С. Решетняк Давидович В. Е. Д34 в зеркале философии. — Ростов-на-Дону: изд-во “Феникс”
Скачать 4.52 Mb.
|
| все люди на Земле принадлежат одному и тому же естественному роду. Родина человечества, повторим еще и еще раз, — Земля, ее живой мир. Не раз было говорено, что предположения о приходе предков человека из Космоса теряют всякий смысл перед фактом единства генетического кода на Земле от вируса до человека. След земного происхождения человечества (а точнее — океанского) несет кровь всех живущих. Единство крови и моря — это не удачная метафора, а биохимическая реальность. Дети Земли — Люди, едины по своему общему физическому облику, морфологическим признакам, генетическим характеристикам, антропологическим постоянным и т. д. Едина и прародина Человечества. И хотя еще не завершены споры о том, какому району Земли следует отдать пальму первенства — Юго-Восточной Африке или Азии, тем не менее идея моногенизма заняла прочное место в науке. Представления о происхождении отдельных групп людей от разных популяций третичных антропоидов сейчас почти всеми исследователями отвергнуты. Наличие в рамках единого человечества биологически отличающихся друг от друга крупных массивов людей (рас) ничуть не колеблет их родового единства. В Декларации ЮНЭСКО о расе и расовых предрассудках, принятой 26 сентября 1967 года, прямо говорится, что все современные люди относятся к одному виду и происходят от одного корня. Деление человечества На расы в известной мере условно и произвольно и не предполагает их первенства в каком бы то ни было смысле. Расовые различия обусловлены фенотипическими особенностями и генетическими популяционными моментами, возникли исторически, как результат воздействия сложной совокупности природных условии, изоляции, смешения, естественного отбора и т. д. В ходе исторического развития все более ширятся процессы перемешивания различных расовых образовали, идет сложная метизация, обнаруживается тенденция к смягчению различий. В отдаленной исторической перспективе не исключено, что кровное единство Человечества будет укрепляться, устраняя наглядно видимые расовые различия, способствуя все более тесному биологическому объединению всех живущих. Подобная ситуация представлена в знаменитом философско-фантастическом романе И. Ефремова “Туманность Андромеды”. И пожалуй, не такими уж наивными были слова шолоховского Макара Нагульного, мечтавшего, что в будущем все посмешаются, не будет на белом свете такой страмоты, что один телом белый, другой желтый, а третий — черный... Все будут личиками приятно смуглявые... Резкая антропологическая дифференциация человечества исторична и преходяща. Впереди его ждет нарастающее единство многообразия, взаимопроникновение групповых и индивидуальных проявлений. Это будет такое единство, при котором никакие различия не будут выступать прямым или косвенным основанием для противопоставления кого-либо друг другу. Нельзя полагать, что такое единство нивелирует всех человеческих индивидов, механистично приравняет людей, унифицирует все морфологические и физические параметры. Это невозможно, да было бы и крайне опасным. Унификация несовместима с расцветом личности, с порождающим многоцветность различив ем индивидов и групп. Люди никогда не будут выстроены “по линейке”, похожи один на другого, как сигареты в пачке, как патроны в обойме. Антропология и генетика свидетельствуют о полифункциональности большинства фиксируемых ими признаков человека. Единство, которое содержит в себе сбалансированное многообразие, именно то, которое несет в себе возможности разноликого расцвета. Когда мы говорим о биологической стороне человека, о тех природных моментах, которые имманентны самим людям, то прежде всего идет речь о генетическом фонде человечества как о той объективно данной для каждого поколения предпосылке, которая определяет его телесный облик и биофизиологические условия пребывания в этом мире. Генетическая программа развития рядового человека, записанная в его молекулах ДНК, обладает ни с чем не сравнимой ценностью, она уникальна, поистине драгоценна. Гены “инструктивны”, они мощно воздействуют на формирование каждого рождающегося ребенка, каждого входящего в жизнь нового поколения. О нас, о человечестве можно сказать, что мы образуем “генное братство”. Все мы как-то “родичи” в той или иной мере отдаленности наших кровных (генетических) связей. Использование генетического потенциала Человечества, максимальная осмотрительность и бережливость при любых вмешательствах в родовой генетический фундамент — это веяние времени. Сейчас реализуется международная программа “Геном человека”. Если она будет удачно завершена, то как говорится, человека будут читать как книгу. Сложность генома человека (то есть интегративное описание системы всех его генов) невероятна. Стоит напомнить, что 23 пары человеческих хромосом являют собой пакеты спирально скрученных нитей ДНК. А вся ДНК отдельного индивида представлена 3 миллиардами нуклеотидных пар. Сам “геном” человека включает в себя более 160 тысяч генов и негенных участков. Выполнение этой программы (в которой посильно участвуют и российские ученые) проложит курс к превращению биологии в подлинно теоретическую систему. Сейчас еще многое в генном фундаменте человека непонятно. Так, например, около 90% (!!) ДНК имеют неизвестное назначение, вроде как бы избыточно. По-английски их называют “ЮНК” (мусор). Но, вероятно, они уж никак не пустой шлак, не мусор. Время от времени раздаются тревожные голоса о Накапливании в генофонде человечества генетического груза, о стремительном падении рода людей в пропасть биологического вырождения. Но если и есть угроза нашей телесности (о чем будет разговор ниже), то, видимо, не с этой стороны. Генетическое многообразие может быть не угрозой, а необходимым условием расцвета единого Человечества. Те эволюционные изменения Рода людей, которые как-то фиксируются, ведут