Архипелаг гулаг в литературе и действительности
Скачать 0.68 Mb.
|
«Большой террор»За последние десять лет количество фактов, которыми мы располагаем по периоду 1937—1938 гг., значительно увеличилось. Это касается, в первую очередь, вопроса о численности жертв «большого террора» — арестованных, приговорённых, расстрелянных, вызывавшего долгие годы бурные дебаты. Доступ к некоторым источникам первостепенной важности позволил сделать примерные подсчёты. В январе 1954 г., в частности, министр внутренних дел С.Н.Круглов приготовил для Г.М.Маленкова и Н.С.Хрущёва рапорт, из которого следовало, что НКВД арестовало в тот период более 1,5 млн человек, из которых 1,35 млн были осуждены, в том числе свыше 680 тыс. — к расстрелу. Однако на данном этапе эти данные требуют изучения и уточнения. В фондах Прокуратуры сохранилось несколько редких документов, свидетельствующих о «перегибах», совершённых в период «большого террора», в частности, превышений лимитов на аресты и расстрелы, санкционированные Москвой. Разница в итоговых цифрах может составлять от 10 до 12% по сравнению с централизованной статистикой НКВД, т.е. примерно от 750 до 800 тыс. расстрелянных или пропавших без вести. Среди наиболее важных источников, дающих ключ к пониманию механики «большого террора», в первую очередь следует назвать секретные постановления Политбюро о репрессиях против тех или иных категорий «врагов». Оперативные приказы НКВД определяли в мельчайших подробностях детали этих операций. Сохранилась переписка между Политбюро и региональными комитетами партии и управлениями НКВД об утверждении дополнительных лимитов по «кулацкой операции». Из этих документов ясно следует, что массовые репрессии, проводимые в 1937—1938 гг., были в большинстве своём тщательно спланированными и централизованными акциями, обсуждёнными на самом высоком уровне Сталиным и Ежовым. Эти операции были направлены против весьма неопределённых групп «врагов», которых на бюрократическом жаргоне служащие НКВД называли «кулацкая линия» и «национальная линия». Первая определялась оперативным приказом НКВД № 00447 от 30 июля 1937 г. По нему под удар попадало довольно большое число «антисоветских элементов», среди которых «бывшие кулаки» занимали «почётное» место. Что касается «национальной линии», то по ней было проведено около десятка операций: польская, немецкая, харбинская, финская, литовская, эстонская, греческая, румынская.
В ходе чисток следовало заменить одну элиту другой. Грубо говоря, заменить «не сталинскую элиту» более молодыми, образованными, политически и идеологически более послушными людьми, сформированными «в сталинском духе» в 1930-е гг. В секретных сводках НКВД, в сугубо засекреченных резолюциях Политбюро, к которым имело доступ лишь весьма ограниченное количество высоких должностных лиц, говорилось, что все эти репрессивные меры направлены на окончательное и полное искоренение всех «чуждых» или «вредных» элементов, могущих нанести ущерб «новому социалистическому обществу». Эти меры якобы были призваны помочь обществу сплотить ряды ввиду угрозы начала войны и усложнившейся международной обстановки. Эти массовые преступления держались в строжайшей тайне. На самом деле они представляли детально продуманную операцию по «очищению» общества, заранее были предопределены группы жертв, квоты на репрессии по «первой» (расстрел) и «второй» (10 лет лагерей) категориям и дополнительные лимиты. Массовые репрессивные операции, проводимые с августа 1937 г., можно рассматривать как итог длинной вереницы кампаний и полицейских мер, направленных в течение ряда лет против нечётко обозначенного контингента «социально вредных элементов». В записке, предваряющей приказ № 00447, Ежов подчёркивал, что пришло время уничтожить все антисоветские элементы, «раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой против основ советского государства». Затем следовало длинное перечисление целей террора против антисоветских элементов, в которые входили без разбора бывшие кулаки, ранее репрессированные, скрывшиеся от репрессий, бежавшие из лагерей, репрессированные церковники и сектанты, бывшие активные участники антисоветских вооружённых выступлений, кадры антисоветских политических партий и т.д. 3 июля 1937 г. Политбюро утвердило телеграмму за подписью Сталина областным партийным руководителям и руководителям НКВД с требованием «взять на учёт всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные — менее активные, но всё же вражеские элементы были бы высланы в районы по указанию НКВД». Эта телеграмма послужила началом самой значительной волны репрессий времен «большого террора», так называемой «кулацкой операции», в ходе которой было арестовано 767 тыс. и из них расстреляно 387 тыс. человек. Репрессии по национальному признаку были напрямую связаны с навязчивой идеей существования «пятой колонны», пополняющей свои ряды представителями различных диаспор. Репрессии по национальному признаку указывали на то, что образ врага менялся и в последующие годы, явно приобретая «этнические черты». № 223 Справки Спецотдела МВД СССР о количестве арестованных и осуждённых органами ВЧК—ОГПУ—НКВД—МГБ СССР в 1930—1953 гг. Примечание: В прочие меры наказания включены осуждённые условно, к исправительно-трудовым работам, к принудлечению, выдворенные за границу и т.