Исламский радикализм в контексте проблемы военно-политической безопасности
на Северном Кавказе
И.П. Добаев
В постперестроечный период отмечается усиление исламского влияния в регионе. Тем не менее говорить об исламском движении как монолитной общественной силе можно с большой долей условности. Оно представлено разнородными общественно-политическими субъектами, которые отстаивают свои собственные интересы и цели. При этом последние несут исламскую религиозно-политическую окраску нередко номинально, тогда как сфера фактических интересов лежит в плоскости конкуренции субэлитных групп [1].
Абстрагируясь от рассмотрения всей картины состояния и развития ислама на Северном Кавказе, рассмотрим вопрос, связанный с наиболее радикальным и экстремистским его течением, получившим название “ваххабизм” (хотя сами последователи этого течения – исламские фундаменталисты – отрицают свою принадлежность к ваххабизму), именуя себя “единобожниками” или просто “мусульманами”. Необходимо иметь в виду, что понятие “исламский фундаментализм” трактуется как самостоятельное, крайне консервативное направление, активно проявившее себя в мировом исламском движении после победы “исламской революции” в Иране и в период гражданской войны в Афганистане. Многие западные политологи толкуют его как некое сильно политизированное исламистское течение, целью которого является создание в мусульманском мире такой государственно-политической системы, которая якобы существовала в период правления пророка Мухаммеда и первых четырех “праведных” халифов [2]. Современный исламский фундаментализм в наибольшей степени можно считать идейной и методологической базой ваххабизма.
Немного истории: в XVIII в. в рамках суннитского направления в исламе зарождается мощное движение – ваххабизм, получившее свое название по имени его создателя и идеолога – Муххаммада ибн Абд аль-Ваххаба (1703-1787). Он и его последователи – ваххабиты, суровый аскетизм которых исключал любой культ (включая культ пророка), стали выступать как против всякого рода развлечений, так и против посредников-духовников во взаимоотношениях мусульманина с Аллахом. Аль-Ваххаб считал, что мусульмане отошли от принципов, установленных Аллахом, польстились на ненужные новшества. Поэтому необходимо очистить ислам, вернуться к его изначальному состоянию.
Первоначально ваххабитов отличали крайний фанатизм в вопросах веры и экстремизм в борьбе со своими политическими противниками. Методы реализации идей ваххабизма на практике были крайне жестокими (разграбление Кербелы в 1802 г., Мекки в 1803 г., глумление над могилой пророка Мухаммеда в Медине и т.д.). Абд аль-Ваххаб был последователем идей крайне ортодоксального мазхаба Ибн-Ханбала и исламского ортодокса-правоведа XIII-XIV вв. Ибн-Таймийа, выступавших против введения в ислам каких-либо новшеств, не согласованных и не освященных с помощью иджмы (согласованное решение авторитетных богословов).
В учении ваххабизма центральное место занимает безоговорочный возврат к священным источникам ислама – Корану и “неповрежденной” Сунне и неукоснительному соблюдению основных догматических предписаний и культовых действий “чистого” первоначального ислама периода жизни пророка и четырех праведных халифов. В этом и состоит сущность учения ваххабизма по наиважнейшим проблемам мусульманской догматики (иман) и культа (ибадат).
Ваххабиты категорически осуждают культ святых в исламе. В частности, они против признания культа святых и паломничества к мавзолеям мусульманских святых, против обетов, жертвоприношений и просьб о помощи и. т.д. Это отход от главного принципа ислама – единобожия. Чрезмерное признание и почитание праведников, подвижников и святых приводит к передаче атрибутов Аллаха его творениям. Это создание “сотоварищей” Аллаху – величайший грех, поскольку в исламистской догматике центральным считается тезис: “Аллах – основа всего. Он всегда существовал и будет существовать. Он ни в ком и ни в чем не нуждается, у Него нет ни супруги, ни ребенка, ни сотоварищей” [3]. Ваххабиты чтут святых, но запрещают поклоняться им, строить на их могилах мечети, мавзолеи и осуществлять уход за ними. Все эти действия мусульман ваххабиты считают атрибутом язычества. Они обвиняли суфийские братства в распространении культа святых в мире ислама и считали их отступниками от “чистого” ислама Корана и Сунны. Это касается и тарикатского мюридизма, широко распространенного в Дагестане, Чечне и Ингушетии.
