Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 209.41 Kb.
|
| Стрела НТС №172 от 27.11.2013г. [Предлагаем Вашему вниманию две статьи из журнала «Посев» №9 за 2013г. о патриотизме и о сельском хозяйстве в России.] Борис Пушкарев По поводу патриотизма Теме «Воспитание патриотизма» был недавно посвящён круглый стол в государственной Думе. Председательствующая вещала: «Патриотизм — это гордость. Гордость за то, что мы первые. Первые в космосе, первые в вооружении, первые в спорте, мы...» Здесь она запнулась. То ли от избытка чувств, то ли от нехватки мыслей. Возможно, думала сказать «Мы занимаем первое место в мире по экспорту газа», но раздумала. Патриотизм — это не гордость. Гордость — грех. Путать гордость с патриотизмом горазды американцы, этому у них учиться не надо. Гордое самодовольство не ведёт никуда. А путь служения открывают смирение и любовь. Patria — значит отечество, и патриотизм — преданность отечеству. Видящая не только его славу, но и его стыд. Разные виды патриотизма Пример смиренного патриотизма показывают поисковики. Откапывают и хоронят останки тех, о ком Константин Симонов писал: «Мы слишком с тобою спешили, чтоб долг им последний отдать». Грехи не предков, а современников исправляют дружины добровольцев, убирающих мусор с пляжей и лесных полян (не только на острове Русский). Потребительское изобилие и массовое владение автомобилем пришли к нам внезапно, никто не учил людей первому правилу пребывания на природе: «УНЕСИ С СОБОЙ ВСЁ, ЧТО ТЫ СЮДА ПРИНЁС». Россыпи пивных бутылок по обочинам наших лесных дорог не сгниют никогда. Но продолжает греметь патриотизм барабанный, доходя порой до абсурда. Нам предлагают гордиться тем, что мы понесли самые большие потери во Второй мировой войне. МИД в июне провел международную конференцию по этой войне. Выступавший представитель Казахстана сообщил, что на войне погибло более половины всех призванных в Казахстане мужчин, а именно 400 тысяч — то есть столько же, сколько потеряли на войне американцы. Подтекст очевиден — вклад в победу одного только Казахстана не меньше, чем вклад США. Последние, мол, легко отделались своей техникой, тогда как мы умирали. Хотя основная разница не в технике, а в том, что при их строе о сохранении жизни солдат заботились, а при нашем — нет. «Бабы новых нарожают», полагал Жуков. Статистика военных потерь Размеры военных потерь СССР были долгие годы неизвестны. Сталин отменил перепись 1949 года, чтобы никто не мог их вычислить. Только когда рассекретили подробности переписей 1939 и 1959 гг., этим занялся Е. М. Андреев с группой демографов Академии Наук. Они исходили из того, что жившие в 1941 году и дожившие до 1959-го явно жертвами войны не стали. А не дожившие делились на две части: тех, кто всё равно умер бы за истекшие 18 лет в мирных условиях, и тех, чья смертность превышала «норму». Последние и считались жертвами войны. Результат, конечно, оценка, но ей поставлены узкие рамки: если предположить, что военных потерь было намного больше, то смертность мирного времени станет неправдоподобно низкой, и наоборот. Суммарные потери населения группа Андреева определила в 26,6 млн., из которых 0,6 млн. составили эмигранты (в основном из Прибалтики и Западной Украины). Они не погибли, а возможно, сохранили себе жизнь, но в составе населения СССР больше не числились. Погибшие же делятся на 9.0 млн. женщин, детей и стариков, и 17.0 млн. мужчин призывного возраста. Труд Андреева был опубликован в 1993 году тиражом в 500 экземпляров, и только недавно округлённая цифра в 27 млн. вошла в широкий обиход в СМИ. Авторы исследования не касаются причин гибели указанного ими числа людей, но мы можем кратко о них напомнить. В число 9 млн. погибших женщин, детей и стариков входит около миллиона жертв блокады Ленинграда, более полумиллиона евреев, убитых нацистами под оккупацией, сотни тысяч погибших при нацистских зачистках партизан, а также случайные жертвы боевых действий по обе стороны фронта. Большинство составляют гражданские лица, умершие от голода, болезней и тяжёлых условий быта по всему СССР, не только под оккупацией. Страшная цифра — 17.0 млн. погибших мужчин призывного возраста равна ПОЛОВИНЕ всех призванных на войну 34-х млн. Этот факт широко не афишировался, но упомянутое выше казахстанское исследование его подтверждает, хотя бы по одной из