Ужасное как эстетическая категория в поэтиках Николая Гоголя и Франца Кафки
Скачать 0.81 Mb.
|
От Гоголя к Кафке
В биографиях Гоголя и Кафки есть странные совпадения; сторонник идеи метемпсихоза, наверно, увидел бы в них явные свидетельства того, что через 30 лет после смерти русского писателя он родился евреем в Праге… Начать с фамилий: у обоих славянские «птичьи» фамилии (птица гоголь вошла в поговорку - «ходит гоголем», и сам Гоголь писал «мое птичье имя»104; а kavka по-чешски – «галка»105, эта птица была изображена и на фирменных конвертах отца Кафки106). Из выживших детей - в то время многие умирали в младенчестве, - в семье Гоголей-Яновских остался старшим Николай и три младшие девочки: Анна, Елизавета, Ольга. Из выживших детей в семье Кафки остался старший Франц и три младшие дочери – Элли, Валли и Оттла. В числе самых ранних воспоминаний Гоголя – как отец выпорол его за утопленную кошку107; одно из самых ранних воспоминаний Кафки: «Отец пришел, вытащил его из кровати, увел в одной ночной рубашке на деревянный балкон… и оставил его там, заперев за ним дверь»108; для обоих эти ранние воспоминания, как уверены исследователи, сыграли роль камертона, определившего все дальнейшее направление жизни и творчества (неизбывное чувство вины, греховности, нравственного падения, постоянное самоосуждение…) В гимназии обоих отличает активное участие в школьной литературной – тематические встречи, журналы, - и театральной деятельности. Закончив образование, оба поступают на службу, и для обоих этот чиновничий опыт стал тяжким испытанием, только отвлекающим от основной и всепоглощающей страсти – литературы. Оба оказались в незавидном положении представителей «миноритарных» наций, взявшихся покорить метрополию: хохол Гоголь, пишущий на «великорусском» и ищущий признания в качестве русского писателя, и чешский еврей Кафка, пишущий на немецком. Вокруг обоих складывается тесный кружок, преклоняющийся перед своим лидером: Гоголь и «славянофильствующие» С.П. Шевырев, М.П. Погодин, братья Константин и Иван Аксаковы со товарищи; Кафка и «иудействующие» братья Макс и Отто Брод & Ko. При этом оба по натуре – аскеты-одиночки, вечные холостяки; бродяги, почти никогда не имевшие стабильного места жительства (по-сегодняшнему если, то бомжи); великие писатели, всю жизнь страдавшие от нищеты, и великие ипохондрики, всю жизнь страдавшие от проблем с желудком… да и самой-то жизни было отмерено – 43 года Гоголю, 41 Кафке… Умирали мучительно и тот, и другой; ни тот, ни другой не мог принимать пищу, и оба перед смертью были смертельно истощены. Главные произведения обоих остались незаконченными. Перед смертью же Гоголь сжег и основную часть уже написанного ко второму тому. Кафка в предсмертном письме завещал Максу Броду сжечь основную часть его творений. (В подражание Гоголю? Или другому своему кумиру – романтику Генриху фон Клейсту, тоже имевшему дурную привычку сжигать свои рукописи?.. Этого мы не узнаем – но мы, читатели, должны быть благодарны Максу, не исполнившему последнюю волю друга.) Возможно, потому и почувствовал Кафка родственную душу в русском писателе, что они были слишком похожи. Я не стану приводить документальные свидетельства того, что Кафка знал и почитал Гоголя; они рассыпаны по его дневникам и письмам и уже неплохо изучены. Я постараюсь найти еще одно «литературное свидетельство», проследив одну из «линий преемственности» между Гоголем и Кафкой – так, как это сделали другие исследователи, изучившие такую преемственность между «Носом» и «Превращением». … Вернемся к «Мертвым душам», в первом томе которых присутствует вставная новелла «Повесть о капитане Копейкине». Как известно, Гоголь очень дорожил этим вставным эпизодом, по-видимости никак не связанным с общим сюжетом (ну разве только тем, что те же обыватели, подозревавшие в Чичикове Наполеона и Антихриста, заподозрили в нем и Копейкина); автор даже шел на значительные цензурные изъятия из текста, лишь бы этот текст был разрешен к публикации, чего Гоголь настойчиво добивался. Этот эпизод, писал он, «для меня очень нужный, более даже, нежели думают они. Я решился не отдавать его никак.»109 Сам Гоголь объяснял эту настойчивость довольно невнятно, исследователи трактуют ее с самых разных позиций; я рискну предположить (как один из возможных вариантов), что «Повесть» тоже виделась автору