А. Б. Гофман. Теории традиции в социологической традиции: от Монтескье и Бёрка до Макса Вебера и Хальбвакса. Предшественники социологии
Скачать 0.77 Mb.
|
| традиционализмом. Однако и здесь мы вынуждены отказаться от попытки дать законченную «дефиницию» этого понятия»54. Поскольку немецкий социолог был вынужден отказаться от попытки определить это понятие, то это усложняет задачу его интерпретатора, вынужденного в свою очередь прояснять его трактовку. Анализ веберовских высказываний, включающих термин «традиционализм», позволяет, на наш взгляд, сделать вывод, что он использует его в том же смысле, а точнее, в тех же двух смыслах, что и термин «традиция». Это подтверждается, в частности, тем, что традиционный тип господства он иногда называет традиционалистским, используя оба прилагательные как синонимы55. Однако проблематика традиции и традиционализма так или иначе присутствует в трудах Вебера и тогда, когда собственно эти слова отсутствуют. В действительности он постоянно апеллирует к традиции в качестве базового, хотя и неявного, объяснительного принципа. Прежде всего, это проявилось в том, что в своем классическом труде для объяснения «духа» капитализма он обратился к его достаточно отдаленным историческим истокам: к Лютеру, кальвинизму, пиетизму, методизму и т.д., а не к современным факторам. Характерно, что Вебер начинает свой труд с наблюдений и констатаций, относящихся как раз к современной (для него) ситуации; и он мог бы продолжить анализ современного для него материала, с которого начинает. Между тем, основным предметом его рассмотрения оказываются главным образом отмеченные исторические истоки, коренящиеся в Реформации. Строго говоря, классический труд Вебера было бы точнее назвать «Протестантская этика и возникновение духа капитализма» или «Возникновение протестантской этики и дух капитализма» или же, еще точнее, «Возникновение протестантской этики и духа капитализма». Можно, конечно, объяснить данный факт спецификой методологических позиций Вебера, его стремлением осуществить именно историко-сравнительное исследование своего предмета, обнаружить его идеально-типические черты на ранней стадии его исторического развития и т.п. И подобные объяснения вполне правомерны, Тем более, что «Протестантская этика» по своему жанру не является собственно социологическим трудом в принятом в ХХ веке смысле; скорее его можно считать трудом по социальной истории, с чем, вероятно, согласился бы и сам Вебер. Тем не менее, несмотря на правомерность отмеченных предположений, у Вебера все же обнаруживается достаточно сильная склонность к неявным традиционалистским объяснениям, или, точнее, к объяснениям посредством традиции и традиционализма. И это относится не только к докапиталистическим и внекапиталистическим социальным формам и мировоззрениям, но и к «духу» капитализма и к протестантской этике, которую он постоянно противопоставляет традиционализму. В самом деле, приглядимся к тому, как Вебер формулирует задачи своего исследования. 1) «Наш вопрос …сводится только к следующему: что именно из содержания нашей культуры может быть отнесено к влиянию Реформации в качестве исторической причины?»56. 2) «Мы стремимся установить лишь следующее: играло ли также и религиозное влияние – и в какой степени –определенную роль в качественном формировании и количественной экспансии «капиталистического духа» и какие конкретные стороны сложившейся на капиталистической основе культуры восходят к этому религиозному влиянию»57. 3) «…Прежде всего надлежит установить, существует ли (и в каких пунктах) определенное «избирательное сродство» между известными формами религиозного верования и профессиональной этикой»58.В конце концов, «…можно попытаться выяснить, в какой мере содержание современной культуры в его историческом развитии следует сводить к религиозным мотивам и в какой мере к мотивам другого рода».59 Во всех этих суждениях Вебера, так же как и во всей «Протестантской этике», неявно присутствует тезис о том, что не просто религиозные верования и не современные религиозные верования, а традиционные протестантские религиозные верования, внедренные полтысячелетия назад, объясняют не только происхождение «духа» капитализма, но и сущность этого духа и его современное состояние. Иначе говоря, хотя Вебер избегает использовать термины «традиция» и «традиционализм» по отношению к протестантизму, он стремится, по существу, исследовать вклад в этот «дух» протестантской традиции, продолжающей действовать и сегодня. Иначе «избирательное сродство», о котором он пишет, приобретает совсем мистический характер (к которому рационально мыслящий Вебер в общем не склонен) и становится совершенно необъяснимым. Общество, основанное на одной традиции, – протестантской, - оказывается рациональным и современным; а общества, основанные на непротестантских традициях, оказываются традиционными и нерациональными. Неявно Вебер признает два идеальных типа традиционализма, явно – один. При этом, неявные объяснения традицией мы находим не только в общих теоретических установках «Протестантской этики». В ней обнаруживаются и более частные объяснения того же рода. Так, в начале своего труда Вебер констатирует тот факт, что в современной для