д. Публикуется фрагмент справки, относящейся к 1937—1938 гг. Из всех национальных меньшинств, входящих в большую семью советских народов, поляки и советские граждане польской национальности заплатили тяжёлую дань «великому террору». В 1937—1938 гг. было репрессировано около одной пятой от общего числа советских граждан польского происхождения, которые по данным переписи 1937 г. составляли 656 тыс. человек. Период «большого террора» прекратился так же, как начался: конец ему положило секретное постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г. В этом документе, который распространили среди ограниченного числа высокопоставленных должностных лиц партии, Прокуратуры и НКВД, критиковались «крупнейшие недостатки и извращения в работе органов НКВД и Прокуратуры». «Работники НКВД настолько отвыкли от кропотливой, систематической, агентурно-осведомительной работы и так вошли во вкус упрощённого порядка производства дел, что до самого последнего времени возбуждают вопросы о предоставлении им так называемых “лимитов” для производства массовых арестов». В постановлении говорилось также, что в органы НКВД «проникли враги народа», желающие вывести их из-под контроля партии. За этим политическим маневром, безусловно, скрывалось желание Сталина переложить всю ответственность за массовый террор на чекистов и персонально на Ежова. 24 ноября 1938 г. он был отстранён от руководства НКВД, затем арестован, а несколько месяцев спустя расстрелян в условиях строжайшей секретности. В условиях военной мобилизации. 1939—1945 гг.Согласно секретным статьям германо-советского пакта, подписанного 23 августа 1939 г., Красная Армия 17 сентября 1939 г. вступила в Польшу под предлогом «помощи братьям украинцам и белорусам» в условиях «распада польского государства». Советская интервенция почти не столкнулась с сопротивлением, ибо польская армия в то время была почти полностью уничтожена вермахтом. Советские войска захватили в плен 230 тыс. военных, из которых 15 тыс. были офицерами. Широко известна трагическая судьба большей части этих офицеров, попавших в лагеря и расстрелянных, в частности, в Катыни, по приказу, подписанному Л.П.Берией 5 марта 1940 г. В сборнике рассматриваются главным образом факты массовых депортаций поляков (число депортированных по разным оценкам составляет от 320 до 380 тыс. человек) в 1940 и 1941 гг. В восточных областях Польши, после того как они были оккупированы Красной Армией и присоединены как к Белорусской, так и к Украинской республикам, тут же начались «зачистки». Они были, главным образом, направлены против «социально-враждебных элементов»: помещиков, промышленников, фабрикантов, госслужащих, полицейских и так называемых «осадников» — бывших военнослужащих польской армии, отличившихся в польско-советской войне 1920 г. и получивших за это земельные наделы в восточных районах, населённых преимущественно белорусами и украинцами. Все эти «подозрительные» контингенты были либо арестованы и осуждены «тройками» к срокам не менее 8—10 лет, либо депортированы. Вторая волна депортаций (9 и 13 апреля 1940 г.) захватила, в частности, членов семей репрессированных польских офицеров, полицейских, госслужащих, помещиков, фабрикантов и «участников контрреволюционных организаций». Третья волна состояла из лиц особой категории, названных «беженцами». Речь шла, в основном, о польских гражданах, бежавших на восток от войск вермахта. Среди них насчитывалось множество евреев. Этот контингент не рассматривался как «вражеский» и, в сущности, их депортация на восток, на Урал, в Сибирь или Казахстан в ряде случаев спасла им жизнь, несмотря на ужасные условия существования в ссылке. Присоединение стран Балтии в 1940 г., а затем Бессарабии, воссоединённой с левобережной Молдавией, ставшей Молдавской ССР, повлекло за собой обычную вереницу арестов и депортаций «социально опасных» и «антисоветских элементов». В середине мая 1941 г. Берия согласовал со Сталиным проект постановления ЦК ВКП(б) и СНК «О мероприятиях по очистке Литовской ССР от антисоветского уголовного и социально опасного элемента» (на стадии согласования к Литовской ССР были добавлены Латвийская и Эстонская ССР). В это же время уполномоченный ЦК и СНК по Молдавской ССР С.А.