чем-то вроде притчи, и ее присутствие в тексте должно было намекать читателю на «притчевый», философский, экзистенциальный характер всей поэмы. После кампании 12-го года домой возвращается капитан Копейкин, инвалид, лишившийся в боях руки и ноги. Есть нечего, заработать инвалиду – проблема. Отправился капитан «в Петербург, чтобы хлопотать по начальству, не будет ли какого вспоможенья…» В столице он идет к «начальнику комиссии». «Один швейцар на крыльце, с булавой… как откормленный жирный пес какой-нибудь.» Долго ждет, - наконец выходит начальник. На просьбу Копейкина – «”Хорошо, говорит, понаведайтесь на днях!” Копейкин мой в восторге: ну, думает, дело сделано.» Но решение затягивается, придется ждать… Идет капитан по городу – «на всяком шагу соблазн, относительно, так сказать, слюнки текут, а он жди.» Он опять в комиссию требовать, что ему положено. Начальник ему: ждите, иначе – «ищите сами себе средств, старайтесь сами себе помочь»… Сюжет прост и незамысловат; не преувеличил ли автор, когда писал: «Это одно из лучших мест в поэме, и без него – прореха…»110 ? но почему вдруг нам вспоминается герой совсем другой повести – «Шинель»? Достоевский говорил «Все мы вышли из гоголевской “Шинели”», - добавим: Копейкин (или, во всяком случае, «Повесть» о нем) тоже некоторым образом родом из «Шинели». Об этом говорят композиции и сюжетные ходы обеих повестей. Вот Башмачкин, еще в упоении от обладания вожделенной шинелью, идет «в веселом расположении духа, даже подбежал было вдруг, неизвестно почему, за какою-то дамою... Но, однако ж, он тут же остановился и пошел опять по-прежнему очень тихо.» А вот Копейкин, тоже упоенный обещанной ему пенсией, «видит, идет какая-то стройная англичанка». Копейкин «побежал было за ней на своей деревяшке: трюх-трюх следом, - “да нет, подумал, на время к черту волокитство, пусть после, когда получу пенсион… “» Вот Акакий, уже ограбленный, просит о помощи будочника, - но тот отсылает его к надзирателю; так же и Копейкину говорят, что решить его вопрос может лишь вышестоящее начальство. Башмачкин идет к частному приставу: «но сказали, что спит; он пришел в десять - сказали опять: спит; он пришел в одиннадцать часов - сказали: да нет частного дома; он в обеденное время - но писаря в прихожей никак не хотели пустить его…» И Копейкин «настоялся там вдоволь», ждал «часа четыре» (даже по времени – если Башмачкин ходил с утра и до обеда, те же «часа четыре» получается). Вроде бы пожалев Башмачкина, сослуживцы собирают ему денег – но «самую безделицу»; якобы пожалев капитана, начальник комиссии сует ему денег – но «конечно, немного». «… наконец Акакий Акакиевич раз в жизни захотел показать характер и сказал наотрез, что ему нужно лично видеть самого частного, что они не смеют его не допустить, что он пришел из департамента за казенным делом, а что вот как на них пожалуется, так вот тогда они увидят». Капитан тоже «показывает характер»: «Шум поднял такой, всех распушил! да вы, говорит, обязанностей своих не знаете! да вы, говорит, законопродавцы, говорит!..» Частный с самим Башмачкиным держится как с преступником, а «значительное лицо», к которому он попадает наконец (опять очень долго прождав в приемной), и вовсе видит в нем бунтаря: «Откуда вы набрались такого духу?.. что за буйство такое»! – в итоге Башмачкина выносят на руках, а действительно взбунтовавшегося Копейкина упекают «на место жительства»: «Ну уж как там его доставили на место и куда именно привезли, ничего этого не известно. Так, понимаете, и слухи о капитане Копейкине канули в реку забвения…» (а об Акакии и слухов нет: он в горячке помер, а о нем даже в родном-то учреждении лишь через несколько дней спохватились). Однако… «… стал показываться по ночам мертвец в виде чиновника, ищущего какой-то утащенной шинели и под видом стащенной шинели сдирающий со всех плеч, не разбирая чина и звания, всякие шинели… Один из департаментских чиновников видел своими глазами мертвеца и узнал в нем тотчас Акакия Акакиевича.» «… появилась в рязанских лесах шайка разбойников, а атаман-то этой шайки был, судырь мой, не кто другой...» - как капитан Копейкин, закончим мы. Таким образом, основной сюжетный ход, объединяющий эти два небольших произведения, можно свести к нескольким «шагам». Некто испытывает настоятельную нужду в «высшем» покровительстве, в защите и помощи, имея