Безопасное направление
Нелегкая судьба досталась Нине Золотаревой. Ее муж Алексей пил, в их доме никогда не было мира и покоя. Нина верила в Бога, ходила в православную церковь и молилась, как могла. Душа ее искала успокоения, ей хотелось что-то делать для Бога. Поэтому она охотно бралась продавать иконки и свечки. Без всякого вознаграждения или платы она ходила из дома в дом, предлагала сельчанам церковный товар, считая, что этим служит Богу и людям.
Устала Нина от постоянно пьяного мужа и с некоторых пор, когда он приходил домой злой и нетрезвый, стала молиться, чтобы Бог дал ей силы все переносить. Она стала замечать, что Алексей после этого уснет или к матери уйдет, и в доме тишина, и на душе у нее спокойно. "Значит, Бог слышит молитвы",— радовалась она. Евангелие Нина никогда не видела и не читала. В семье Алексея и Нины росло двое детей — Лина и Саша. Как и мать, они часто чувствовали себя несчастными. С пеленок дети были напуганы постоянными скандалами, криком и руганью пьяного отца. Им нередко приходилось убегать к соседям от бушующего отца или прятаться в сарае. По ночам дети в слезах вскакивали от приснившихся кошмаров.
К десяти годам у Лины правый глаз начал непроизвольно моргать и дергаться, ей трудно было смотреть. Услышав, что в селе есть бабка, которая лечит испуг, Нина повела к ней Лину. Бабка что-то прошептала, будто молитву прочитала, потом дала девочке какую-то настойку и, прощаясь с Ниной, заметила:
— В селе баптисты появились, не вздумай к ним обращаться. — Она снизила голос и, остерегаясь девочки, скороговоркой прошептала: — Они людей в жертву приносят, и потому, кто пойдет к ним один раз, тот с ума сходит и под поезд бросается.
Нина выслушала бабку без страха, ее это не касалось. На улице Нина встретила соседку. Перегоняя гусей через дорогу, та спросила, кивнув на хатку ворожеи:
— К Лукиничне ходила?
— Нужда заставила, — вздохнула Нина.
— Пусть Бог поможет, — сочувственно закивала соседка. — А твоя Мария к баптистам стала ходить, не слыхала? И Федора своего туда водит.
— Неужели? Вот беда-то! — Нина прикрыла рукой рот и, больше ничего не сказав, свернула на свою улицу.
"Вечерком надо сбегать, узнать, что там происходит",— с тревогой подумала Нина.
Мария, двоюродная сестра Нины, жила на другом конце села. Виделись они не часто. Как и Нина, Мария уже много лет мыкала горе со своим Федором — горьким пьяницей.
Управившись с хозяйством, Нина села на велосипед и поехала к сестре. Мария встретила ее радостно, добродушно. Ничего особенного не заметив в их доме, Нина стала делиться своими переживаниями. Мария слушала на этот раз, как показалось Нине, особенно внимательно, а потом сказала:
— Прощать нужно всех...
— Как же прощать, когда они только зла желают? — удивилась Нина. — Ты как-то не по-нашему говоришь.
— Ты Евангелие читала когда-нибудь? — просто спросила Мария.
— Нет. Где ж его взять... — смущенно ответила Нина и осторожно спросила: — Я прослышала, что ты к баптистам стала ходить. Это правда?
По лицу Марии скользнула спокойная улыбка.
— Правда. Мы с Федором ходим, и покаялись уже.
— Говорят, это опасные люди, тебе оттуда уже не выбраться! — округлила Нина глаза. В это время в дом вошел Федор.
— О, свояченица, здорово! — Он пожал Нине руку и, присев на стул, весело спросил: — Ты еще не забыла, каким я был?
Нина с удивлением разглядывала зятя. Нет, сегодня он не пьяный.
— Бывало, Мария принесет в дом Евангелие, читает, а я спокойно перенести не могу, возьму и выброшу. А теперь вот сам читаю. Господь исцелил меня и от пьянки, и от курева.
Нина с трудом верила Федору. Однако он сидел перед ней живым свидетелем. Лицо его облагораживал незнакомый до этого мир и покой.
Мария пригласила Нину на собрание. Та нехотя согласилась — решила пойти, чтобы подметить что-нибудь плохое.