Гоглидзе направил в Москву прошение на выдачу ему разрешения депортировать значительное число контрреволюционеров вместе с семьями. Здесь, как и во всех Прибалтийских странах, преследовались главным образом члены некоммунистических политических партий, помещики, фабриканты и коммерсанты, госслужащие и офицеры. К этому «элитному контингенту», как обычно, присоединяли различные криминальные элементы, маргиналов, а также зарегистрированных проституток. К ним применялись разного рода санкции: Особое совещание выносило приговоры на срок от 5 до 8 лет лагерей; членов семей отправляли в ссылку. С началом Второй мировой войны было связано также ужесточение трудового законодательства, что явилось решающим шагом на пути к мобилизации и милитаризации общества. Летом 1940 г. правительство провозгласило ряд мер, согласно которым впервые простые нарушения трудовой дисциплины приравнивались к преступлениям. Указ от 26 июня 1940 г. явился итогом целого ряда мер, принимаемых с начала 1930-х гг. с целью укрепления трудовой дисциплины и сокращения текучести рабочей силы. Это был кульминационный момент конфликта между властью и рабочими. Одновременно он представлял собой дополнительный шаг к всеобщей мобилизации и милитаризации общества в связи с перспективой неизбежной войны. Текст закона предусматривал наказание вплоть до 4-х месяцев тюрьмы за самовольный уход с работы (таким образом, по сути, рабочие и служащие были прикреплены к своим рабочим местам и не имели возможности их оставить). За прогул приговаривали к исправительно-трудовым работам на срок от одного до шести месяцев с удержанием в пользу государства до 25% зарплаты. Меры эти ужесточали законы, принятые в декабре 1938 г., и, естественно, они были весьма непопулярны. За девять месяцев по указу от 26 июня было приговорено более 2,5 млн человек, из них 2,1 млн — за прогулы и 400 тыс. — за самовольный уход с работы. В 1940 г. эти дела составили две трети общего количества дел, рассматриваемых в суде, в 1945 г. — 51%, в конце 1940-х гг. — более 40%. В целом же, вплоть до отмены этого закона в июле 1955 г. (отмена его была частичной и тайной), а затем и полной отмены его в 1956 г., за прогулы было осуждено 11 млн человек, приговорённых к принудительным работам. Около 2,8 млн человек были приговорены за самовольный уход с работы сроком от 2-х до 4-х месяцев тюремного заключения. Эти цифры даны без учёта около миллиона человек, приговорённых к более суровым мерам наказания за «дезертирство с работы», согласно закону от 26 декабря 1941 г. Что касается периода войны, то в данном томе представлено три вида документов. Во-первых, декреты военного времени, которые имели целью мобилизацию всех экономических и человеческих ресурсов на нужды войны. Во-вторых, документы, характеризующие крайне суровые меры, принятые с целью укрепления воинской дисциплины. Наконец, материалы о депортациях народов, «наказанных» в годы войны. Некоторое время спустя, 12 июля l941 г., был издан указ о досрочном освобождении «некоторых категорий» заключённых, эта мера коснулась в основном лиц, приговорённых в предыдущие годы на короткие сроки заключения. Большинство из них должны были тут же пополнить ряды армии. 24 ноября 1941 г. заключённые других категорий были тоже освобождены досрочно. Таким образом, в течение нескольких месяцев было освобождено несколько сотен тысяч человек. Во время войны эти меры распространились примерно на 1 млн человек, которые сразу после освобождения отправлялись на фронт. Кроме того, в международных отношениях произошли серьёзные перемены после нападения Германии на Советский Союз. В связи с этим советское правительство провозгласило (12 августа 1941 г.) амнистии для польских граждан: заключённых или сосланных. За один только месяц по данной амнистии было освобождено более 114 тыс. человек. Указ от 26 декабря 1941 г. «об ответственности рабочих и служащих в военной промышленности за самовольный уход с предприятий» имел более серьёзные последствия. По сравнению с указом от 26 июня 1940 г. меры наказания за самовольный уход значительно ужесточались: теперь такого рода уход приравнивался к дезертирству и карался военным трибуналом сроком от 5 до 8 лет лагерей. Всякий самовольный уход с работы карался сроком от 3 до 10 лет лагерей. С 1942 по 1945 г. более 900 тыс. человек было приговорено к длительным срокам наказания по данному указу, действие которого длилось вплоть до весны 1948 г., ещё долго после окончания войны. За три послевоенных года более 200 тыс. человек были осуждены таким образом (111 380 человек были освобождены досрочно после отмены в мае 1948 г. указа от 26 декабря 1941 г.). В ходе войны небывалый размах приобрели депортации целых народов. Депортация советских немцев носила «профилактический» характер: «для предупреждения серьёзного кровопролития» (указ от 28 августа 1941 