Iv межвузовская научная конференция
Скачать 2.14 Mb.
|
Толерантность и доверие как компоненты социального капитала мигрантов: теоретический аспект106 Кузнецова И.Б., Козлова О.С. Адаптация мигрантов все чаще становится объектом изучения в современных исследованиях. Рост численности мигрантов и связанных с этим затрат времени на переселение и трудоустройство требует усиления внимания к вопросам регулирования этого процесса. Проблемы социальной адаптации мигрантов относятся к ключевым вопросам стабилизации общества. Чем выше уровень адаптации мигрантов к новым условиям жизни, тем значительнее экономическая и интеллектуальная отдача человеческих ресурсов для развития общества и, наоборот, усиление конфликтогенного потенциала миграционных потоков на территориях въезда снижает уровень адаптации вынужденных мигрантов, деструктурирует региональный рынок труда и усиливает социальную напряженность. Взаимное доверие и толерантность местного населения и мигрантов являются первым шагом на пути к успешной адаптации. В нашей работе мы хотели бы рассмотреть понятия доверие и толерантность через концепцию социального капитала. Социальный капитал – это совокупность отношений, порождающих действия. Эти отношения связаны с ожиданиями того, что другие агенты будут выполнять свои обязательства без применения санкций. Эта одновременная концентрация ожиданий и обязательств выражается обобщающим понятием доверия [trust] Чем больше обязательств накоплено в данном сообществе, тем выше «вера в реципрокность», или взаимность [reciprocity] и, следовательно, уровень социального капитала [1, с.26]. В последнее время «социальный капитал» – наиболее популярное понятие теоретической социологии, оно достаточно часто упоминается в повседневных социологических дискуссиях. [2] В отечественных науках концепция социального капитала стала предметов изучения сравнительно недавно. Поэтому соответствующий понятийный и терминологический аппарат находятся на стадии формирования в основном на основе заимствования зарубежного опыта. В зарубежных исследованиях по проблемам анализа социального капитала можно выделить два основных подхода: структурный, подразумевающий анализ конфигурации социальных сетей и различных компонентов, составляющих феномен социального капитала, и содержательный, направленный на анализ качества отношений, прежде всего – уровня доверия. [3, с. 372] Первый систематический современный анализ социального капитала был проведен Пьером Бурдье, который определял этот концепт как «агрегацию действительных или потенциальных ресурсов, связанных с включением в прочные сетевые или более-менее институциализированные отношения взаимных обязательств или признаний». Его видение инструментально и сосредоточено на пользе, которую индивиды накапливают, постоянно участвуя в группах с целью создания некоторого ресурса. «Выгода, которая аккумулируется благодаря членству в группе, является базисом возможной солидарности». Социальная сеть не дана изначально и должна быть сконструирована через институциализацию групповых взаимодействий, которые используются как надежный источник других ресурсов. Из определения Бурдье становится понятным, что, социальные взаимоотношения сами по себе открывают индивидам доступ к ресурсам ассоциации или группы, а качество социального капитала определяется качеством этих ресурсов [2]. Коулман в своей работе приводит следующий пример использования социального капитала сообщества. На рынке оптовой торговли алмазами в процессе обсуждения цены один продавец передает другому мешочек с камнями для их исследования в спокойной обстановке. Делается это без всяких формальностей (страховки товара), которые бы гарантировали, что эксперт в процессе оценки не заменит камни на более низкие по качеству или на поддельные. Стоимость товара может составлять тысячи или сотни тысяч долларов. Такой свободный обмен камнями для экспертизы - важнейшее условие функционирования рынка. Данное торговое сообщество обычно очень замкнутое как по частоте сделок, так и по этническим и семейным связям (например, рынок оптовой