Некоторые исследователи считают, что ваххабизм зародился при поддержке англичан, в то время распространявших свое господство в Азии, для раскола исламского мира. Так, лидер умеренного крыла дагестанских ваххабитов Ахмадкади Ахтаев в газете “Знамя Ислама” подчеркивает: “Опасность влияния Саудовской Аравии пытаются пресечь, дискредитируя духовного основателя этого государства, объявляя его еретиком, английским шпионом, обвиняя т.н. “ваххабитов” во всевозможных грехах, действительных и мнимых” [4].
Тем не менее ваххабизм способствовал объединению арабских племен Аравийского полуострова под эгидой саудовской династии, и ныне суннитский ислам в форме ваххабизма является государственной религией Саудовской Аравии. Сегодня ваххабиты есть в странах Персидского залива, Индии, Индонезии, Восточной и Северной Африке, причем там он давно стал традиционным исламом, во многом утратив свой первоначальный радикализм и экстремизм.
Главное в учении Ваххаба – идеи Священного джихада (священная война за веру), даже в отношении мусульман, игнорирующих ваххабизм. Однако следует особо отметить, что идеологи современного ваххабизма не делают, как раньше, ставку на джихад против тех, кто не признает их учения. Для расширения своего влияния в мусульманском мире они исключительно большое значение придают мирным средствам, открыто не афишируя своих целей и задач. Располагая значительными финансовыми возможностями, они во многих уголках исламского мира создают опорные пункты пропаганды, бесплатные учебные заведения, строят теле-, радиоцентры, расширяют миссионерскую деятельность среди населения, большими тиражами выпускают религиозную литературу на доступных читателю языках, которую распространяют бесплатно и т.д. Два важнейших канала – работа с паломниками и пропаганда идей ваххабизма через созданные ими сети информационных центров – дают мощный импульс для расширения сферы влияния среди мусульман мира [5].
Современный ваххабизм отнюдь не монолитен, в нем имеются умеренные и радикальные, фундаменталистские направления, усиление которых вызывает большую обеспокоенность даже саудовских властей [6].
Последователи современных радикальных течений в ваххабизме проповедуют крайнюю нетерпимость не только к представителям других вероисповеданий, но и к своим единоверцам-мусульманам, отошедшим, по их мнению, от исполнения предписаний Аллаха. Они считают кафирами (неверными) всех мусульман, не принимающих их учения, поэтому требуют вести с ними священную войну, объявляя себя непримиримыми борцами за “чистоту” веры. Современный ваххабизм экстремистского толка в последние десятилетия получил “обкатку” в Афганистане, Таджикистане, а в настоящее время является основным идейным оружием радикал-сепаратистов на Северном Кавказе, особенно в Дагестане и Чечне.
Сегодня в Дагестане по различным оценкам насчитывается от двух до пяти тысяч приверженцев идеологии ваххабизма, кстати называющих себя не “ваххабитами”, а “исламистами”. Они в республике представляют три основных крыла:
1. Умеренное крыло. Его возглавляет председатель Исламской культурно-просветительской организации Ахмадкади Ахтаев. Крыло отличается относительной терпимостью к суфийским братствам и представителям других религиозно-правовых школ в исламе. Общественной и политической активности не проявляет, здесь больше внимания уделяется агитационной и просветительской деятельности. Ахтаев и его сторонники не ставят целью захват власти, скорее демонстрируют желание участвовать в работе властных структур.