не к размежеванию, а к объединению людей в единый пул. Конечно, вмешательство в этот процесс должно быть продуктивным и взвешенным. Без глубинного изменения этических установок современного человечества бесконтрольное применение мощно развивающейся “генной инженерии” может поставить род людей на край пропасти, привести к вырождению. Мы произнесли термин “инженерия”. И он не случаен. Дело в том, что от начала антропогенеза и до наших дней идет безостановочный процесс постепенного и неуклонного превращения девственной природы в очеловеченную, биосферы в техносферу. В свет этого процесса возникает необходимость выяснения отношения Человечества к создаваемой им же самим “техносфере”. Иными словами, речь пойдет об отношении к Человечеству с учетом того, как оно представляется “техническому” сознанию, то есть через призму категориальной структуры технических наук. Начнем с анализа понятия “техника” и того феномена, который оно выражает. Отметим то обстоятельство, что, если наука — древний объект философской рефлексии, то техника стала предметом профессионального философского анализа сравнительно недавно. Первые зачатки философии техники возникли в XIX веке в Германии, Франции, в начале XX века в России (работы Энгельмейера). Середина нашего столетия породила могучий всплеск внимания к этой проблеме. Мартин Хайдеггер, Карл Ясперс, Томас Веблен, Олвин Тоффлер и ряд других философов (в том числе наших соотечественников) поставили острейшие проблемы об онтологическом статусе и генезисе техники, ее сущности, феноменологических характеристиках и перспективах будущего развития. Вместе с тем еще в Древней Греции вошло в обиход и в теоретический набор слово “техне”, которое обозначало мастерство, искусство, понимаемое как умение нечто сформировать, создать из естественного материала. Язык античной эпохи зафиксировал то обстоятельство, что вечным спутником собственно человеческой жизни является наличие тех предметов и тех процедур, которые позволяют преобразовывать “природное” (“физис”) в “человеческое”. Родовой человек — это производящее существо, создающее собственную предметную среду, позволяющую реализовать потребности людей, достигать их целей. По-разному трактовалась техника в истории мысли. В марксистской традиции как система искусственных органов общественного человека, составная часть производительных сил общества, их вещный элемент. По Хайдеггеру, как наша первооснова, корневое человеческое начало, способ самореализации человечества. По Эллюлю, техника — это не просто совокупность каких-либо механизмов, а более широко истолкованная процедура достижения цели. Германские авторы Ленк и Рополь выделили из литературы по философии техники (ФРГ — 60— 70-е годы) ряд “существенных элементов” техники: прикладное естествознание; комплекс элементов и средств; воля к власти и подчинению природы, “открытие” и “упорядочение” природы; реализация идей, создание Искусственной среды и т. д. Небезынтересно истолкование техники в некоторых технологических построениях, связанных с ее сакрализацией или, напротив, десакрализацией. Так, германский теолог Р. Дворак еще в 40-е годы XX века уверял, что в наши дни техника есть неуклюжая попытка дьявола повторить акт ее божественного происхождения. Рассматривая технику, в узком смысле ее тракту ют как совокупность предметных артефактов (т. е. искусственно созданных) для осуществления инженерной, преобразовательно-конструктивной деятельности. Количество определений можно было бы умножать. Их немало. Однако выделим в них главное. А главное в том, что все они варьируют то фундаментальное свойство техники, которое можно было бы назвать принципом преобразования. Иными словами, техника есть то, при помощи чего человек преобразует природу, самого себя, общество. В конструировании, реконструировании предметной реальности ее культурная, основная социальная функция. При более конкретном видении техника представляется “орудийно”, “предметно” или же алгоритмично — “технологично”. То, чем человек воздействует на объекты, изменяя их, — это техника. И как именно он воздействует — это тоже “техника”, но уже обнаруживающая себя как “технология”. История техники — это объективная предпосылка человеческой деятельности. Конечно, каменная индустрия первобытности, ремесленное мастерство многих тысячелетий и современное высокотехнологичное производство — это разные полосы в бытии техники и ее роли в жизни человечества. Есть несколько концепций исторического развития техники. В классическо-марксистском видении ее история выражена цепочкой последовательных ступеней: ручные орудия; ремесленно-мануфактурный период, машинная техника, автоматизированные системы. Изменения в этой истории обусловлены переносом на технические устройства тех функций, которые ранее осуществлялись самим действующим человеком. “Естественное” заменяется “искусственным”, созданным, расширяя тем самым возможности освоения человеком внешнего мира и глубин собственной жизнедеятельности. Меняется тип связи между человеком и техническими рабочими органами. Современный мир — это “технизированное” пространство и “технологизированное” время. Исчезни сегодня техника —- исчезнет и человечество. Мы живем и действуем не в первозданном мире природы, а в “техносфере”. Привлекательны и актуальны идеи о периодизации развития техники, высказанные американским философом и социологом Льюисом Мамфордом. Он полагал, что точкой отсчета современной (а не древней) техники можно считать начало второго тысячелетия нашей эры. Опираясь на опыт европейской истории, Л. Мамфорд выделяет три технических эпохи. Первая “эотехническая” (1000—1750 гг.) имеет в основе технологию “воды и дерева”. Вторая “палеотехническая” (от второй половины XVIII в. до середины XX в.) опирается на комплекс “угля и железа”. И, наконец, третья, “неотехническая”, ныне длящаяся, использует комплекс “электричества и сплавов”. Как видно