Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 0.77 Mb.
|
| Глава 2 Недолго споря, путник решили разойтись по домам, дабы снарядить провизию и распрощаться со своими женами. Но сделать им этого не удалось в большинстве своем потому, что последние желали своими глазами того, кто осмелился затеять столь безумный, имеющий мало шансов на успех поход. Демидову приходилось ходить из дома в дом, растолковывая прелестным созданиям разных возрастов и категорий суть «безумства». Как правило, беседа заканчивалась добрым и приятным напутствием, а также пожеланиями в скорости вернуться домой. Но не успели они осуществить даже и малую толику своего предприятия, как судьба, будто прочтя все их помыслы и, являясь приверженицей идей консервативных устоев, преподнесла им свой первый сомнительный сюрприз. Семеро уже подходили к дому Фейнаура, который по счету был шестым, как люди заслышали в доме неясный крик, сопроводившийся шумом. - У тебя есть кто-то дома? – удивился Эдор. Всему поселку было известно, что детей жена его иметь не могла, а гостей водить не любила. - Никого… - в ответ прошептал тот и, видно сообразив, в чем дело, бегом кинулся к небольшому домику, по величине своей еще меньше, чем дом Виоллы. Фейнаур с разбегу влетел в дом, за ним следом ввалились еще несколько человек. И его опасения, почувствованные им на подходе, оправдались. Джин, как он ласково называл свою жену, полулежала на старой, поношенной кровати, ноги ее неестественно свисали вниз. Рука ее все еще сжимала горлышко разбитой бутылки. Красивый рот ее был раскрыт, как будто она хотела что-то сказать, причем, по выражению ее лица, что-то весьма нелестное, но в груди ее торчал кинжал, вонзенный в нее по самую черную рукоять. Рядом с ней, пытаясь встать на ноги, валялся человек в латах, вольный наемник, если судить по вычеканному гербу на груди. В комнате сильно пахло перегаром. Но Фейнаур не замечал уже ничего вокруг. Взор его был устремлен на мертвую жену, на глазах выступили слезы. - Джин, нет, Джин, - в безумстве своем горячо шептал он, - скажи что-нибудь, Джин! Ты же не умерла, ведь правда? А, Джин? Джин, ответь мне! Джин, Джианина!.. Трое друзей его – Эксис, Доэн и Аэн были более очевидны и тут же скрутили имперца, пытающегося выползти на карачках. Троица испытывала едва ли не самое большее неудовольствие за всю свою жизнь – от него разило сильнее, чем от дюжины перепивших в самом захудалом трактире или таверне. Меж тем Фейнаур продолжал безуспешно целовать руки Джианины и взывать к ней. Он очень сильно ее любил, ведь кроме нее у него больше никого не было в этой жизни. Неожиданно разум его прояснился, хотя в душе осталась невосполнимая утрата, пустота, которую больше ничто не сможет заполнить. Фейнаур обернулся и зло, с такой ненавистью взглянул на наемника, что испугались даже и двое, что держали его. Он поднялся и, пошатываясь под навалившейся на него тяжестью, весьма недвусмысленно двинулся к имперцу. - Ты-ы-ы… - просипел он. - Она мне сопр-р-ротивляла-а-ассь, - едва ворочая языком, выдавил наемник. - Ах ты-ы… Да я сейчас… - Не… Н-н-не надо-о-о, - промычал «воин». Но Фейнаур его уже не слышал. Ярость ослепила ему глаза, гнев и ненависть затуманили его разум. Он принялся зверски избивать ногами легионера и даже крики, которые вырвались из трех глоток сразу, не остановили его. - Прекрати, Фейнаур! – пытался пробиться к нему Аэн. – Ты этим уже ничего не докажешь! Хватит! – видя, что его призывы остаются неуслышанными, Аэн попытался скрутить безумца: - Хватит, Фейнаур, слышишь?! Довольно! – орал он ему ина ухо. – Успокояся! - Пусти, - отзвался ополоумевший муж. – Я его не трону. - Только спокойно, - сказал напоследок дворянин, выпуская его. Фейнаур встряхнулся и, посмотрев с отвращением на убийцу, презрительно плюнул в его лицо. - Н-н-ну зачем же так… - обиделся тот. - Что будем делать… с ним? – спросил Эксис. - Я предлагаю отдать его нашим мужикам, - отозвался Доэн. – Уж они потешаться над ним всласть… - на лице паренька расползлась кривая ухмылка. - Значит, на том и порешили, - отозвался молчавший доселе Александр. – Фейнаур, я вижу, насколько тяжка горечь твоей утраты и искренне тебе соболезную, хотя тебе они не нужны, наверное… Ты