседневности; «всех» будущих от «всех» настоящих. Авраам знает, что земля, на которой он живёт – это Земля Обетованная, завещанная ему и его потомкам. Но это – вечный идеал. В существующей же на данный момент реальности эта земля принадлежит ханаанским народам. И Авраам покупает у хитийца Эфрона участок земли, чтобы похоронить свою жену. Авраам знает, что всё человечество – это дети одного Отца. Но знает он и другое: и ему, Аврааму, и его потомкам придётся много потрудиться и многим пожертвовать, чтобы «в семени Авраама благословились народы», то есть чтобы «все» признали Творца. Авраам не был первым праведником со дня Сотворения мира. Отдельные праведники были и до Авраама. Проблема была в том, что праведникам не наследовали дети. Поэтому перед Авраамом стояла задача: научиться передавать праведность от отца к сыну, открыть метод, позволяющий претворять идеал в реальную жизнь. Метод Авраама состоял в создании «ячейки общества» – особой семьи, которая призвана будет обучить каждого своего члена строить реальную жизнь в соответствии с идеалом. Лишь тогда, когда эта практика станет практикой народа, а в последствии и человечества, станет возможным всечеловеческое единство. Всечеловеческое единство начинается в семье – там, где создаётся самоценная личность. И когда пришло время выбирать невесту сыну Ицхаку, ту, которая вместе с Ицхаком продолжит начатое Авраамом дело – службу Творцу, Авраам принимает жёсткие меры, чтобы «все» не вошли в его семью, потому что время одновременного сосуществования двух великих идеалов – самоценности личности и всечеловеческого единства ещё не наступило. Четвёртый урок Авраама гласит: идеал, не ставший идеалом Одиночки, никогда не станет идеалом семьи; идеал, не ставший идеалом семьи, никогда не станет идеалом народа; идеал, не ставший идеалом народа, никогда не станет идеалом человечества. Долог путь Одиночки к человечеству, потому что это путь изменяющейся реальности к неизменному идеалу. Самый трудный урок Авраама Все уроки Авраама трудны, но Четвёртый урок особенно труден. Существование в двух данностях одновременно – реальной и идеальной – вынуждает к постоянному поиску компромисса между ними. Необходимо обладать несокрушимой верой в конечное торжество идеала для того, чтобы жестокая и слишком далёкая от идеала реальность, к которой приходится постоянно приспосабливаться, не превратила сам идеал в фикцию. Для того, чтобы вера выстояла, нужно отдавать себе отчёт в том, какую роль играет идеал. Идеал существует вовсе не для того, чтобы претворять его в жизнь «тут и сейчас». Идеал – это путеводная звезда, указывающая направление движения, по которой путник проверяет, не сбился ли он с пути. В нашей национальной традиции торжество идеала связывают с наступлением мессианских времён. Например, идеалом мира в мессианские времена является положение, при котором «не поднимет народ на народ свой меч». Но значит ли это, что осуществить идеал можно «тут и сейчас» и сложить свои мечи можно уже сегодня? Разумеется, нет. Для этого должны созреть определённые условия. Идеально положение, при котором « волк будет жить рядом с ягнёнком…и пастись будет корова с медведем…и лев будет есть солому, как вол». Однако мир может наступить лишь при условии, что в реальной жизни с каждым произойдут некие изменения, сделавшие каждого самодостаточным: если льву для пропитания достаточно будет соломы и не будет нужды задрать вола, то и вол сможет отказаться от рогов. Достижение общего идеала возможно лишь при условии, что каждый в отдельности будет соответствовать этому идеалу. Авраам показал путь, по которому должен пойти каждый, чтобы со временем достичь целей общих для всех. Путь Авраама начинается в семье, там, где «производят» самого человека. Семья – это единственный коллектив, который в состоянии подготовить человека таким образом, чтобы самоценность личности и всечеловеческое единство из кажущихся оторванными от жизни идей превратились в реальность. В семье люди связаны друг с другом самой природой: общей кровью, неповторимым генным кодом. Самоценность человеческой личности в семье потому и реальна, что только в семье каждый человек незаменим и неповторим. В любом другом коллективе, кроме семьи, человек теряет свою самоценность, потому что его вполне можно заменить другим человеком (например, погибшего солдата можно заменить другим солдатом, но погибшего сына нельзя заменить никем). Как ни парадоксально это звучит, но