К ИСТОРИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ СВЯЗЕЙ ДАГЕСТАНА И ГРУЗИИ М.Р. Гасанов
Связи дагестанского населения с грузинским восходят к глубокой древности. С возникновением Кавказской Албании они усилились [1]. В этот период Картлия (Иберия) являлась значительным государственным образованием. Она включала в себя не только всю территорию современной Восточной Грузии, но и подчиненные своему влиянию части Кавказского хребта, граничащие с Восточно-Грузинской низменностью, и часть соседней Албании, населенной древнедагестанскими племенами [2]. Связи с нагорными областями имели важное значение для сохранения политической независимости Картлийского царства [3].
Северокавказские горцы, в том числе дагестанские, представляли внушительную военную силу на Кавказе. Связи дагестанского и грузинского народов крепли и в борьбе против римлян. Иберы и албаны оказали решительное сопротивление полководцу римлян Помпею, преследовавшему понтийского царя Митридата [4]. Совместная борьба народов Кавказа за независимость против римских завоевателей имела важное значение, внесла значительный вклад в дело разгрома общего врага [5].
Начиная с III-IV вв. н.э. дагестано-грузинские политические связи, по сравнению с предыдущим периодом, несколько ослабли, но не прекратились. Внутриполитические и внешнеполитические успехи Картлийского царства, как и прежде, во многом зависели от контактов Иберии с горцами Дагестана. В свою очередь, грузинские правители, распространяя в этот период христианскую религию, хотели усилить свое влияние на горцев Дагестана.
Следует подчеркнуть, что распространение христианской религии явилось важным этапом в развитии дагестано-грузинских взаимоотношений. Если очагами распространения этой религии на юге Дагестана являлись Албания и Армения, то подобную же роль на западе его играла Грузия.
Распространение христианства было связано с политическими задачами грузинских царей и дагестанских правителей. Для картлийских правителей речь шла о весьма важном, имеющем государственное значение деле: о ликвидации независимости горцев, о подчинении их; правителям же Дагестана религия была нужна как средство подчинения народных масс и укрепления своей политической власти. Процесс распространения христианской религии в Дагестане не был мирным. Он вызвал ожесточенное сопротивление со стороны горцев, поэтому обращение населения в христианство затянулось надолго.
В VII-VIII вв. грузинские правители неоднократно пытались распространить свое влияние на западнодагестанское население, и им это время от времени удавалось [6]. О тесных политических связях народов Дагестана и Грузии свидетельствует вхождение отдельных частей этих государственных образований в одно и то же владение. Исследователи полагают, что в царство Эрети входил юго-западный район Дагестана [6, с. 187; 7].
К этому же периоду относится активная миссионерская деятельность грузинских церковников, направленная на распространение христианской религии в Дагестане, в частности в его западных районах [3, с. 130].
В IХ–Х вв., в тяжелый период, связанный с феодальной раздробленностью и нашествиями сельджуков, царем Грузии становится Давид, который поднял народы Кавказа на борьбу против иноземных завоевателей –сельджуков; он же за участие “леков наделил добром” [8].
В XI – начале XIII вв. Грузия, став сильной для своей эпохи страной, начала освобождать земли, захваченные сельджуками в Закавказье, на Северном Кавказе и в Малой Азии. Так, грузинские источники сообщают о пребывании в городе Дербенте сына Давида царя Дмитрия (Деметра) (1125-1156), целью которого также являлась организация борьбы против сельджуков [9]. Имеются свидетельства и о семейных связях грузинских правителей с дербентскими. В период правления царицы Тамары связи народов Дагестана с Грузией становятся еще более тесными.
Историческая обстановка на Кавказе в XI – начале XIII вв., укрепление грузинского царства благоприятствовали дальнейшему распространению христианства в западных районах Дагестана. Здесь обнаружено значительное количество христианских памятников. Наиболее хорошо сохранился храм Датуна.