г.). В виде меры наказания «за сотрудничество с врагом» было депортировано 6 малых народов: карачаевцы, калмыки, чеченцы, ингуши, балкарцы и крымские татары. Эти депортации явились составной частью политики «пограничных чисток». Они коснулись также греков, болгар, армян, крымских немцев, турок-месхетинцев, хемшилов и курдов из пограничных районов Грузии. В целом с 1940 по 1945 гг. административной высылке подверглось около 2,6 млн человек. Эти депортации коренным образом изменили состав «спецпереселенцев», которые прежде состояли в основном из жертв раскулачивания. Безусловно, расовая дискриминация в СССР не совпадала с нацистской. Сталинский режим не преследовал немцев или чеченцев за так называемые «биологические дефекты». Центральной власти была важна прежде всего подчинённость данных меньшинств советскому правопорядку, их политическая благонадёжность. Советские граждане немецкого, корейского, польского или греческого происхождения вызывали такое же подозрение, как и западные украинцы, находившиеся вплоть до 1939 г. в составе Польши. Что касается чеченцев и других народов, высланных за предположительное «сотрудничество с врагом», их депортация представляла собой крайнюю меру, последовавшую за многочисленными попытками власти в течение 1930-х гг. советизировать эти непокорные меньшинства, сохранившие в большей степени свои особые черты и проявлявшие удивительную силу и упорство в неподчинении. План операции был расписан по часам. Они начинались с ареста «опасных элементов» в количестве менее 1%, т.е. около нескольких тысяч человек из числа населения, состоящего, главным образом, из женщин, детей и стариков, ибо большая часть мужчин была призвана в армию. Окружив города, посёлки, деревни, отряды НКВД давали жителям не более часа для того, чтобы «собрать вещи» (100 кг на семью). Затем их сажали на грузовики, везли на место сбора, где их ожидали железнодорожные составы. Многонедельное путешествие проходило в чудовищных условиях. За массовыми депортациями «наказанных народов» тотчас следовали административные меры, от отмены республиканской автономии до своеобразных «топонимических репрессий» — переименований населённых пунктов, гор и рек. Репрессиям подвергались не только сами представители «наказанных народов», но и сама их культура. Политика репрессий в послевоенные годыВ последние годы сталинского режима не было ни одного крупного процесса или массовых операций, напоминающих «большой террор» предвоенного времени. Однако именно после войны спецпоселения и лагеря ГУЛАГа достигли наивысшего расцвета. К моменту смерти Сталина в лагерях содержалось 2,5 млн заключённых, а в ссылке 2,75 млн спецпоселенцев. В послевоенный период по сравнению с 1930-ми гг. значительно уменьшилось количество приговоров, выносимых Особым совещанием и военными трибуналами. Количество осуждённых не превышало 100 тыс. человек в год, а с 1951 по 1952 гг. их стало менее 50 тыс. в год по сравнению 250 тыс., осуждаемых ежегодно в первую половину 1930-х гг. Однако количество приговоров, выносимых обычными судами, постоянно увеличивалось, т.к. любое правонарушение наказывалось как преступление. Жёсткость наказаний была абсолютно несоразмерна составу преступлений. Число приговоров, вынесенных обычными судебными инстанциями, резко увеличивалось, особенно после выхода в свет указов от 4 июня 1947 г., предусматривающих чрезвычайно строгие меры наказания за любые виды кражи государственной, а также и частной собственности. Следует также отметить, что начиная с 1947 г. сроки наказания заметно удлинились — с этого года количество осуждённых на сроки от 5 до 10 лет увеличилось в пять раз по сравнению с предыдущим годом. Всё это в 1948 г. дополнилось рядом новых чрезвычайных мер, которые привели в итоге к увеличению численности заключённых в лагерях и спецпоселенцев. Появились также и «двойные виды» наказаний (лагерь плюс ссылка или лишение в правах сроком на 10 лет). Такого рода формы наказаний выносились осуждённым по 58 статье УК, отбывшим свой срок, а также и «особо опасным государственным преступникам». Применялось также и выселение «лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности и ведущих антиобщественный и паразитический образ жизни». Было также принято решение оставить навечно на спецпоселении всех выселенных в период Великой Отечественной войны. Изучение политики репрессий в послевоенные годы должно учитывать особое положение западных областей СССР в течение всех этих лет. Надо иметь в виду, что Западная Украина, Западная Белоруссия, Молдавия и Прибалтика подверглись насильственной советизации и этот процесс повлёк за собой сильное вооружённое сопротивление со стороны «националистических партизанских группировок». В постановлении Президиума ЦК КПСС «О политическом и хозяйственном состоянии