только семья – самый консервативный коллектив – реально заинтересована в претворении в жизнь универсальных идеалов, что является необходимым условием всечеловеческого единства. Каждого человека «производит» конкретная семья. В семье человек рождается не только физически. В семье происходит «очеловечивание» человека: с первых дней своей жизни каждый подсознательно учится быть человеком, подражая окружающим его конкретным людям. Закон, по которому живут окружающие человека реальные люди, становится и его реальным законом. Весь вопрос в том, насколько этот усвоенный на практике закон соответствует Универсальным идеалам. Универсальные идеалы – не фикция. Они достижимы, но условием их претворения в жизнь является соблюдение всеми людьми Универсальных Законов, которые в еврейской традиции названы Семью Законами сыновей Ноя.
Однако, если отец семейства с детства приучает своего сына к тому, что тот должен убить сына соседа и отомстить за пролитую каким-то его предком кровь, то совершенно бессмысленно проповедовать такому человеку идеалы мира и требовать, чтобы он соблюдал Закон, запрещающий кровопролитие: идеал, не подкреплённый практикой жизни, не просто становится абстракцией и не оказывает на реальность никакого влияния. Он становится посмешищем в глазах того, кого ближайшее окружение приучило смотреть на человека, отказывающегося жить по законам вендетты, как на труса и предателя, лишённого нравственности и идеалов. Если бы народы жили полностью изолировано друг от друга, то мысль о необходимости ревизии идеалов особо никого бы и не заботила: всё делалось бы по-старинке, «как отцы велели». Но народы постоянно контактируют друг с другом – торгуют, воюют. Это вынуждает народы сравнивать результаты своих убеждений, что рано или поздно вынудит сделать и вывод: есть идеалы, которые ведут народ к расцвету, а есть лжеидеалы, которые ведут его к депрессии и упадку. Например, можно считать эталоном нравственности беспрекословное подчинение матери отцу и младших членов семьи старшим. Проблема, однако, в том, что отношения в семье, построенные на безоговорочной власти одних и безропотном подчинении других, человек начинает переносить на все сферы своей деятельности: на производственные отношения, на отношения правителя и его подданных. Тогда и обнаруживается, что «послушание» гасит творческую энергию человека: в «послушном» обществе не вырастут инициативные люди, не расцветёт наука, не будут сделаны открытия, не будет справедливого суда. А это обстоятельство волей-неволей заставит задуматься: «А правильно ли мы мыслим, так ли себя ведём, в то ли мы верим?». Сомнения эти возникают более всего тогда, когда сосед, у которого совсем иные идеалы, начинает демонстрировать успешные результаты своей веры. Семья объективно заинтересована в том, чтобы отношения между её членами основывались на идеалах, которые принесут в дом процветание и самодостаточность: ведь дети – это продолжение жизни родителей и заинтересованность родителей в здоровьи, развитии и счастьи своих детей обусловлена природой, а не какими-либо придуманными убеждениями. Напротив, распространённые в обществе убеждения как раз могут побудить родителей поступать природе вопреки (например, принести в жертву свою дочь, чтобы «бог» послал дождь; согласиться на то, чтобы сын погиб, опоясавшись взрывчаткой). Универсальные идеалы и являются теми, которые побуждают людей жить и развиваться. Лжеидеалы, как бы искренне в них не верили, рано или поздно приводят к упадку и смерти. Сближение народов обостряет проблему идеалов и вынуждает семью пересматривать кажущиеся незыблемыми ценности. Процесс этот крайне опасен: он легко может привести к утрате ценностных ориентиров, позволяющих сохранять равновесие между идеалом и реальностью, что противоречит Четвёртому уроку Авраама. Авраам начал свой долгий путь от Одиночки к Человечеству с создания семьи потому, что семья – это самый проблематичный коллектив, вынужденный одновременно быть и хранителем традиций, и кузницей перемен: не решив проблемы взаимоотношений членов семьи, невозможно вообще решить какую-либо проблему коллективной жизни. Семья является первой жертвой неумения жить в двух данностях одновременно – идеальной (как должно бы было быть) и реальной (как есть на самом деле). Если семья оказывается слишком консервативной и неспособной усваивать новые идеи, то она будет «производить» людей, органически не готовых к сближению с другими людьми