республик СССР. Знающие реалии поисковики мне объясняли: «Да, такие были потери, но в тех условиях иначе победить было невозможно». В тех условиях — это в сталинских условиях. Посмотрим, как именно они отразились на потерях. Причины потерь Начнем с того, что в годы войны в несколько раз возросла смертность в системе ГУЛАГа. Часть заключённых была отправлена на фронт в штрафные батальоны, но около одного миллиона умерло в лагерях. Это были преимущественно мужчины призывного возраста. В армии тем временем, по решению военных трибуналов, было расстреляно 284 тыс. военнослужащих. То есть примерно 28 дивизий уничтожил не противник, а сталинское правосудие. Сюда не входят убитые заградительными отрядами, их никто не считал. Но один ветеран госбезопасности теперь пишет, что «заградительные отряды внесли неоценимый вклад в победу»: без них якобы армия отступала бы до Урала. Самая большая статья не боевых потерь мужчин призывного возраста — это гибель около трёх миллионов в немецком плену. Виною тут не только нацистское презрение к «недочеловекам» с Востока, но и сталинское отношение к пленным как к предателям, не допускавшее международной помощи им. И наконец — гибель мужчин призывного возраста в боях, но не на стороне Красной армии, а против неё. Таких павших было около 300 тыс. В одной только битве под Сталинградом на немецкой стороне пало 70 тыс. советских граждан. Власовцами их никак не назовёшь — они о Власове ещё не знали, а просто поступали в немецкую армию. Кто-то — чтобы избежать плена, а кто-то из убеждения, что сперва надо скинуть антинародный режим, а с немцами разберёмся потом. В то время и возник термин «антинародный режим», который коммунисты позже переадресовали Ельцину. В итоге наберем до 5 миллионов мужчин призывного возраста, которых нельзя отнести к боевым потерям Красной армии. Боевых потерь остается около 12 млн. Минобороны до сих пор такую цифру не признаёт, официальная цифра — 8,6 млн. Обе цифры огромны, особенно если учесть, что безвозвратные потери побеждённого противника (также за вычетом умерших в плену) составили около 3,5 млн., включая гитлеровских союзников. Победитель обычно несёт меньше потерь, чем побеждённый. В Отечественной войне 1812 года русская армия понесла на половину меньше потерь, чем изгнанные ею французы. А здесь — наоборот: потери армии-победительницы более чем в три раза превышают потери изгнанного ею противника. Причина известна: сталинско-жуковские приёмы ведения войны, отправка массы солдат на смерть без военной необходимости. Яркий пример — ненужный штурм Берлина. Осаждённый город неизбежно сдался бы недели две спустя. Но зрелищный штурм к 1 мая был записан в сталинском сценарии, и на него уложили 90 тыс. солдат. Расточительно расходовало человеческие жизни и партизанское движение. Ущерб, нанесённый им противнику, был невелик, а потери своего гражданского населения — огромны. Впрочем, смысл партизанских действий нередко в том и состоял, чтобы провоцировать немецкие расправы и таким образом усиливать вражду населения к оккупантам. В итоге жертвы войны — это не только жертвы нацистов, но и жертвы сталинского режима. Был ли Сталин необходим? На эту тему на исходе Холодной войны в США прошла конференция советологов. Говорили вокруг да около и ни к какому выводу не пришли. Потому что вопрос был поставлен неточно. «Необходим» для чего? Явно не для поражения гитлеризма — существовали разные исторические варианты такого поражения; из них сталинский был для нашего народа, вероятно, самым кровопролитным. А вот для попытки воплотить утопию коммунизма в реальность Сталин был действительно необходим. Какие виделись варианты? Слева — Троцкий со своим романтическим хаосом «перманентной революции». Справа — тогдашние предтечи «социализма с человеческим лицом». Приди они к власти, страна бы лет на 50 раньше соскользнула на путь «возвращения к капитализму». Именно этого Сталин хотел избежать. И построил невероятное: экономику без частной собственности, без подъёмов и спадов, без безработицы, без биржи, без процентов на капитал. Да к тому ещё как бы народоправство без оппозиции! Всё это при одном условии: безграничного насилия, мастером которого Сталин был. Характерно, что после его смерти систему сразу начали разбирать его же ближайшие соратники. Она оказалась невыносимой даже для её создателей. Инерция