из этой периодизации, в ее основу положен используемый в технике основной вид энергии и то “вещество”, которое занимает центральное место в создании технических устройств. Впечатляющую схему этапов технического развития предложил отечественный исследователь Г. Ф. Сунягин. По предложенной им исторической типологии этапы изменения техники заданы определенным типом труда. Древнейшая техника с ее “разрушительным” характером (в рамках охоты и собирательства) отражает “присваивающий” способ отношения к природе. Земледельческая практика, утвердившаяся в ходе неолитической революции, выявила моменты конструктивности, собственно технические черты. Однако наиболее полно качественные грани в истории техники обнаружились с появлением машинного производства. По его мнению, выразительную роль в воссоздании “технизированного” воззрения на мир сыграли такие технические новшества позднего европейского средневековья, как “часы”, “стекло” и “книгопечатание”. Часы позволили выйти из природных циклов, из органического времени. Они дали возможность человеку “сгустить” время, подчинить его ритмам собственной деятельности, позволили осознать его необратимость. С тех пор время стало “богатством”, а его нехватка — “бедствием”. “Не хватает времени” — эта жалоба слышна повсюду и поныне. Создание стекла привело к осознанию однородности пространства. Произошла его “десакрализация”, снятие с него покрывала “священности”. Возникли предпосылки для утверждения обычного зрительного опыта как основы видения реальности, помимо символических ассоциаций. Конструирование печатного станка изменило всю систему коммуникаций, унифицировало знакообозначенную реальность, положило начало тому, что в нашем столетии назвали “Галактикой Гутенберга”. Приведенная типология интересна тем, что она показывает технические новшества как факты, способствующие масштабным изменениям в человеческой ментальности и всей системе общественных отношений от экономики до высших идеологий. Любая периодизация технической истории, конечно, не исчерпывается приведенными примерами. “История техники” как жанр насчитывает немало названий и содержит в себе множество оригинальных авторских суждений. Пишут о естественной истории машин, выделяя машинную “анатомию” (строение механизмов), “генетику” (преемственность структуры), “физиологию” (принципы движения). Один из крупнейших физиков XX века Макс Борн прибегнул к смелому образу, стремясь показать главные рубежи развития техники. По его мнению, высказанному в книге “Моя жизнь и взгляды”, законно считать, что одним из решающих факторов истории является тот вид энергии, которым человечество располагает в данный момент. В этом свете вся история человечества распадается на два — и только два — великих периода — от Адама до наших дней, второй — с появлением атомной энергии, отныне и на все будущие времена. Переход от первого периода ко второму знаменуется окончанием потребления ее чисто земных источников. Многие авторы фиксируют “самодвижение” техники с ее устремленностью от ручных орудий к полностью автоматизированным, компьютеризированным системам. Важно подчеркнуть одно: нет человека и общества вне “техносферы”, техника исторична, не стоит на месте, обновляется. Технические инновации выступают как катализатор, бродило, импульс коренных изменений во всей системе человеческой жизни. Отношение человека к миру техники неоднозначно. От давних времен и до наших дней дошли умонастроения недоверия и враждебности к технике, идеи технофобии. В стародавнем Китае были старцы-мудрецы, предпочитавшие носить воду из реки в бадейке, а не пользоваться техническим приспособлением — колесом для водочерпания. Они мотивировали свои действия тем, что, используя технику, попадаешь от нее в зависимость, утрачиваешь свободу действий. Дескать, техника, конечно, облегчает жизнь, делает ее комфортнее, но плата за это непомерна — человеческое “я” порабощается. История знала и “луддитов”, разрушителей станков, появившихся в конце XVIII — начале XIX века, и современных неолуддитов, обвиняющих бездушную машинерию наших дней, превращающую каждого в безмолвную деталь социального механизма, целиком зависящую от производительной и бытовой техники, не могущую жить вне и помимо нее. Мыслители разных направлений не раз высказывали и продолжают высказывать опасение о возможном выходе техники из-под контроля людей. От Аристотеля до Мохандаса Карамчанда Ганди подобных опасений высказано немало. Еще в 30-е годы нашего века Освальд Шпенглер в книге “Человек и техника” утверждал, что человек — властелин мира, сам стал рабом машин. Техника вовлекает всех нас, помимо нашего желания, в свой бег, подчиняет собственному ритму, И в этой бешеной гонке человек, считавший себя властелином, будет загнан насмерть. “Бунт машин” — это расхожая тема в современном масс-культе. Когда-то в 1846 году английская писательница Мэри Шелли создала образ Франкенштейна, искусственного чудища, восставшего против создавших его людей. С тех пор неомифологический образ не покидает страниц печати, кинолент и экранов телевизоров. Он стал нарицательным для подогрева технофобии во всех ее формах. Механизация и моторизация проникают в нашу жизнь, делают подчас человека своеобразным гибридом организма и технического устройства. Стоит, например, оценить воздействие современных транспортных систем. По данным известной книги рекордов Гиннеса, в 1991 году в мире было произведено 46 с половиной миллионов автомобилей, в том числе почти 35 миллионов легковых моделей. Это обстоятельство накладывает специфический рисунок на повседневную жизнь, психологию людей. Автомобиль во многих странах стал показателем уровня престижности, вожделенной целью, символом успеха. Автомобильная промышленность и транспортная система становятся одним из основных потребителей нефтяных ресурсов, цветных и черных металлов, занимая главенствующее положение в индустриальной системе. Их