можешь не идти с нами, ведь никто не знает, чья смерть будет последней. Если ты пожелаешь остаться, тебе никто слово поперек не скажет. Ответом ему было молчание. - Если ты все же решишь пойти, - продолжил он, - то встреча состоится около «Серой Гавани». Ежели ты остаешься, то прощай. Я имел великую честь быть с тобой знакомым. И да поможет тебе Господь. Шестеро развернулись и вышли из домика. Александр сказал спутникам, чтобы шли к месту встречи, сам же он направился к Виолле. Солнце давно минуло уже зенит, когда дверь небольшого дома приоткрылась. - Алес!!! – вскричала девушка и тут же повесилась молодому парню на шею, тут же принявшись целовать его. – Я так боялась, что ты не вернешься!!! - С чего бы это? – удивился парень. - Я не знаю, - сквозь внезапно нахлынувшие слезы ответила она, предчувствия, наверное. Но я так рада, что ты здесь! Ты ушел такой серьезный и я догадывалась о цели твоего похода. Потому и боялась. Повсюду шпионские агенты Императора и если бы ты попал на глаза кому-то из них… За инакомыслие у нас не жалуют… Виолла не могла представить, какую бурю чувств своими словами она вызвала в душе Александра. Ведь он пришел попрощаться… - Виа…, - юноша мягко отстранил от себя девушку, - я ухожу. И не знаю, вернусь ли… - То есть как не знаешь??? Куда уходишь??? – вспылила Виолла. – Я не… - Послушай меня и, прошу тебя, не перебивай, Александр взял ее за руки чуть пониже плеч. – Я ухожу, чтобы восстановить справедливость на этой земле и избавить ее от жестокого и единоличного тирана. Я понимаю, что нахожусь здесь очень мало времени, но мне хватило его, чтобы понять то, чего не смогли понять вы, жители Фейна, за много лет. Да, у вас были восстания и они сродни тем, откуда я пришел. Но, в отличие от вас, мы продолжали борьбу до последнего, до тех пор, пока не победили. Должна бороться и эта земля. Виа, я хочу остаться здесь с тобой, хочу, чтобы у нас было много пузатых мальчишек и очаровательных девчонок, но я не хочу, чтобы они жили в той грязи, в которой и пребывает сейчас Фейн. Я не хочу, чтобы они были «вторым сортом общества», пойми меня, Виа… Я хочу, чтобы будущее наших детей и внуков было чистым и светлым, а не таким, каким оно видится сейчас. И посему я ухожу, но я обещаю вернуться, ибо мы должны побудить, ведь цель нашего похода самая чистая и светлая – Свобода. Виолла слушала всю эту медленную, но вполне ясную и четкую речь с широко раскрытыми глазами. В душе она неистово корила себя за то, что решила рассказать все Александру. Возможно, не узнай он правды, ничего не было бы. Хотя кто его знает – не от нее, так от другого… - Я пойду с тобой, - выдавила она. - Нет, Виолла, тебе нельзя со мной. Путь наш будет сложен и опасен и я не могу рисковать тобой. Ты – это все, что есть в моей жизни. Ты – моя Звезда, мой свет в этой жизни, и если он угаснет, то я ослепну… Нет-нет, не плачь, Виа, прошу тебя. Я вернусь, и вернусь с победой. - Со щитом или на щите… - Я вернусь… - он поцеловал ее в лоб, но рука Виоллы обхватила его шею и губы их слились в поцелуе, прощальном поцелуе, прощальном поцелуе и, возможно, последнем… - Прощай… - дверь закрылась. А голова Виоллы упала на подушку, которая вскоре стала влажной… Подъезжая к «Серой Гавани», Александр подметил, что собрались уже все и кони топтались на месте, ожидая его. Впереди всех сидел Фейнаур, возле него пощипывал траву неоседланный вороной. - Ваша лошадь, Александр, - пробасил он. – Самая свежая, что была в моей конюшне. - Ты все же решился? - Я не должен отказываться от нашего пути. Ведь помнишь, ты сказал, что все мы одна семья. Значит, каждый из нас в ответе за другого. И притом, только так я смогу отомстить тем, кто это сделал. - Ну что ж, тогда в путь! – произнес Александр Демидов, запрыгивая на коня. *** Межпространственная щель, которую я смог выдавить из себя после ожесточенной схватки, разрывалась на части, и вместе с ней разрывался и я. Видимо, Он приложил все усилия, чтобы не допустить моего Ухода. Но Он не успел, Он пришел слишком поздно. Впрочем, Он не мог даже и предположить, Чтобы его планы провалились, ведь он никогда не проигрывал. Что ж, теперь это будет Ему хорошим уроком и вряд ли Он когда-нибудь отыщет меня