насилия держала строй еще 35 лет. Когда насилие отпало, строй рухнул. Россия показала миру, как не надо. Но она же сама и выбралась из западни, чем позволительно даже гордиться. Но никто этого не делает. Может быть, стыдно за то, что в неё попали? И делают вид, что западни никогда и не было? Как попали в западню Началось с того, что в середине XIX века двое западных теоретиков революции решили, что всё зло в мире от собственности. Из-за неё люди спорят, враждуют, эксплуатируют других. Упраздни собственность и поддерживающие её институты — государство, церковь, семью, — и на земле водворится всеобщее счастье! Все будут работать бесплатно, и получать по потребностям. Для счастья потребуется немного насилия; когда большинство людей станет неимущими пролетариями, то диктатура этого большинства и «экспроприирует» немногочисленных владельцев собственности. Впрочем, раз впереди маячит всеобщее счастье, то за это не жалко платить и любую цену. Странное учение нашло разных сторонников. В том числе Ленина, который быстро понял, что звать к пролетарской революции страну, где пролетариата 5% — бесполезно. Он придумал связку пролетариата с беднейшим крестьянством, и диктатуру не пролетариата, а своей партии — от имени мирового пролетариата. И решил свергать капитализм не в отдалённом будущем, а сейчас. Всё бы ничего, про Ленина бы давно забыли, не случись Первая мировая война и трудности Германии на русском фронте. Революция в России понадобилась императору Вильгельму, и он стал Ленина финансировать. Для крестьянского большинства армии Ленин выдвинул лозунги о мире и о земле; на них и пришел к власти. Шквал антивоенной пропаганды в армии — «Окопная правда», «Правда солдата» — сходил при Временном правительстве за свободу слова. Ноябрьские выборы 1917 года показали успех этой пропаганды: в армии большевики получили 40% голосов, вдвое больше, чем по стране (вне столиц). При таком раскладе сил использовать армию для подавления большевицкого восстания не удалось; «армия вне политики». Хотя главные тяготы войны были позади и «до победного конца» осталось совсем немного, слова эти сделались циничной насмешкой. Уставшие от войны солдаты бросали фронт, отказываясь от жертв и от побед прошлых трёх лет. Торопились к себе в деревню, делить помещичью землю. После передела крестьянские наделы выросли на 16%, но заодно погублены были и плоды реформы Столыпина, разрушены продуктивные хозяйства, снабжавшие рынок товарным хлебом. Наступил голод в городах, в деревню отправились продотряды насильно изымать продукты у крестьян, к которым, кстати, оставшиеся помещичьи земли быстро переходили и до передела при помощи Земельного банка. Участие же крестьян в земельном переделе мешало им единодушно поддержать Белое движение. Западня захлопнулась. Не менее разрушительным и бессмысленным оказался и Брестский мир. Отнюдь не «без аннексий и контрибуций», как думали большевики, а точно наоборот. И с долгосрочными последствиями: Россия потеряла не только территорию и мечту о кресте на храме св. Софии в Константинополе. Она выбыла из «концерта мировых держав», лишилась влияния на послевоенное устройство Европы. Что способствовало и развитию гитлеризма, и возникновению Второй мировой войны. Далее Ленин поднял низы общества — тех, кого в Московской Руси звали людьми воровскими, в отличие от людей земских — на «экспроприацию» предприятий финансовых, промышленных и торговых, жилого фонда и на борьбу против Церкви. Свобода слова была объявлена контрреволюцией. Восторжествовал большевизм — смесь западной политической утопии с отечественной уголовной практикой. По данным женевской Лиги наций, за первые пять лет большевицкой власти неестественной смертью погибло 12 млн. человек; лишь небольшая доля в боях гражданской войны, огромное большинство от голода, эпидемий и террора. По данным того же Е. М. Андреева, в коллективизацию затем погибло еще 9 млн. А Большой террор еще только предстоял… «Правительством безумия» называли в Европе ленинский Совет народных комиссаров, но в стране не нашлось достаточных сил ему противостоять. Патриотизм в 1917 году уцелел в немногочисленных ударных отрядах, ушедших потом в Белые армии, и был с ними побеждён. СССР строился как база мирового союза социалистических республик. Ленинцам полагалось быть верными не отечеству («У пролетариев нет отечества!») а