торговли алмазами в Нью-Йорке контролируется евреями, которые заключают браки внутри сообщества, живут в том же сообществе в Бруклине и ходят в одни и те же синагоги). Если какой-либо член сообщества заменит, украдет или даже присвоит камень на время, то он утратит семейные, религиозные и общественные связи. Прочность таких связей делает возможным, как само собой разумеющееся, заключение сделок на доверительной основе, и торговля происходит очень легко. При отсутствии таких связей возросли бы трудоемкость, затраты, связанные с обязательствами и страхованием [4, с.124]. На основе социальных сетей, которые часто имеют тенденцию к относительной замкнутости, складывается институциональная основа социального капитала – принадлежность к определенному социальному кругу, или членство в группе. Социальный капитал воплощается в списках адресов и телефонов «нужных людей». Передача адресной или телефонной книжки способна помочь новичку или аутсайдеру понять состав и конфигурацию какой-то социальной сети, но мало поможет вхождению в эту сеть. Здесь необходимы знакомства и рекомендации инсайдеров, принадлежащих к данному кругу [1, с.27]. Социальный капитал определяется своими функциями. Он включает в себя множество различных составляющих, которые характеризуются двумя общими свойствами: они, во-первых, состоят из нескольких социальных структур, и, во-вторых, облегчают определенные действия факторов внутри структуры, будь то индивид или корпорация. Подобно другим формам капитала, социальный капитал продуктивен. Он способствует достижению определенных целей, добиться которых при его отсутствии невозможно [4, с.124]. По мнению Р.Патнема социальный капитал служит определенной интегральной социетальной характеристикой. Он охватывает уровень развития гражданского сотрудничества и способности граждан к объединениям, нормы и ценности общественных отношений, взаимность и доверие. Формами социального капитала являются социальные нормы, институционализированное в образцах господствующей социальной практики доверие и человеческие взаимоотношения, которые он называет “горизонтальными” связями сотрудничества, отличными от “вертикальных” общественных отношений иерархии, подчинения и зависимости [5, с. 26 - 27]. Понятие социального капитала исследуется и в социальной психологии. В основе социального капитала лежит категория психологических отношений. Социальный капитал – это совокупность психологических отношений, которые повышают материальное благосостояние индивидов и групп, не нанося ущерба субъектам экономической системы [6]. Социальный капитал состоит из нескольких компонентов: доверие, социальная сплоченность, позитивная и «сильная» групповая идентичность (в том числе, гражданская идентичность) и взаимная толерантность. Существуют «первичные» и «вторичные» объекты доверия. Первичные "мишени" доверия выстраиваются подобно концентрическим кругам от максимально близких межличностных отношений к более абстрактным ориентациям по отношению к социальным объектам. [7, с.12]. "Вторичные объекты доверия" – это различные инстанции, которые дают нам информацию об объекте (эксперты мудрецы, официальные органы власти] в сторону которого будет направлено наше доверие. Таким образом, выстраиваются «пирамиды доверия». Доверие можно рассматривать как характеристику отношений [односторонних или взаимных], т.е. доверяющий, и тот, кому доверяют, воспринимают друг друга как рациональных деятелей. Здесь доверие основывается на оценке информации о том, в какой мере участники отношений заслуживают доверия. Доверие рассматривается и как психологический феномен. Здесь речь идет о доверчивости, доверии, основанном на эмоциональности и рациональности. Основа доверия в данном случае – личный опыт, связанный с социализацией. Также в проблеме определения доверия выделяется и культурный аспект. В каждом обществе существует свой порог доверия. В этом случае имеет значение коллективный, исторический опыт. То есть исторически существуют категории явлений или групп заслуживающих доверие или наоборот недостойных его. Так, например, доверие