Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 2.32 Mb.
|
У него то и дело возникали вопросы. Глядя на Сида и женщин, Корсон порой задумывался, не сошел ли он с ума. У него было только одно доказательство их власти над временем – частое отсутствие. Они могли обманывать его, сознательно или нет. Но они знали о нем слишком много, знали о его прошлом, об Эргистале. А еще умели перехватывать гипронов, в этом Корсон не сомневался. С его точки зрения, в свободные минуты они вели себя как нормальные люди. Даже более спокойно, чем те, кого Корсон знал во время войны. Это тоже удивляло его. Люди, принадлежащие к обществу, которое старше твоего на шесть тысяч лет, должны чем-то отличаться. Потом он вспомнил Туре, вырванного из легендарных времен Земли, из стародавнего мира, в котором люди только начали осваивать космос. И тогда он тоже не заметил разницы. А Туре удивительно хорошо приспособился к жизни на Эргистале, который будет создан через миллион или даже миллиард лет после его рождения. Корсон подумал, что миллиард даже более вероятен. Тут Корсон вдруг сделал вывод, что его союзники были разными. Они были сплоченной группой, тогда как его общество знало только индивидуализм и профессиональный коллектив. Особенно тесная связь объединяла Сида и Сельму, но это не означало, что Ана была лишней, скорее наоборот. Все трое старались щадить Корсона. Жизнь на пляже казалась идиллией, но в то же время исключала интимность. Интересно, что Антонелла, казалось, оставалась в стороне. Она играла роль гостя в еще большей степени, чем Корсон. Троица не исключала ее из группы и даже поддерживала с ней теплые отношения, однако она казалась инородным телом: у нее не было ни пикантной непосредственности Сельмы, ни беззаботной чувственности Аны. Она была совсем молоденькой и кружила вокруг Корсона, как пчела вокруг куска хлеба с вареньем. Она была с ним реже, чем две остальные женщины, но, нужно отдать ей должное, не устраивала из-за этого сцен ревности. Почти неуловимую, но реальную дистанцию между ней и остальной тройкой Корсон приписывал небольшому жизненному опыту, более ограниченной образованности и факту ее прибытия из другой эпохи. Из какой – он никогда не спрашивал. Ответ был бы ему непонятен из-за отсутствия точки отсчета. Каждый раз, когда он выспрашивал, что она делала прежде, в ответ он получал лишь общие фразы. Казалось, у нее нет воспоминаний, о которых стоит говорить. Корсону было интересно, почему в будущем, встретив его второй раз, она ничего ему не скажет о Сиде, Сельме и Ане, об этой спокойной жизни на пляже. Ответа он не знал. Может, она боялась темпорального столкновения или просто не видела причин говорить об этом. В то время Сид, Сельма и Ана были для нее только именами. Но сейчас это были настоящие друзья. Корсон не помнил, чтобы в прошлом испытывал к людям такую симпатию. Особенно он любил вечера, когда все собирались и обменивались мнениями. В такие минуты ему казалось, что все трудности позади и они обсуждают события далекого прошлого. – Не забудь отправить то сообщение, Сельма. – Можешь считать, что уже отправила, – говорила Сельма. – И подпиши его моим именем: Жорж Корсон. Этот старый лис Веран знал его, прежде чем меня ему представили. И скажи ему, что на Урии он найдет оружие, рекрутов и гипронов. – Судя по твоему беспокойству, Корсон, можно подумать, что речь идет о любовном послании. – Последний раз я видел его на краю большого океана Эргистала, там, где море соединяется с пространством. Надеюсь, этого адреса хватит. Сейчас, когда я об этом думаю, мне кажется, что Веран был в опале. Полагаю, он просто бежал. – Мы отправим ему на Эргистал сообщение до востребования. Однажды он объяснил Сельме войсковую систему почтовых секторов, которой пользовались в его время, и склады посылок до востребования, ждущие эскадру год, два или десять, а иногда и вечность. Это были автоматические корабли, они самостоятельно шли в назначенную точку, где и оставались на время, необходимое для приемки корреспонденции. Сельма сочла эту систему абсурдной и комичной одновременно. Она начала злиться, и Корсону пришло в голову, что ожидание сообщения было для нее понятием совершенно неприемлемым. Каждый день она получала вести из эпохи, в которой сама давно уже не существовала. Потом Корсон обратился к Сиду: – Ты уверен, что паники в лагере Верана будет достаточно? Что граждане Урии справятся с солдатами и гипронами? – Абсолютно уверен, – ответил Сид. – Кроме того, ни у кого из солдат Верана нет офицерского звания выше капитана. Как только он будет нейтрализован, остальные прекратят сопротивление. – Может, все