2. Умеренно-радикальное крыло. Лидер Багаутдин Магомедов (Багаутдин Мухаммад, или мулла Багаутдин), бывший руководитель Кизилюртовского центра ваххабитов-салафитов. В отношении салафитов дагестанский теолог М.Шакирла пишет: “Позже появились люди, считавшие себя истинными мусульманами и называвшие себя салафитами. Лидеры этих течений – самоучки, не обучавшиеся у алимов, а их учение составлено по своему воображению и под диктовку английских шпионов (кстати, и наш Багаутдин Мухаммад из Кизилюрта и его последователи приписывают себя к ним)” [7]. М. Багаутдин многое сделал для распространения радикального ваххабизма в Дагестане: в Кизилюрте он проповедовал идеологию ваххабизма, тем самым расширяя ряды своих сторонников. Главный акцент делал на необходимость джихада против “неверных” и неизбежность превращения Дагестана в исламское государство, ориентированное прежде всего на Саудовскую Аравию. В селе Первомайском Хасавюртовского района находился его издательский центр “Сантлада” (по названию родного села М.Багаутдина в Кизилюртовском районе Дагестана). Вся ваххабитская литература издавалась в России именно в издательстве “Сантлада”.
Руководство этого крыла, располагая широкими и тесными контактами с религиозными деятелями многих государств Ближнего и Среднего Востока, внесло существенный вклад в религиозно-теоретическое обоснование чеченского сопротивления в период военных действий в Чечне. Именно М. Багаутдин совместно с неким Фатхи, чеченцем иорданского происхождения, духовным наставником и одновременно командиром боевых отрядов ваххабитов времен чеченской кампании, неоднократно предлагал создать в Чечне мощную систему исламской пропаганды, в том числе и с радио-, телевизионной трансляцией на другие национальные республики Северного Кавказа, а также координировать гуманитарную помощь, поступающую из мусульманских стран, особенно по линии международной исламской организации “Аль-Игасса” (“Спасение”). Весной 1998 г. М.Багаутдин и его ближайшие сторонники в связи с ужесточившейся позицией дагестанских властей были вынуждены выехать в Урус-Мартан, где они занимаются религиозно-идеологической подготовкой молодых дагестанских “исламистов”, рекрутируемых в так называемую повстанческую армию имама, тесно координируя свою деятельность с небезызвестным полевым командиром иорданцем Эмиром Хаттабом.
3. Радикальное крыло. Его лидером считается Аюб Астраханский, крайне нетерпимо относящийся ко всему в исламе, выходящему за рамки ваххабизма. Обязательными атрибутом истинно верующих он считает бороду и укороченные штаны. Сторонников его не так много, основу составляет община цумадинцев, проживающая в Цумадинском и Кизилюртовском районах Дагестана. Однако его влияние постепенно распространяется и на другие районы республики.
В Чечне ваххабизм получил широкое распространение в период правления дудаевского режима, когда в Грозном был открыт центр ваххабитов, который распространял религиозную литературу, организовывал коллективные моления, проповедовал идеи своего учения через средства массовой информации. Распространение ваххабизма в Чечне стало возможным, так как дудаевцы заявляли, что они строят исламское государство, нуждающееся в единой идеологии. В качестве таковой должен был выступить, по замыслам их идеологов (З.Яндарбиев, М.Удугов и др.), ваххабизм [8]. Можно указать как минимум несколько причин такого выбора: ставка на поддержку чеченской независимости со стороны богатых арабских стран, где эта идеология официально признана; опора на сторонников движения, прошедших хорошую военную подготовку, а также надежда на то, что распространение “строгого”, “первоначального” (“классического”) ислама снимет религиозные разногласия не только внутри республики, но и между мусульманскими народами Северного Кавказа в целом [9]. Для этого 22 августа 1997 г. на конгрессе 35 исламских партий и движений Чечни и Дагестана была учреждена общественно-политическая организация “Исламская нация”, задачами которой провозглашены: создание условий для защиты исламской нации от агрессии и геноцида; всемерное противодействие антиисламской экспансии России на Кавказе; способствование реальному объединению народов Кавказа на основе исламской идеи. Руководителем (амиром) “Исламской нации” избран М.Удугов, который заявил, что данная организация в будущем должна стать единым исламским движением на Кавказе, одна из задач которой возрождение Дагестана в его прежних границах [1, с. 76]. Позднее были созданы и другие организации, ставящие перед собой аналогичные цели: “Конгресс народов Ичкерии и Дагестана” (лидер – Ш.Басаев), “Штаб по освобождению Дагестана” (З.Яндарбиев) и др.
