Узбекистан: уроки политики диверсификации экономики
Макроэкономика / экономический рост
9 Август 2013, Владимир Попов
Один из главных уроков успехов Узбекистана по диверсификации экономики таков: экспортно ориентированная модель роста успешна тогда, когда стимулируется экспорт, дающий наибольшую экстерналию, внешнюю выгоду. То есть такой экспорт, который дает общественную отдачу от вложений в определенный вид деятельности большую, чем для конкретных фирм, занятых этой деятельностью, отмечает профессор ВШМБ РАНХиГС Владимир ПОПОВ
Узбекистан, как отвечают многие обозреватели, сознательно заимствовал многие черты корейской экономической модели. Действительно, Узбекистан, как и Корея ранее, использует такие инструменты промышленной политики, как импортные пошлины, налоговая поддержка экспортеров, заниженный валютный курс. Но не одна Корея использовала эти инструменты, и на Корею Узбекистан похож мало. Отраслевая структура экономики формировалась в стране после достижения независимости отнюдь не корейскими, а зачастую прямолинейными советскими методами (см. подробнее: «Узбекистан: экономическое чудо переходного периода»).
Во-первых, правительство через фактически обязательный госзаказ стало сокращать производство хлопка, увеличивая площади под зерновыми, овощами
и картофелем (см. рис. 1). Производство хлопка снизилось с 6 млн т в 70–80-е годы до немногим более 3 млн т сегодня, доля хлопка в экспорте упала с более 50% до менее 10%. Сегодня Узбекистан экспортирует примерно столько же продовольствия, сколько импортирует.
Рисунок 1. Источник: Госкомстат Узбекистана
Во-вторых, Узбекистан за годы независимости достиг энергетической самообеспеченности и превратился из нетто-импортера в нетто-экспортера топлива – в основном за счет увеличения производства природного газа и нефти (примерно в 1,5 раза). При этом энергоемкость узбекского ВВП снизилась в 2 раза, так что Узбекистан превратился в чистого экспортера газа.
В-третьих, Узбекистан поддерживал свою промышленность и оказался единственной страной постсоветского пространства, в которой выросли доля промышленности в ВВП (см. рис. 2) и доля машиностроения и химии в структуре самой промышленности (см. рис. 3.1 и 3.2). Была создана практически с нуля конкурентоспособная автомобильная промышленность, которая стала одним из моторов национального роста. В 2013 г. она должна выпустить 274 тыс. автомобилей, из которых 142 тыс. будут реализованы на внешнем рынке. В 2011 г. начал работать завод автомобильных двигателей в Ташкенте (совместное предприятие «Дженерал моторз» и государственной автомобильной компании) с проектной мощностью 360 тыс. двигателей в год.
Живительная сила протекционизма
За счет чего Узбекистан достиг диверсификации экономики? Многие скажут, за счет протекционистской защиты внутреннего рынка и поддержки отечественных экспортеров против иностранных конкурентов. Так-то оно так, но это лежащий на поверхности и обманчиво простой ответ. Многие страны использовали протекционизм и импортзамещение, но немногим удалось кардинально диверсифицировать экономику в сторону отраслей высокой степени обработки.
Рисунок 2. Отраслевая структура ВВП в 2001–2012 гг., в % к итогу. Источник: Trushin, Eskender and Francisco G. Carneiro (2013). Changing for the Better: The Path to Upper-Middle-Income Status in Uzbekistan. Economic Premise, No. 119, June 2013
СССР периода индустриализации, Латинская Америка и Индия до 90-х годов, развивающиеся страны социалистической ориентации – все эти государства и регионы практиковали именно протекционистскую импортзамещающую промышленную политику, стараясь обеспечить экономическую независимость. Везде, от Северной Кореи до Индии и от СССР до Латинской Америки, эти попытки неизменно заканчивались одним и тем же – созданием мертворожденных промышленных комплексов, которые еще могли кое-как функционировать в тепличной протекционистской среде, но рассыпались как карточные домики при первом столкновении с иностранной конкуренцией. При субсидировании слабых отраслей за счет сильных развитие неизменно заходило в тупик: сильные отрасли, из которых изымались средства, хирели, а слабые, хоть и поддерживаемые, но не работающие на экспорт, так и не становились жизнеспособными.