делу мировой революции. Сталин вскоре увидел, что мировая революция — это мираж. Надо строить «социализм в одной стране». И сделать эту страну способной победить в войне с мировым капитализмом. Для чего нужны тяжелая индустрия и сильное государство. Не отрицая «отмирания государства» по Марксу, Сталин полагал, что, прежде чем отмирать, ему надо предельно усилиться. Сторонников величия государства тогда нашлось немало — в Италии они себя называли фашистами. И видя, как в германии национал-социалисты взяли власть, Сталин в 1934 году тоже сделал поворот прочь от интернационала, используя в своих целях русскую культуру и историю, изобрёл советский патриотизм. Понятно, что раз СССР располагался на территории Российской империи, то геополитические интересы России и СССР могли порой совпадать. Но в главном — в идейном плане, в праве, в экономике и внешней политике — эти интересы были противоположны. СССР остался государством Коммунистической партии, а не российской нации. Поэтому с распадом компартии СССР и распался. «Покаяния отверзи ми двери …» После гражданской войны говорили: «Все мы несем вину за большевизм — кроме тех, кто пал в бою с большевиками». Но сегодня Сергей Нарышкин заявляет, что нам не в чем каяться. Возглавляя и Думу, и историческое общество, он празднует добрые дела: городовое положение Екатерины II, положившее начало городскому самоуправлению в России, и апрельский Основной закон 1906 года, ставшие первой российской конституцией. А вот покаяние за злые дела считает ненужным. И другие наши деятели продолжают подыскивать оправдания советской политике вместо того, чтобы от нее отмежеваться. Немцев покаянию учили оккупанты, нам надо учиться самим. Хотя деятели большевизма и умерли давно, вина остаётся, пока нет раскаяния. Пока их имена звучат с почётом в названиях улиц и городов. Патриотизм новой России нельзя строить, пытаясь совместить его с советским. Надо отличать служение отечеству от служения коммунизму. Служивших отечеству и в советское время было немало — несмотря на нечеловеческие условия, в которые они были поставлены. Об уважении к ним спору нет. Но столь же бесспорно, что делавшие Октябрьскую революцию отечество предавали и разрушали. Их почитание с патриотизмом несовместимо! Как Церковь помнит гонения и чтит новомучеников, так и светскому обществу положено чтить память жертв террора и героев сопротивления. В том числе таких малоизвестных, как солдат, расстрелянных за отказ подавлять рабочих, восставших против красной диктатуры в ГДР в 1953 году и в Венгрии в 1956-м. Их имена до сих пор засекречены. Без покаяния, без признания зла злом, без отдания должного сопротивлявшимся злу, заметая неприятное под ковёр, наш патриотизм будет непоследовательным, противоречивым. А потому неубедительным. Не говоря уже про то, что будет вызывать подозрения у наших соседей. Он будет крепким и несомненным в преемстве от России досоветской. В преемстве от сопротивления советской власти и от победы над ней в 1990–1993 годах. *** Олег Игорев Земля без хозяина Размышления о современном состоянии сельского хозяйства России Сельское хозяйство в экономической жизни любого государства играет исключительно важную роль, ибо эта отрасль обеспечивает физическую жизнеспособность народонаселения каждой конкретной страны. Казалось бы, в современной России с населением примерно в 142 млн. человек, сельское хозяйство должно находиться на очень высоком уровне: оно должно полностью обеспечивать продовольственную безопасность страны (уровень собственного сельскохозяйственного производства, достаточный в количественном и качественном отношении для нормального питания и существования населения страны в любой момент времени); оно должно пользоваться постоянной поддержкой государства для своего постоянного роста (например, в готовности смежных отраслей поставлять селу нужную и конкурентоспособную технику, удобрения и так далее), энергетическая и транспортная инфраструктура также должны обеспечивать потребности роста сельского хозяйства и тому подобное. Однако дело обстоит далеко не так. Сегодня Россия не в состоянии обеспечить себя продовольствием и практически полностью зависит от импорта сельхозпродуктов. В чем же причина столь бедственного положения? Безусловно, что эта проблема родилась не вчера и не сегодня. Сельское производство как основная часть экономики России было уничтожено в период сталинской коллективизации. В этой статье нет нужды описывать ужасы, сопровождавшие коллективизацию, и громадный экономический ущерб, который она нанесла. Об этом существует много исследований (см., например, статью современного историка к.