Западных областей Украинской ССР» от 26 мая 1953 г. признавалось, что «с 1944 г. по 1952 г. в Западных областях Украины подверглось разным видам репрессий до 500 000 человек, в том числе — арестовано более 134 000, — убито более 153 000, выслано навечно за пределы Украинской CCР 203 000 человек». Особая группа документов, относящаяся к послевоенному периоду, касается репрессий, обрушившихся на прибалтов, западных украинцев и молдаван. Одна из наиболее значимых операций была названа операция «Весна». Она развернулась в Литве в мае 1948 г., согласно постановлению Совета Министров СССР № 417—160сс от 21 февраля 1948 г. «О выселении с территории Литовской ССР на спецпоселения семей бандитов и националистов, находящихся на нелегальном положении, а также пособников бандитов, кулаков и их семей». 6 апреля 1949 г. Политбюро и Совет Министров приняли широкомасштабный план по депортации, подготовленный ЦК Коммунистической партии Молдавии, руководимой Л.И.Брежневым. Согласно этому плану, названному операция «Юг», предполагалось депортировать 40 850 человек (примерно 11 280 семей). Следующая группа документов относится к указам от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищения государственного и общественного имущества», «Об усилении охраны личной собственности граждан», которые являлись главным оружием репрессивных действий последних лет сталинского режима. Во второй половине 1946 г. Совет Министров СССР и ЦК ВКП(б) приняли два постановления по усилению охраны хлеба (27 июля, 25 октября). Судебным органам был отдан приказ рассматривать все дела по кражам в десятидневный срок и со всей строгостью применять устаревший закон от 7 августа 1932 г. В ноябре—декабре 1946 г. было осуждено более 53 тыс. человек, в большинстве колхозников, к длительным срокам заключения в лагерях. Тысячи председателей колхозов были арестованы за «саботаж кампании по заготовкам». B конце 1946 г. — начале 1947 г. в некоторых областях Украины, Центральной России и Молдавии начался голод, который унёс от 500 тыс. до 1 млн человек. Указы от 4 июня 1947 г. по духу и по букве напоминали знаменитый закон от 7 августа 1932 г. Они карали наказанием от 7 до 25 лет лагерей, в зависимости от того, как была совершена кража: индивидуально или коллективно, в первый раз или по рецидиву. Кроме того, по секретному циркуляру Совета Министров действие указа от 4 июня 1947 г. распространялось и на мелкие кражи на производстве. Следовательно, рабочие и служащие за мелкие кражи должны были приговариваться не к одному году лишения свободы (как предусматривалось законом от 10 августа 1940 г.), а от 7 до 10 лет заключения, а при повторной краже или краже, совершённой организованной группой, — до 25 лет исправительно-трудовых лагерей. Во втором квартале 1947 г. более 380 тыс. человек были приговорены на основании новых указов, из них 21 тыс. несовершеннолетних младше 16 лет. За шесть лет (1947—1953) были осуждены 1,5 млн человек, из которых 400 тыс. женщин и несовершеннолетних. Большинство из них получило наказание в виде 5 лет лагерей и более. Применение этого закона натолкнулось на глухое сопротивление многих судей и прокуроров, которые сознавали, что поступают несправедливо, осуждая на 7 или 8 лет лагерей солдатских вдов, инвалидов или несовершеннолетних, укравших буханку хлеба или несколько яблок в колхозном саду из-за того, что были голодными. Одним из скорых последствий применение указов от 4 июня 1947 г. стало массовое поступление в ГУЛАГ так называемых «воровок», чаще всего это были солдатские вдовы с малолетними детьми, вынужденные побираться и воровать. К концу 1948 г. в ГУЛАГе насчитывалось более полумиллиона узниц и более 22 тыс. детей, воспитывавшихся в «домах младенца». Данная ситуация вынудила провозгласить 22 апреля 1949 г. секретную частичную амнистию, что позволило освободить около 84,2 тыс. женщин и детей. Однако постоянный приток сотен тысяч людей, наказанных за мелкие кражи, продолжался вплоть до 1953 г., и процентное соотношение женщин в ГУЛАГе сохранялось на уровне от 20% до 25% от общего числа осуждённых. 26 ноября 1948 г. указ Президиума Верховного Совета СССР значительно ужесточил наказание за побег ссыльных и спецпоселенцев из мест пребывания: за побег предусматривалось уже не 8 лет заключения, а 20 лет каторжных работ! Наряду с данными репрессивными мерами власти предприняли шаги по ограничению последствий слишком жёсткого применения ряда законов, что приводило к чрезмерному росту числа осуждённых, перегрузке судебно-следственных органов и повлекло за собой отрицательные последствия для национальной экономики в целом, которая по-прежнему остро нуждалась в рабочей силе. Так, в мае 1948 г., по предложению Г.Сафонова и К.