него Европе среди занятых в ремесле католиков относительно большее их число становится мастерами внутри данного ремесла, тогда как протестанты в относительно большем количестве устремляются в промышленность, где становятся квалифицированными рабочими и служащими предприятий. Приведенному факту он дает следующее объяснение: «В этих случаях, несомненно, налицо следующее причинное соотношение: своеобразный склад психики, привитый воспитанием, в частности тем направлением воспитания, которое было обусловлено религиозной атмосферой родины и семьи, определяет выбор профессии и дальнейшее направление профессиональной деятельности».60 Очевидно, что хотя Вебер не использует в данном случае понятие традиции, он объясняет приводимый факт влиянием двух различных традиций: католической и протестантской. И это в какой-то мере проливает свет на всю объяснительную схему его классического труда, в котором капитализм и его «дух» в действительности связываются с отказом от одной традиции, католической, и принятием другой, протестантской. Но если первую Вебер признает и называет традицией, то вторую – нет. По существу же, установление причинной связи современного капитализма и Реформации содержит в себе неявное традиционалистское объяснение: Вебер исходит из предположения, что объяснить происхождение «духа» капитализма тождественно объяснению его сущности и (или) современного состояния. А это предположение в свою очередь базируется на другом, согласно которому протестантская традиция, хотя и не без изменений, продолжает действовать и в начале ХХ века и, таким образом, релевантна в качестве объяснения современного капитализма. По существу, протестантизм как традиция-привычка и традиция-ценность, традиционализированный протестантизм, или, иначе, протестантский традиционализм – вот что служит, по Веберу, объяснением «духа» современного капитализма. Разумеется, a fortiori Вебер склонен к традиционалистским объяснениям незападных историко-социальных реалий. Именно для этого он обращается к анализу традиционных восточных религиозно-мировоззренческих систем, таких как иудаизм, индуизм, конфуцианство, даосизм и т.д. Но если традиционалистские объяснения «традиционных» мировоззрений и обществ (восточных и допротестантских) носят у Вебера явный характер и осуществляются, как правило, в понятиях традиции, традиционализма, обычая и т.п., то аналогичные, также традиционалистские, объяснения современного западного капитализма, связанного с протестантизмом, неявны и неочевидны. Наоборот, протестантская этика и соответствующие поведенческие практики трактуются как антитрадиционные и инновационные. И это не случайно. Как уже отмечалось выше, традиция и рациональность образуют в его теории две стороны единой дихотомии. Соответственно, допротестантским или внепротестантским этическим системам приписывается традиционность, протестантским – рациональность, отождествляемая с инновационностью. Наконец, тенденция к традиционалистским объяснениям обнаруживается и в веберовской теории рутинизации харизмы. Хотя Вебер и утверждает, что харизма не обязательно связана с идеей революции, тем не менее, он полагает, что чаще всего она отвергает все установленные иерархии и существующие законы, обычаи и традиции (проверить источник).61 Но, будучи в принципе антитрадиционной, харизма со временем традиционализируется и институционализируется. Как известно, харизматический тип легитимного господства Вебер рассматривает как неустойчивый и недолговечный. Поэтому этот тип в его истолковании достаточно быстро превращается в один из двух других типов: легальный или традиционный. Это превращение происходит в результате того, что Вебер называет «рутинизацией» харизмы. Но что, собственно, означает эта «рутинизация»? По существу, речь идет о традиционализации харизматического господства, т.е. о процессе, приводящем к становлению и утверждению либо традиции легального господства, либо традиции традиционного господства. В последнем случае в веберовской интерпретации, очевидно, происходит своего рода удвоение традиционализма в осуществлении легитимного господства. Что касается инноваций, то они, по Веберу, могут вызываться внешними причинами, т.е. изменениями во внешних условиях существования. Но реакция на эти внешние изменения может быть различной, поэтому они не могут рассматриваться как необходимый фактор утверждения нового порядка вещей. В целом в трактовке инноваций Вебером в определенной мере ощущается влияние, хотя и не безоговорочное, идей Г. Лебона, Г. Тарда и итальянской криминологической школы. Наиболее важным источником инноваций он считает влияние индивидов, испытывающих определенные «анормальные» состояния (часто, хотя и не всегда, рассматриваемые современной психиатрией как патологические) и способные оказывать особое влияние на других. Такого рода влияния, преодолевающие инерцию традиционности, осуществляются через вдохновение, с одной стороны, и эмпатию или идентификацию, с другой.62 Часто это связано с массовыми действиями, ориентированными на влияющего индивида и его опыт, вызывающими в свою очередь определенные формы консенсуса с соответствующим содержанием. Если они «адаптированы» к внешней среде, то они сохраняются. «Последствия «эмпатии» и еще в большей мере «вдохновения» (обычно объединяемых туманным термином «внушение») образуют основные источники осуществления реальных инноваций, регулярное внедрение которых, в свою очередь, усиливает чувство «долга», которым они могут сопровождаться».63 При этом Вебер, в целом признавая чрезвычайно важную роль подражания, отвергает в данном случае его роль в качестве основного и первичного элемента в распространении нового поведения; оно здесь, как правило, вторично и составляет лишь особый случай: «Если поведение собаки, древнейшего друга человека, «вдохновляется» человеком, то такое поведение, очевидно, не может описываться как «подражание человека собакой». В очень значительном числе случаев отношение между людьми влияющими и теми, на кого оказывают влияние, точно того же рода. В некоторых случаях оно может приближаться к «эмпатии», в других – к «подражанию», обусловленному либо рациональной целью, либо «массовой психологией».64 В общем, можно заключить, что, согласно Веберу, в инновациях роль подражания менее значительна, чем в традициях. Основное же значение во внедрении инноваций имеют харизматические индивиды, оказывающие влияние на основную массу благодаря своим особым способностям и «анормальным» состояниям через вдохновение, эмпатию или идентификацию. Харизма оказывается не только, по выражению Вебера, «великой революционной силой», но и, шире, великой инновационной силой. Именно она, в лице таких харизматиков, как Лютер, Кальвин и другие, совершила такую фундаментальную инновацию, как Реформация, и способствовала рационализации и зарождению духа капитализма. Но рационализм и дух капитализма со временем, по логике Вебера, неизбежно должны были рутинизироваться и традиционализироваться. Былая революционная инновация превратилась в традицию, а докапиталистическое традиционное общество превратилось в капиталистическое традиционное общество. Эмиль Дюркгейм и его школа. Эмиль Дюркгейм. В творчестве родоначальника Французской социологической школы Эмиля Дюркгейма (1858-1917) проблематика традиции занимает важнейшее место. Это относится и к его общей теории, и к отдельным областям социологического знания, например, к социологии религии, морали или права.65 Дюркгейм хотел создать особую науку, или социологическую дисциплину, которую называл то «наукой о моральных фактах», то «наукой о нравах», то «физикой нравов», то «физикой нравов и права» («physique des moeurs et du droit»). Одним из важнейших объектов этой науки, по его замыслу, должны были стать специфические традиционные формы жизнедеятельности в различных обществах. При всех различиях, свойственных основным научным программам, провозглашенным Вебером и Дюркгеймом, в их исследованиях и размышлениях, реализующих эти программы, было гораздо больше общего, чем могло казаться и им самим и многим их интерпретаторам.66 (К тому же сами эти программы у обоих классиков иногда представляли собой рефлексию post festum, призванную объяснить, истолковать, оправдать уже проведенные исследования и не всегда реально влиявшую на них).67 Определенная общность позиций обнаруживается, в частности, и в понимании ими традиций и инноваций. Дюркгейм, как и Вебер, рассматривает доиндустриальные общества как основанные на традиции. Он, как и Вебер, констатирует прогрессирующий упадок традиционного начала, рассматривая этот упадок как своего рода закон социальной эволюции. Оба классика утверждают, что в современных западных обществах детрадиционализация сопровождается процессами рационализации, интеллектуализации и, в связи с этим, - «расколдовыванием мира». Оба они считают главными элементами рационализации усиление значение науки, техники, промышленности и соответствующих инноваций. Оба констатируют кризисное состояние современных им европейских обществ. Фактически еще до представителей Франкфуртской школы и задолго до нынешних «постмодернистов» они, как и некоторые другие мыслители рубежа ХIX-ХХ вв., обнаруживают если не провал, то фундаментальную сложность и противоречивость так называемого «модернистского проекта» просветителей, если вообще уместно говорить в данном случае о каком бы то ни было проекте. Многие просветители и их последователи исходили из того, что достаточно выяснить и объяснить людям, что есть истинно Разумное, как это Разумное станет в их глазах одновременно и Священным, и Прекрасным. Благо представлялось им цельным и основанным на разуме. Но на рубеже прошлого и позапрошлого веков этот интегральный рационализм был основательно поколеблен. Выяснилось, что между различными категориями ценностей могут возникать существенные расхождения. Разумное может оказаться не Священным и не Прекрасным, Прекрасное – не Разумным и не Священным, а Священное – не Прекрасным и не Разумным. (Последнее, впрочем, как раз было известно просветителям). Это был кризис не только рационализма, но одновременно и религиозности и эстетизма как интегральных мировоззрений. Несомненно, и Вебер и Дюркгейм прекрасно осознавали этот кризис, осмысливали и анализировали его. Но степень и формы их собственного рационализма были различными. Поэтому они по-разному оценивали роль и возможности науки в современную эпоху. Если по Веберу наука не может вмешиваться