А вот в странах Восточной Азии – Японии, Южной Корее, Тайване, Китае, многих странах АСЕАН протекционизм оказывался очень результативным – под защитой протекционистских барьеров возникали не индустриальные динозавры и мастодонты, а эффективные и конкурентоспособные предприятия. В чем же секрет, почему одни и те же протекционистские меры вели к диаметрально противоположным результатам?
Недавние исследования формулируют условия, при которых протекционистские меры и другие рычаги промышленной политики могут быть успешными (см. обзор в: Попов В.В. Больше протекционизма! Торговли! Роста! Нетрадиционный взгляд на экспортную ориентацию и экономическое развитие. Политический журнал, №15 (110) / 24 апреля 2006 г.; Попов В.В. Технология экономического чуда. – Прогнозис, №2(6), Лето 2006 г.).
Рисунок 3.1. Отраслевая структура промышленного производства в 1991г., в % к итогу. Источник: Госкомстат Узбекистана
Рисунок 3.2. Отраслевая структура промышленного производства в 2011г., в % к итогу. Источник: Госкомстат Узбекистана
Первое требование к успешной промышленной политике состоит в том, что она должна быть экспортно ориентированной. Таможенная или прочая защита отечественных производителей обязательно должна дополняться поощрением экспорта, тогда это и называется экспортно ориентированной промышленной политикой. А без поощрения экспорта протекционизм ведет только к импортзамещению. На первом этапе это нормально – вновь созданные производства начинают конкурировать с импортом прежде всего на национальном рынке, но с определенного момента, если не экспортировать продукцию, начинается загнивание.
Можно защитить внутренний рынок от иностранной конкуренции (скажем, высокими таможенными пошлинами) и при этом довольствоваться тем, что он снабжается отечественными производителями, не экспортирующими свою продукцию (импортзамещение). А можно поддерживать отрасли уже экспортирующие или с перспективой на экспорт, то есть самые конкурентоспособные или ориентированные на то, чтобы стать таковыми (если не становятся и не начинают экспортировать, поддержка прекращается). И в том и в другом случае используется протекционистская защита внутреннего рынка; разница в том, что одна эта защита – без стимулирования экспорта – ведет только к сохранению неэффективных производств, а такая же защита со стимулированием экспорта сохраняет неэффективные производства лишь на время, а затем превращает их в эффективные. В своем крайнем варианте импортзамещение – это стратегия опоры на собственные силы, направленная на то, чтобы производить все внутри страны.
Экспортная ориентация – это политика, тоже призванная создать новые отрасли, возможно и с нуля, но которые непременно должны стать конкурентоспособными не только на национальном, но и на мировом рынке. Если эти отрасли не смогут экспортировать продукцию после n лет поддержки, то эта поддержка прекращается. Такая политика проводилась сначала в Японии, затем в Южной Корее, на Тайване, в Гонконге и Сингапуре, позже – в странах ЮВА и в Китае и привела к впечатляющим результатам. Все эти страны в разное время проводили схожую политику – всемерно поощряли национальные фирмы экспортировать производимую продукцию, даже когда эти фирмы и на национальном рынке занимали еще слабенькие позиции. В Китае именно экспорт был мотором экономического роста, а доля экспорта в ВВП выросла с 5% в 1978 г. до более 30% сегодня.