вместе, но не поодиночке. Каждый из них будет сражаться до конца, в каких бы условиях им ни пришлось оказаться. – Вряд ли они захотят умирать, если ты им предложишь другой вариант. Кроме того, ты недооцениваешь жителей Урии. Конечно, это не ветераны, но, думаю, Веран проиграл бы и без твоего плана. Погибло бы много людей, чего мы и хотим избежать, но в конце концов Веран был бы побежден. Но это уже наше дело. Мысль об этом наполнила Корсона страхом. Он знал, что люди Верана будут деморализованы исчезновением боевой дисциплины, к которой они были приучены. Однако у них было грозное оружие, и они умели им пользоваться. – Я хотел бы на это посмотреть, – сказал Корсон. – Нет, у тебя будет другая миссия, а там тебя могут убить или ранить. Это привело бы к серьезным изменениям. Сид с самого начала настаивал, чтобы Корсон держался в стороне от возможного поля битвы. Корсон согласился, хотя ничего и не понимал. Он не мог привыкнуть к мысли, что эта битва уже произошла и в каком-то смысле уже выиграна. Однажды вечером Сид не стал приводить свои обычные аргументы, а просто сказал: – Надеюсь, ты уже закончил подготовку, дружище. Время идет. Завтра ты должен отправляться. Корсон задумчиво кивнул. В тот же вечер он увел Антонеллу в конец пляжа. Она вела себя пассивно, а Корсон помнил ее другой. Она не была ни испуганна, ни страстна, просто уступила ему, хотя триста лет назад на этом же пляже продемонстрировала пылкий темперамент. В одном он был уверен: она не была девушкой. Впрочем, для него это не имело значения. Прижав ее к себе, Корсон заснул. Наутро он запряг гипрона. Корсону редко удавалось уделять ему внимание, но, к счастью, животное было спокойным и почти не требовало опеки. Корсон много думал, что хорошо бы научиться вступать в контакт с Эргисталом, однако так и не нашел времени заняться этим. Он спросит Антонеллу, если будет нужно. Ему становилось плохо при одном воспоминании о голосе, который он слышал под пурпурными небесами. Сид был на пляже один. Он подошел к Корсону, когда тот уже готовился сесть в седло. – Удачи, дружище, – сказал Сид. Корсон не собирался произносить ответную речь, но и не хотел исчезать молча. Утром, когда он проснулся, Антонеллы не было. Может, она хотела избавить его от прощальной сцены? – Спасибо, – сказал он. – Желаю вам жить до конца вечности. Он облизнул губы. Столько нужно сказать, столько спросить! Но время шло. Наконец он задал главный вопрос: – В тот вечер, когда я появился здесь, ты сказал, что вам нужна медитация. Это для того, чтобы править веками? – Нет, – сказал Сид. – Путешествие во времени – наименее важный аспект этой проблемы. Мы пробуем привыкнуть к концепции другой жизни, которую называем сверхжизнью. Это… как бы тебе сказать… жить одновременно многими возможностями, может, даже всеми. Существовать одновременно на многих линиях вероятности. Быть сразу многими, оставаясь одним. Подумай, что случится, если каждое существо введет свои модификации в историю. Эти модификации начнут воздействовать друг на друга, породят интерференции, одни – выгодные, другие – нет. Ни один человек не может в одиночку достичь сверхжизни, Корсон! Но чтобы пойти на риск и воздействовать на свою и его судьбу, нужно этого другого очень хорошо знать. К этому мы и готовимся – Сельма, Ана и я. Перед нами дальняя дорога. – Вы станете такими же, как те, с Эргистала, – сказал Корсон. Сид покачал головой: – Они будут другими, Корсон. Они не будут ни людьми, ни птицами, ни ящерами, ни потомками существующих видов. Они будут всем этим одновременно, точнее, БЫЛИ всем этим. Корсон, мы ничего не знаем об Эргистале. Мы знаем только то, что можем увидеть. Не потому, что нам позволяют увидеть только это, а потому, что больше мы не в состоянии разглядеть. Мы раскрашиваем Эргистал в свои цвета. Они там владеют чем-то, чего мы боимся. – Смертью? – спросил Корсон. – О нет, – ответил Сид. – Смерть не пугает тех, кто овладел сверхжизнью. Не страшно умереть один раз, когда остается бесконечность параллельных существовании. Но есть нечто такое, что мы называем сверхсмертью. Она заключается в перенесении существования на плоскость теоретической возможности, на исключении со всех линий вероятности. Нужно контролировать все креоды Вселенной, чтобы избежать этого. Нужно перемешать собственные возможности с возможностями целого континуума. – Ага, – сказал Корсон, – так вот почему они боятся того, что находится ИЗВНЕ, вот почему окружают свой мир защитной стеной войн. – Возможно, – ответил Сид. – Я никогда там не был. Но мои слова не должны тебя пугать. Возвращайся сюда, как только