Горшенина, был отменён указ от 26 декабря 1941 г., предусматривавший жестокие санкции за «дезертирство с работы». Менее жёсткие наказания, предусмотренные законом от 26 июня 1940 г., как-то: лишение свободы сроком на 4 месяца (вместо прежних 5—8 лет лагерей) за самовольную смену места работы, остались всё же в силе. Кроме того, надлежало освободить более 111 тыс. человек, приговорённых по закону от 26 декабря 1941 г. Эти меры, сохранявшиеся в глубокой тайне, свидетельствовали о многочисленных противоречиях, царивших в области политики репрессий, которая привела в конечном итоге к такому разбуханию лагерной системы, что она стала не управляемой. Это обстоятельство было важной причиной большой амнистии, провозглашённой 27 марта 1953 г., всего три недели спустя после смерти Сталина, и затронувшей 1,2 млн заключённых, за исключением «политических». Конечно, при объяснении причин амнистии нужно учитывать не только политические, но и экономические причины. Последняя группа документов сборника — справки и отчёты, подготовленные в 1954 и 1955 гг. по поручению Министерства юстиции, Прокуратуры и Верховного Суда для того, чтобы хотя бы приблизительно подвести количественные итоги сталинских репрессий. Эти отчёты дают богатую статистическую информацию о приговорах, вынесенных с 1930 по 1953 гг. различными судебными инстанциями: военными и гражданскими судами. № 84 Письмо бывшего чекиста, заключённого Усть-Вымского ИТЛ П.А.Егорова И.В.Сталину с просьбой о помиловании 20 декабря 1938 г. ЦК ВКП(б), город Москва товарищу И.В.Сталину от быв. чекиста, заключённого в Усть-Вымском ИТЛ сроком на 5 лет по ст. 193-17 п. «а» УК РСФСР — ЕГОРОВА Павла Андриановича. <…> Я сам быв. чекист с 1922 года по день ареста 25 января 1938 года, на протяжении 16 лет проработал в органах ЧК—ОГПУ—НКВД на территории Сибири. В операции по ликвидации вражеских элементов в 1937 году я принимал активное участие на территориях Новосибирской области и Алтайского края, работая последнее время начальником особого [отдела] УГБ НКВД 78-й с[трелковой] д[ивизии] в г. Томске — имел звание ст. лейтенанта госбезопасности. Первое указание о подготовке массовой операции мы получили по НКВД СССР в июле месяце 1937 года. Эта директива обязывала нам составить списки на весь контрреволюционный элемент из социально-чуждой среды и весь уголовный рецидив, представляющий из себя социальную опасность для общества. Вслед за этим был дан сигнал о начале операции и организации судебных троек при УНКВД для рассмотрения всех этих дел. Таким образом, основной удар по контрреволюционным и уголовным элементам, проходящим по нашим учётам и разработкам, был нанесён в августе месяце 1937 г. Последующий смысл всех директивных установок руководства Управления НКВД, даваемых на совещаниях и при докладах, сводился к необходимости весь оперативный контингент, проходящий по учётам и разработкам, свести в разные по названиям, но единые по своим целям контрреволюционные организации, связанные с иноразведками враждебных нам стран и белоэмигрантовскими центрами за границей. Оперсостав органов, восприняв эти установки как прямую физическую ликвидацию всей контрреволюции, в том числе и пассивной, деятельно следуя этим директивам, приступил к их реализации с полным сознанием исторической необходимости очистить нашу страну от этого контингента. Исходным началом для разрешения этой задачи должны были явиться штабы руководства этих организаций, для чего в разные места были выброшены опергруппы с задачами «найти» эти штабы. В Нарымский округ был с опергруппой командирован врид нач. 4-го отдела УНКВД ст. лейтенант госбезопасности ПОПОВ, который по прибытии в Нарым в разных местах закопал оружие различных систем, а затем, арестовав группу быв. бел[ого] офицерства во главе с б. полковником Михайловым, путём намеренной и следственной обработки взял от них показания о существовании в Сибири Российского общевоинского союза (РОВС). Арестованные «показали» на скрытые у организации оружейные склады, которые при участии понятых от советских и общественных организаций и были «обнаружены». Арестованный «центр» организации дал развёрнутые показания о якобы существующей организации с наличием большого количества участников. С аналогичной задачей в районе Кузбасса был командирован начальник 3-го отдела УНКВД НСО мл. лейтенант госбезопасности ГОЛУБЧИК, который успешно провел такую же операцию по Кузбассу. В Томске, по примеру Нарыма и Кузбасса, РОВС был вскрыт бригадой УНКВД и местным аппаратом горотдела, причём здесь «штаб» был создан из нашей агентуры из числа б[елого] офицерства СИТНИКОВА и других, которым было разъяснено, что от них нужны такие показания для Родины и они временно арестовываются для камерной разработки тех людей, которые будут арестовываться по этой «организации». Впоследствии все они были расстреляны. По Бийскому и Алтайскому кустам