не вызывают наркоманы, мигранты, ВИЧ – инфицированные [7, с.13]. Близким к понятию доверия является понятие уверенность. Уверенность сопряжена с ожиданием опасности. Доверие ориентировано на личность партнера, конкретные обстоятельства взаимодействия являются дополнительным фактором, определяющим формирование доверия. Можно выделить еще одну категорию – «уверенность в безопасности». Оно отражает уверенность в стабильности социального порядка. Уверенность рассматривается как вера в стабильное функционирование социальных институтов и в надежность социальных ролей. Уверенность описывается как системное доверие, ее объектом выступают социальные системы, отдельные институты, а объектом доверия может стать исключительно индивид. Доверие формируется в ситуации межличностного взаимодействия. Оно социально. Потребность в доверии возникает, когда ощущается нехватка информации. Доверие связано с решениями, принимаемыми в ситуации выбора на основе ожиданий благонадежности будущего поведения контрагента, а также с риском ошибки из-за неполноты информации и принципиальной невозможности точного прогноза относительно будущего поведения партнера. [8] Говоря о толерантности в контексте социального капитала мигрантов, мы подразумеваем взаимную этническую толерантность. Конечная цель толерантности в отношениях – объединение общества, достижение межнационального примирения политическими средствами, снятие негативных явлений и тенденций в сфере межнациональных отношений посредством восприятия «чужих» культур, обычаев, своеобразия как достойных, ценностных явлений. ЛИТЕРАТУРА: 1. Радаев В.В. Понятие капитала, формы капиталов и их конвертация. // Экономическая социология (электронный журнал). Том 3. №4. Сентябрь 2002. С. 20 – 32. 2 Градосельская Г.В. Сетевые измерения в социологии. Учебное пособие. «Новый учебник»., М, 2004. 240с. 3. Татарко А.Н. Влияние социального капитала на экономические представления русских и китайцев // Альманах современной науки и образования. – Тамбов: «Грамота», 2009. № 11 (30). С. 206 – 211. 4. Коулман Дж. Капитал социальный и человеческий. // Общественные науки и современность. 2001. №3. С. 122 – 139. 5. Степаненко В. социальный капитал в социологической перспективе: теоретико-методологические аспекты исследования. // Социология: теория, методы, маркетинг. 2002. №2. С. 24 – 41. 6. Татарко А.Н. Теоретические проблемы этнической и кросс-культурной психологии, 2010. Репрезентация паранаучного и квазирелигиозного дискурсов в газете «Аргументы и факты» Фахретдинова Л.М. Категория рациональности, о значении которой для становления современного западного капиталистического общества, впоследствии распространившего соответствующую культуру поведения и, шире, мировоззрение, на другие страны, изначально существовавшие в ином культурном пространстве (в числе которых и Россия), подробно писал ещё Макс Вебер [5], вплоть до сегодняшнего дня сохраняет своё авторитетное положение в сознании человека. Ориентация на квантификацию, логическую аргументацию поведения, стройность и непротиворечивость суждений, поиск эмпирических подтверждений лежат в основе функционирования основных социальных институтов, правовой системы, официальной медицины, системы образования и, в качестве апофеоза рациональности, науки. Однако обозначенная ситуация – это, скорее, тот вид, который открывается наблюдателю в первом приближении. П. Бергер и Т. Лукман в своей работе по социологии знания отмечали, что в обыденном сознании людей содержится множество «до- и квазинаучных интерпретаций повседневной жизни, которые воспринимаются само собой разумеющимися» [4, c. 39] и обращали внимание на важность изучения соответствующих интерпретаций с учётом, однако, их идеальной природы. Таким образом, хотя в настоящее время генеральной объяснительной схемой выступает именно научный дискурс, наряду с ним функционируют и другие дискурсы, занимающие периферийное, а зачастую и маргинальное положение. Ярким примером выступают паранаучные и квазирелигиозные дискурсы. Можно утверждать, что в настоящее время существует противоречие между