Всего три раза сходила Нина на собрание, и душа ее, много лет жаждущая мира и покоя, сокрушилась перед Богом. Нина покаялась. С тех пор она стала брать с собой Лину и Сашу. Алексей же стал еще злее и возненавидел даже детей. Теперь он в доме бушевал один — с ним никто не спорил, его никто не упрекал, а только молились о нем. Бывало, придет Нина с детьми из собрания, а он закроет двери изнутри и не пускает их в дом. Дети стучат, просят открыть, а он будто не слышит. Не один раз им приходилось ночевать на сеновале, на чердаке или в сарае.
Однажды пришли они домой после собрания, а двери закрыты. На дворе уже темнело, становилось холодно.
— Полезай, доченька, в форточку, открой нам дверь, папа, наверное, уснул,— сказала Нина, подсаживая дочь, а сама подумала: "А вдруг не спит? Кто знает, что у пьяного на уме..."
Лина полезла в открытую форточку вперед ногами, но не успела стать на подоконник, как в тишине раздался сильный шлепок. Девочка испуганно вскрикнула. Оказалось, отец не спал и наблюдал за ними. Сердито ругаясь, он вытолкнул Лину назад в форточку. Пришлось опять искать ночлег у соседей.
После этого случая глаз у Лины снова начал дергаться. Заметив это, свекровь забеспокоилась:
— Девочку надо лечить! Идите к бабке, пока не перешло в черную болезнь.
— Нет, к бабкам больше не пойдем, — решительно сказала Нина. — У нас есть врач и целитель — Иисус Христос.
Свекровь разразилась бранью, обвиняя Нину в жестокости к детям и мужу.
Нина была убеждена в том, что помощи надо просить только у Бога, но все же пошла к пресвитеру за советом.
— Свекровь настаивает, чтобы мы пошли к бабке, а я не соглашаюсь. Она говорит, что в этом нет ничего плохого, что бабка может улучшить здоровье. Это правда?
— Хоть и говорят, что ничего злого в этом нет, что наступает облегчение и уходят болезни, но колдовство — это работа темных сил, — пояснил служитель. — Сатане отрадно, когда люди пользуются его услугами, пренебрегая Богом. Библия говорит, что сатана — лжец и нет в нем истины. Сегодня он вроде помог, а завтра тяжесть увеличится во много-много раз. Наш единственный врач — Господь, к Нему и нужно обращаться со всякими своими недугами.
Идя по тихим деревенским улицам, Нина думала о том, что говорил служитель. "Как сильно повязаны мы здесь сатанинскими оковами! Везде процветает ворожба, колдовство, гадание. Когда не знали правды и не страшно было, а сейчас..."
— Лина, ты поняла, что сказал пресвитер? — спросила она задумчивую дочь.
— Да. Он сказал, что надо к Богу обращаться за помощью, а не к сатане.
— Правильно. Никогда не ходи к гадалкам! Нине хотелось, чтобы дочь на всю жизнь запомнила, что самое прекрасное — знать Бога и доверять Ему.
— Вот мы жили без Христа, как во тьме, — ничего не понимали, а оказывается, шли на поклонение самому дьяволу, шли прямо в ад. Как хорошо, что Господь нашел нас и указал нам безопасное направление — доверять Ему во всем...
Утром, выгоняя корову в стадо, Нина встретилась с соседкой.
— Оно мне не надо, но я тебе скажу,— сочувственно заговорила старушка. — Дочь у тебя — красавица, но ты ее загубишь. Веди к бабкам, пока не поздно.
"Не унимается дьявол",— подумала Нина, а вслух сказала:
— Нет, соседушка, я уже знаю, что бабки — это слуги сатаны, и я туда не пойду. Мы Господу молимся. Если есть на то Его воля, Он исцелит.
Соседка в страхе перекрестилась и, качая головой, поспешно ушла.
А Нина с детьми не переставала молиться Богу. Как-то вечером, читая Евангелие, Нина посмотрела дочери в глаза и радостно спросила:
— Ты заметила, что у тебя глаз перестал дергаться?
— Заметила, — засмеялась Лина. — Я уже благодарила Господа.
— Какое чудо! — воскликнула мать. — Слава Богу! Вот кто наш Целитель!
С тех пор они каждый день благодарили Господа за исцеление и по-прежнему молились за Алексея.
Вскоре Лина хорошо поняла, что Иисус Христос — единственный Спаситель грешников, а не только Врач и Исцелитель. Она покаялась перед Ним в своих грехах и решила встать на единственный верный путь — путь, ведущий в небо, в вечное Царство Иисуса Христа.
Доброе имя
В прекрасном месте, среди лесистых гор, расположился детский христианский лагерь "Ханаан". Двести километров надо было проехать детям, чтобы попасть в это место отдыха.