интересы во многом формируют внутреннюю и международную политику, финансовые отношения, быт и нравы. Предполагается, что к концу нашего столетия по дорогам планеты будет курсировать до 300 миллионов собственных автомобилей, то есть по одному на каждые 5 человек, находящихся в продуктивном возрасте. Нарастание техники и ее вторжение во все сферы человеческого бытия, от глобальных до сугубо интимных, порождает иной раз безудержную апологию техники, своеобразную идеологию и психологию техницизма. Трубадуры подобных идей с восторгом переносят на человечество и личность характеристики, присущие машинам и механизмам. Старый тезис материалистов XVIII века “человек есть машина” облекают в модную электронно-кибернетическую, компьютеризированную терминологию. Широко пропагандируется идея о том, что человек и человечество так же, как и механизмы, обладают системным свойством, могут быть промерены техническими параметрами и представлены в технологических показателях. К чему приводит одностороннее “технизированное” рассмотрение человеческих проблем, можно судить по той релятивистской концепции отношения к телесно-природной структуре человека, которая выражена в концепции “киборгизации”. Согласно этой концепции, в будущем человек должен будет отказаться от своего тела. Современных людей де сменят “киборги” (кибернетические организмы), где живое плюс техническое дадут какой-то новый сплав. Такое упоение техническими перспективами, на наш взгляд, опасно и антигуманно. Без тела нет человека. Разумеется, включение в человеческую телесность искусственных органов (различных протезов, кардиостимуляторов и т. д.) — вещь разумная и необходимая. Но и она не может переходить за тот рубеж, на котором “эта” личность перестает быть сама собой. Телесная организация человека, вышедшая не чересчур совершенной из горнила эволюции, тем не менее не может быть радикально вытеснена никакими техническими приспособлениями. Современная фантастика буквально переполнена проигрыванием подобных ситуаций и показом их разрушительности для бытия людей. Для техницизма характерна редукция любых проблем (мировоззренческих, нравственных, политических, педагогических и т. п.) к возможности их разрешения по образцу алгоритмов технического знания. Расхожее выражение “это только дело техники” красноречиво об этом свидетельствует. Технический и технологический фетишизм в наши дни отнюдь не редкость. Им сильно заражена техническая интеллигенция, он проникает в сферу хозяйственной и политической элиты. Техницизм, связанный с абсолютизацией техники, утверждает ее автономность и самодостаточность, полагает, что можно решить любые социальные коллизии, минуя человека как активного субъекта истории, пренебрегая характером наличных общественных отношений. Техника демонична, мир — это “мегамашина? — таковы исходные тезисы техницизма как образа мыслей — согласия с самоподчинением технике. Нам должна быть чужда технологическая мифология, стремление все и вся “машинизировать”. Человек и человечество — это не “тоже машина”, не техническая система. Не человечество “технично”, а техника “человечна”. Она воплощает и выражает в себе то, что извлечено человечеством из мира, то, что воплощает в мире его собственную мощь и разум. Конечно, утверждение на планете техносферы, возникновение “окультуренной” природы, несущей на себе печать ума и воли людей, не может не порождать новых острых проблем. Сейчас уже становится ясным, что приспособление человека к той среде, которую он приспособил к своему образу жизнедеятельности, — это весьма непростой процесс. Стремительное развитие техносферы опережает эволюционно сложившиеся приспособительные, адаптивные возможности человека. Затруднения в состыковывают психофизиологических потенций с требованиями современной техники и технологии зафиксированы повсеместно и теоретически и практически. Забывать этого нельзя. Развитие техники, как это отмечалось в мировой философии (Ж. Эллюль), подчас порождает ситуацию абсурда. Так, например, стремительное распространение коммуникационных технических сетей (телефон, радио, радиотелефон, компьютерные сети) опережает возможность их значимого и ответственного наполнения. Могучие технические средства распространяют банальности, забиваются мелочной, пустой, бессодержательной информацией. Многие технические инновации (изобретения, конструкторские разработки) подчас опережают свое время, оказываются экономически невыгодны. Массовое количество технических приспособлений, их внедрение в производство и быт опережают интеллектуальный (и особенно нравственный) уровень массового сознания. Возникает необходимость включения в технические системы ограничителей, обеспечивающих безопасность, того, что англичане называют “фул пруф” (защита от дурака). Забитость техникой всего потока жизни умножает катастрофы, аварии, трагические происшествия. И все же технический прогресс, при всей его жесткости, неостановим. И если где-либо можно говорить о видимом действительном прогрессе (восхождении от простого к сложному, от низшего к высшему), то это в области роста и развития техники. Может быть, наиболее впечатляющим воздействием технического прогресса на судьбы и самосознание человечества явилось начало космической эры, перевод космических мифов и мечтаний на рельсы практического осуществления. Идея космизации (выхода человечества в Космос) разрабатывалась и лелеялась в течение длительного периода истории. Почему же мы сегодня говорим, что выход в космос — это качественно новый рубеж в развитии человечества? Дело в том, что идеи антро-погеоцентризма, преодоленные уже давно в мировоззрении, продолжали господствовать в общественной практике до начала космической эры. Она преобладает в настоящее время в общественном сознании, и, видимо, остается для многих определенных его частей значимой и в будущем. Однако практическое освоение космоса сделало идею “космизма” доминирующей