среди миллиардов миров Вселенной. Это не под силу даже Ему… Наконец Межреальность выплюнула его из себя, словно радаунец* после пива выплевывает воду, и с треском захлопнулась. Помятый и потрепанный, я поднялся с чужой земли, огляделся и понял – я попал именно туда, куда и положено. Именно здесь, в этом маленьком провинциальном мирке, именно в Фейне и будет решаться судьба всех звездных просторов. Что ж, попасть из кипящего, словно расплавленный камень сражения на землю, пуская даже на глаз мирную и спокойную, было приятно. Правда, мне было известно, что все вовсе не так, как сперва кажется… Я шумно набрал воздуху в грудь – пахло долгожданной свободной и… морем. Что ж, я всегда мечтал провести свою старость где-нибудь в тихом, спокойном месте, на берегу океана. Я развернулся и пошел в том направлении, откуда шел сей благоухающий запах. Путь был долгим, но вознаграждением мне за это были открывшиеся безмерные водные просторы. Я остановился у самой кромки воды и устремил свой взгляд вдаль, туда, где Солнце встречается с Луной. Несмотря на свою высокую роль, которую мне еще суждено будет здесь сыграть, старое сердце мое переполняла безмерная радость от нового, столь малоизведанного чувства – свободы. Ее аромат будоражил мой разум… Наконец-то я смогу обрести свою жизнь, жизнь, где мной никто не будет помыкать и командовать, где я не буду под перстом Повелителя Своего выполнять жестокие приказы человека, не знающего милосердия вообще как такового понятия. Солнце уже садилось за горизонт и последние лучи озаряли этот новый для меня мир. Я никогда не видел столь дивного, прекрасного заката… Несмотря на сгущающиеся сумерки, я не стал заночевывать прямо на голой земле, а пошел вдоль берега. Я рассчитывал встретить какую-нибудь рыбацкую хижину или что-то вроде того, которая смогла бы стать моим домом. И вскоре я ее нашел. Небольшой домик стоял прямо на берегу моря. По нему нельзя было не заметить, что этот дом давно не знал своих хозяев. Крыша его прохудилась, стены накренились, дверь же по неведомым причинам все еще продолжал держаться за свою единственную уцелевшую петлю. Но это ничего, это поправимо… Всего лишь несколько дней работы, немного магии и – пожалуйста вам, все готово. И хотя все созданное магией более всего доступно для магического воздействия с иной стороны, то таких я здесь пока не видел. Точней, мне еще рано было здесь это видеть… Теперь мне следовало осесть на этом самом месте, любоваться рассветами и закатами. Пока не наступит мой час и, я чувствую всем своим существом – он уже близко. *** Сгустилась ночь, но Кейну не спалось. За тоненькой тканью шатра еще слышались шаги бряцающих оружием дозорных, делающих обход. Армия продвигалась почти беспрепятственно и те препоны, которые встречались на их пути, приходилось смахивать, как смахивает фигуры разгневанный шахматист, в очередной раз проигравший партию. Если их оставить, то обрюзгший из-за своего божественного ничегонеделания Император Цейсон Второй тут же узнает от сиих все его положение. А этого допускать никак нельзя. И хотя их небольшое войско спрятать все же трудно, Кейн старался. А начиналось все с нескольких человек, отчаянный сорвиголов, затеявших невиданное предприятие. Но по мере продвижения их группа превращалась в отряд, а отряд в войско. По пути они посещали город за городом (естественно, не всем числом. Войско оставляли за несколько лиг от города или в подлеске, если таковой имелся). Массовая пропаганда свобод и народов, которое столь яростно проповедовал Кейн, приводила в их ряды все больше и больше людей, которые пополняли их ряды. Кейн не сомневался, что находились темные личности, которые докладывали обо всем Цейсону, но он постарался так, чтобы в глазах Его Величества это все выглядело банальной «пустяковиной». Зная нрав своего Повелителя, Кейн не сомневался, что поход, который не происходил уже сотни лет, был в новизну для Императора и он хотел с ними «поиграть», как играет кот с мышью, прежде чем ее поймать. «Что ж, мысленно усмехнулся юноша в темноте, - пускай». Кейн был уверен, что бездарность и тупость нынешнего правителя играют им на руку, пока что стоит принять его игру, а потом обыграть его по его же правилам. Ночь