Вся церковь молилась Богу и просила благословения для детей и защиты от всякого несчастья и болезни. Павел Яковлевич, служитель церкви, объявил, что в лагерь поедут дети от семи до двенадцати лет. Кому еще не исполнилось семь лет, в лагерь ехать не должен.
Рано утром, в субботу, дети собрались во дворе молитвенного дома. Семен Иванович, ответственный за лагерь, осматривал собравшихся в горы, спрашивал, все ли взяли необходимое. Увидев Славика Шефера, Семен Иванович удивился: почему он пришел, ему ведь нет еще семи лет! Семен Иванович нашел Гришу и Володю, старших братьев Славика, и спросил:
— Вашему братишке сколько лет?
— В январе будет семь,— ответили мальчики.
— Зачем же он пришел сюда?
— Мама сказала, что отпустит нас только в том случае, если мы возьмем его с собой и будем за ним смотреть, — невесело сказал Володя. — Мы скоро переезжаем в другой город, и мама хотела, чтобы мы съездили с детьми последний раз.
— Да-а,— протянул Семен Иванович,— неприятная история.
Посоветовавшись с руководителями детских групп, Семен Иванович с трудом согласился сделать исключение и взять Славика с собой. Все знали его как непослушного и своевольного мальчика.
И вот Славик сидит в автобусе вместе со всеми и с интересом смотрит в окно. Какая же там красота! Автобус уже несколько раз переезжал через реку, миновал несколько поселков. А потом появились горы. Вдалеке виднелись снежные вершины, а чуть ближе — темнели густо-зеленые леса.
После обеда автобус, устало фыркая, остановился у подошвы невысокой горы. Дети, увидев на горе палатки, радостно зашумели и высыпали на поляну.
Вечером, когда все устроились в своих палатках, было торжественное собрание. Благодарили Бога за благополучие, за возможность быть в такой красивой местности, просили благословения. Семен Иванович объявил правила лагеря и определил границы, за которые никто не имел права выходить.
Дружным пением закончился день. Дети пошли спать с желанием, чтобы скорее наступило утро и начались занятия, игры, походы и все, чем богаты дни в христианском лагере.
Утром палаточный городок ожил. Дети умывались, чистили зубы и весело переговаривались, рассматривая живописную местность. Семен Иванович напомнил детям, чтобы были внимательны и не выходили за пределы лагеря. Кто почитал Библию и помолился, мог немного погулять до завтрака.
Девочки и мальчики группами разбрелись по лагерю. Кто-то собирал цветы, кто-то просто разговаривал, рассматривая горы.
Как здесь красиво! Небольшие сопки, поросшие лесом, предоставили свои склоны жителям города. Цветы, покачивая разноцветными головками, приветствовали детей. Куда ни глянь — везде видна рука великого Творца, Который так удивительно сотворил зеленое царство цветов, деревьев и кустов.
К сожалению, не все в это утро думали о Творце и были настроены на послушание. Три мальчика — Славик, Коля и Павлик — пошли по тропинке, ведущей вниз, к указателю дороги. Они собирали маленькие гладкие камешки и рассказывали Славику свои школьные приключения.
— Дальше не пойдем, тут граница,— кивнул Коля на указатель.
— Не бойся, пойдем дальше, — сказал Славик, — посмотрим только, что там, за поворотом.
— Нет, лучше вернемся, — возразил Павлик, и они с Колей повернули обратно.
— Пошли в лагерь, — позвали они Славика, — скоро будет завтрак!
Но Славик не собирался ущемлять свое любопытство и пошел по дороге, желая все же узнать, что там, за поворотом.
На завтрак Славик не пришел. Семен Иванович взял рупор и, спустившись на то место, где Коля и Павлик расстались со Славиком, стал звать его, но никто не откликался. Подошло время обеда, а Славик не появился.
После обеда искать Славика отправились все, кто только мог. Старшие дети и все братья до глубоких сумерек ходили по всей окрестности, ища пропавшего. Возвращались с надеждой — может, нашелся. Но его так и не было.
После тревожной ночи Семен Иванович отправился в ближайшее селение, чтобы позвонить о случившемся в город, служителю.
Печальное известие встревожило Павла Яковлевича, он предложил Семену Ивановичу пока не сообщать родителям, а еще один день поискать, помолиться.
К поискам подключилась местная милиция и некоторые жители ближайшего поселка.