и.н. К.М. Александрова «Второе крепостное право большевиков»). Главный итог коллективизации — уничтожение свободного, трудолюбивого, эффективного частного собственника, а вместе с ним — эффективной, прибыльной и высокопроизводительной сельскохозяйственной отрасли. Все дальнейшие жалкие потуги советского руководства (особенно в период Хрущёва и Брежнева) скачкообразно поднять сельское хозяйство (например, за счёт освоения Целины при Хрущёве или укрупнение сельских областей за счёт признания отдельных деревень и колхозов «неперспективными») давали краткосрочный экономический эффект и очень быстро приводили к краху все подобные мероприятия. Причины тому абсолютно понятные: прикреплённые к земле сельскохозяйственные рабочие (колхозники) с менталитетом потомственного батрака в условиях отсутствия частной собственности на землю и средства производства совершенно не имели стимула к производительному и эффективному труду. Гигантские средства, которые советское государство закачивало в деревню (в виде тракторов, удобрений, ГСМ, дешёвых кредитов, списаний долгов колхозов и тому подобного) не давали в долгосрочной перспективе никакого эффекта и уходили, по образному выражению, «в песок». И, наоборот, на тех клочках земли, которые находились в личном приусадебном пользовании у крестьян, они (крестьяне) производили достаточное количество продовольствия для своих семей и на продажу. Контраст между государственной и частной формами ведения сельского хозяйства был налицо. Разумеется, отойти от своих идеологических установок относительно частной собственности на землю и средства производства партийная и советская номенклатура (вплоть до горбачёвской эпохи) не имела ни малейшего желания. Ведь даже при небольшом послаблении на свет мог появиться эффективный собственник, которого с течением времени не устроили бы реалии окружающей жизни — вплоть до требования кардинальных реформ. Эти реформы могли бы стать альтернативой советскому политическому и экономическому бытию… Большевики уже проходили подобные уроки — конечно же, появление такой ситуации не входило в их планы. Собственно, сталинская коллективизация 1930-х годов была задумана и проведена в жизнь с целью сохранения партийной и советской номенклатурой политической власти: «Вопрос о власти был и вопросом о сохранении жизни. Тысячам ответственных коммунистов грозила расправа и смерть в случае крушения однопартийного государства и победы противобольшевицких сил». (К. М. Александров. «Голодные сытым не товарищи», сайт «Новая газета», 14.08.2013). «Наше положение, особенно когда уже Ленина не было, стало очень опасным», — признавал Молотов в 1972 г. («Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. М., 1991. С. 381.), и ещё одно признание Молотова: «Успех коллективизации значительней победы в Великой Отечественной войне» (Ф. Чуев. Указ. соч. С. 383). А тем временем продовольственная проблема, по мере хода советской истории, всё более и более усугублялась и достигла критической точки к моменту распада СССР. Итак, первопричина нынешнего бедственного положения в сельском хозяйстве — уничтожение в советский период свободного, трудолюбивого, эффективного частного собственника — товаропроизводителя сельхозпродукции. С таким положением в сельском хозяйстве Россия вступила в постсоветский период. Сегодня крупные города РФ иностранное продовольствие потребляют порядка 70–80% от общего объёма. Заменить ввозимые продукты нечем. В своё время это был вынужден признать даже бывший Председатель правительства Виктор Зубков, однажды сказав на заседании Правительства, что зависимость от импорта продовольствия у России существенная: товарный рынок по мясной группе на 40% зависит от импорта, молочный рынок на 25%. (А. Н. Крутов. «Что дальше?», журнал «Русский дом», февраль 2008) Сегодня следует признать, что страна кормит себя в большой степени за счёт экспортной выручки, которая, растекаясь в экономике, попадает к импортёрам продовольствия и вновь уходит за рубеж. Мнение Виктора Зубкова, высказанное им в 2008 г., но