Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 341.13 Kb.
|
| Опубликовано в журнале "Предпринимательское право", 2010 год, №1 ПАРАДИГМА И ПАРАДОКСЫ КОРПОРАТИВНОГО ПРАВА В статье определяются подходы к решению актуальных вопросов, которые в настоящее время стоят перед наукой корпоративного права, перед законодателем и правоприменительной практикой. Автором осуществлен анализ основных направлений, которых придерживается современная наука корпоративного права, а также изучаются проблемы действующего законодательства и спорные вопросы в практике судов. Ключевые слова: корпоративное право, корпоративное законодательство, парадокс, Концепция развития гражданского законодательства, акционерное общество, правоспособность, акционерное соглашение, диспозитивность правового регулирования. Paradigm and paradoxes of company law I.S. Shitkina The article determines approaches to solution of topical issues faced by the science of company law, legislator and law-application practice at present. The author effectuated analysis of basic trends of the science of company law and studies the problems of the current legislation and controversial issues of judicial practice. Key words: company law, company legislation, paradox, Concept of development of civil legislation, joint stock company, legal capacity, shareholders' agreement, optionality of legal regulation. Ушедший год надолго запомнится всем интересующимся проблемами корпоративного права. Были приняты многие законодательные акты, которые уже несколько лет обсуждались профессиональным сообществом и лежали на столе у законодателя: внесены изменения в Федеральный закон "Об обществах с ограниченной ответственностью"1, нормативно закреплена юридическая конструкция акционерных соглашений, принят, наконец, "антирейдерский" пакет поправок, изменивший в том числе и процессуальное законодательство. Президентом РФ утверждена Концепция развития гражданского законодательства2. Такое изобилие законотворческой деятельности позволяет сделать предположение о начале серьезного реформирования отечественного корпоративного законодательства, возможно, наиболее значительного за последнее десятилетие. Очевидно, что основной причиной надвигающейся реформы стало изменение самих общественных отношений, практика применения действующих норм, накопленный опыт законотворческой деятельности. Осмысление путей развития отечественного корпоративного законодательства невозможно в отрыве от теоретических изысканий. О.Э. Лейст в своей работе "Сущность права. Проблемы теории и философии права" писал: "...законодатели чутки к дельным суждениям о социальных ожиданиях"3. Наука, подобно маяку, должна освещать путь законодателю в его правотворческой деятельности. Так в чем же парадигма4 современной науки корпоративного права? Где та система координат, совокупность ценностей, которых придерживается научная доктрина? Какие проблемы решает законодатель и как они соотносятся с наукой и правоприменительной практикой? Очевидно, было бы слишком амбициозно предположить, что в формате статьи можно решить какие-либо из поставленных задач, но обозначить и привлечь научную общественность к их обсуждению возможно. Целью этой статьи является обозначение отдельных подходов к решению актуальных вопросов, стоящих перед наукой корпоративного права, законодателем и правоприменительной практикой. Структура статьи такова: выделяются наиболее актуальные и дискуссионные проблемы соответственно науки, законодательства и практики. Почему эти проблемы названы парадоксами? Позволю себе напомнить читателю, что в Толковом словаре под редакцией С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой "парадокс", в частности, определяется как "странное, расходящееся с общепринятым мнением высказывание, а также мнение, противоречащее (иногда только на первый взгляд) здравому смыслу" (выделено по тексту нами. - И.Ш.)5. В Энциклопедическом словаре под редакцией Ф.А. Брокгауза, И.А. Ефрона растолковывается, что парадоксальное высказывание может выражать собой и истинное мнение, и ложное, в зависимости от того, каким является общепринятое, и приводится известный рассказ из жизни Ж.