Рисунок 4. Источник: Госкомстат Узбекистана
Способов поддержки экспорта много, но главным инструментом является занижение валютного курса через накопление валютных резервов центробанком: когда последний закупает валюту в размерах, превышающих предложение участников рынка, то есть создает избыточный спрос на валюту, курс национальной денежной единицы понижается (см. подробнее: V. Polterovich, V. Popov (2004). Accumulation of Foreign Exchange Reserves and Long Term Economic Growth. – In: Slavic Eurasia’s Integration into the World Economy. Ed. By S. Tabata and A. Iwashita. Slavic Research Center, Hokkaido University, Sapporo, 2004. Updated version, 2006; Полтерович В., Попов В. (2002). Последняя надежда. – Эксперт, №48, 22 декабря 2002 г. )
Искусственная заниженность курса создает преимущества для всех производителей торгуемых товаров за счет производителей неторгуемых товаров, что позволяет стимулировать экспорт, производство и сбережения через ограничение импорта и потребления. Такого же эффекта можно, в принципе, добиться, манипулируя налогами, скажем, через введение импортных пошлин и экспортных субсидий. Однако занижение курса через накопление резервов – неселективный инструмент промышленной политики, имеющий очевидное преимущество перед селективными (дифференцированные по отраслям и предприятиям налоги и субсидии) в условиях высокой коррупции.
Узбекистан поддерживал свою промышленность и оказался единственной страной постсоветского пространства, в которой выросли доля промышленности в ВВП и доля машиностроения и химии в структуре промышленности
Заниженный курс имели Япония, Корея, Тайвань и Сингапур несколько десятилетий назад, когда они еще были «бедными» и догоняли развитые страны; заниженным курсом пользуются в последние десятилетия государства Юго-Восточной Азии, поддерживая его на уровне 20–40% от паритета покупательной силы, то есть на таком уровне, что их цены при пересчете в доллары оказываются в 2,5–5 раз ниже американских. Китай упорно отказывается кардинально ревальвировать курс несмотря на нажим США и продолжает накопление валютных резервов, которые уже превышают 3 трлн долларов.
Рисунок 5. Источник: Министерство внешних экономических связей, инвестиций и торговли Республики Узбекистан
Недавние исследования, кроме того, показывают, что наибольшую отдачу дает стимулирование не просто всякого экспорта (скажем, ресурсов), а именно экспорта готовых изделий и особенно сложного наукоемкого экспорта. И не потому, что ресурсы могут кончиться или подешеветь, а потому что общественная отдача от развития наукоемких производств больше, чем отдача для конкретных фирм, которые занимаются такой деятельностью. Это так называемая экстерналия, внешняя выгода, которую рынок правильно учесть не может, так что необходима господдержка, чтобы вывести развитие таких отраслей на оптимальный уровень. Экстерналию измерить очень сложно. Общепризнанно, например, что существуют значительные экстернальные эффекты от развития образования, здравоохранения, фундаментальной науки, так что государство должно поддерживать эти отрасли, но в какой именно мере – не вполне ясно. Во всяком случае экстерналия от развития наукоемких производств на экспорт больше, чем экстерналия от экспорта ресурсов и технически несложных товаров.
В этом как раз и состоит второй принцип успешной промышленной политики: не всякий экспорт стоит поддерживать, а только тот, который дает наибольшую экстерналию, внешнюю выгоду, возникающую тогда, когда общественная отдача от вложений в определенный вид деятельности больше, чем отдача для конкретных фирм, непосредственно занимающихся такой деятельностью. Собственно говоря, именно такая политика, нацеливающая национальных предпринимателей не просто на экспорт, а на постоянное усложнение экспорта, и объясняет экономический успех Японии, Кореи, Китая, а теперь и Узбекистана.
В недавних статьях Рикардо Хаусманна, Джейсона Хванга и Дэни Родрика (см.: Hausmann, Ricardo, and Dani Rodrik. Economic Development as Self-Discovery, Journal of Development Economics, December 2003; Hausmann, Ricardo, Jason Hwang, and Dani Rodrik. What You Export Matters, NBER Working Paper, January 2006; Dani Rodrik. WHAT’S SO SPECIAL ABOUT CHINA’S EXPORTS? Harvard University, January 2006) предложен остроумный индекс сложности экспорта, который рассчитывается в два этапа. Сначала исчисляется средневзвешенный ВВП на душу для стран, экспортирующих определенный товар (из 5000 возможных товарных позиций) – получается доход на душу в гипотетической стране, которая специализируется на экспорте именно и только этого товара. Затем такой же гипотетический уровень ВВП на душу исчисляется для страны с данной структурой экспорта и сопоставляется с фактическим для этой страны уровнем ВВП – оказывается, что это сопоставление очень информативно для объяснения темпов экономического роста.