по своей весомости в общественном сознании и практике. По мере расширения практического освоения космоса она все больше будет вытеснять идею антропогеоцентризма из общественного сознания, а сам термин “антропогеоцентризм” будет менять и уже меняет свое содержание. Выход в Космос — под этим понятием понимается не только практическая реализация полетов, но весь комплекс причин, вызвавших их, а также совокупность последствий их осуществления и значение для будущего развития человечества. Он вполне правомерно сравнивается многими учеными по значимости с выходом живого существа из Мирового океана на сушу. Вся история развития человечества — это количественное накопление знаний, умений, совершенствование технических орудий для совершения качественного скачка — выхода в Космос, смены одной среды обитания другой, качественно отличающейся от первой. Нужно заметить, однако, что термин “смена” неадекватно отражает происходящий процесс. Скорее всего здесь уместнее сказать о расширении среды обитания, не отбрасывающем предыдущее. Следствием этого процесса является новый взгляд на мироздание, на его строение и структуру, на место человечества в нем. Одновременно с этим меняется и расширяется кругозор человечества, а также поле его практической деятельности. Человечество похоже на ребенка, только начинающего ходить и этим расширяющего створ познания, сферу столкновения с окружающим миром. Чем больше ребенок сталкивается с ним, тем больше он развивает и совершенствует свои органы чувств, овладевает управлением своих рук и ног, а также осознает лучше самого себя в этом взаимодействии с окружающим миром. Один из наиболее активных и продуктивных современных российских философов, размышляющих о Космосе, Ю. А. Школенко предложил ввести в научный оборот термин “хомо космикус” — человек космический. По его мнению, это отнюдь не заменит понятия “хомо сапиенс”, а явится необходимой процедурой для выявления специфических особенностей рода людей, начавших выход в Космос. Задачи освоения Космоса заставляют человечество осознать себя как единое целое, как единый субъект, противостоящий миру космических просторов. И в отличие от античных представлений о статичном месте человечества в системе мироздания, заставляет утверждать свою активную позицию. Одновременно с этим углубляются и наши знания о единстве человечества и Вселенной, о развитии социальной формы движения материи. С выходом в Космос разрешается противоречие между безграничными возможностями развития и ограничивающими его параметрами Земли. Отказ от космической ориентации может привести человечество к тупиковой ситуации, к деградации. В то же время возможности совершенствования человечества как социальной формы движения материи с его выходом в космос расширяются, подтверждая антифиналистские идеи, учение о закономерностях практически беспредельного развития общества. Освоение Космоса — это одна из важнейших глобальных международных проблем. Космос — действительно общее достояние всего человечества. Одним из самых мощных эффектов, произведенных выходом человечества в Космос на массовое сознание, явилось широкое осмысление реального факта единства рода людского. Впервые в истории тезис, восходящий к древним религиозным книгам — “Мы люди, дети человеческие”, стал не декларацией, а реально зримым фактом. Уже первый облет Ю. Гагариным земного шара выявил диалектику огромности и конечности дома людей — поверхности земного шара. Когда-то русский поэт С. Есенин сказал: “Лицом к лицу, лица не увидать”, и, наверное, нужно было оторваться от земной поверхности, уйти в ближний Космос, чтобы осознать узость, увидеть не разрозненный, а единый человеческий мир. Участие в космических полетах дает членам космических экипажей поистине вселенское, глобальное видение. И кто хотя бы раз увидел Землю “со стороны”, “всю сразу”, из космического пространства, тот действительно проникается пониманием единства человечества. Хорошо об этом сказал после полета астронавт из Саудовской Аравии Султан Аль-Саду: “Первые один-два дня на орбите каждый показывал на свою страну. Третий и четвертый день мы показывали на континенты. На пятый день мы видели только Землю”. Один из беллетристов, писавший о космонавтике, применил образное выражение “серп земли” — именно так увидели в черноте Космоса Землю космонавты, побывавшие на Луне. Но это поэтические образы, а не теоретические констатации. Они помогают увидеть суть проблемы, но для того, чтобы ее понять, нужен теоретический анализ. Заметим, что выход в Космос был реально ускорен и детерминирован не только и не столько теоретическими прогрессивными высоко гуманистическим и идеалами, сколько былой борьбой противоборствующих сил на мировой арене, противостоянием военных блоков, наращиванием разрушительных сил. Не надо закрывать глаза на то обстоятельство, что ракеты, которые вывели в Космос Ю. Гагарина и первых американских астронавтов, создавались прежде всего как носители ядерных боеголовок. В этом сказались трагичность и “хитрость” истории, глубокая противоречивость технико-технологического и социального процессов. Парадоксальный факт — то, что непосредственно создавалось для целей, не способствующих единению человечества, в глубинном своем основании было средством, прокладывающим путь к его единству. Какие же из последствий в общественном сознании, вызванных выходом в Космос, значимы для единения, а не для расчленения человечества? Прежде всего это первое предприятие человечества, которое могло осуществляться национальными или региональными силами лишь в самом начале. Фронтальный выход за рамки ближнего Космоса не под силу ни одной отдельно взятой стране, ни России, ни США. Нелишне заметить, что за 36 с лишним лет Космической эры ни одна страна, кроме названных, не смогла самостоятельно произвести полет человека в Космос. И поэтому далеко не случайно в первые десятилетия Космической эры возникла