закончишь. – Вернусь, – сказал Корсон. – Надеюсь снова увидеть вас. Сид грустно улыбнулся: – Корсон, дружище, не очень на это надейся. Но возвращайся скорее. Твое место в Совете Урии. Удачи. – Прощай! – крикнул Корсон. И пришпорил гипрона. Чтобы забрать два космических скафандра, он сделал первый прыжок. Следовало разбить бегство на два этапа. Он решил действовать за минуту до времени, назначенного для бегства. Это позволило ему определить линию обороны и вызвать суматоху, нужную для проведения второго этапа. Забраться в одну из палаток интендантства не составило большого труда. Как он и ожидал, ночь не ослабила бдительности в лагере Верана. Едва он забрал два скафандра и вернулся к своему гипрону, как зазвучал сигнал тревоги. Палатка, которую он ограбил, находилась на другой стороне сектора, в котором стояла палатка с Антонеллой и вторым Корсоном. Первым делом охрана будет осматривать место происшествия, и у них не останется времени, чтобы вернуться. Он прыгнул на несколько дней в прошлое, выбрал уединенное место и внимательно осмотрел скафандры. Можно было приступать ко второму этапу. Корсон синхронизировался в нужном месте и поставил гипрона в загородке, предназначенной для животных. В суматохе никто не обратил на него внимания. Одет он был по уставу и вполне мог, например, возвращаться с патрулирования. Корсон включил глушитель света и побежал между палатками лагеря так быстро, как позволяло зыбкое изображение окружающего, создаваемое ультразвуковым локатором. Он прикинул, что должно пройти секунд десять, прежде чем охрана вспомнит о своих приборах. Впрочем, это им мало поможет, ведь они не знают, откуда началась атака. Радиус действия локаторов был ограничен, а интерференция значительно ухудшала картину. Офицеры потратили бы, по крайней мере, минуту, чтобы заставить своих людей выключить лишние аппараты. Этого вполне хватало, если только Антонелла, используя дар ясновидения, убедит Корсона в необходимости сотрудничества. А он уже знал, что это ей удалось. Все прошло так, как он и предвидел. Он постарался закоптить свой шлем, чтобы ТОТ Корсон его не узнал и объяснялся только знаками. Ни к чему было вводить в разум того Корсона дополнительные усложняющие сведения. Сначала они мчались в пространстве, потом прыгнули во времени. Корсон приказал своему гипрону совершить несколько быстрых маневров, чтобы сбить со следа погоню. Второй гипрон следовал за ним как привязанный. Солдаты Верана не знали их цели и могли бесконечно обшаривать континуум, не находя планеты-мавзолея. Кроме того, Веран отзовет погоню, как только патруль сообщит, что Корсон вернулся. Планета-мавзолей. «Интересно, – подумал Корсон, – когда я открыл ее впервые?» Он сам себе показал дорогу, проделав брешь в законе нерегрессивной информации. Информация здесь кружила по кругу. Но ведь у всего есть свое начало. Может, это была только иллюзия? Может, гораздо позднее он найдет планету-мавзолей впервые и постарается придать информации круговое движение? Может быть, неведомая дорога, о которой он узнает позднее, соединяет все возможности Корсона? Пока он не мог разрешить этой загадки, просто не было данных. Над определенной точкой планеты, передав точные инструкции, он отпустил гипрона, уносящего Антонеллу и второго Корсона, а сам сделал новый прыжок в будущее. Он не нашел ни малейших следов своего пребывания здесь. Это был хороший знак – сначала Корсон боялся, что окажется лицом к лицу с самим собой или найдет два побелевших скелета. Он спустился с гипрона и вошел в мавзолей. Здесь ничего не изменилось, и Корсон взялся за дело. Время для него словно остановилось. Догадка Сида оказалась верной. Оборудование, нужное для реанимации и пересадки искусственного сознания, находилось в подземном этаже огромного здания, но вход ему удалось найти, только зондируя фундамент с помощью гипрона. Все оказалось даже проще, чем он предполагал: основную работу делали автоматы. Боги войны, собравшие эту гигантскую коллекцию, любили быструю работу и в то же время, несомненно, еще меньше Корсона разбирались в принципах реанимации тел. У него дрожали руки, когда он приступил к первой пробе. Для начала Корсон спроектировал искусственную индивидуальность с пятисекундным периодом существования. Женщина открыла глаза, издала какой-то звук и вновь замерла. Результат первой серьезной пробы поверг его в шоковое состояние. Огромная блондинка с классическими формами, почти на голову выше его, соскочила со стола, что-то крикнула, бросилась на него и заключила в объятия, едва не задушив при этом. Пришлось ее оглушить. Диагноз гласил: слишком много фолликулина. |