Печаль черным покрывалом опустилась на христианский лагерь. Никто не мог ни веселиться, ни играть. Некоторые девочки плакали. В течение дня и дети, и воспитатели не один раз собирались для молитвы, просили Господа помочь найти Славика. Некоторые думали, что его уже нет в живых.
Для дальнейших поисков потребовалась фотография мальчика. Семен Иванович сообщил об этом пресвитеру.
Павел Яковлевич с трепетом пошел в дом, где жил Славик. "Как сказать родителям? Такое горе..."— переживал он.
Мать Славика была дома. Она встретила служителя сдержанно.
Поинтересовавшись состоянием семьи, Павел Яковлевич перешел к главному.
— Я слышал, что вы хотите переезжать? — прокашлялся он.
— Да, думаем, что осенью уедем,— ответила хозяйка.
— Давно фотографировались всей семьей?
— Нет, совсем недавно, — как-то неохотно ответила она и подала цветную семейную фотографию.
Увидев на снимке Славика, служитель с трудом сдержал слезы. Что же будет после того, как мать узнает о страшном несчастье? В это время в дверях показалась голова пятилетней девочки.
— Мама, а где Славик? — спросила она.
— Пошел встречать корову. Что-то долго его нет. Павел Яковлевич не поверил своим ушам.
— Как? — растерянно спросил он. — Славик, которого в лагере ищут вторые сутки, пошел встречать корову?
Тут мать рассказала, что на следующий день, после отъезда детей в лагерь, какая-то машина подвезла сына к самому дому. Он сказал, что сильно соскучился и что Семен Иванович отправил его домой. Она была обижена на руководителя лагеря и удивлена, как могли такого маленького отправить одного домой на попутной машине.
Павел Яковлевич взволнованно рассказал о всем случившемся в эти дни, что Славик стал причиной больших беспокойств для многих людей и что он пришел к ним взять фото мальчика для дальнейшего розыска. Мать застыла от изумления.
Во дворе замычала корова. Выглянув в окно, Павел Яковлевич увидел Славика. Он весело помахивал свежим длинным прутом.
Павел Яковлевич вышел на крыльцо и взволнованно спросил:
— Как ты оказался дома?
Славик смутился. Опустив глаза, он недовольно сдвинул брови и не ответил ни на один вопрос, что задавал ему служитель. Не добившись от него ни объяснения, ни извинения, Павел Яковлевич поспешил уйти, чтобы сообщить в лагерь, что мальчик нашелся.
Услышав долгожданное сообщение, все в лагере оживились. Печаль детей сменилась радостью.
Вечером у костра Семен Иванович с печалью сказал:
— Хотя Славик дома и в полной безопасности, наши переживания на этом не закончились. Беда в том, что он не сознает свою вину и не хочет просить прощения. Это состояние очень опасно тем, что сердце привыкает ко лжи, к дерзости и жестокости. Можно привыкнуть огорчать людей и так очерстветь, что навсегда отвернуться от Бога. Дети, не носите в себе этот адский груз! Старайтесь как можно скорее освобождаться от всякого обмана, от всякого греха. Если вы будете уметь просить прощение, ваше сердце будет чистым и ваш путь к Богу будет намного легче.
Семен Иванович задумчиво посмотрел на яркие языки пламени и продолжил:
— Славик поступил очень плохо, заставив всех нас много переживать. Как же мы поступим с ним?
— Простим,— раздался тихий голос.
— Будем молиться за него, — отозвался еще кто-то.
— Простим и помолимся! — наперебой заговорили дети.
— Я согласен с вами, — сказал Семен Иванович. — Будем молиться за Славика, чтобы он покаялся и вырос послушным Богу и людям.
Быстро пролетели две недели, и настало время прощания. Дети соскучились по дому, но и прощаться друг с другом и с горами им не хотелось. И все же последний костер был зажжен. Мальчики и девочки плотным кольцом окружили горящий очаг и после короткой молитвы запели любимый гимн: "Хорошо, когда вместе в общенье мы сольемся единой хвалой..." Затем все посмотрели на Семена Ивановича. Его лицо было серьезным и слегка печальным.
— Дорогие мои,— мягко заговорил он,— в эти дни вы много слышали добрых наставлений и предостережений. Пусть все слышанное останется в вашем сердце добрым семенем и принесет плод.
В этот вечер мне хочется пожелать вам, чтобы вы заботились о добром имени. Прочитаю слово Божье, записанное в 22 главе книги Притчей: "Доброе имя лучше большого богатства, и добрая слава лучше серебра и золота".