уже властно правила Фейном, не было слышно и шагов; тишину лищь нарушал поскрипывающий где-то сверчок. Воздух был свеж и чист, словно после дождя. Юноша сам не заметил того, как уснул, убаюканный ночными шорохами того маленького провинциального мира, на защиту которого он встал. Наступило утро. Рассвет забрезжил над горизонтом и Солнце, чистое, девственное и сияющее, которому нипочем были все эти мелкие людские проблемы, вновь поднималось и дарило этому миру новый день и, возможно, вселяло новый надежды в людские сердца. Земля была еще влажна от небольшого ночного дождика, воздух был свеж и спокоен. Лишь ветерок колыхал листья деревьев, находившихся неподалеку. Палатка одного из шатров откинулась и из него вышел молодой человек, почти что юноша, но седина уже коснулась его висков. С наслаждением потянувшись, он оглянулся. Лагерь еще спал. До подъема было еще не менее одной квирты. Впрочем, Кейн был доволен, что встал рано. Он любил гулять утром в одиночку, когда никто его не тревожит, когда он наедине с истинной, неподдельной красотой – природой. В эти недолгие минуты он отдыхал ото всего душой и телом, наслаждаясь покоем, которым дышала она. Но, как правило, все это пролетало, как одно мгновение и вновь наступал обычный, рутинный день. Так было и на этот раз. Когда он уже вернулся, бывшие мирные деревенские и городские жители в прошлом, теперь же уже воины пусть и немногочисленной, но по духу своему более крепкой, чем все Легионы Императора, вместе взятые, надевали свои пестрые наряды, под которыми находились кольчуги, где свои, а где и присвоенные у расслабившихся имперцев. Железные доспехи надевать на себя никто не желал, ибо после того, как Солнце раскалит металл, в них находиться было невозможно. Впрочем, Кейн не настаивал. - Мой господин, - подошел к нему один из воинов, - каковы будут сегодняшние планы нашего передвижения? Тот, которого назвали господином, обернулся на голос и на его лице его расползлась улыбка. - Тэн, - проговорил он, кладя руку на плечо, - мы с тобой друзья незнамо сколько лет. И наша дружба не является чисто символической. Какой же я тебе «господин»? Мое положение никак не должно влиять на наши с тобой отношения. Это для них, - человек обвел рукой лагерь, - пускай я буду «господином». Хотя если бы даже они называли меня просто по имени, я бы не обиделся. - Не знаю, Кейн, - отвечал тот. – Все так изменилось. Казалось бы, еще вчера мы учились в Академии, еще вчера ходили на праздник Нового Сезона2 в леса! Но никогда не можешь предугадать следующий шаг, который подготовила тебе Судьба, и вот вдруг я стою перед тобой здесь, с мечом на поясе, в раскаленной под яростными лучами Солнца кольчуге. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь одену ее… - Брось, дружище, не стоит печалиться по ушедшим дням. Сделанного не воротишь. И притом, если все получится, мы еще вернемся в те края, и вернемся мы с триумфом. Кстати, как там наш многоуважаемый друг из Имперского Замка? - Пришла депеша от его высочества герцога Карнаола-де-Фьеро Дэранова. В ней он сообщает, что в замке никаких значительных изменений не происходит, о восстании Его Величество даже не подозревает благодоря усердным стараниям нашего пособника, который в свою очередь надеется. Что его старания будут справедливо оценены и вознаграждены. - Пускай не сомневается, - ответил Кейн. – Как сказал один мудрец, всем воздаться по заслугам… А что насчет нашего продвижения, то мы пойдем через Красный Лес, как только доберемся. Путь там опасен даже после того, как дикие кочевники покинули его. И тем не менее светиться нам не стоит, да и дороги, как я слышал, там есть проторенные, то что кони смогут пройти. Ну что ж, друг мой, если это все, что ты хотел от меня услышать, то пойди пожалуйста об этом доложи всем десятникам, сотникам и нашим немногочисленным тысячникам. А дальше в путь, и да поможет нам Бог… - Поможет нам Бог… - машинально повторил вслед за Кейном Тэн и, развернувшись, зашагал в лагерь. *** Карнаол-де-Фьеро, повелитель своего небольшого герцогства, бережно вставил перо в чернильницу и откинулся на спинку стула, покрытого мягким красным бархатом, по краям вызолоченным. Сегодня он поставил последнюю