В XIII–XIV вв. отношения народов Дагестана и Грузии развивались в сложной обстановке борьбы против татаро-монголов. Территория этих стран становится объектом захватнических войн между правителями Хулагидского государства и Золотой Орды. О значении совместных действий народов Кавказа против татаро-монголов видный французский буржуазный историк Вивьен де Сен-Мартен писал, что “союз кумыков, аланов, оссов, обезов (грузин), армян и брутаков послужил сопротивлению монголам” [10].
Народы Кавказа не успели оправиться от монгольских нашествий, как над ними нависла угроза со стороны Тимура, организовавшего грабительские походы на многие страны. За свою многовековую историю Дагестан и Грузия, как и другие кавказские области, не знали более жестокого врага, душителя народов, чем Тимур.
В XV–XVI вв. внутреннее положение Дагестана и Грузии характеризуется дальнейшим углублением феодальной раздробленности. Грузия в это время представляла собой страну, раздробленную на ряд царств – Картлийское, Кахетинское, Имеретинское и княжеств – Самцхе и Саатабаго” [11].
В XVI в. борьба за влияние на Кавказе между крупными державами обострилась. Иран и Турция проводили политику натравливания одних народов на другие. Об этом свидетельствуют фирманы шахов, адресованные дагестанским феодалам. Так, в фирмане на имя цахурского правителя шах предлагает “предпринимать, сколько раз будет возможно, набег на кахетинскую Грузию, грабить ее и опустошать, как подобает вашему геройству, и доказать залог вашей преданности и приверженности, могущий обратить на Вас милостливое наше шахское внимание” [12]. На руку было иноземным завоевателям и то, что правители обособившихся грузинских земель жили лишь местными интересами и при случае готовы были нанести удар своему грузинскому соседу, очутившемуся в неблагоприятном положении [13]. В этот период отдельные дагестанские владетели совершали нападения и на Турцию. К военным столкновениям феодалов толкало стремление к обогащению и укреплению своих позиций, а также желание захватить и подчинить своей власти территорию соседей.
Вместе с тем следует отметить, что Грузия была заинтересована в мирных связях с Дагестаном, в развитии торговли, охране границ и перевальных дорог и т.д. Для укрепления связей владетели Дагестана и Грузии заключали династические браки. Кахетинский царь Леван обвенчался с дочерью шамхала [14]. Такие же связи с дагестанскими правителями продолжали поддерживать и потомки Левана. Дочери шамхала были замужем за сыновьями царя Александра [15; 16]. Определенную роль в развитии дагестано-грузинских отношений играло и то, что кахетинскими царями привлекались военные дружины из горцев Дагестана. В смежных с Грузией дагестанских аулах жили грузины и, наоборот, в грузинских селах жили представители дагестанских народов. Определенная часть грузин была захвачена во время набегов [17].
Отношения народов Дагестана и Грузии еще сильнее крепли в период борьбы против иноземных завоевателей, подвергавших эти земли грабежу и насилию [13, с. 112]. На основе глубокого изучения источников Э.М. Мамиствалишвили пишет: “В период, когда османская агрессия несла угрозу всем народам Кавказа, шамхал и остальные правители Дагестана в 1583 году вступили в союз с Грузией” [18].
Совместная борьба народов Дагестана и Грузии против иноземных завоевателей наиболее отчетливо проявилась в период нашествия иранского шаха Аббаса. В 1603 г. начался поход шаха на Кавказ, продолжавшийся в течение многих лет. Грузины, горцы Дагестана и другие народы Кавказа мужественно сопротивлялись. “Свободолюбивые горцы Дагестана в своей обильной естественными укреплениями стране, – пишет А.П. Новосельцев, – не только выдерживали наступление значительных армий завоевателей, но и наносили им жестокие ответные удары [13, с. 124]. Кызылбашам удалось подчинить отдельные области Закавказья, захватить восточную Грузию и часть Дагестана. Попавшие под власть шахского ига народы особенно тяжело страдали от политики выселения, проводимой шахом и получившей в истории название “Великий Сургун” [19]. Шах Аббас из одной только Кахетии вывел и переселил в Иран до 100 тыс. жителей [20].