на основе универсальных идеалов. Любые идеалы, несоответствующие жёсткой традиции, в реальной жизни людей будут извращены и не смогут выполнять свою функцию путеводной звезды. Если семья оказывается не в состоянии сохранить традиции под напором идей, у которых в традиции нет корней, то рано или поздно идеи разрушат реальную жизнь, основанную на традиции. Такая семья вообще окажется неспособной «производить» людей, так как утратит способность их воспитывать. Проблема соотношения идеала и реальности в современном мире наглядно проявилась в противостоянии «Запад – Восток». Восточная семья, которая не только требует беспрекословного подчинения главе клана, но и допускает убийство непокорных, приучает человека вести себя аналогичным образом и по отношению к властимущим. Человек, привыкший к жёсткой семейной иерархии, исключающей равенство членов семьи, право каждого на индивидуальное развитие – то, что в результате и делает человека самодостаточным – смотрит на любого начальника как на отца родного, призванного позаботиться о своих подопечных. Усвоенная с молоком матери привычка к подчинению не допускает мысли о том, что руководитель государства – такой же человек, как и все остальные, и народ готов терпеть издевательства от «отца нации» так же, как каждый человек в семье привык терпеть авторитарную власть отца. Преданность традициям патриархальной семьи, неспособной усвоить идеалы западного индивидуализма, превращает эти идеалы в посмешище. Именно так и выглядит «демократия» по-восточному, подарившая миру такое уникальное явление как «наследник президента». Западный идеал свободы личности воспринимается Востоком как безнравственный. И не без основания: под влиянием западного идеала свободы личности психология человека меняется настолько, что рано или поздно человек утрачивает чувство причастности к своей семье и к своему народу. В результате начинают расшатываться устои семьи вплоть до полного её разрушения. Нет сомнения, что консервативный характер семейных традиций превращает путь к идеалу в длинный и ненадёжный. Альтернативный Востоку западный путь внедряет идеал в жизнь, минуя семью, перепоручая воспитание человека кому-нибудь другому: учреждениям «прогрессивной» общественности, сотрудникам воспитательного заведения, организации молодёжного движения и т.д. Этим инстанциям очень легко сформулировать идеал, так как они аппелируют не к конкретному человеку, которым каждый является в своей семье, а к человеку «вообще». Семья – единственный коллектив, который заботится о «производстве» жизни. Организация же фактически заботиться о «производстве» уставов и идеалов: безбрачие, наркомания, гомосексуализм, свобода абортов с точки зрения организации вполне могут быть идеалами. Но они никогда не будут идеалами с точки зрения семьи, так как противоречат продолжению рода. Западный идеал свободы личности привёл саму личность к свободе от семьи. А, значит, по-существу лишил человека единственного коллектива, где самоценность личности является реальной. Так каждый – как Запад, так и Восток – на свой свой лад отрицает Четвёртый урок Авраама. Поэтому и диалог «Запад – Восток», целью которого является создание всечеловеческого единства – это диалог слепого с глухим. В то время, как кровавые диктаторы Востока, вылезающие на трибуну ООН чтобы порассуждать о «правах человека» обессмысливают западные идеалы, не имеющие никакого отношения к реальной жизни Востока, западные идеалисты, с той же трибуны ООН рассуждающие о тех же «правах человека», обессмысливают реальную жизнь, так как забывают, что для того, чтобы у человека были «права», его для начала нужно родить на свет Божий. Четвёртый урок Авраама в еврейской традиции. Еврейская национальная традиция до недавнего времени была воплощением мудрости Четвёртого урока Авраама. Ярчайший символ этой мудрости – Шабат. Шабат – это не просто день отдыха. Шабат – это день идеала, отличный от шести дней реальности. Шабат обучил евреев жить в двух данностях одновременно: какова бы ни была реальность шести дней труда, в седьмой день ничто не должно напоминать о её несовершенстве. Каким бы нищим ни был человек, как бы не бедствовал он в реальной жизни, традиция обучила его умению забыть об этом в «идеальный» день – субботу: в субботу каждый должен чувствовать себя царём. Умение жить одновременно в двух данностях, возможно, было главным нашим качеством, позволявшим среди ужасов скитаний и погромов верить в