Китай, например, и в 1992 г., и в 2003 г. имел наибольший разрыв между гипотетическим и фактическим уровнем ВВП на душу, то есть структура китайского экспорта соответствовала уровню развития страны, которая в несколько раз опережала Китай по ВВП на душу населения. Да, в последние годы коэффициент такого опережения сократился – с 6 раз в 1992 г. до менее 3 раз в 2003 г., но это опережение все равно остается самым высоким в мире.
Экспортная ориентация «без дураков»
В Узбекистане промышленная политика как раз и проводится с упором на экспортную ориентацию. После российского валютного кризиса 1998 г. произошла резкая девальвация узбекского сума, а с 2001 г. проводится постепенная плавная девальвация примерно теми же темпами, что и инфляция, так что реальный курс сума к доллару ежегодно даже чуть-чуть снижается (за счет 2%-ной инфляции в США). В итоге производство несырьевых товаров оказывается конкурентоспособным и все больше ориентируется на экспорт.
Низкий курс валюты и некосметические налоговые льготы – это серьезная, «не понарошку» политика стимулирования экспорта Узбекистана, отсутствующая в других переходных экономиках
Больше того, с 1998 г. в Узбекистане были отменены все экспортные пошлины, а с 2004 г. для предприятий-экспортеров всех форм собственности установлен порядок уплаты налога на прибыль, имущество и единого налогового платежа в зависимости от доли экспорта товаров собственного производства за свободно конвертируемую валюту в общем объеме реализации. При доле экспорта от 15 до 30% установленные ставки налогов снижаются на 30%, а при доле экспорта от 30% и более установленные ставки налогов снижаются на 50%.
Указанные льготы не распространяются на торгово-посреднические предприятия, а также на производственные предприятия, экспортирующие за свободно конвертируемую валюту сырьевые товары – хлопковое волокно, хлопчатобумажную пряжу, нефть, нефтепродукты, газовый конденсат, природный газ, электроэнергию, драгоценные, цветные и черные металлы.
Низкий курс валюты и некосметические налоговые льготы – это серьезная, «не понарошку» политика стимулирования экспорта, которая в других переходных экономиках отсутствует. Можно сколько угодно говорить о том, что надо экспортировать готовые изделия, а не сырье, но если весомых стимулов к этому нет, то призывы, так и останутся призывами. В Узбекистане же слов о стимулировании экспорта готовых изделий говорят мало, а делают много.
Экспортерами не рождаются, но становятся. Согласитесь, если налоги для экспортеров готовых изделий в 2 раза ниже, то и экспортировать стремятся все – даже в ущерб продажам на внутреннем рынке. Так производителей с самого начала ориентируют на мировой рынок, на самые передовые образцы продукции и самые продвинутые стандарты качества, так создается конкурентоспособное в мировом масштабе производство.
Узбекский экспорт за 20 лет независимости вырос более чем в 6 раз (в долларах, в текущих ценах – рис. 4), а с 2002 г. торговый баланс сводится с растущим профицитом. Доля хлопка в экспорте упала с 65% в 1992 г. до 9% в 2012 г., тогда как доля топлива (в основном газа) и нефтепродуктов выросла с 4 до 38%, доля машин и оборудования – с 2 до 7%, доля продукции химической промышленности – с 6 до 9%. В импорте же продовольствие замещалось машинами и оборудованием: доля продуктов питания в 1992–2012 гг. упала с 43 до 10%, а доля машин и оборудования повысилась с 10 до 46% (см. рис. 5).
В структуре экспорта доля несырьевых товаров в общем объеме экспорта в 2012 г. составила более 70% против менее 30% в 1990 году. При этом доля дальнего зарубежья в экспорте выросла с менее 40% в 1992 г. до более 60% в 2012 году.
Владимир Попов
Подготовила к публикации Елена Старостенкова |