Наступая в сторону Дербента, как пишет Н.Т.Накашидзе, “иранский шах заставил кумыкских владельцев Ильдара и Гирея подчиниться ему и принять участие в походе на Грузию” [21]. Узнав о том, что шах насильно заставлял Гирея выступить против Грузии, народные массы не только не послушались Гирея, но и выступили против него, и он вынужден был обратиться к шаху о спасении. Учитывая важное значение данного факта, приводим содержание документа: “Улукай (представитель кумыкского правителя Гирея. – М.Г.) был у шаха Баса (шах Аббас. – М.Г.) перед грузинским походом и кумыкской деи Гирей князь хотел шах Басу на Грузии помочь кумыкских людей полторы тысячи, да и сам деи Гирей хотел с ними итти. И кумыкские деи люди ево, Гирея, не послушали, к шаху Басу на помочь воевать Грузинские земли не пошли. И Гирей де ныне едет к шах Басу вскоре сам, а хочет добити челом, чтоб его шах Бас велел пожаловать, от кумыцких людей оборонити, которые его не послушали на Грузинскую землю войною с ним не пошли” [22].
Шах Аббас хотел отомстить за это и совершить поход на кумыков. Однако осуществить свой замысел он не смог. Одной из причин являлось усиление антииранской борьбы в Грузии. Взбешенный Аббас собрал огромную армию и двинулся на Кахетию с намерением окончательно разорить этот край и истребить народ. Тысячи грузин, спасшиеся от карателей, бежали в горы и леса, прилегавшие к Дагестану [13, с. 127–128].
В 1623 г. в Грузии вспыхнуло крупное антииранское восстание, которое возглавил выдающийся грузинский полководец Георгий Саакадзе, прозванный Великим Моурави [14, с. 385]. Освободительная борьба грузинского народа под руководством Саакадзе против иранских завоевателей имела огромное значение не только для Грузии, но и для других народов Кавказа, в том числе и для дагестанских.
С целью покорения Дагестана и Грузии во второй половине ХVII в. иранские шахи совершили походы на эти области. И на этот раз народы сообща воевали с иноземными завоевателями. Когда шахский Иран готовил огромную армию для наказания Кахетии, восставшие дагестанские народы отвлекали от борьбы 15 тыс. иранских воинов [23].
На рубеже XVII и XVIII вв. Кавказ вновь стал ареной военных действий между Ираном и Турцией. С другой стороны на Кавказе столкнулись интересы России с захватническими планами Турции и Ирана. Борьба против общего агрессора объединила Россию и народы Кавказа. Россия стремилась обезопасить свои границы, расширить торговые пути и добыть свободу морских выходов при поддержке народов Закавказья.
В период правления Петра I была разработана обширная программа политических и экономических мероприятий по отношению к Кавказу. Учитывая растущие экономические связи со странами Востока, русское правительство проявляло заботу о расширении судоходства по Волге и Каспию. Как указывал К. Маркс, “ни одна великая нация не находилась в таком удалении от всех морей, в каком пребывала вначале империя Петра Великого” [24]. Россия вела войны со Швецией за Балтийское море, с Турцией за Азовское море и черноморское побережье. “Нам крайне нужда будет берегами по Каспийскому морю овладеть, понеже ... турок тут допустить нам невозможно”, – говорил Петр. Это обстоятельство определило тогда всю восточную политику России, направленную на обеспечение политических и торговых интересов русских помещиков и купцов.
Мероприятия России в отношении Кавказа находили благоприятную почву в Грузии, Дагестане, в других владениях Закавказья и Северного Кавказа. Здесь изо дня в день усиливалась русская внешнеполитическая ориентация, в основе которой лежала тенденция к сближению с Россией в борьбе против иранской и турецкой экспансии. В такой сложной международной обстановке развивались дагестано-грузинские отношения.