направленностью общественного развития в целом к технизации, информатизации, превращению окружающей действительности во все более управляемую, рационально организованную и предсказуемую, сопровождающуюся и обеспечивающуюся массовым образованием светского характера, и существованием иррациональных, квазирелигиозных и паранаучных представлений среди населения, или соответствующих дискурсов. М. Йоргенсен и Л. Филлипс определяют дискурс как особый способ общения и понимания окружающего мира или какого-либо аспекта мир [22, c. 18]. Поскольку объяснительная модель, используемая индивидом, определяет его поведение, изучение содержания и распространения паранаучных и квазирелигиозных дискурсов приобретает важность, а также имеет и практический интерес, так как в некоторых случаях поступки, которые совершают, руководствуясь подобными иррациональными мотивами, приводят к причинению ущерба психическому и физическому здоровью или материальному благосостоянию людей, жертв некомпетентных лиц либо мошенников. Особая роль в распространении дискурсов, в том числе обозначаемых как паранаучные и квазирелигиозные, принадлежит средствам массовой информации, которые с достаточным успехом, благодаря большой численности аудитории, яркому и доступному изложению материала, зачастую представляемого без необходимой критической оценки, популяризируют данные идеи. Согласно некоторым современным социальным концепциям, вера в сверхъестественные силы и явления выступает результатом развертывания глобального процесса информатизации и является неотъемлемой частью синкретичного сознания человека информационной эпохи [12]. В России популярность паранаучного / квазирелигиозного дискурса связывается с изменениями, произошедшими в стране в середине 1980 – 1990 гг., то есть определяется исторической и национальной спецификой, крушением существовавшей ранее идеологии и образованием идеологического вакуума, когда у россиян возникла потребность в восстановлении «контуров мира», потерявших прежнюю чёткость. В итоге, мировоззрение россиян отличается большой неоднородностью, оно эклектично и противоречиво, включает в себя как элементы научного дискурса, так и компоненты религиозного вероучения, а также архаические, традиционные представления иррационального характера [61, 62]. Элементы паранаучного / квазирелигиозного дискурса представлены во многих неспециализированных печатных изданиях, ориентированных на массового читателя и публикуемых большим тиражом. Как правило, наиболее широкое представление находит астрология, для гороскопов отводится постоянное место в прессе различной тематики и периодичности выхода, а в предновогодний период астрологические прогнозы удостаиваются особого внимания со стороны редакторов и, как можно предположить, читателей, так что соответствующие публикации приобретают больший, чем обычно объём, а их привычное место в структуре издания зачастую сменяется более выигрышным. Как правило, подобного рода публикации выступают элементом игры, компонентом праздничного маскарада, когда в своих действиях люди стремятся выйти за пределы повседневной практики. В подобных условиях актуализируются ранее являвшиеся для индивида периферийными подуниверсумы, если пользоваться терминологией П. Бергера и Т. Лукмана. Однако для осуществления такой актуализации необходимо, чтобы соответствующие дискурсы были доступны вниманию индивида, составляли некоторую часть того потока информации, который окружает индивида в его повседневной жизни, иначе говоря, дискурсы должны быть вовлечены в процесс обмена сообщениями в рамках массовой коммуникации. Наше внимание сосредоточивается на изучении представленности паранаучного и квазирелигиозного дискурсов в еженедельной газете «Аргументы и факты». Таким образом, указанная работа имеет характер исследования кейса. В качестве основного метода исследования выступает дискурс-анализ номеров еженедельной газеты «Аргументы и факты» за 2011 год. Анализ еженедельного печатного издания проводится по той причине, что оно имеет значительную по численности аудиторию и при этом представляет