практика организации международных экипажей. Когда-то, когда человечество только возникало и жило небольшими группами, отдельными друг от друга, в общественном сознании этих сообществ возникла антитеза “мы — они”. Она лежала в основе этнического самосознания. История языка свидетельствует, что очень часто этноним (самоназвание) какого-либо рода или племени означал одновременно понятие “люди”. Как бы утверждалось, что “мы” — это люди, а “другие” — не совсем люди, или даже совсем не люди. Очень хорошо проанализирована эта проблема в книге Б. Поршнева “Социальная психология и история”. Такая ситуация в общественном сознании была отражением реальности существования раздельного человечества. Социально-психологический феномен “мы — они” лежал и лежит в основе националистических, шовинистических идей и теорий. К сожалению, он не изжит и до сих пор, и что трагически — гальванизируется. Слово “земляне” — люди земли — стало широко использоваться после прорыва человека в Космос. В публицистику и художественное сознание оно вошло сразу же после начала космических полетов. И те идеи, которые в прошлом зарождались лишь у отдельных гуманистов (гуманистические идеи раннего христианства, гуманистическое сознание Возрождения), стали проникать в массовое сознание. Они до сих пор не вошли еще в достаточно полной мере в сферу политического сознания (подробнее об этом мы будем говорить в последующем), но они уже обнаруживаются в международно-правовых документах, утверждаются в выводах науки. Сейчас уже даже в детских энциклопедиях приводятся слова Нейла Армстронга, сказанные им 20 июля 1969 года. В этот день Н. Армстронг, американский астронавт, стал первым человеком, чья нога ступила на поверхность Луны. Он сказал: “Это маленький шаг для одного человека, но огромный прыжок для всего человечества”. Крепко и точно было сказано. Характерно, что на 7-м конгрессе Международной астронавтической федерации директор НАСА — Джон Флетчер заявил, открывая конгресс: “Я хотел бы здесь говорить как сын семьи человеческой...”, во имя прогресса, счастья и блага всех людей Земли. Понадобилось не одно десятилетие для того, чтобы эта мысль стала достоянием не только наших граждан, но и людей других стран. Приведенное выше высказывание Джона Флетчера наглядно свидетельствует об этом. Стоит оговориться, что, к сожалению, тогда это была лишь обнадеживающая декларация. Реальное сотрудничество СССР и США, начатое программой “Союз— Апполон”, лишь через 20 лет, в 1995 г., получило развитие. Какие же факторы, характеризующие космотехническую деятельность человека, делают общечеловеческое сотрудничество безусловной необходимостью? Наиболее полно их характеристика дана академиком А. Д. Урсулом в ряде его работ. Первое, на что следует указать, это характеристика космической деятельности как одной из наиболее интегральных форм отношений человека и природы. Всякая деятельность предполагает взаимодействие объекта и субъекта. Космос, представленный как сфера деятельности, не похож на какой-либо другой объект, с которым сталкивается человек на земной поверхности. Он безграничен и неисчерпаем. Если неисчерпаем “электрон”, то тем более характеристика неисчерпаемости присуща космическому бескрайнему простору, таящему в себе множество неизведанного. Стоит поставить вопрос — а зачем люди осваивают Космос? Разве мало дел на Земле? Что двигает людьми — научно-познавательное любопытство или насущные нужды рода человеческого? Отвечая на этот вопрос, следует сказать, что, конечно, на начальных этапах освоения Космоса приоритет остается за деятельностью, которую можно назвать геокосмической. Уже сегодня развитие ряда отраслей производства на Земле нельзя решить без созданных людьми инженерно-космических объектов — изучение геологического, метеорологического и других состояний разных регионов земного шара, спутниковая связь и телевидение, зарождающиеся возможности создания в космосе новых материалов и сплавов и многое другое. Все это показывает, что освоение космического пространства дает возможность лучшего взаимодействия с самой Землей и ее природой. Глобальная служба погоды, возможность выноса в будущем вредных производств за пределы Земли, использование невозможных в условиях земного тяготения технологий, энергетические задачи — все это направлено на Землю. Вероятно, не нужны специальные доказательства того, что названные виды деятельности далеко выходят за пределы национальных границ. Именно поэтому еще в 1967 году ООН принял документ о принципах деятельности государств при исследовании и использовании космического пространства, включая Луну и другие небесные тела. Этот документ запретил “национальное присвоение” какой-либо части космического пространства. Вместе с тем следует сказать, что выход в Космос не может ограничиваться лишь вопросами геокосмическими. Еще К. Циолковский говорил, что его работа над ракетой не имела самодовлеющего характера. Это была не цель как таковая, а средство, средство для того, чтобы осуществить возникший еще в античности девиз “пер аспера ад астра” (через тернии к звездам). Очень ярко сказал о воздействии выхода в Космос на проблему единства человечества известный русский писатель Леонид Леонов. В канун 1987 года он говорил: “Древние не зря называли тернистый путь человеческого развития дорогой к звездам. Если оглянуться с достигнутой вершины на историю человеческого возвышения от колыбели в перегретой архейской лагуне до нашего безоговорочного нынешнего гегемонства, легко просматривается, на мой взгляд, сквозная идея этого движения, — и пускай сведущие мудрецы подскажут мне какую-то иную, более достойную человеческого знания цель! Разведка неба — вот содержание человеческого прогресса. Стихийное вначале стремление, оно с течением времени становилось все сознательней: заострить взор, протянуть руку в глубь Метагалактики, — настолько утончить пальцы и осязание, чтобы по своему усмотрению перемешать мельчайшие .