В начале XVIII в. Грузия и чаcть территории Дагестана находились под гнетом турок и кызылбашей. Картлийские и кахетинские цари считались вассалами иранского шаха [25]. Они носили высший в сефевидской иерархии титул – вали-правители. Увеличение податного бремени, произвол и насилие со стороны шахских и местных властей вызвали законный протест трудящихся масс Грузии и Дагестана.
Первыми заволновались окраины, в том числе Южный Дагестан и прилегавшие к нему округа Грузии и Азербайджана. Эти выступления представляли для Ирана настоящую “лезгинскую опасность” [26]. Восстания против иранского владычества в этот период происходиди в Грузии, Армении и на других окраинах Сефевидской империи [27]. Правители османской Турции жадно смотрели на Закавказье. В сложившейся международной обстановке усилилось тяготение народов Кавказа к России. Обращение определенных слоев населения Закавказья и Северного Кавказа, в том числе Грузии и Дагестана, в начале XVIII в. к помощи Русского государства было вызвано исторической необходимостью.
Царь Картлии Вахтанг VI решительно стал на путь объединенных действий с Петром I. Весной 1722 г. Петр I с большим войском отправился в поход на юг. В августе того же года русские войска без боя заняли Дербент, в результате чего для них были открыты ворота в Закавказье. К Петру I в Дербент явились представители различных слоев населения Баку, Шемахи, Тифлиса, Еревана и других городов, с просьбами: о принятии в подданство России и прислать русские войска. Вахтанг VI отправился в Ганджу. В письме к Петру I он сообщил, что прибыл туда для соединения своих отрядов с азербайджанскими и армянскими силами, 20-тысячное грузинское войско и сильные вспомогательные отряды армян и азербайджанцев готовились двинуться навстречу русским войскам, чтобы сообща выступить против турок и иранцев.
Весной 1723 г. Петр I отправил экспедицию на кавказское побережье Каспийского моря и занял город Баку. Согласно Петербургскому договору от 12 сентября 1723 г., шахское правительство уступило России приморские города с прилегающими территориями. И занятие русскими Баку, и заключение договора привели к еще большему обострению отношений между Турцией и Россией.
Крупные турецкие воинские силы в этом же году вторглись в Грузию, захватили Тифлис и намеревались двинуться на восток, чтобы овладеть всем Закавказьем. “Новое нашествие турецких войск принесло народам Закавказья огромные бедствия”, и варварские действия вынудили армян, грузин, азербайджанцев взяться за оружие и выступить против них” [28].
Объединенными усилиями народам Закавказья удалось нанести турецким войскам несколько серьезных поражений. Трудности войны в Закавказье, которые испытали турецкие войска в результате сопротивления местного населения их вторжению, вынудили султанское правительство отказаться от намерения захватить весь Кавказ. 24 июня 1724 г. в Константинополе был заключен договор между Россией и Турцией о разделе иранских владений на Кавказе. К России отошли прикаспийские владения; а господство Турции было признано в Грузии, Ширване, Гандже, Ереване, Карабахе и в небольшой части иранского Азербайджана.
Говоря о роли Дагестана в политических взаимоотношениях России и Грузии, следует отметить, что в результате похода Петра I на побережье Каспийского моря “явно оживились русско-закавказские, в том числе и русско-грузинские связи” [29]. В свою очередь, дальнейшее развитие получили дагестано-грузинские отношения: в Дагестане возникли грузинские поселения, были основаны церкви. В 1725 г. по просьбе супруги Вахтанга VI царицы Русудан в Дербенте поселили находившегося при ней в Астрахани архиерея Иоанна вместе с архимандритом и одиннадцатью служителями. В 1726 г. в Дербенте ими были основаны грузинская церковь и монастырь. А в 1735 г., по сведениям Иоанна, в числе прихожан этой церкви насчитывалось несколько сот грузин [30].