точку в своих мемуарах, над которыми неустанно трудился несколько лет. Он протянул руку и вновь, в который уже раз принялся перечитывать страницы, исписанные до безумия правильным, каллиграфическим почерком. Двигалась уже к своему концу третья Сонарта*, во дворе слышалось бряцание железа – старый вояка Брейд в который уже раз гонял своих учеников до седьмого пота, желая, чтобы те достигли высокого умения в этом тяжком деле, ибо оно чаще других требовалось в этом мире. Наконец Карнаол отложил в сторону рукописи и, закинув руки за голову, задумался. От Кейна давно уже не было никакой весточки, и это тревожило герцога. Депеша была отправлена в середине Лоуна, а сейчас же уже подходил к концу Фиан. Конечно, на пути посла могли возникнуть кое-какие препятствия, пограничные Стражники, например. Но в это с трудом верилось. От долгих лет мирной жизни Стражники давно уже потеряли всякое подобие бдительности, хотя на приемах и банкетах Его Императорского Величества всегда отличались своей неуемной и, бывало, неуместной хвастливостью по поводу своего «опасного» военного дела. Самое простое объяснение всегда было самым правильным почти что во всех случаях, но Де-Фьеро все-таки не оставляла тревога. «Впрочем, - решил герцог, - чего гадать? Все равно здесь ничего не выгадаешь. Нужна информация, и пока ее нет, то и не стоит себе ломать голову лишней болью». Ее и так у него хватало. Сегодня Император, чья жизнь была в бесконечном и, порою даже в беспричинном веселии, вновь назначил банкет. На него должны были явиться самые видные лица Империи и Цейсону не хотелось ударить в грязь лицом. Поэтому все приготовления свалились на герцога, «у которого всегда все получалось, как и требуется». Сам же Повелитель, как обычно, запрется в своей опочивальне с молодой особой из числа его наложниц и выйдет лишь к самому началу веселья, как всегда чересчур напудренный и в сияющем парике, прикрывающем его реденькие рыжеватые волосы. Оставив свои раздумья, герцог, накинув на себя серебристый плащ с вшитыми в него эполетами, красноречиво говорившими о его горячем юношестве, вышел в огромный дворцовый коридор, стены которого, умело инкрустированные золотом неизвестным, но талантливым художником, составляющие какой-то определенный рисунок, над которым Карнаол никогда не задумывался, украшали портреты известных государственных деятелей. Герцог направился в Залу, в которой, по сути, и должно было происходить главное пиршество, но ему встретился один из обитателей замка, барон Дерштейн. - Добрый день, милейший, - любезно поздоровался он. - Мое почтение, барон. Чем я могу вам служить? - Я слышал, вы в ответственности за сегодняшнее празднество. Не раскроете ли вы мне свой секрет? - Всему свое время, сэр Гавальд. Сегодня вечером вы все узнаете. - Я просто сгораю от любопытства, сэр герцог. До скорой встречи. С этими словами барон с ним распрощался и двинулся дальше. Гавальд Дерштейн, скользкая тварь. Страшный скряга и лютый тиран в душе. Говорят, люди владений его от голода грызут гранит его белоснежных крепостных троп. Страшный человек. На людях же всегда он был мил и улыбчив, видимо, пытаясь опровергнуть уже давно сложившиеся впечатление о нем. Хотя, если не кривить душой, то барон был не единственным в списке тех, к кому герцог питал неприязнь. На самом же деле у Де-Фьеро вызывали антипатии все жители дворца, кто-то более, а кто-то менее. Карнаолу была противна их чванливость и высокомерие, которое они всегда с таким рвением стремились проявить при разговоре с тем, кто ниже их по достоинству. Была бы его воля, герцог давно бы покинул замок, оставив на медленное вымирание и деградацию всех его обитателей, если б не Кейн, этот молодой юноша с целым вихрем пламенем в душе. Де-Фьеро вкладывал все свои надежды на осуществление планов этого дерзкого смельчака, иначе дальше он не видел для себя жизни. Все эти придворные, даже лакеи настолько опротивили ему, сто когда он встречал кого-либо из них, комок подкатывал к горлу. Погрузившись в свои размышления, герцог не заметил, как оказался на месте и, выйдя из своего транса, окинул взглядом просторный и роскошный чертог. Что ж, сегодня ему было много работы и на остальное времени уже не было. |