У каждого из нас есть имя, данное нам родителями. Это в основном красивые слова, потому что почти все папы и мамы хотят добра своим детям. Но не об этом имени идет речь в прочитанном нами тексте. Слово Божье говорит о том имени, которое человек приобретает себе в течение жизни. Это имя обязательно соответствует делам и поступкам человека.
Вспомним первый день нашего пребывания здесь. Сколько было молитв и переживаний за Славика Шефера! Этот мальчик своим поведением заставил нас думать о нем, как о непослушном и своевольном. Такую оценку, такое имя он сам приобрел себе.
Библия говорит нам о добром имени и утверждает, что оно лучше богатства, лучше золота. Другими словами — обладать золотом и серебром и в то же время носить плохое имя — это беда, это несчастье.
Хочу рассказать вам правдивую историю о том, как один человек берег свое доброе имя всю жизнь и ничем не желал запятнать его.
Семен Иванович чуть отступил от пышущего жаром костра и начал свой рассказ:
— В небольшой деревне, среди широких полей, перемежающихся лесными полосами, жил мальчик по имени Егор. Он рос в неверующей семье, был самым младшим ребенком, и особого присмотра за ним не было. Мать целый день занималась хозяйством, готовила обед, убирала в доме, а отец вместе со старшими сыновьями работал на ферме. Он считал себя порядочным человеком и детей своих старался воспитывать с хорошими моральными устоями.
Чуть ли не каждый вечер отец усаживал младшего сына рядом с собой и расспрашивал о новостях дня, о том, что Егор сделал хорошего, а что плохого. Глядя отцу в глаза, Егор рассказывал о своих добрых делах. Он действительно дома был примерным мальчиком, а на улице... Он писал на стенах нехорошие слова, дрался, обижал малышей, ругался. Все это Егор делал подальше от дома.
Однажды отец, обняв сына, почувствовал запах табачного дыма и спросил, что это такое.
— Я не курил, — тут же отказался Егор. — Просто я стоял рядом с мальчиками, которые курили.
И действительно, запах был незначительный. Отцу не верилось, что его сын может делать что-то плохое. Он вспомнил, что и его одежда крепко пахнет, когда он побывает в диспетчерской, где все пропитано табачным дымом.
— А зачем ты водишься с теми, кто курит? — спросил отец. — Не лучше ли тебе дружить с верующими ребятами? Те, кто курит, ничему доброму тебя не научат.
— Ладно, я не буду с ними дружить,— быстро согласился Егор, обманывая отца.
Егор знал уже, как отвечать папе, чтобы он не ругал его, а сам продолжал дружить с мальчиками, которые учили его всяким мерзостям.
Двойная жизнь научила Егора выкручиваться, лицемерить, лгать и при этом невинно смотреть в глаза старшим.
Однажды к отцу Егора пришел верующий сосед — дядя Миша. Они долго беседовали. Отец был удивлен тем, что услышал. Оказывается, младший сын позорит его, порядочного, всеми уважаемого отца!
"Ах, негодяй! Не напрасно я подозревал его! Значит, мои догадки оправдались?! Ну, теперь я проучу его хорошенько!" — думал разгневанный отец.
Проводив соседа, отец устроил Егору допрос. Егор все понял, но все равно оправдывался, как мог.
Тогда отец взял его крепко за ухо и, захватив с собой ремень, повел в сарай и там хорошенько наказал. Егор вырывался, кричал, но рука отца неумолимо считала удары: десять, одиннадцать, двенадцать...
— Это тебе по твоим годам,— сказал он раздраженно. — Еще будешь меня позорить? А?
Егор молчал. Он думал сейчас не об отце, в его сердце кипело зло на соседа. "Богомол! Только и следит за мной! Мало я ему забор разворотил..."
Перед глазами Егора всплыл образ соседа — всегда спокойный и даже слегка радостный. "Непонятно, чему он радуется,— зло думал Егор. — Наверное, жизнь слишком легкая, так я ему устрою что-нибудь, забудет, как подходить к нашему дому".
Не дождавшись ответа, отец пошел к двери, пригрозив:
— Еще услышу, что ты так себя ведешь, сильнее выпорю, понял? А теперь, иди гуляй!
Егор что-то буркнул в ответ и поплелся из сарая. Горело ухо, болело тело от ремня, но больше всего беспокоила досада на соседа.
На следующий день Егор шел по переулку мимо усадьбы соседа и вдруг увидел его во дворе. Дядя Миша — седой, в серой рубашке — сидел на скамейке и, облокотившись на колени, о чем-то думал. И тут Егору пришла прекрасная, как ему показалось, идея.