в «вечную борьбу богов», то для Дюркгейма наука как раз является одним из таких богов (или богинь), активно участвующих в этой борьбе. Наука, объясняющая и проясняющая ценности, в том числе священные, сама выступает для Дюркгейма как священная ценность. И хотя оба они более или менее пессимистически оценивают современную эпоху, все-таки, в отличие от Вебера, уповающего только на «судьбу», французский социолог верит в науку и в ее возможность способствовать преодолению или смягчению современного кризиса. Аналогом «военного» общества у Сен-Симона и Конта, «Gemeinwesen» и «первичной формации» у Маркса, «воинственного» общества у Спенсера, «Gemeinschaft» у Тённиса, «традиционного» общества у Вебера, служат у Дюркгейма «сегментарные» общества с «механической» солидарностью, основанные на сходстве индивидов, сознания которых полностью растворены в «коллективном» или «общем» («commune») сознании. Последнее, представляющее собой, по выражению Дюркгейма, «совокупность верований и чувств, общих в среднем членам одного и того же общества…»68, в сущности, представляет собой синоним традиционного сознания69, обладающего высокой степенью императивности и регламентации индивидуальных сознаний и действий. Под влиянием разделения общественного труда «механическая» солидарность сменяется «органической». В обществах с «органической» солидарностью роль традиционного начала уже значительно меньше. Они основаны на автономии индивидов, разделении функций, функциональной взаимозависимости и взаимообмене. При этом в данном типе обществ «коллективное» (традиционное) сознание не исчезает, но становится более общим, неопределенным и действует в более ограниченной сфере. Хотя дюркгеймовское различение двух типов обществ носит в значительной мере типологический характер, все же он исходит из того, что базовой тенденцией социальной эволюции является переход от обществ с механической солидарностью к обществам с органической солидарностью, рассматриваемым как более развитые. Этот переход осуществляется под воздействием прогрессирующего разделения труда. Но само по себе разделение труда, по Дюркгейму, не создает общество; оно лишь трансформирует |
Похожие:
 | Метод исследования социальных фактов Метод и основные понятия социологии... «Социальное дно» и маргиналы. Понятие «андеркласс». Прожиточный минимум и потребительская корзина |  | Макса вебера Вебер один из крупнейших социологов своего времени, обычно характеризуемый как основоположник понимающей социологии и теории социального... |
| Методические рекомендации по изучению дисциплины «История социологии» России, указать специфические черты русской социологической мысли, проанализировать и систематизировать учения представителей русской... | | Доклад по социологии Социология Макса Вебера Берлина, Фрейбурга, Гейдельберга, Мюнхена. Диапазон интересов и научной деятельности необычайно широк: история древнего мира и исследование... |
| Договор об оказании платных образовательных услуг Требования к студентам: Студенты, приступающие к изучению курса, должны иметь базовые знания в области общей социологии и истории... | | Педагогические технологии герман константинович селевко Требования к студентам: Студенты, приступающие к изучению курса, должны иметь базовые знания в области общей социологии и истории... |
| Ответьте на вопросы: Почему дельфина называют «человеком моря»? Требования к студентам: Студенты, приступающие к изучению курса, должны иметь базовые знания в области общей социологии и истории... | | Задания к варианту №30. Что известно людям о дельфинах с древних времён? Требования к студентам: Студенты, приступающие к изучению курса, должны иметь базовые знания в области общей социологии и истории... |
| Традиции урока Вся культура пронизана традициями. Неспроста. Традиции позволяют нам согласовать свои действия, сосуществовать слаженно | | Роберт Т. Киосаки и Шарон Лечтер "Богатый папа, Бедный папа" Требования к студентам: Студенты, приступающие к изучению курса, должны иметь базовые знания в области общей социологии и истории... |
| Урок знаний «традиции моей семьи» Цель: изучить точки зрения детей и родителей, связанных с понятием «семья» и «семейные традиции» | | Урок обобщения и закрепления знаний (практикум) Составить сравнительную... Знать, что такое страты, социальная стратификация, маргиналы, люмпены, социальная мобильность анализировать теории социальной стратификации... |
| Договор на предоставление платных дополнительных образовательных... Требования к студентам: Студенты, приступающие к изучению курса, должны иметь базовые знания в области общей социологии и истории... | | " Богатый папа, Бедный папа" Книга посвящается родителям всего мира... Требования к студентам: Студенты, приступающие к изучению курса, должны иметь базовые знания в области общей социологии и истории... |
| Программа курса Карл Маркс как социолог: текстологический анализ... Требования к студентам: Студенты, приступающие к изучению курса, должны иметь базовые знания в области общей социологии и истории... | | Начать свое сочинение я хотела бы с вопроса: что такое традиции? В нашей семье, а у нас она большая, есть свои семейные традиции. Именно об этом мне хотелось бы рассказать |