содержательные материалы, в которых приводится отчетливая авторская оценка, соотносимая с тем или иным дискурсом. Издание «Аргументы и факты» было выбрано в силу его эклектичности, которая представляется нам весьма выразительной в свете проблематики данной работы. С одной стороны, указанная газета позиционирует себя как серьезное издание, посвященное общественно-политическим вопросам и осуществляющее анализ соответствующих проблем. С другой стороны, в данной газете часто выходят материалы, содержание которых соответствует суждениям, сформулированным в рамках паранаучного / квазирелигиозного дискурса. Для анализа текстов мы применили подход, разработанный Стефеном Тулмином. Согласно данному подходу, для проведения анализа аргумент разделяется на несколько составных частей: утверждение (главная мысль, которую автор пытается оправдать при помощи аргумента); данные (факты, на которых основан аргумент); гарантия (оценка легитимности аргументов на основе фактов); поддержка (дополнительные подтверждения гарантий, требуемые для той или иной конкретной аудитории); модальный определитель (указывает на степень уверенности автора в правоте аргумента); опровержение (используется в том случае, если необходимо дискредитировать аргументы оппозиции) [73, c. 337]. Мы анализировали все публикации в номерах газеты «Аргументы и факты» за 2011 год, посвящённые паранаучной и квазирелигиозной проблематике, а также авторские тексты, в которых присутствуют элементы паранаучного / квазирелигиозного дискурса. Всего в 2011 году вышло 52 номера газеты, нами было проанализировано методом дискурс-анализа 46 публикаций. В публикациях наиболее часто в рамках паранаучного и квазирелигиозного дискурсов поднимаются следующие темы: уфология, тайные знания древних цивилизаций, мистические практики народов прошлого и замкнутых социальных групп, территории, связываемые с происшествиями сверхъестественного характера, предсказание будущего. При этом отсутствует единый подход к оценке суждений паранаучного и квазирелигиозного характера. В публикуемых текстах может присутствовать как согласие с такого рода суждениями, так и их критика. Позиция издания по данным вопросам однозначно не выражена. Тексты, посвящённые квазирелигиозной / паранаучной проблематике, зачастую имеют коммерческую ориентацию, направлены на то, чтобы потворствовать интересам аудитории и «подогревать» соответствующий интерес. Газете свойственно выпускать статьи о сверхъестественных феноменах циклами, к примеру, в виде серии репортажей или очерков о результатах экспедиции, поддерживать видимость того, что сведения доносятся читателям «в режиме реального времени», что создаёт впечатление вовлечённости читателя в приключения автора публикации, усиливая тем самым впечатление от прочитанного, при этом каждая предыдущая статья, как правило, завершается обещаниями в стиле «продолжение следует» и «то ли ещё будет дальше», таким образом призывая читателя «потреблять» тексты на данную тематику и впоследствии. Можно привести следующие примеры: «но это ещё не вся правда о главном секрете подземных городов…» [14]; «что увидели наши учёные на этой горе, где именно находятся бункеры с летающими тарелками нацистов – читайте в следующих номерах «АиФ» [41]; «Как ещё нацисты использовали их (колдунов – Прим. Л. Ф.) дар, читайте в следующих номерах «АиФ» [39]; «Кто населял Европу вместе с мамонтами? Почему пирамиды можно считать электростанциями? Окончание репортажа – в следующем номере «АиФ»[17]. Другая распространённая форма организации материала – интервью [26; 32; 40; 41; 42; 48; 59]. Однако при этом форма интервью выступает почти исключительно во вспомогательных целях, поскольку корреспондент ограничивается односложными вопросами (при этом нередко выступая с позиции скептика), тогда как лицо, которому вопрос адресован, даёт пространные ответы. В этом отношении особенно показательны материалы Э. Мулдашева, размещавшиеся в газете в первой половине 2011 года. В силу особенной сложности и экзотичности его теорий, имеющих синкретический характер и соединяющих в себе как