Народы Дагестана, Грузии и другие, попавшие под власть Турции, оказались в очень тяжелом положении. В истории Восточной Грузии начинается тяжелая эпоха господства турок, так называемое осмалоба (османство). В период турецкого нашествия участились набеги дагестанских феодалов на Картли. Согласно реестру 1731 г., Грузию разоряли “шамхал..., усмей, Андреевские владельцы, Агсайский владелец, Чачанцы, Балсунций, Боинакций, Кайтакций, Копатций, Ткабсарций” [31].
Грузия разорялась не только от набегов дагестанских феодальных владетелей, но и от междоусобной борьбы ее правителей. В борьбе друг с другом кахетинские тавады нередко использовали отряды дагестанских феодальных владетелей.
В истории народов Дагестана и Грузии в XVIII в. важное место занимала и борьба против иранских завоевателей. Надир-шах поставил целью “разорить до основания” города и крепости Дагестана, “дабы не оставить лезгинам никакого пристанища” [32]. Укрепившись в Дербенте, он совершал походы на земли дагестанских народов.
Одновременно Надир-шах отправился с походом на закавказские владения, в частности на Грузию. 6 октября 1735 г. он совершил торжественный въезд в Тифлис, и в Картлии устанавливается вместо “осмалоба” иранское господство “кызылбашоба”. Правителем Дагестана, Грузии, Армении и Азербайджана был назначен брат Надир-шаха Ибрагим. Планы Надира вызвали недовольство не только народных масс, но и феодалов и старшин. В разных владениях, союзах обществ раздались призывы к сопротивлению [29, с. 116]. В Дагестане разгоралось пламя общенародного восстания, которое смыкалось с непрекращающимися восстаниями против шаха в Грузии и Азербайджане [33].
Убийство Ибрагим-хана и волнения в Закавказье и в Дагестане заставили Надир-шаха предпринять в 1740 г. поход на Кавказ, который в литературе известен под названием дагестанского, и с целью наказания “лезгин”, не признававших его власть, и мести за смерть брата [34]. Надир-шах хорошо понимал значение покорения Дагестана в целях удержания за собой Грузии и Азербайджана. К тому же он опасался все усиливавшегося тяготения дагестанских народов, грузин и остальных народов Кавказа к России.
Летом 1741 г. во главе 150-тысячной армии Надир-шах прибыл в Шемаху. Оттуда он направил в Дагестан и Грузию несколько отрядов для подавления восстаний. Однако действия этих отрядов особого успеха не имели. Тогда шах в третий раз лично прибыл в Дагестан, чтобы усмирить горцев. Те оказывали отчаянное сопротивление персам. Борьба дагестанских горцев отвлекала персидских завоевателей от порабощения закавказских, в том числе и грузинского, народов.
В начале 1742 г. персидские завоеватели возобновили военные действия против дагестанских народов, а осенью Надир-шах начал свой решающий поход в Дагестан, который также завершился разгромом завоевателя. “Звезда Надира, – пишет А.П. Новосельцев, – закатилась в горах Дагестана” [29, с. 116–117]. Ободренные успехами дагестанцев, народы Закавказья выступили против иранских захватчиков. Восстания происходили в подвластных Ирану районах Грузии, Азербайджана, Армении. В Грузии в 1743 г. восстание возглавил Гиви Амилахвари. В 1745 г. дагестанские повстанцы разгромили иранские отряды под Дербентом. Борьба дагестанских горцев имела международное значение, поскольку она развеяла миф “о грозном” и “непобедимом” Надир-шахе, не дала иранским захватчикам утвердиться не только в Дагестане и Грузии, но и других областях Кавказа.
Во 2-й половине XVIII – начале XIX вв. дагестано-грузинские взаимоотношения вновь развивались в условиях, когда султанская Турция и шахский Иран проводили политику натравливания одних кавказских народов на другие. Турция и Иран особенно усердствовали разжечь вражду между отдельными владетелями Дагестана и правителями Кахетии. С целью разобщения и натравливания одних народов на другие, турецкие и персидские завоеватели инспирировали выступления некоторых дагестанских феодалов против Грузии. Султанская Турция “непрестанно трудилась возбуждать на Грузию дагестанцев” [35].