не утратившее актуальности и сегодня: «Номенклатура импорта охватывает почти все виды продукции, хотя многие из них могли бы производиться российскими компаниями <…> Везём всё — помидоры, кабачки, баклажаны, везём в основном из тех стран, где нет чёткой отлаженной системы стандартизации продукции, с повышенным содержанием гербицидов и пестицидов <…> Выглядит хорошо, а по содержанию — отвратительная. Таким образом, и своё производство мы не развиваем». («Зубков недоволен ростом импорта продовольствия в Россию», сайт westsib.ru, 25.07.2008) Итак, главная проблема названа — вместо того, чтобы стимулировать собственное сельскохозяйственное производство, Россия стимулирует производство за рубежом. Да, сегодня есть возможность для эффективного труда, которую даёт частная собственность, но, в большинстве своём, нет эффективного массового товаропроизводителя. Утрачено то самое сословие крестьянства, (а вместе с ним и вся эффективная сельскохозяйственная отрасль), которое уничтожила в своё время партийная большевистская номенклатура. Разумеется, воссоздание эффективного крестьянского сословия потребует немало времени и немалых усилий. И здесь уместно вспомнить о том, как была проведена Столыпинская аграрная реформа, которая явила миру «русское сельскохозяйственное чудо». По мнению автора, основные постулаты этой реформы актуальны и по сей день: – наделение крестьян землей. Сегодня земля часто отдаётся кому угодно, только не крестьянину, желающему на ней эффективно работать: дачникам, предпринимателям, которые строят на ней коттеджи и дома отдыха, полуразвалившимся колхозам, в котором колхозники имеют имущественный пай, но по причине бедственного финансового положения колхоза не обрабатывают землю или обрабатывают очень плохо. – контроль за продажей земли был оставлен за Императорским Правительством. Земля не могла быть продана иностранцам, не могла быть продана и своим представителям неземледельческого сословия, не могла быть заложена иначе, чем в Крестьянском банке, не могла быть продана за личные долги, не могла быть завещана иначе, чем по соответствующим правилам. Воспрещалась концентрация земли — в одних руках не более шести наделов. Обычный размер участка середняка равнялся примерно 14–15 десятинам (15,4–16,5 га.). Словом, Столыпинская реформа препятствовала появлению чрезмерных землевладений, земля не могла быть предметом спекулятивных сделок, «биржевой игры». Реформа решала земельный вопрос, над которым долго бились лучшие умы России, впервые в интересах землевладельцев и их духовного развития. Огромный общественный слой перекупщиков и спекулянтов реформой был оставлен без работы и доходов. В современной России огромное количество земли контролируют иностранцы. Узнать о том, сколько земли контролируют иностранцы, почти невозможно — в России нет подобной статистики. Но то, что скупка идёт, — признанный факт. «Если не учитывать Дальний Восток, то все вместе взятые иностранцы контролируют у нас не более 1 млн. га пашни», — размышляет генеральный директор Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР) Дмитрий Рылько. Миллион гектаров только в Европейской части страны. За Уралом ситуация ещё более туманная. Закон, принятый ещё в 2002 году, разрешает иностранцам брать землю в долгосрочную аренду, но не покупать. Но в жизни это не работает. «Вот, например, крупнейший владелец российской пашни — скандинавский инвестиционный фонд Black Earth Farming. Этот фонд контролирует 300 тыс. га сельхозугодий, — рассказывает Рылько, — скандинавы разработали юридическую процедуру — землю покупают их дочерние российские компании» (статья «Россию скупят, а не завоюют», сайт «Мир новостей»). — Столыпинское правительство увеличило ввоз из-за границы за государственный счёт улучшенных пород племенного скота и птицы, содействовало возведению новых жилищ и хозяйственных построек путём льготного или бесплатного отпуска материалов. Начали создаваться новые сельскохозяйственные институты, проводиться ежегодные слёты сельских хозяев по губерниям. Наши современные колхозы и фермерские хозяйства, вероятно, только мечтают о такой государственной поддержке, которая успешно осуществлялась в Императорской России. — Столыпин запланировал ввоз в Россию первых тракторов (он начался после его смерти — в 1913 году). Все правительственные меры были направлены на