паранаучный, так и квазирелигиозный дискурсы, данная форма изложения материала позволяет излагаемым сведениям быть более лёгкими для восприятия и понимания, нежели если бы они публиковались в виде цельного текста. Для подтверждения аргумента используются, прежде всего, свидетельства людей, позиционирующих себя в качестве свидетелей сверхъестественных событий. Для усиления аргументации используются модальные определители, используемые с целью обобщения, а также выражения, способствующие рационализации, апеллирующие к достойным уважениям интеллектуальным качествам свидетелей. К примеру: «…многие из опрошенных людей, имеющие абсолютно здравый рассудок, говорили…»; «в качестве примера я приведу рассказ одной весьма образованной и умной женщины…» [42]. Эффект достоверности достигается за счёт конкретизации личности человека, озвучивающего свидетельство, чаще всего указываются его имя, род занятий, также и сами сверхъестественные феномены описываются свидетелями в деталях. Эффект достоверности достигается за счёт конкретизации личности человека, озвучивающего свидетельство, чаще всего указываются его имя, род занятий, также и сами сверхъестественные феномены описываются свидетелями в деталях. «Егерь Борис Либеров из посёлка Суводи пошёл в лес рябчиков пострелять. В какой-то момент услышал, как невдалеке трещат сучья. Думал, лоси. Повернул голову и увидел двух существ, покрытых серо-седой шерстью, - что-то среднее между обезьяной и медведем. Один метра три ростом, другой – с человека. Тот, что поменьше, подпрыгивал, а родитель (кому ж ещё это быть?) постукивал его лапой по голове. Егерь с перепугу дунул в свисток, который был у него с собой и пустился наутёк. Затем на йети наткнулись супруги Козловы – они ехали на тракторе мимо леса. Ещё позже – местный охотник Олег Скрябин. Сидя у костра, он почувствовал, что сзади кто-то есть. Обернулся – метрах в ста маячит огромная седая фигура. Пришлось оставить ужин незнакомцу, лишь бы самому ноги унести» [56]. «Последний из зафиксированных визитов инопланетян в Ульяновскую область произошёл 16 февраля этого года – над территорией складов с алкоголем было замечено непонятное пульсирующее свечение, длящееся 22 минуты. Всё это время автомобили, стоявшие в очереди на разгрузку, по непонятной причине отказывались заводиться» [67]. Ряд статей сопровождается фотографиями, демонстрирующими места и предметы, о которых рассказывается в тексте. Наряду с визуальными иллюстрациями используются ссылки на документальные источники. «Симбирские губернские ведомости» за 1898 г.: «Яркие красные и жёлтые шары висели в небе ближе к вечеру над Симбирском. На улицах города собралось великое множество народу. Пацаны кричали и бросали ввысь камни… Женщины крестились. В этот момент зазвенели колокола в церкви, и шары растворились в небе» [67]. «Впервые загадочная Атлантида была упомянута Платоном почти 2500 тысячи лет назад… Историк Феопомп, живший в IV в. до н. э., рассказывал об огромном континенте, где обитала раса великанов. Географ Мацелл упоминал 10 островов, посвящённых богам. А в XVII в. Немец А. Кирхер впервые опубликовал географическую карту Атлантиды» [63]. « Московским краеведам известен почти неправдоподобный случай, описанный, однако, в 1830-х гг. газетой «Московские ведомости», не имевшей склонности к «желтизне». Со ссылкой на документы полицейского управления Московской губернии газета рассказывала о том, как в 1810 г. два крестьянина села Дьякова, граничащего с Коломенским, спустились в Голосов овраг и… исчезли» [30]. Применяется также указание на изменение теоретических позиций автора или героя материала, переход от скепсиса к вере в тот или иной паранаучный / квазирелигиозный «факт» в результате личных переживаний или аргументированности свидетельских показаний. «Владелец реликвии, бывший офицер Игорь Подухевич, - человек рациональный, никогда не увлекался мистикой, не верил в сверхъестественное. Если уж он называет эту штуку объектом внеземного происхождения, значит, в его мировоззрении что-то перевернулось» [27]. «Мы сами вначале посчитали, что