неизбежный приход избавления; жить в унижении, будучи искренне уверенными в том, что «избрал Ты нас и возвысил». Оно позволяло сочетать то, что в глазах нееврейского окружения выглядело несочетаемым и абсурдным: упрямую веру в пророческое видение всечеловеческого единства с последовательным и жёстким национальным изоляционизмом. Сомнительно, что народ смог бы пестовать умение жить в двух данностях одновременно на протяжении столетий, если бы еврейским духовным учителям не удалось превратить еврейский дом в место, где идеал осуществляется на практике. Где, как не у себя дома, нищий и забитый может чувствовать себя царём, а презираемый и гонимый любимым и желанным? Еврейская семья была так обустроенна, что могла выживать даже там, где практически не было евреев. Какими бы разнообразными не были контакты с неевреями, еврейский дом всегда был святилищем только для своих. Еврейская община – это не союз единоверцев, объединённых общим культом. Еврейская община – это скорее союз семей, объединённых общими интересами, далеко выходящими за рамки собственно культа. Пока традиционно-патриархальный уклад жизни сохраняло нееврейское окружение, евреи, верные созданной в рассении традиции, не нуждались в ревизии своего привычного уклада жизни. Но с началом промышленной революции мир начал кардинально меняться. Главным следствием перемен было изменение отношений между людьми: если раньше все основные проблемы человек мог решить в относительно небольшом кругу знакомых ему людей, то в новом мире людей связывало такое количество общих проблем, что продолжать жить по-старинке можно было только ценой умышленного ограничения проблем. А между тем общих проблем у людей становилось всё больше и больше. Самым же удивительным было то, что решая эти проблемы, люди так интенсивно изменяли реальную жизнь, что в ней всё отчётливей начали вырисовываться контуры нового мира, который прежде принято было считать идеальным. Ещё не изобрели Интернет, телефон и самолёт, но ощущение сближения всех со всеми, то есть того самого всечеловеческого единства, уже появилось. Еще не приступили к производству роботов, освобождающих людей от изнурительного труда и порождающих неведомую прежде проблему досуга, но потрясающие технологические достижения стремительно продвигали людей к будущему, удивительно напоминающему еврейское определение – «день, который весь суббота». Молодые государства Европы только начинали свою борьбу за новый демократический порядок, устраняющий власть человека над человеком и уравнивающий всех перед единым законом, но в этой борьбе уже угадывался еврейский политический идеал: «Ты не можешь быть рабом раба Моего, потому что ты Мой раб». Развитие естествознания разбудило интерес людей к познанию Творения и законов его существования, что естественно резко поубавило интерес к бесконечным дисскуссиям «о боге» людей, возомнивших, что они могут познать Самого Творца. Познание мира, созданного Творцом, из безответственной болтовни превращалось в реальность. То, что раньше было сказкой, становилось былью. Идеал всё меньше походил на недосягаемую звезду и всё больше на дорожный указатель. Новая ситуация породила поток новых идей, вынуждавших пересмотреть основы традиции, которую духовные лидеры народа формировали на протяжении веков. Новая жизнь требовала ревизии привычных представлений о том, какими должны быть взаимоотношения полов, воспитание детей и подготовка их к деятельности в меняющемся мире, отношение к труду и его содержание, взаимоотношения с неевреями, которые в своих национальных государствах более не допускали жёсткого изоляционизма, как это было в прежние времена. Новая ситуация требовала мужества от духовных лидеров. Вот тогда и выяснилось, что мужеством не обладал никто. Никто не мог, подобно Аврааму, увидеть, что Творца нужно искать не в созданной людьми системе взглядов, а в объективной реальности. «Идеал может осуществиться только с приходом Машиаха – решили лидеры – Вот путь Машиах и потрудится. А у нас всё будет по-прежнему. Как отцы велели». Особую осторожность, которую проявляли духовные руководители в отношении каких-либо перемен, обычно связывают со скандальными мессианскими движениями Шаббтая-Цви и Якова Франка в 17-18 веках. Но одно дело, когда мессианские идеи провозглашаются самозванцами и совсем другое дело, когда черты мессианского будущего начинают проявляться в меняющейся на глазах реальности. Народ не мог не ощущать, что перемены