С помощью Умма-хана Турция наметила обширный план нашествия на Грузию и другие районы Закавказья, и в 1785 г. он вторгся в Грузию с 25-тысячным войском. Одновременно выступили и турки. “Обеспокоенное русское командование послало гонца с письмом к дагестанским владельцам, в котором потребовало прекратить распри и распустить войска. Перед предводителями ополчения встала альтернатива либо склониться на сторону султана и выступить в Грузию на соединение с его войсками, ... либо склониться на сторону России” [27, с. 157]. После споров военачальников, не приведших к единому мнению, вопрос был поставлен перед всем ополчением. Присутствовавший при этом лазутчик свидетельствует: “Все войско единодушно объявило ответ, что выступить в Грузию на соединение с войсками султана не согласно, а просит его (Умма-хана) возвращения в свои дома”. Только из-за нежелания рядовых горцев ополченцы “не пошли, как приглашал их турецкий паша, к нему, а пошли в свои дома через Дербент”. Таким образом, простые горцы, составлявшие подавляющее большинство ополченцев, высказывавшиеся против выступления на соединение с войсками Турции, сыграли решающую роль в предотвращении похода на Грузию [27, с. 157]. Тем не менее, Умма-хан продолжал совершать походы на Грузию. Итогом этого явился договор Умма-хана с Ираклием II, согласно которому грузинский царь обязывался платить владетелю Аварии ежегодно 5 тыс. рублей.
В конце XVIII в. над Кавказом опять нависла угроза иранского нашествия. Ага-Мухаммед-хан проводил политику шантажа и запугивания народов. Подчинив себе южные ханства Азербайджана, он начал готовиться к нападению на Карабах и Грузию.
Нашествие Ага-Мухаммед-хана угрожало всему Кавказу. Не скрывая своих захватнических планов, после прихода к власти он открыто заявил о своем намерении покорить Кавказ. Свободолюбивые горцы Кавказа – грузины, азербайджанцы, армяне, дагестанцы и другие – повели самоотверженную борьбу с захватчиками. В начале сентября 1775 г. Ага-Мухаммед-хан с 35-тысячным войском уже находился на подступах к Тифлису. Когда иранский завоеватель напал на Грузию, дагестанские горцы встали на борьбу против общего врага Ага-Мухаммед-хана. После взятия Тифлиса и ограбления Грузии иранский завоеватель требовал покорности и от дагестанских владетелей. Завоевание Грузии сразу же вызвало тревогу у дагестанских ханов: шамхал тарковский, уцмий кайтагский, кадий табасаранский и другие единодушно отклонили требования иранского завоевателя о покорности.
Главнокомандующий русскими войсками на Кавказе генерал И.В. Гудович послал в Дагестан вахмистра Абдуллу Садыкова для изучения положения дел на месте в связи с угрозами Ага-Мухаммед-хана. Садыков доставил важные сведения о настроении дагестанских ханов. “Шамхал и его подвластные, – писал он, – весьма смущены взятием Тифлиса и тем, что Грузии не было подано помощи от России. Однако он намерен держаться твердо против Ага-Мухаммед-хана и послал своего сына Махтия для убеждения прочих дагестанских владельцев к отпору общими силами” [35, с. 263]. Народы Дагестана на опыте борьбы на протяжении столетий испытали все ужасы нашествий иранских и турецких завоевателей. Решительные выступления дагестанских горцев против Ага-Мухаммед-хана, их возмущение в связи с взятием Тифлиса и разорением Грузии объективно имели важное значение, способствовали ослаблению позиций Ирана в Грузии и освобождению грузинского народа от иранского владычества. В дальнейшем история Грузии и Дагестана была неразрывно связана с историей России.
Литература
1. Гасанов М.Р. Исторические связи Дагестана и Грузии. Махачкала, 1991.
2. Джавахишвили И.А. Основные историко-этнологические проблемы истории Грузии, Кавказа и Ближнего Востока древнейшей эпохи // ВДИ. 1939. №4. С. 30-48.