аппаратом 3-го отдела УНКВД была «успешно» развита операция контрреволюционной повстанческой, японской, шпионской организации, руководимой б[ывшим] командующим партизанскими силами Алтая Третьяком. Эта операция поглотила всех лидеров партизанского движения в период реакции Колчака в Сибири и очень большое количество красных партизан. Арестованные контрреволюционные одиночки, разрозненные группы и целые организации, находящиеся в нашей разработке, стали сводиться в целые организации с большими филиалами. Примерно до конца сентября или начала октября месяца 1937 г. операция носила исключительно характер разгрома всех контрреволюционных кадров и не касалась широких слоёв населения. С сентября месяца 1937 года в массовом количестве стали поступать категорические требования — усиление операции. Шифротелеграммами приказывалось подвергнуть массовым арестам всех перебежчиков, поляков, латышей, иранцев, лиц, прибывших с КВЖД («харбинцев») и др. УНКВД НСО стало спускать периферии «контрольные» цифры на аресты, называвшиеся «минимум», так как давать результаты ниже их запрещалось. Например, Томск получал неоднократно такие контрольные цифры на 1500, 2000, 3000 и т.д. [Возникло] «соревнование» — кто больше арестует. <…> В конце сентября месяца или начале октября месяца, когда были реализованы все наши учёты, операция с бешеной силой обрушалась на ни в чём неповинных людей, никогда не участвовавших в каких-либо антисоветских и контрразведывательных делах и не скомпрометированных связями. Для многих нас смысл дальнейшей операции не только не понятен, но и страшен, но остановить её бешеный шквал только мог ЦК ВКП(б) и Вы. При желании некоторых чекистов спасти невинных людей [это] приводило лишь только к их арестам и гибели. Увеличились самоубийства среди чекистов. В Томске в этот период основную работу по камерной обработке вёл некий Пушнин — фигура, на которой следует подробно остановиться. ПУШНИН в 1935 г. в Томске и его районе создал контрреволюционную повстанческую организацию «Партию народных героев». Он вовлек в неё большое количество контрреволюционно настроенного элемента, причём всех участников организации он обязывал подписками, давал им клички и т.д. В выработанной им программе и уставе «Партия народных героев», являющейся копией программы БРП, во главе стояло уничтожение коммунистов, роспуск колхозов и т.п. В начале 1936 г. Пушнин решил перейти на нелегальное положение, для чего он инсценировал свою смерть, снявшись в гробу. Эти фотокарточки были распространены среди родных, знакомых Пушнина и участников созданной им организации. При аресте Пушнина у него были обнаружены подписки и анкеты участников организации, план восстания и свержения советской власти в Томске и Сибири. Пушнин в 1936 г. Военным трибуналом был приговорён к расстрелу, который был заменен 10 годами итл. «Помощь» Пушнина была колоссальной. Несмотря на то, что все камеры были переполнены арестованными, в камерах на 6 чел. сидело по 30—40 человек, а всего по Томску и его району было арестовано ... человек*. В комнатах следователей редко можно было застать арестованных на допросах. Делалось так, руководители следственных групп разбивали арестованных на группы от 5 до 10 человек, причём в своём большинстве эти люди друг друга до ареста не знали и давали их отдельным следователям, которые, получив от Пушнина заявление о готовности арестованных подписать всё то, что им предложит следствие, вызывали их к себе, заполняли анкетные данные протоколов допросов, отбирали списки на знакомых и отправляли обратно для того, чтобы вызвать второй раз и подписать трафаретный протокол о «принадлежности» арестованного к РОВС или др. аналогичной организации, причём эти 5—10 человек, ранее друг друга не знавшие, оказывались по протоколам давно знавшими и друг друга завербовавшими в ту или иную контрреволюционную организацию, а все или почти все знакомые этих арестованных также оказывались участниками организации. В Новосибирске наряду с аналогичной обработкой арестованных применялись и др. методы «воздействия». Например, в 3-м отделе УНКВД под руководством его начальника, мл. лейтенанта госбезопасности Иванова, были введены в действие толстые большие старинные альбомы с массивными переплётами, железные линейки и т.д., причём все эти предметы имели названия: «первой степени», «второй степени», «третьей степени». Этими предметами жестоко избивали арестованных. Широко практиковалась «выстойка» арестованных на ногах по несколько суток, зачастую привязывали их к несгораемым шкафам и дверям, чтобы не падали до тех пор, пока не подпишут протокола и не напишут собственноручного заявления о принадлежности к организации. Работающий в отделе некий Малозовский, проводивший следствие по немцам, латышам и литовцам, записывал в протокол то, что было «нужно» для следствия, а зачитывая арестованным из своей головы, что они являются преданными людьми родины, любят советскую власть, что они арестованы неверно и просят их освободить. Конец этих «протоколов» Малозовский заканчивал лозунгами «да здравствует советская власть, да здравствует т. Сталин». Заставляли подписывать чистые листы бумаги, а затем писались протоколы, подделывались подписи под протоколами и т.