происходят объективно и их уже не остановить. В отсутствии руководителей, которые взяли бы на себя смелость найти новое соотношение идеала и реальности, народ постепенно начал брать инициативу в собственные руки. «Мы только попробуем – сказал народ устами своих новых лидеров – мы будем по-прежнему евреями у себя дома, но вне дома, на улице мы будем людьми «вообще»». Очень скоро выяснилось, что людей «вообще» не бывает. Все люди говорят на определённом языке, верят в определённые святыни – и всё это лишь потому, что воспитываются они в конкретных семьях и принадлежат к конкретному народу. Такова реальность! Нужно было сделать выбор: либо традиционный мир, в котором мессианские идеалы превратились в пустой набор слов, так как никто и не предполагал их связывать с реальной жизнью – либо реальная жизнь конкретного государства, но уже без всяких мессианских идеалов. Ортодоксальные евреи продолжали жить так, как-будто ничто не изменилось. Они выбрали идеалы, утратившие связь с реальностью. А новые, ассимилированные евреи выбрали реальную жизнь граждан национальных государств, превратившись во французов (англичан, немцев и т.д.) Моиссева закона, который с каждым поколением становился им всё менее и менее необходим вместе с его идеалами. Четвёртый урок Авраама и социализм. И только евреи-социалисты решили идеал с реальностью совместить. В социалистическом идеале они узнали хорошо знакомое предвидение будущего мира, в котором волк будет лежать рядом с ягнёнком, каждый сидеть под своей смоковницей и народ на народ не подымет меч, потому что мечи на орала перекуют. Ведь это будущее предсказали еврейские пророки, о чём большинство евреев слышало от своих еврейских учителей! Так кому же как не евреям засучив рукава трудиться для его приближения? В социалистической доктрине видели воплощение мессианский чаяний. Однако, нет ничего более нелепого, чем убеждение, будто социалистическая доктрина могла привести к осуществлению на практике мессианских идеалов еврейских пророков. Еврейский путь к идеалам пророков – это путь Авраама: постепенное совершенствование личности, которое возможно лишь благодаря совершенствованию коллективов, «производящих» личность. Исторический процесс вынуждает каждый народ пересматривать свои традиционные ценности. А это неизбежно приводит к изменениям традиционной семейной культуры. Социалистическая доктрина основана на идеале, который сформировался у древних эллинов, впервые поставивших перед собой цель объединить Запад и Восток. Космополитический идеал греков адаптировался христианством, которое провозгласило: «нет различия между эллином и иудеем». А это неизбежно привело к отрицанию роли семьи и нации, которые и «производят» эллина и иудея. Социалистическая доктрина в семье и нации видит своего прямого врага, так как именно эти коллективы не позволяют сделать всех людей одинаковыми. Насколько это обстоятельство является существенным, видно на судьбе двух категорий еврев-социалистов: социалистов-интернационалистов и социалистов-сионистов. Социалисты-интернационалисты возомнили, что мессианское время на пороге, и разделение человечества на народы только мешает идеалу всечеловеческого единства. Отсюда и вывод: именно еврейский народ, который породил пророков, первым должен показать пример интернационализма, то есть самоликвидации. Преданность «братьям по классу», которые по теории должны быть им ближе, чем кровные братья по нации не могли поколебать столь очевидные факты, что «братья по классу» были теми самыми погромщиками, которые разрушали дома и убивали членов семей евреев-социалистов. Непоколебимая благосклонность евреев-социалистов к своим собственным мучителям не была простым приспособленчеством со стороны евреев. Это была вера в идеал, который прав в любом случае, вопреки любым реальным фактам. Евреи-сионисты были убеждены, что не только нельзя игнорировать бедственное положение бездомного еврейского народа и его уникальные особенности, но, напротив, нужно воспользоваться этими особенностями. И именно потому, что пророки всё-таки из наших. «Значит еврейскому народу и выпало на долю осуществить пророческий идеал на практике» – решили социалисты-сионисты. Для того, чтобы понять принципиальное различие между двумя категориями евреев-социалистов, достаточно сопоставить два высказывания. Одно из них принадлежит ярой социалистке-интернационалистке Розе Люксембург: |
1 2
Добавить документ в свой блог или на сайт