развитие самодеятельности народа, чтобы крестьянская усадьба стала самостоятельным хозяйственным организмом, обеспечивающим всем необходимым и себя, и страну. Достаточно напомнить, что энерговооружённость страны обеспечивали крестьянские мельницы и плотины. И обеспечивали так надежно, что энерговооружённость уровня 1913 года была достигнута в СССР лишь к 1970 году, да ещё какой ценой — ценой затопления плодородных земель, пойменных лугов и лесных массивов! — Императорское Правительство предусмотрело снабжение крестьян ссудами Крестьянского банка. Процент за ссуду был установлен ничтожный, а срок возмещения устанавливался в полстолетия. Мало того, часть процентов выплачивало государство. В современной России ставки процентов составляют 10–15 процентов годовых. И это притом, что рентабельность хозяйств часто значительно ниже. — Императорское Правительство стало создавать сельскохозяйственную инфраструктуру: строить дороги, готовить агрономов и других специалистов по сельскому хозяйству, которые будучи государственными служащими оказывали бесплатную консультационную поддержку крестьянину, строились мастерские по починке техники и многое, многое другое. Все эти меры нашему современному крестьянству снятся только в самых радужных снах. Сегодня крестьянину приходится рассчитывать только на самого себя да на помощь Божию! Каковы же были результаты Столыпинской аграрной реформы? Вот только некоторые показатели, которые далеко не полно отражают достигнутые поразительные успехи реформы. «Накануне революции русское земледелие было в полном расцвете. В 1913 г. в России урожай главных злаков был на 1/3 выше такового же Аргентины, Канады и Соединенных Штатов Америки вместе взятых. В частности, сбор ржи в 1894 году дал 2 миллиарда пудов, а в 1913г. — 4 миллиарда пудов. В царствование Императора Николая II Россия была главной кормилицей Западной Европы. При этом обращает на себя особое внимание феноменальный рост вывоза земледельческих продуктов из России в Англию (зерна и муки). В 1908 г. было вывезено 858,3 млн. фунтов, а в 1910 г. 2,8 млрд. фунтов, т.е. в 3,3 раза. Россия обеспечивала 50% мирового ввоза яиц. В 1908 году из России их было вывезено 2,6 млрд. штук стоимостью в 54,9 млн. рублей, а в 1909 г. — 2,8 млрд. шт. стоимостью в 62,2 млн. рублей. Вывоз ржи в 1894г. составил 2 миллиарда пудов, в 1913г. — 4 миллиарда пудов. Потребление сахара в этот же период времени повысилось с 4 до 9 кг в год на одного человека» (Б. Л. Бразоль. «Царствование Императора Николая II в цифрах и фактах», Исполнительное бюро Общероссийского Монархического Фронта, 1958г.) Безусловно, вопрос поднятия с колен российского сельского хозяйства может быть решён с двух сторон: со стороны предприимчивых частных лиц, ответственных перед собой (за количество и качество результатов своего труда) и перед Богом (за сохранение земли как дара Божьего), и со стороны государства, которое обязано оказать таким лицам всемерную поддержку. При нынешнем состоянии коррупции в государственном аппарате оказание такой поддержки находиться под большим вопросом: СМИ просто пестрят материалами о разворовывании ресурсов, выделяемых для реализации различных государственных программ. Но! «Родина требует себе служения настолько жертвенно чистого, что малейшая мысль о личной выгоде омрачает душу и парализует работу… Народы забывают иногда о своих национальных задачах; но такие народы гибнут, господа; они превращаются в назём, в удобрение, на котором вырастают и крепнут другие, более сильные народы. Народ сильный и могущественный не может быть народом бездеятельным… Я отдаю себе отчёт, насколько трудную минуту мы переживаем. Но если в настоящее время не сделать над собой усилия, не забыть о личном благосостоянии и встать малодушно на путь государственных утрат, то, конечно, мы лишим себя права называть русский народ народом великим и сильным», — так говорил Пётр Аркадьевич Столыпин на сессии Государственной Думы 13 марта 1907 года. Дай Бог, чтобы сегодня эти слова были услышаны. От редакции: - Распространяйте наши материалы в своем окружении; - Подписывайтесь на журнал «Посев»; - Читайте ж. «Посев» на http://nts-rs.ru/posev.htm - Подпишитесь на нашу рассылку (Стрелы НТС), перейдя по ссылке http://subscribe.ru/catalog/state.politics.dlachlenovidruz |
Добавить документ в свой блог или на сайт