кирпичи микрокосмоса. И таким образом, с одной стороны, увеличить прочность вещества, чтобы не плавилось на космических скоростях, когда испаряются и метеоры, а с другой — создать предельной емкости горючее, — гореть на всю трассу до Полярной звезды! — чтобы род людской смог преодолеть земную тягу и умным посевом разбрызгнуться по Большой Вселенной...!” Конечно, это слова не ученого, а писателя, однако в них содержится глубокая идея, мимо которой не может пройти философ. Эта идея касается места и значения реального бытия человечества во Вселенной. Эта идея придает смысл роду людей, который уже трудно замкнуть в рамки прошлой истории человечества. Она устремлена к будущим поколениям, рассмотрению человека как универсальной силы природы. В самом деле, бытие человека тем и характерно, что никогда не замыкается в рамках наличной ситуации. Оно не может не выходить за эти рамки. Важнейшая особенность человеческой культуры состоит в постоянном перешагивании через достигнутое, непрекращающемся качественном обновлении. И, решая сегодняшние задачи, какие бы они ни были важные, мы не можем остаться “приземленными” лишь на их уровне. Практический выход в Космос требует пересмотра былых представлений, в том числе и представления о родовом бытии человека. Да, человечество было разъединено на государства, этносы, поколения и так далее, и это разобщение нынешним человечеством еще не преодолено. Однако не будет ошибкой утверждение, что общей тенденцией всемирного развития являлась и является тенденция к единению. К единению, не исключающему разнообразия, а предполагающему его, но все-таки к единению. Эту тенденцию понимали и старые философы. Стоит напомнить, что еще Фейербах отмечал, что “отдельный человек” как нечто обособленное не заключает человеческой сущности в себе ни как в существе моральном, ни как в мыслящем. Человеческая сущность налицо только в общении, в единстве человека с человеком. Конечно, Фейербах понимал это единство человека с человеком в рамках локальных сообществ. Но общая идея ясна. Подлинное развитие всех и каждого возможно лишь тогда, когда будет обеспечено единение всех и каждого на всех уровнях человеческого бытия — от малой группы до человечества. Конечно, человек, каждый из нас для полноценного развития, подлинной самореализации нуждается в достижении определенного обособления в обществе, во внутренней духовной жизни, в разговоре с трансцендентным и с самим собой. Рефлексивность человеческого сознания, его самообращенность не исключает даже уединения, более того, обособление и уединение в наши дни оказываются тем, чего не хватает многим для противостояния нивелирующему конформизму. Однако рефлексия, направленная на обособление, уединение, не должна вести к одиночеству, индивидуалистической замкнутости. Эгоистическое и эгоцентристское противопоставление обществу, социальной группе, окружению губит человека. Другой стороной обособления выступает идентификация, отождествление себя с группой, сообществом, с социумом. Солидарность с общностью семейной или этнической, профессиональной или социально-структурной выявляет действительную сущность человека. Она поднимает его над узкими рамками собственного индивидуального бытия. Прав был А. С. Макаренко, утверждая, что масштаб человека во многом определяется тем, с какой общностью он себя идентифицирует. В прошлом отдельному человеку трудно было отождествлять себя со всем родом людским. Выход в Космос создает предпосылки для той умонастроенности, когда каждый начинает ощущать себя сыном Земли. Вернемся к вопросу о тех технико-технологических предпосылках, которые выявили целостность рода людей. Пожалуй, первое, на что нужно обратить внимание — это формирование на базе достижений практической космонавтики нового научного направления — космического природоведения. Сеть искусственных спутников Земли на разных орбитах, работающих в различных режимах, позволила выявить возможности общепланетарных и крупнорегиональных процессов. В огромной мере расширились возможности для получения информации для физико-географических и социально-географических представлений. Дистанционное зондирование Земли из космоса, космические фотографии земной поверхности, создание постоянных орбитальных станций, все это позволяет во внеземном масштабе изучать природные ресурсы. Особенно остро значимость освоения космоса для утверждения единства людей, единства Земли обнаруживалась в связи с перспективой развития космической индустрии. Процесс создания космического производства в свое время дальновидно предвидел К. Э. Циолковский. В своей классической книге “Исследование мирового пространства реактивными приборами” (вариант 1911— 1926 гг.) он говорил о будущем включении планет солнечной системы в сферу добывающей промышленности Земли, о создании в космосе индустрии как таковой и пр. Сегодня это становится явью. Характеризуя космические способности человечества, можно выделить в общих чертах такие направления: космическая энергетика, космическая добывающая промышленность, космическая перерабатывающая промышленность, космическое строительство, экологическая индустрия. Можно сказать, что сегодня эти возможности реализуются. Человечество как целое стоит перед фронтальным выходом производства в космос. Особенно разительны успехи в области технологических процессов (сварка в условиях отсутствия тяготения, получение сверхчистых материалов и т. д.). Конечно, сегодня производственные возможности космоса используются лишь на поисковом уровне. Процесс космизации охватывает все ступени научного поиска, начиная с его первого шага, с научного эксперимента. Идущее сейчас в национальных рамках экспериментирование не может замкнуться лишь в государственных границах. Космическая индустрия в перспективе станет делом общечеловеческим. К этому ведет и мировая тенденция интенсификации производства, а также