при этом все законные права рассчитывать на эту помощь. Потому без каких-либо сомнений некто отправляется «в присутствие» за положенной ему поддержкой. Затем следует томительное ожидание, оказывающееся в итоге бесплодным, и наконец – арест либо смерть просителя, так и не дождавшегося положенного ему по праву. И опять я не отвлекаюсь от темы. Моя задача – показать, что и творчество Кафки тоже «родом из гоголевской “Шинели”» («через посредство», возможно, повести о Копейкине). В 1914 г. Кафка пишет рассказ-притчу «У Врат Закона» (в другом переводе «Перед Законом»), совсем небольшой, в страницу; я перескажу еще короче. Закон находится за дверью, к которой приходит человек. Дверь открыта, но ее охраняет страж, и он не позволяет человеку войти. Тот ждет «день за днём и год за годом. Непрестанно добивался он, чтобы его впустили, и докучал привратнику этими просьбами…» – и в конце концов, умирая перед так и не открывшимися для него вратами, задается вопросом: почему за все эти годы никто, кроме него, не попытался войти в дверь? И привратник «закричал изо всех сил, чтобы тот ещё успел услыхать ответ: - Никому сюда входа нет, эти врата были предназначены для тебя одного! Теперь пойду и запру их.» Рассказ построен по знакомой схеме, правда? Все ее «шаги», выделенные мной, в наличии. Причем Кафка сразу начинает с того, к чему Гоголь шел всю свою творческую биографию: с синтеза эстетического, социального и экзистенциального. Притча поэтична и эстетична; язык Кафки не цветист и чужд стилистическим изыскам (Набоков даже называет его письмо «черно-белым»), – но обладает тем энергетическим воздействием, которое вызывает в читателе чувство «красиво до дрожи». Социальный контекст тоже легко прочитывается. Вот Закон, вот «охраняющая» его безличная бюрократическая махина (традиционно особо мощная в России и Германии), пробиться через которую рядовому законопослушному гражданину очень непросто… Но доминирует в притче план метафизический, на то она и притча. Трактовать ее можно по-разному и с самых различных позиций; к этому я еще вернусь, а пока рассказ отсылает нас к еще одной «знакомой схеме» – к биографическим параллелям.
Гоголь писал «Шинель» в 1839-41 гг.; примерно в это же время или немного позже (по той же «знакомой схеме» со всеми ее «шагами») пишется «Повесть о капитане Копейкине», вставная новелла в первом томе его главного произведения, персонаж которого и рассказывает «повесть». Кафка «Врата Закона» пишет в 1914 как отдельный рассказ, а немного позже вклинивает в качестве вставной новеллы в первое свое крупное произведение, «Процесс», где эту притчу рассказывает персонаж «Процесса». (Вторым его крупным произведением станет «Замок», развивающий идеи «Процесса» и так никогда и не законченный – как второй том «Мертвых душ»… впрочем, ни одно произведение Кафки не было по-настоящему законченным). Но в «Процессе» загадочная притча обрастает множеством толкований, добросовестно переданных рассказывающим ее священником. Вряд ли возможно их даже элементарно посчитать (мне лично это не удалось): слишком тесно сплетены все эти версии и их ответвления; попытка объяснить непонятное делает непонятное еще непонятнее и запутаннее. Тем более невозможно сосчитать уже, наверно, десятки и сотни попыток истолкования исследователями маленькой притчи уже с позиций ее присутствия в тексте романа, сюжет которого словно бы развертывает во времени сюжет «Врат Закона»: Йозеф К., банковский служащий довольно высокого ранга (Акакий Акакиевич получил-таки повышение!), арестован чиновниками в мундирах, объявляющими ему о предстоящем суде над ним, ничего противозаконного не совершившим. Он остается на свободе – но это свобода арестованного, для которого весь мир превратился в тюрьму. На протяжении десятков страниц К. пытается добиться «нормального» рассмотрения его дела, но это бесполезно: машина закручена, и не в его силах остановить «процесс». Весь «Процесс» - это процесс бесплодного выжидания у Врат Закона и в итоге смерти у этих открытых, но так и не открывшихся врат… И ту же тему последовательно и настойчиво развивает «Замок». Для землемера К. (опять это многозначительное К.) неприступными «Вратами» оказывается неприступный же Замок, к которому, как Йозеф К. к правосудию, он безуспешно пытается пробиться десяток за десятком страниц… Кафкианский мир – мир