д. Большинство всех этих арестованных расстреляны. В погоне за поляками, латышами и др., подпадавшими под массовые аресты нацменьшинствами, применялись различные методы, просматривались списки сотрудников по учреждениям, прописные листы в адресных столах и т.п., причём зачастую арестовывались люди, которые имели несчастье носить польские, литовские и подобные им фамилии, но иногда ничего общего не имевшие с той или иной национальностью. Такие люди по протоколам оказывались участниками монархических повстанческих организаций, правда, из Новосибирска поступило устное распоряжение в таких случаях в повестках дня тройки не указывать национальность. В прошлом продавец или кустарь превращались в крупных торговцев и владельцев, бухгалтера — в царских чиновников, провокаторов и т.д. В Алтайском крае дела через тройку проходили без нужного оформления. Методы следствия там были ещё более ужасными. Неимоверная по размерам была проведена операция по ж.д. транспорту. Начальник 6-го отдела, капитан госбезопасности Невский (из дворян, быв. офицер) хвалился, что он показаниями «вышел» на одного из членов ЦК. Вообще стиль работы части «чекистов» свёлся к стремлению «сваливать» крупных людей. Фабрикуя показания и принуждая подписывать их арестованных, многие «чекисты» включали в эти показания ответственных партийных и советских работников. Это считалось большой заслугой и такие люди быстро «росли» и выдвигались на работе. <…> (03.2006 сайт «Иду на урок истории») |
Похожие:
 | Жизнь и творчество А. И. Солжениц Литературные чтения (отрывки из произведений писателя: «Один день Ивана Денисовича», «Архипелаг гулаг», «Матренин двор», Раковый... |  | Урока Тема урока Содержание урока Развитие понятия о художественной литературе как образном отражении действительности |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... ... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Повторение изученного в 5классе, знакомство с учебником литературы, дать представление о художественной литературе как особой форме... |
| Польши и поляков никогда не была главной темой творчества Александра... Советском Союзом. Не менее интересным является отношение самих поляков к А. Солженицыну, который в 70-ые годы был кумиром и примером... | | Методические указания Содержание Многообразие реальных конкретных ситуаций, характеризующих объекты действительности. Основные типы ситуаций, составляющих предметную... |
| Реферат по истории на тему «гулаг» Вот в истории появился и еще один «революционный» парадокс, превративший город Свободный в лагерь заключенных. 3 | | Реферат по итоговой аттестации по литературе «Преемственность литературных... Эта подчеркнутая соотнесенность с идеалом и вместе с тем резкое отступление от реальных жизненных пропорций, присущих явлению, придает... |
| Когда Господь Кришна появился во Вриндаване, там появилось множество... Говорится о двадцать одном демоне, но в действительности Кришна убил их намного больше. Почти каждый | | Программа дисциплины «Теория и история русской литературы» для направления:... С учетом особого статуса литературы в истории русской культуры особое внимание уделяется отражению в литературе общественно-политических... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Гулаг и расправлялись с ними со звериной жестокостью. О судьбе репрессированных, о строительстве «мертвой дороги» читатели узнают... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Таким образом, нарушение меры в понимании человеком красоты, прекрасного привело к острой проблеме XXI века всеобщей «гламуризации»... |
| Рабочая программа по литературе для 9 класса Настоящая программа по литературе в 9 классе составлена на основе федерального компонента государственного стандарта основного общего... | | Реферат: Культурные особенности японцев Японский архипелаг принял нынешние очертания 10 000 лет назад. Последующие 8 000 лет длилась эра Йомон, когда жили первобытные охотники-собиратели.... |
| Рабочая программа по литературе для 6 класса Программы основного общего образования по литературе, авторской Программы по литературе В. Я. Коровиной и др. (М.: Просвещение, 2012)... | | Рабочая учебная программа по литературе Класс 5-9 Разработчики: Войтекайтене... Примерной программы по литературе, обеспечивает выполнение требований федерального компонента Государственного стандарта основного... |