ограниченность земных ресурсов, которая фактически ставит предел экономическому развитию. Космос же в силу своей абсолютной неисчерпаемости создает предпосылки для интенсивного развития производительной деятельности. Его освоение настолько тесно связано с развитием современной научно-технической революции, что в литературе (Е. Фадеев) даже высказывалась идея, что создание космизированного и космического производства можно будет рассматривать как ее венец и завершение. Такой вывод, конечно, спорен, однако несомненно, что космическая индустрия окажет существенное воздействие не только на технику и технологию, но и на международные производственные отношения, а в итоге на все мировое хозяйство. Речь идет не о мировом рынке, который возник задолго до космической эры, а именно о формировании планетарного хозяйства. Экономисты мира в последние годы активно обсуждали эту проблему. Не включаясь собственно в экономические споры, хочется подчеркнуть, что всемирное хозяйство в наши дни не сводится лишь к сумме национальных хозяйств, связанных системой разделения труда. Становление мирового хозяйства, как объективная реальность, это уже несомненный факт. Все изменения производственных экономических отношений работают на укрепление идеи целостности человечества. Надо сказать, что к проблеме единства человечества в связи с космизацией деятельности возможны различные подходы. Ряд авторов полагают, что роль космоса в единении человечества связана с неразрешимостью земных проблем непосредственно на планете. Американец Ф. Дайсон утверждал, что три великие силы: вооружение, нерегулируемый рост народонаселения и загрязнение отходами требуют объединения человечества. Иначе говоря, объединяются люди лишь для того, чтобы малыми группами бежать с Земли, расселяться на космических островах, расселяться во Вселенной. Вряд ли можно согласиться с такой пессимистической позицией. Видимо, правильнее будет сказать, что объединение человечества — это показатель его силы, а не слабости. Космическая устремленность объединенного человечества отнюдь не означает признания бессилия в решении чисто земных проблем. Напротив, выход в космос — это не дезертирство с Земли, а освоение тех сфер мира, которые повлекут за собой создание условий для решения земных проблем. Сейчас космические экспедиции — вещь весьма дорогая. Программа “Апполон” с ее 12 пилотируемыми полетами на Луну обошлась США в сумму более 23 миллиардов долларов. Понятно, что экономического эффекта она не дала, тем не менее не будем умалять собственно научной, инженерно-технической и мировоззренческой значимости этой программы. Вероятно, будущие проекты (полеты на Марс) могут быть более экономичными, и все-таки они посильны лишь при условии объединения сил разных государств, в перспективе — общечеловеческих сил. Так обстоит дело с космической техникой. Техническое знание находится на грани естественно-научного и социально-гуманитарного. Но для того, чтобы выявить характерные черты человечества, нельзя ограничиться его естественнонаучным определением. Необходим выход к социально-гуманитарным аспектам. К чему мы и переходим в следующем разделе. |
Похожие:
 | Самостоятельная работа с литературой реферат Курсовая работа (5-8... Л. В. Передельский, О. Е. Приходченко. Инженерная геология. Ростов-на-Дону: изд-во Феникс, 2006 | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Д. А. Шевчук Экономика недвижимости. Конспект лекций. «Феникс» Ростов-на-Дону 2007 |
 | Управление персоналом в строительной отрасли бликян Х. М., Морозова О. А «Ростовский государственный строительный университет», Ростов-на-Дону, Россия, (344022,г. Ростов–на–Дону, ул. Социалистическая, 162,... | | Список использованных источников аркин Е. А. Особенности школьного... Городская научно-практическая конференция молодых исследователей «шаг в будущее 2010» |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Шульгина В. П. Методическая копилка для учителей начальных классов Серия «Школа радости», Ростов-на-Дону, Феникс, 2001 | | Примерные темы рефератОВ Ридель Х. Бары и рестораны. Техника обслуживания/ Пер с англ. М. В. Павловой. – 3-е изд. – Ростов н/Д.: Феникс. 2005. – 351с |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... З 31 Английский для юристов. Учебное пособие. Ростов н/Д: изд-во «Феникс», 1999.—352 с | | Курс 2 семестр 4 Методическая разработка практического занятия для... И. В. Ремизов Основы патологии. Учебное пособие для студентов оу спо ростов на Дону. Феникс, 2009 – 217с |
| Возникновение проблемы интерсубъективности в новоевропейской философии... Защита состоится «25» декабря 2008 года в 14 часов на заседании диссертационного совета 212. 208. 11 по философским наукам при Южном... | | Рефератов. Содержание тема: банковский менеджмент 3 ... |
| Текстовый отчёт о работе за 2011-2012 учебный год Музыкальная литература: 1-4 год обучения: учебное пособие/ М. Шорникова. – изд. 15-е – Ростов н/Д: феникс, 2012 | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Кохановский В. П., Золотухина Е. В., Лешкевич Т. Г., Фатхи Т. Б. Философия для аспирантов: Учебное пособие. Изд. 2-е Ростов н/Д:... |
| Учебник для вузов. 3 е изд. Спб.: Питер, 2008. 496 с. Курбатов В.... Анцупов А. Я., Шипилов А. И. Конфликтология: учебник для вузов. 3 е изд. Спб.: Питер, 2008. 496 с | | Учебно-методический комплекс дисциплины «экономическая психология» Ростов-на-Дону Эконономическая психология: Учебно –методический комплекс. – Ростов –на- дону. Издательство юфу. 28 с |
| Программа аттестационных испытаний для поступающих на второй и последующий... Введенская Л. А., Павлова Л. Г., Кашаева Е. Ю. Русский язык и культура речи: учеб пособие для вузов, 27-е изд. Ростов н/Д : Феникс,... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Высшая математика для студентов экономических, технических, естественно-научных специальностей вузов : учеб пособие / И. В. Виленкин,... |