трансцендентального ужаса, в общих чертах уже намеченный Гоголем. И потому, что вырастает на расколе между двумя реальностями: объективной и субъективной; и потому, что раскол этот не видим простым зрением, но ощущается зрением внутреннего напряжения даже не души, но духа. Это заглядывание в бездну между материальной реальностью и потусторонней экзистенцией Кафка вербализовал и запечатал в герметичные, «капсульные» тексты, надстоящие над историей, но парадоксально соотносимые с ней. Внутренним каркасом поэтики Кафки стали эстетика ужаса и метод романтизма, облицовкой же возведенной башни стала теория абсурда, так любимого Гоголем, зачатая философом Кьеркегором – еще одним любимцем Кафки. По Кьеркегору, «начало философии не удивление, а отчаяние». Кафка следует этому принципу в своих произведениях, возводя отчаяние до принципа существования каждого из своих альтер эго – героев творений. Емкость и бесконечность развертывания символики романов и повестей Кафки делает смысл его творчества всегда превосходящим авторский замысел. Символ всегда предполагает на высшем уровне развертывания два плана: план содержания и план выражения. Между двумя планами должен быть проложен мост сообщения в виде словаря соответствий. Такими сосуществующими и взаимодейсвующими планами у Кафки являются план реальный и план фантастический в своем содержании. Выражение же они находят себе в противопоставлении естественного, логичного - и сверъестественного и абсурдного соответственно. Оба плана в художественном мире Кафки, соприкасаясь и накладываясь друг на друга, вступают во взаимодействие между собой и с героем. Сверхъестественное, необычайное проникает в повседневную жизнь естественным образом (как это было и у Гоголя) и не распознается как таковое благодаря тому, что кроется за очень прозрачным, аскетичным и по-канцелярски логичным языковым покрывалом автора (в то время как стилистический блеск Гоголя как будто отвлекал внимание читателя от осознавания невозможности этого противоестественного десанта потусторонних сил в реальность). В этом заключен главный парадокс произведений Кафки. Грегор Замза, герой «Превращения», проснувшись утром и обнаружив себя жуком, испытывает лишь беспокойство по поводу того, как он теперь явится на работу; в романе «Процесс» Йозеф К. безо всякого удивления принимает факт заведенного на него дела и совершает попытки это дело прекратить; в «Замке» землемер К. с изумительным рвением начинает свои поиски пути к Замку заново в каждой главе, ни разу не задавшись вопросом о целесообразности этого пути. На сотнях страниц он с упорством аутиста проходит одну и ту же дорогу: от неудачи к новой попытке и новой неудаче. И все это – в переполненных бытовыми подробностями декорациях, заостряющими абсурдность расхождения между неподъемностью поставленной перед героем задачи и простотой ее формулировки. Главной чертой кафковских текстов таким образом становится не рефлексия конкретного исторического процесса через персональное переживание. Исторический контекст у Кафки кажется случайным пусковым механизмом трагического обострения самоощущения, акцентуации личности, внезапно осознавшей саму себя как отличное от окружающей реальности явление и манифестирующее об этом отличии через отрицание принятых в ней законов в пользу вечного поиска нового фундаментального закона существования. Роман Кафки «Америка» и новеллы «Превращение» и «В исправительной колонии», романы «Процесс» и «Замок» - произведения, которые явно описывают этот мотив вечного пути от старого закона к закону новому в бесплодных поисках, которые отдаляют героя Кафки от мира реального с ужасающей скоростью и не приближают его к желаемой цели, погружая его в состояние крайнего одиночества и отчуждения. В «Америке» путь поиска истины уводит Карла Россмана от мира реального в мир вымысла (театра) и не приводит к истине, растворяя героя вместе с исчезающим за горизонтом поездом. На этом оборвется роман, и Карл Россман никогда не доедет до Оклахомы, потому что роман никогда не будет закончен ни в этой, ни в любой другой реальности, потому что пункт прибытия поезда недостижим в принципе. Как в принципе недостижима реальность, в которой высший Закон справедлив и «доступен для каждого человека», будь то Акакий Акакиевич, капитан Копейкин, Йозеф К., землемер К. или мы с вами… Но я не стану давать собственную интерпретацию ни притче о Вратах Закона, ни тому, как и почему ее образный строй (так явно навеянный Гоголем) так явно же пронизывает все творчество Кафки. Настоящий Интертекст (каковыми, безусловно, являются творения Кафки) оказывается сродни музыке или изобразительному искусству – каждое новое поколение читателей и каждый новый читатель вычитывает в нем собственный смысл, индивидуальный и уникальный, – и в этом смысле каждый читатель оказывается соавтором читаемого им произведения. Мне хочется опять напомнить уже цитировавшееся в начале работы утверждение М.