это досужие байки местного населения. Паранаучный / квазирелигиозный дискурс редко совмещается с религиозным, однако в отдельных публикациях подобная ситуация была нами отмечена [19; 20]. В данных статьях, посвящённых езидизму, представителем культа религиозные положения трактовались с использованием паранаучной терминологии, однако в отношении традиционных для России религиозных культов указанное смешение зафиксировано не было. Наряду с выражениями рационализации употребляются указания на принадлежность свидетеля к социальной группе, пользующейся определённым престижем. В этом отношении показательна частая апелляция к авторитету науки. Как правило, в качестве экспертов выступают лица, у которых указывается наличие учёной степени, научной специализации и должности в вузовской среде: «учёный», «специалист», «профессор», «археолог», и т. д. В ряде случаев авторитет эксперта усиливается добавлением прилагательных «знаменитый», «гениальный», «выдающийся», «ведущий». В некоторых публикациях присутствует некоторый элемент дискуссии между представителями официальной науки и паранауки [57]. Имеют место ситуации, когда внимание фокусируется на невозможности научного объяснения той или иной группы фактов или ограниченности её практических возможностей. «…Познакомился с Виктором, 80-летним мужчиной… Когда-то он заболел раком, приехал в это место, и ему открылось, что он должен бывать здесь каждое лето. И рак вскоре отступил, хотя врачи уже крест на нём поставили» [59]. Одновременно с данной тенденцией к представлению паранаучного / квазирелигиозного дискурса как возможной объяснительной модели, в газете «Аргументы и факты» фиксируется также противоположная тенденция – к признанию указанного дискурса ложным и опасным. Данная позиция не удостаивается систематических публикаций, однако появляется в текстах, не посвящённых данному вопросу непосредственно. Одной из немногочисленных статей, в которых паранаучный / квазирелигиозный дискурс анализируется критически в сочетании с политическим дискурсом является статья В. Оберемко «От колдуна до лжеучёного лишь десяток лет по шкале истории» [50]. Здесь также используется апелляция к авторитету, которым в данном случае выступает историк Р. Медведев. В статье, посвящённой проблематике сугубо научного дискурс, а именно истории энциклопедий, Борис Бурда, который представлен в публикации как «знаток, кулинар, «ходячая энциклопедия» и эксперт, комментирующий тезисы текста, выступает с пассажем об опасности дискурсов сверхъестественного: «Прочие книги – как рулетки, рыночные гири и портновские метры, а энциклопедия – это эталон метра. Эталонами метра торговцы не отмеряют, но если они исчезнут – обвесов и обмеров будет немерено. Особенно в наше время шарлатанов, лжеучёных и снимателей порчи по фотографии. Ведь сегодня идёт огромный поток информации – причём в большинстве своём ложной или бездоказательной. Чтобы не попасть в её лапы и не понести кровные денежки в очередное МММ или колдунам, хиромантам, астрологам и прочим шарлатанам, решающим вместо ваших насущных проблем свои экономические проблемы, нужны энциклопедии» [47]. В конце 2011 года газета посвятила две публикации широко обсуждаемому вопросу о предсказанном древними майя конце света в 2012 году. В отношении этого вопроса издание встало на рационалистические позиции. В данных публикациях посредством апелляции к авторитету науки (посредством ссылки на суждения учёных) и использованием приёма иронии тема была представлена в качестве абсурдного, заведомого нереалистичного сценария развития событий. Очевидно, эти две статьи были созданы с целью оказания конкретное влияние на аудиторию, а именно избавить её от паники, предупреждения общественной истерии, вызванной эсхатологической идеей, ставшей достоянием гласности благодаря СМИ. В статье С. Осипова «К концу света будь готов! До 21 декабря 2012 года остался год. Что делать будем?» [51] данное предсказание перечисляется наряду с другими эсхатологическими мифологическими концепциями, описание каждой из которых сопровождает саркастический комментарий. «Жрецы