В Чечне со времен событий 1994-1996 гг. активно действует известный ваххабитский эмиссар Э.Хаттаб. В его диверсионно-террористических лагерях, разбросанных по территории Чечни и называемых учебным подразделением “Кавказ”, помимо боевой тренировки, неослабное внимание уделяется исламской идеологической подготовке в духе радикального ваххабизма. Курс обучения уже прошли сотни молодых чеченцев, ингушей, дагестанцев. Последние наряду с возвращающимися из-за границы после завершения учебы молодыми служителями культа и составляют сегодня основу дальнейшего распространения и развития ваххабизма на северо-восточном Кавказе. По официальным данным, распространенным российскими средствами массовой информации, эмиссарская деятельность Э.Хаттаба на Северном Кавказе направляется и финансируется спецслужбами “одной из арабских стран Ближнего Востока”. Хаттаб не скрывает стратегических целей исламских фундаменталистов, заключающихся в вытеснении России с Северного Кавказа, создании на территории национальных республик единого исламского государства, его расширения за счет других российских территорий. В интервью корреспонденту газеты “Аль-Каф”, которое Хаттаб дал в апреле 1998 г., он прямо говорит: “Работа моджахедов – это война против неверных. Я работаю в “министерстве войны”, “...с помощью Аллаха мы ввергнем Россию в такое же состояние, в каком находится нынешняя Чечня”, “...мы не успокоимся до тех пор, пока на пике Кремля не взовьется черное победное знамя джихада” [10].
Необходимо подчеркнуть, что тактика дагестанских и чеченских “исламистов” в последнее время претерпевает существенные изменения: от организационно-пропагандистской деятельности они все более переходят к диверсионно-террористическим методам борьбы против представителей властных и силовых структур федерального и регионального уровней. В Чечне идеология неоваххабизма стала силой, объединившей “правую” антимасхадовскую оппозицию, на время сплотившую таких разных людей, как Басаев, Радуев, Хаттаб, Яндарбиев, Удугов, Исрапилов и др. Как следствие – в результате деятельности исламских экстремистов в Дагестане убит муфтий, создаются “автономные мусульманские” районы; в отношении чеченского муфтия недавно совершен террористический акт, происходят другие “громкие” преступления. Можно уверенно прогнозировать расширение такого рода деятельности в дальнейшем.
Говоря о вызовах исламского радикализма в регионе, достаточно привести слова бывшего диссидента, а ныне “писателя”, идеолога и практика “освободительного” движения Магомеда Тагаева, который в своей недавно изданной книге “Наша борьба, или Повстанческая армия имама” пишет: “Мы будем разрушать все – от Дагестана до Москвы, включая Кремль. Мы впишем несколько кровавых страниц в новую историю, даже если придется погибнуть всем на земле... Русским отводится 24 часа на то, чтобы оставить Ростов, Царицын, Астрахань, Таганрог... Мы будем зимой и летом, осенью и весной, ночью и днем, утром и вечером жечь, взрывать, резать и убивать, чтобы у вас кровь стыла в жилах от ужаса нашего возмездия” [11].