М. Бахтина, на базе которого выросла вся теория интертекстуальности: «Текст как своеобразная монада, отражающая в себе все тексты (в пределе) данной смысловой сферы. Взаимосвязь всех смыслов (поскольку они реализуются в высказываниях). Диалогические отношения между текстами и внутри текста. Их особый (нелингвистический) характер…» Именно таким текстом оказывается на поверку текст кафковской притчи, а значит, и все творчество Кафки; а вслед за ним, по принципу обратной связи, и творчество Гоголя. Тем самым текстом-«монадой», тем самым лабиринтом, в котором, как писал Ю. Манн, «встретились» Кафка и Гоголь. |
Похожие:
 | «Творчество Франца Кафки» (Роман Кафки как одна из трех основных... Союза Писателей Санкт-Петербурга, почетный работник среднего профессионального образования. С | | Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского Протагонист как наблюдатель: структурирующая роль взгляда в романе франца кафки «замок» |
| Перевод изд.: Uber Kafka / Benjamin. Suhrkamp Verl. В прил.: Из переписки... Произведения Франца Кафки, литературные исследования его творчества, зарегистрированные в Российской книжной палате с 1917 г по март... |  | Поэтика сна в творчестве франца кафки нуждова Д. А. научный руководитель... До тех пор, пока он дается легко, ни у кого не возникает повода о нем задумываться. Но миллионам людей хороший ночной сон дается... |
| Биография Гоголя (на этой странице Вы можете узнать различные интересные... Вы можете узнать различные интересные моменты из жизни Гоголя.) Данный проект был создан на базе журнала “Искры” (художественно-литературный... | | «Процесс» Ф. Кафки: проблема вины и особенности построения сюжета «Процесс» («П») Кафка писал в период с августа 1914 по январь 1915 года. Роман не был завершен. Опубликован Максом Бродеом, его близким... |
| Урок литературы по произведению Николая Васильевича Гоголя «Правило жития в мире» 9 класс Работу В соответствии со статьей 179 Бюджетного кодекса Российской Федерации Правительство Челябинской области | | Тема реферата: «Маленький человек» в повести Н. В. Гоголя «Шинель»... «Маленький человек» в повести Н. В. Гоголя «Шинель» развитие или закономерность?» |
| Конспект урока по литературе «Этапы биографии и творчества Н. В. Гоголя» (10 класс) Изучение творчества Н. В. Гоголя в школе начинается с 5 класса, в 10-м классе мы будем изучать литературное наследие Н. В. Гоголя... | | Отзыв на реферат «Россия в произведениях Н. В. Гоголя» «Россия в произведениях Н. В. Гоголя» (по поэме Н. В. Гоголя «Мёртвые души»), написанный Ларионовой Дарьей Олеговной, ученицей 10... |
| Н. В. Гоголь сотрудник пушкинского Современника На 30-е годы, как известно, приходятся замыслы и осуществление почти всех основных произведений Гоголя. Показательно, что самый плодотворный... | | Выбрать 1 ответ из 4 – Х. Внутренняя политика Николая 1 Реформа системы государственного управления привела к росту чиновничества, которое увеличилось к концу царствования Николая I до |
| Реферат Н. В. Гоголь и М. А. Булгаков: Разные грани общей судьбы.... М. А. Булгаков настойчиво в течение всей своей жизни обращался к личности Н. В. Гоголя и его произведениям; как связаны между собой... | | Реферат проблемно поискового характера» Тема: «Платовская лесная... Можно и нужно сохранить систему заповедных уголков как частицу нашего культурного национального достояния, как образцы гармонии в... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... И студентам высших педагогических учебных заведений. Конспект занятия направлен на ознакомление учеников с основными фактами биографии... | | Николая Рубцова «Звезда полей» Мир поэзии Николая Рубцова просторен и светел, холодноват и чуть прозрачен – таким обычно бывают дни бабьего лета |