майя говорили, что с момента сотворения рода людского прошло уже четыре цикла жизни, ни один из которых добром не кончился. Цивилизацию приканчивал то потоп, то гигантский ураган. На 2012 год приходится конец пятого цикла, причём и на этот раз гибель должна прийти от стихии – глобального землетрясения. Сатурн, Юпитер и Марс – считают последователи индейских жрецов, - так притянут нашу планету, что она лопнет от натуги… Попробуйте просто заснуть 21 декабря и проснуться 22-го» [51]. Статья «2012-й: конец света не состоится! Майя предсказали финансовый кризис» Г. Зотова [13] преследует ту же цель, что и предыдущая. Однако, если в тексте Осипова превалирует эмоциональная аргументация, то статья Зотова оперирует рационалистической аргументацией. Публикации содержит мнения экспертов, являющихся представителями науки, перечень несбывшихся предсказаний конца света, а также варианты рационалистической интерпретации текста самого предсказания. Можно сделать вывод о том, что хотя паранаучный / квазирелигиозный дискурс освещается в газете наряду с политическим, религиозным и научным дискурсами, его положение остаётся достаточно «односторонним». Паранаучный / квазирелигиозный дискурс апеллирует к авторитету научного дискурса, часто авторы прибегают к приёму рационализации своих положений, однако влияние и авторитет данного дискурса остаются низкими. Если дискурс сверхъестественного обращается к перечисленным объяснительным моделям для подтверждения суждений, то в рамках текста, посвящённого научной или политической тематике, к дискурсу сверхъестественного прибегают в процессе опровержения оппозиционных тезисов, ввиду невысокого статуса данного дискурса. |
Похожие:
 | Научная конференция «Инновационный прорыв России: риски и ресурсы,... Научная конференция профессорско-преподавательского состава, аспирантов и соискателей | | Межвузовская Научная студенческая конференция «Интеллектуальный потенциал Сибири» Вас, творчески мыслящих, целеустремленных молодых людей, решившихся взять на себя ответственность за будущую финансово-экономическую... |
| В новосибирске состоится крупнейшая региональная конференция об интернет-бизнесе Заочная всероссийская научная конференция с международным участием «Научное творчество ХХI века» |  | Дисциплина «Культурология» Межвузовская студенческая научно-практическая конференция «Молодежь, наука, сервис – XXI век» |
| Л. А. Коршунов 2011г Межвузовская студенческая научно-практическая конференция «Молодежь, наука, сервис – XXI век» | | Кафедра педагогики Всероссийская научно-практическая конференция... Институтов повышения квалификации и переподготовки работников образования для участия во Всероссийской научно-практической конференции... |
| Памятка населению о туберкулезе Межвузовская студенческая научно-практическая конференция «Молодежь, наука, сервис – XXI век» | | Гигиеническое воспитание в школе Межвузовская студенческая научно-практическая конференция «Молодежь, наука, сервис – XXI век» |
| 405509 2-09 а приемная 509 Межвузовская студенческая научно-практическая конференция «Молодежь, наука, сервис – XXI век» | | Что мы знаем о туберкулезе? Межвузовская студенческая научно-практическая конференция «Молодежь, наука, сервис – XXI век» |
| «Веяние современной моды и здоровье» Межвузовская студенческая научно-практическая конференция «Молодежь, наука, сервис – XXI век» | | Методическая разработка классного часа Межвузовская студенческая научно-практическая конференция «Молодежь, наука, сервис – XXI век» |
| V всероссийская межвузовская конференция молодых ученых Цель: изучить внешнее и внутреннее строение лишайников, виды, размножение и значение | | Министерство образования российской федерации Межвузовская студенческая научно-практическая конференция «Молодежь, наука, сервис – XXI век» |
| Что нужно знать о туберкулезе Межвузовская студенческая научно-практическая конференция «Молодежь, наука, сервис – XXI век» | | V всероссийская межвузовская конференция молодых ученых Цель: изучить внешнее и внутреннее строение лишайников, виды, размножение и значение |