-Ж. Руссо, когда он по предложению Академии стал писать сочинение в доказательство благотворного влияния наук на нравственность и только вследствие замечания Дидро, что в этом смысле многие будут трактовать предложенную тему, решился доказывать противоположное положение6. Парадоксы в науке корпоративного права начинаются уже с определения терминологии и предмета этой отрасли научного знания. Стало уже классическим в научной доктрине определение корпорации как организации, основанной на принципе участия (членства). Именно исходя из такого понимания корпорации в большинстве российских вузов преподается учебная дисциплина "Корпоративное право". При этом в российском законодательстве это понятие упоминается единожды (в ст. 7.1 ФЗ "О некоммерческих организациях", в соответствии с которой государственной корпорацией признается не имеющая членства некоммерческая организация, учрежденная Российской Федерацией на основе имущественного взноса и созданная для осуществления социальных, управленческих или иных общественно полезных функций). Я не буду касаться содержания дискуссии о целесообразности наличия в российском законодательстве организационно-правовой формы корпорации. Это мнение неоднократно высказывалось в публикациях, в концепциях, на конференциях и даже содержится в Послании Президента РФ к Федеральному Собранию 2009 г. Но очевидна точка зрения, что столь различное в научной доктрине и законодательстве использование терминологии нельзя признать удачным. Применяемые понятия должны иметь одинаковое содержание и объем, тогда можно надеяться на единообразные научные и законодательные подходы. Кстати, последние изменения процессуального законодательства в том числе ознаменованы введением в АПК РФ отдельной ст. 225.1 "Дела по корпоративным спорам". Согласно указанной статье к корпоративным спорам относятся не только споры с участием организаций, устроенных на началах членства, но и организаций, созданных по унитарному принципу (ГУПов, МУПов, фондов и пр.). Таким образом, в процессуальном законодательстве понятие корпорации, по сути, приравнено к понятию юридического лица. В одной из последних работ в сфере корпоративного права, авторы которой делают весьма амбициозное заявление о своем намерении поднять отстающую пока научную корпоративную мысль на должную высоту7, под корпоративным правом понимается "совокупность правовых норм, регламентирующих общественные отношения, направленные на организацию и осуществление деятельности по совместному достижению общих целей - союзной или корпоративной деятельности (корпоративные отношения)"8. Если исходить из такого понимания, то корпоративные отношения будут возникать и в семье, и между сотрудниками на рабочем месте, и во всяком ином коллективе, члены которого связаны единой целью. Так пишут и сами авторы: "Даже самые элементарные объединения - например, союз мужчины и женщины для рождения и воспитания детей и ведения общего хозяйства (семья), объединение членов одной или нескольких семей (дворов, сел, деревень и т.д.) для совместного возделывания общего земельного участка, сплочение коллектива ученых для проведения единого исследования и написания одной монографии, образование группы граждан для совместного распространения и исповедания религии, пропаганды политических убеждений и т.д. - хотим мы этого или не хотим, но будут вызывать к жизни возникновение корпоративных отношений"9. При этом авторы подчеркивают, что корпоративным противостоят некие индивидуалистические отношения, возникающие между людьми, стремящимися к достижению определенных целей самостоятельно (единолично), без объединения с другими10. Правда, остается неясным субъектный состав этих "отношений эгоцентризма" и случаи их возникновения. Мы не будем подробно останавливаться на широкой трактовке корпоративных отношений. Во-первых, объективности ради надо сказать, что она не нова, поскольку уже высказывалась в правовой литературе. Так, Н.Н. Пахомова в своей монографии "Основы теории корпоративных отношений (правовой аспект)" 2004 г. пишет: "...каждое социальное отношение обладает корпоративностью в смысле "всеобщности" данной категории как отражающей связанность субъектов"11. Однако, делая посыл о широком использовании категории "корпоративные отношения", автор тут же замечает, что "из всеобъемлющей массы квазикорпоративных отношений должны быть вычленены собственно корпоративные отношения, в которых формируются их существенные признаки"12. Во-вторых, сами авторы, очевидно, ощущая противоречивость выдвинутой ими идеи существования "мегакорпоративного" права, пишут: "Не может не породить вопроса: насколько оправданно (целесообразно) рассмотрение всех этих отношений в качестве единого (однородного) предмета правового регулирования - предмета корпоративного права", и сами отвечают на свой вопрос: "...