На северо-западном Кавказе успехи “исламистов” значительно скромнее, хотя они и не оставляют надежд на расширение своего влияния здесь. Видимо, немаловажную роль в этом феномене играет тот факт, что первоначальный ваххабизм основывался на положениях ханбалитского мазхаба, самого воинственного и непримиримого в суннитском исламе. Ваххабитские идеи, как показывает практика, легче приживаются среди мусульман, следующих шафиитскому мазхабу (чеченцы, ингуши и дагестанцы, кроме кумыков и ногайцев), отстаивающему достаточно консервативные взгляды в исламской теологии. Все другие северокавказские народы следуют ханифитскому мазхабу, самому распространенному в мусульманском мире. Учение этого фикха, по сравнению с другими школами мусульманского права, стоит ближе к реальной действительности, ему чужд крайний фанатизм. Он отличается веротерпимостью, творческим осмыслением коранических норм и уважением к местным традициям, что было свойственно и раннему исламу.
Вместе с тем не стоит игнорировать такой характерной черты сегодняшнего ваххабизма, как прозелитизм: нет никакого сомнения, что новообращенные и дальше будут распространять свое учение, тем более, что росту численности ваххабитов-”исламистов” способствует факт получения щедрых денежных пособий вступающему в их ряды [12].
Подытоживая сказанное, с достаточной долей уверенности можно говорить о том, что в идеологическом и практическом плане исламский политизированный фундаментализм, опирающийся на мощную поддержку из-за рубежа и усиливаемый в местных условиях за счет использования исламского прикрытия национал-сепаратистами, представляет реальную угрозу российской государственности. Такой фундаментализм опасен прежде всего тем, что его последователи, как это показывает опыт Афганистана, Таджикистана, Чечни, Дагестана, в своем стремлении к власти часто прибегают к использованию вооруженной борьбы и террора. Особенно опасной становится практика слияния национального самосознания народов с религиозным фанатизмом.
В этой связи вызовам исламского радикализма в регионе должен быть дан адекватный ответ, причем реакция властей должна носить системный и упреждающий характер. Бездействие влечет за собой эйфорию вседозволенности и ложного всесилия. Слабая, безвольная политика в условиях Востока, а Северный Кавказ является его составной частью, недопустима.
Литература
1. Добаев И.П. Исламский фактор в этнополитических процессах на Северном Кавказе // Изв. вузов. Сев.-Кав. регион. Обществ. науки. 1998. №2. С. 74.
2. Он же. Геополитика исламского мира на Кавказе // Кавказ: проблемы геополитики и национально-государственных интересов России: Науч. чтения. Ростов н/Д, 1998. С. 26.
3. Аль-Умар. Религия истины – Ислам. М., 1997. С. 5.
4. Ахтаев А. Как выбить почву из-под ног экстремизма? // Знамя Ислама. 1997. №2.
5. Авшалумова Л.Х., Вагабов М.В. История религий. Махачкала, 1996. С. 231.
6. Time. 1992. 3. February. P. 13.
7. Шакирла М. Экстремистские течения в Исламе // Нурул Ислам. 1998. апр.
8. Акаев В.Х., Магомедов С.С. Суфийские братства в Чечне, их взаимоотношения и участие в современной общественно-политической жизни // Научная мысль Кавказа. 1996. №3. С. 64.
9. Денисова Г.С. Интеграционные процессы на Северном Кавказе как политическая проблема // Изв. вузов. Сев.-Кав. регион. Обществ. науки. 1998. №2. С. 39.
10. Интервью Э.Хаттаба корреспонденту газеты “Аль-Каф” // Аль-Каф. 1998. апр.
11. Тагаев М. Наша борьба, или Повстанческая армия имама. Киев, 1997. С. 141-142.
12. Ярлыкапов А.А. Энтоконфессиональная ситуация в ногайской степи // Изв. вузов. Сев.-Кав. регион. Обществ. науки. 1998. №2. С. 71.
8 декабря 1998 г.
|