3. Меликишвили Г.А. К истории древней Грузии. Тбилиси, 1959.
4. Кавказ и Дон в произведениях античных авторов / Сост. В.Ф. Патракова, В.В. Черноус. Отв. ред. М.Р. Гасанов. Ростов н/Д, 1990.
5. Моммзен Т. История Рима. М., 1941. Т. 3. С. 109.
6. Папуашвили Т.Г. Царство ранов и кахов (VIII-XI вв.). Тбилиси, 1982. С. 288. На груз. яз.
7. Он же. Вопросы истории Эрети. Тбилиси, 1970. С. 107.
8. Картлис Цховреба. Тбилиси, 1955. Т. 1. С. 345. На груз. яз.
9. Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербента. X-XI вв. М., 1963. С. 222-223.
10. Сен-Мартен Вивьен де. Исторические записки по древней географии Кавказа / Пер. с фр. Тифлис, 1847. С. 145.
11. Бердзенишвили Н.А. Очерк из истории развития феодальных отношений в Грузии XIII-XIV вв. Тбилиси, 1938.
12. АКАК. Тифлис, 1867. Т. II. С. 1188.
13 Новосельцев А.П. Освободительная борьба народов Закавказья в ХVI-ХVII вв. // ВИ. 1969. № 9. С. 113.
14. Картлис Цховреба. Тбилиси, 1959. Т. 2. С. 353.
15. Броссе М. Переписка на иностранных языках грузинских царей с российскими государями от 1639 по 1770 гг. СПб., 1861.
16. Белокуров С.А. Сношения России с Кавказом. Вып. 1. 1578-1613 гг. М.,1889.
17. Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. Вторая половина XVI–30-е годы XVII в. М., 1963. С. 50-51.
18. Мамиствалишвили Э.М. Внешнеполитические взаимоотношения Грузии во второй половине ХV в. и в ХVI в. Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Тбилиси, 1983. С. 25.
19. Рахмани А. “Тарих-и алам арай-и Аббаси” как источник по истории Азербайджана. Баку, 1960. С. 63.
20. История Ирана с древнейших времен до конца ХVIII в. Л., 1958. С. 277.
21. Накашидзе Н.Т. Грузино-русские политические отношения в первой половине ХVII в. Тбилиси, 1968. С. 70.
22. Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией. СПб., 1892. Т. II. С. 352-353.
23. Мухамед Тахир Вахид Казвини. О восстании в Дагестане в 1659-1660 гг. // Хрестоматия по истории СССР XVI-XVII вв. М., 1962. С. 685-686.
24. Маркс К. Секретная дипломатия ХVIII в. Цит. по кн.: Очерки истории СССР: Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. М., 1954. С. 434.
25. Батратиони Д. История Грузии. Тбилиси, 1971. С. 152.
26. Маркова С.П. Россия, Закавказье и международные отношения в XVIII в. М., 1966. С. 103.
27. Гаджиев В.Г. Роль России в истории Дагестана. М., 1965. С. 101-102.
28. Новичек А.Д. История Турции.1. (XI-XIII вв.). Л., 1963. С. 198.
29. Новосельцев А.П. Георгиевский трактат 1783 года и его историческое значение // История СССР. 1983. № 4. С. 55.
30. Пайчадзе Г. К истории Грузинской колонии в Москве в XVII-XVIII веках. Тбилиси, 1982. С. 66-67.
31. Документы по взаимоотношениям Грузии с Северным Кавказом в XVIII в. Тбилиси, 1968. С. 116.
32. История о персидском шахе Тахмас Кулы-Хане / Пер. с фр. С.Решетова. СПб., 1762. С. 239.
33. Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII–нач. XIX в. Махачкала, 1957. С. 321.
34. Кишмишев С.О. Походы Надир-шаха в Герат, Кандагар, Индию и события в Персии после его смерти. Тифлис, 1889. С. 214.
35. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 гг. СПб, 1869. Ч. III. С. 176.
16 февраля 1999 г.
№ 4
|