практикующему же юристу подобное "мегакорпоративное" право (корпоративное право в самом широком, принципиальном смысле) ни к чему: специалисту в сфере акционерных отношений вряд ли когда-нибудь доведется пересечься с отношениями товарищескими, не говоря уже об отношениях супругов или соавторов. Следовательно, для юриста-практика приобретает первостепенную важность вопрос о тех критериях, по которым он мог бы вычленить (без ущерба для понимания и применения) корпоративное право в собственном или узком смысле этого слова"13 (выделено по тексту нами. - И.Ш.). С нашей точки зрения, вызывает сомнения целесообразность исследования "мегакорпоративных" отношений и для теории права, поскольку, как было отмечено выше, общих закономерностей "мегакорпоративных" отношений, кроме наличия общей цели, так и не выявлено. Вообще возникает вопрос: зачем же придумывать "мегакорпоративное" право, чтобы потом из него вычленять собственно корпоративное право - в узком смысле, необходимое для изучения и правоприменения? Может быть, для того, чтобы попробовать свои силы в филологической сфере и претендовать на новизну исследований в этой области - хотя бы путем образования нового понятия - так называемых корпорационных отношений?!14 Поясню читателям, что авторы указанной работы предлагают назвать корпоративное право, имеющее в качестве своего предмета правоотношения с созданием и деятельностью корпораций в узком смысле слова (как организаций, устроенных на началах членства) - корпорационным, а право, изучающее корпоративные отношения в широком смысле как любые объединения участников с общей целью, - корпоративным. С нашей точки зрения, такой подход не способствует ясности научной доктрины, определенности предмета учебной дисциплины и вряд ли будет воспринят профессиональным сообществом. Что дает такая подмена устоявшихся понятий? Продвигает ли она кого-либо в познании предмета корпоративного права? Думаю, что вряд ли. "Открытием" авторов книги под редакцией В.А. Белова является так называемая теория корпоративной правоспособности, которая, по их мнению, должна прийти на смену устоявшейся "правоотношенческой парадигме". Вкратце это выглядит так: авторы не признают общественные отношения, связанные с участием в корпорациях, корпоративными правоотношениями, а выдвигают теорию некой корпоративной правоспособности как способности в будущем приобрести права обязательственного характера, например право на выплату дивидендов, на участие в собрании. При этом у нас возникает чисто практический вопрос: а если у акционера не было до этого защищенных законом прав, а одни только "способности" - где механизм обеспечения перечисленных выше прав на выплату дивиденда, на созыв собрания? Или иначе - чем отличается правовое положение гражданина, который планирует стать участником хозяйственного общества от правового статуса непосредственного участника корпорации? Известно, что права акционера обеспечиваются предусмотренными законом способами защиты, а какими правовыми средствами защищается корпоративная правоспособность? Авторы полагают, что "юридические возможности, предусмотренные ст. 67 ГК, хотя и названы правами, в действительности представляют собой только юридические способности участников (членов) хозяйственных товариществ и обществ (корпораций или (шире) - общей деятельности) к приобретению особого рода субъективных гражданских прав - корпоративную правоспособность. Корпоративная правоспособность, таким образом, по нашему мнению, есть юридическая (гражданско-правовая) форма фактических отношений членства в корпорации"15. "Мы утверждаем, - весьма эмоционально пишут авторы, - что никаких прав из факта приобретения участия в корпорации не возникает; названное законоположение на первый взгляд содержит противоположное утверждение: раз участник - вот тебе определенные права! При ближайшем рассмотрении этого нормативного предписания станет, однако, понятно, что речь в нем идет вовсе не о правах в цивилистическом понимании этого слова - не о субъективных правах"16. Представляется, что только значительная удаленность авторов от реалий правоприменительной практики могла позволить им считать юридические субъективные права, предоставляемые участникам корпоративных отношений ст. 67 Гражданского кодекса РФ, некими юридическими "способностями" или "возможностями"17. С нашей точки зрения, выдвинутая автором теория корпоративной правоспособности18 взамен19 традиционной концепции корпоративных правоотношений не только обедняет корпоративную науку, но и несет реальную угрозу для правоприменительной практики, не позволяет акционеру защищать принадлежащие ему корпоративные права, определяемые авторами в качестве неких потенциальных "способностей", теми законными способами, которые предусмотрены для корпоративных правоотношений. Следует отметить, что идея корпоративной правоспособности как специальной гражданской правоспособности уже была подвергнута критике в правовой доктрине. Д.