"Старик сидит спиной к открытой калитке. Собаки нет. Дома, похоже, тоже никого нет. За углом лежат жерди. Почему бы не взять да не ударить его по горбу? — подумал Егор и зло ухмыльнулся. — Смотри, он как будто специально его подставил. Ух, как врежу, да так, чтобы дрын сломался!"
"А может, не нужно этого делать? — проговорил в сердце Егора тихий голос. — Может, лучше тебе исправиться? Посмотри на внуков дяди Миши — Васю и Костю — они такого никогда бы не сделали, хотя их и обзывают богомолами".
Но ноги сами повернули за угол. Егор взял из кучи большую палку и неслышно подкрался к соседу. Он все так же сидел наклонившись, глядя перед собой. Раздумывать было некогда. Егор прыгнул и что есть силы ударил старика по спине. Удар получился точный и очень сильный. Дядя Миша был легко одет и, должно быть, хорошо почувствовал.
В несколько прыжков Егор оказался за калиткой, бросил палку, заглянул в щель и застыл от удивления. Дядя Миша сидел в том же положении. Он не обернулся, не застонал, не крикнул и даже не поднял головы.
Что это значит? Егор хотел захохотать, но сдержался. Зачем смеяться над человеком, который не реагирует на столь дерзкий поступок?
Егор шмыгнул носом и пошел домой. По дороге он думал о дяде Мише. "Почему он не встал и не погнался за мной, почему даже не пригрозил?" И снова тихий голос сказал Егору: "Он не мог поступить иначе. Посмотри, как он живет. Он никогда не ругается, не обзывает никого, как пьяный дядя Семен. Почему он отличается от остальных? — Потому что верующий. И дети, и внуки его тоже не такие, как все. Твой отец хороший человек, но подумай, что бы он сделал, если бы с ним так поступили?" При этой мысли Егора передернуло. Ему стало не по себе.
Целый день перед глазами Егора стояла картина совершенного злодейства. Вечером он долго не мог уснуть и все думал про дядю Мишу. Совесть тревожила Егора, побуждала попросить прощения у старика. Егор был уверен, что дядя Миша простит. Но страх и стыд помешали ему, и он отложил свое покаяние на потом. Он думал, что сосед все же придет и расскажет отцу о случившемся. Но прошла неделя, вторая, прошел месяц, а об этом деле знал только Егор, дядя Миша и, конечно, Бог. Этот всевидящий Свидетель продолжал стучать в сердце Егора, но он упрямо заглушал беспокойный голос совести.
Отец, узнав о плохом поведении сына, стал больше следить за ним и чаще наказывать, но это не исправляло его, а лишь ожесточало против отца, против соседей и вообще против всех людей. Отец наказывал Егора, досадуя на то, что не смог воспитать младшего порядочным человеком и что этот сорванец позорит его своими выходками.
Прошли годы. Дядя Миша умер. На его похоронах было много верующих. Семнадцатилетний Егор стоял у гроба и смотрел на покойного. Он так и не примирился с этим тихим и добрым соседом. Его память хранила незабываемую картину: на скамейке сидит дядя Миша и, опустив голову, смиренно принимает удар от бессовестного мальчишки.
Со всеми людьми Егор пошел на кладбище. Проповедники, как ни странно, говорили не о мертвых, а о живых. Возвращаясь домой, Егор думал об услышанном — об Иисусе Христе, Которого били, над Которым издевались и Которого распяли на кресте люди. Иисус умер за дядю Мишу и за всех людей. Проповедники говорили о том, что дядя Миша старался сохранять свою совесть чистой и был верным своему Богу. Они призывали тех, кто живет под бременем вины, примириться с Богом.
Егор снова отложил свое покаяние. Он все знал: куда идти, к Кому идти и как идти, но не решался. Долгие годы в его памяти жил сосед-христианин. Егор говорил об этом другим, восхищался святым человеком, но сам жил разгульной жизнью.
Где-то тревожно закричала ночная птица. Семен Иванович поправил палкой полено в костре. Глядя, как гаснут искры на лету, он закончил:
— Дальнейшая судьба Егора мне не известна. Но одно знаю, что Дух Святой много раз стучал в его сердце. И вам я хочу сказать: старайтесь жить так, чтобы приобрести доброе имя, чтобы люди и о вас говорили: "А я знаю, я помню, я видел святого человека. Я с ним поступил плохо, а он со мной — хорошо".
|