В. Ломакин, с нашей точки зрения, справедливо полагает, что "если предположить, что у участника корпорации есть возможность иметь права участия (членства), а не сами эти права, то тогда не совсем понятна разница в его правовом статусе и правовом статусе лица, не являющегося участником (членом) данной корпорации, но также обладающего способностью иметь указанные права и нести обязанности... Следовательно, разделяя позицию о существовании корпоративной правоспособности, мы с неизбежностью придем к абсурдному выводу о том, что обладающий такой правоспособностью участник (член) корпорации не состоит с ней в правоотношении, а лишь обладает потенциальной возможностью стать субъектом такого правоотношения. Ложность такого умозаключения очевидна"20. Также не нова вызывающая у В.А. Белова и его соавторов сомнение концепция комплексности правоотношений. Так, С. С. Алексеев полагает, что нельзя рассматривать правоотношения в виде конкретных полностью индивидуализированных связей21. По мнению ученого, задача состоит в том, чтобы раскрыть природу и особенности общих и абсолютных правовых связей, не сводя все многообразие правоотношений к той их конструкции, которая ориентирована на модель обязательств гражданского права22. И далее: "Правоотношения с простой структурой характеризуются тем, что их содержание состоит из одного права и одной обязанности. В жизни такого рода элементарные правовые связи встречаются крайне редко. Правоотношения со сложной структурой характеризуются тем, что их содержание состоит из нескольких взаимосвязанных субъективных прав и обязанностей. Каждое структурно сложное правоотношение может быть в результате анализа расчленено на ряд правоотношений с простой структурой... Структурно сложное правоотношение не есть механическое соединение элементарных правоотношений. Последние тесно связаны между собой, взаимообусловлены, образуя нераздельное целое - единое правоотношение со сложной структурой"23. Кстати, заметим, что С. С. Алексеев исследовал комплексные или, как называет их сам автор, структурно-сложные правоотношения еще в 1959 г. на примере отношений по железнодорожной перевозке грузов24. Что касается нашей позиции по поводу сущности и квалификации корпоративных правоотношений, представляется, что отношения между корпорацией и ее участниками имеют особую, корпоративную природу и не укладываются в рамках вещных или обязательственных отношений25. Они не являются вещными и абсолютными, поскольку участники корпорации, передавая свое имущество в обмен на акцию (долю участия, пай), теряют на него право собственности. Корпоративные правоотношения не являются в чистом виде обязательственными, имеющими относительный характер, поскольку в обязательственных правоотношениях управомоченному лицу противостоит конкретный должник, обязанный осуществить какое-либо действие - передать имущество, оказать услугу, выполнить работу и пр. От обязательства в смысле ст. 307 ГК РФ корпоративное правоотношение отличается тем, что участник общества является активным субъектом отношений по управлению обществом, а общество само становится волевой организацией, подчиняющей "множественность воль" участников. С нашей точки зрения, разграничение корпоративных правоотношений от иных типичных гражданско-правовых отношений в том числе основано на присутствии в них управленческого элемента. Представляется, что содержание корпоративных правоотношений составляют имущественные и неимущественные права, которые также носят самостоятельный характер. Имущественное право на получение дивиденда не может "включать" или "поглощать", например, неимущественные права, связанные с подготовкой, созывом и проведением общего собрания акционеров (участников)26. Корпоративные правоотношения представляют собой отдельную группу урегулированных правом общественных отношений, которая не подлежит "вписанию" в традиционно существующую классификацию гражданско-правовых отношений. Корпоративные правоотношения являются комплексными правоотношениями, представляющими собой совокупность имущественных и тесно связанных с ними неимущественных управленческих отношений. Эти обстоятельства позволяют нам относить корпоративные отношения к предмету предпринимательского права. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
