Пьесы исхаки на тему интеллигенции аспект «новой драмы» Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук
Скачать 2.74 Mb.
|
ПЕРВЫЕ ОТКЛИКИОна написана в 1913 году, когда автор её находился в зените своих духовно-творческих и физических сил. Вместе с предыдущей пьесой автора («Мугаллим») она составила своеобразную дилогию о судьбах трудовой интеллигенции, напоминающую известный цикл его предшественника в литературе – А. Н Островского. К этому времени Исхаки накопил огромный опыт в художественном претворении современной ему исторической действительности. И соответственно – проблемы, волновавшие его в первой его пьесе на тему интеллигенции, получают теперь значительно более развёрнутое художественно-философское осмысление. В первую очередь, конечно, это проблема внутреннего, духовного самоопределения личности, которая теперь получает своё решение на примере женской героини. И это обстоятельство не просто осложняет задачу, которую ставит перед собою Исхаки как писатель. Она была необычайно сложной и для литературы в целом. Необходимо было выйти на некий качественно новый уровень в изображении человеческой личности – нарисовать психологически достоверный женский характер как мир, который бы, по сути своих переживаний, ничем бы не отличался от того круга широких общечеловеческих проблем, которым озабочена другая – сильная половина человечества. Однако же такого ракурса в освещении личности женщины ещё не было в национальной литературе. Здесь эта личность изображалась преимущественно лишь в плане феминистской традиции. Женщина, героиня произведений татарских писателей, неизменно оказывалась в тисках подавляющих её природу, унижающих её человеческое достоинство внешних, социально-исторических сил. Она была вынуждена вести упорную борьбу, отстаивая свою личную свободу, равноправное положение в семье, в обществе. Таковы наиболее ранние произведения самого Исхаки – пьесы «Две любви» и «Брачный договор». И куда более масштабная историческая коллизия – борьба за сохранение себя, своего истинно национального, этнического сознания, сохранение своей веры, языка, противостояние проводимой царизмом политике насильственной ассимиляции – вот что лежит в основе сюжета его трагедии «Зулейха» (1912). И вот пьеса «Мугаллима», с её далеко не первой для этого жанра женской героиней, но с совершенно новым ракурсом во взгляде на её судьбу. Она поставлена у драматурга не просто лишь перед лицом обыденных явлений жизни, неизбежно накладывающих свою печать на развитие человеческой личности. Сквозь них у драматурга то и дело ощущается ещё и суровое дыхание бытия, оно оказывается силой, роковым образом сказывающейся на судьбе героини. Масштаб Исхаки, художника и мыслителя, таков, что он решительно вырывает девушку-мусульманку из рамок одной лишь обыденной жизни, в ракурсе которой она только и рассматривалась у его предшественников в жанре драматургии. Она естественным образом включена в процессе напряженных духовно-нравственных исканий личности, тех самых, что стали характерной приметой «новой драмы». Отсюда и необычайно широкий отклик, который получила пьеса в глазах своих современников, едва успела она сойти из-под пера её автора. А между тем пьеса весьма непритязательна по своему сюжету, построенному на любовной основе. Любовь молодой Фатымы к загадочному Ахметсадыку (он вне сюжетного действия пьесы) остаётся безответной – тот любит другую. Тогда она уезжает в далёкий сибирский город. Здесь в неё влюбляется благородный Габдулла, такой же, как и она, мугаллим-учитель, сплотивший вокруг себя тесный круг бескорыстных служителей нации. И этот труд Габдуллы, убеждаемся мы по ходу сюжета, успел уже получить достойное признание со стороны общественности. Но девушка не может ответить на чувства молодого человека, с каким бы уважением она ни относилась к его деятельности как просветителя нации и педагога. Они расстаются, вынужденные нести одинаково трудный для них жизненный удел – драму безответной любви. Такова проникнутая мотивами бесконечной грусти финальная сцена драмы, напоминающая по своей тональности знаменитую концовку в пьесах его старшего собрата по литературе – Чехова. Сохранились интересные воспоминания современников об ошеломляющем впечатлении, вынесенном от знакомства с этой пьесой в авторском чтении, признания самого Исхаки о необычной истории её создания. Публикация вызвала мгновенный отклик в печати, постановки на сцене взбудоражили общественность, разгорелся горячий спор, среди участников которого находим имена самых авторитетных писателей, критиков, учёных. Всё это свидетельствует об исключительном значении, которое приобрела пьеса в общественном, литературном, художественном сознании своего времени. Особенно полно это ощущение выразил петербургский студент Ахмет Лябиб как слушатель пьесы в чтении самого Гаяза Исхаки. Он автор статьи под чрезвычайно показательным в данном случае названием – «Зур сөенеч» («Радостная весть»), опубликованной в только что успевшей заявить о себе газете «Турмыш»– 1914 - № 17. Этот факт никак не нашел своего отражения в самом полном на сегодняшний день своде сведений об откликах на пьесы Исхаки – в VIII томе его сочинений. Выдающийся мастер слова, «вдохновитель новой национальной литературы», говорится здесь, «Гаяз Исхаки приготовил для нас, зрителей, испытывающих недостаток в пьесах для наших вечеров театра, новый вид поприща и новый род пищи» («яңа һөнәр вә яңа азык»). В этих словах молодого энтузиаста культуры, слушавшего пьесу из уст самого ее автора, во время «Субботних чтений» в Петербурге, - интуитивное предвосхищение того действительно новаторского значения, которое займет пьеса во всей истории национальной культуры начала ХХ столетия. Более подробно этот мотив рассмотрен нами в нашей монографии – раздел «Первые отклики» - стр. 62-67). ТОРЖЕСТВО ДЕЛА И ТРЕВОГИ ДУХА Новизна пьесы, должным образом выделенной из обычного потока текущей драматургии уже первыми свидетелями её появления в свет, прочитывается буквально на всех уровнях её содержания, начиная от её тематики, конфликта, расстановки действующих лиц, обстановки, в которую они, эти лица, поставлены и, наконец, способа художественного раскрытия представленных в ней характеров. Место действия в пьесе – потонувший в снегах сибирский городок, куда, за два месяца перед этим, приезжает молодая учительница Фатыма. Но жизнь здесь, подчёркивает автор, лишена малейших признаков провинциализма. Таков особенный ракурс изображения, который в своей пьесе избрал Исхаки. Герои его живут напряжённой духовной, творческой и, наконец, активной, практически-деятельной жизнью, направленной на подъём культурного уровня, повышение материального благополучия своего края. Они учат детей, произносят проповеди перед прихожанами, зарабатывают деньги, чтобы жертвовать их на нужды народного просвещения, придерживаются прогрессивных методов воспитания в ходе педагогического процесса (идея совместного обучения мальчиков и девочек). Здесь ведутся высокие речи о просвещении и культуре, здесь не понаслышке знают о театре, а в конце, по сюжету, появляются и сами его деятели – актёр Габдрахман и его труппа. Татарский мир пьесы, создававшейся в европейской стране, в Финляндии, вписан у нашего автора в европейский стиль, насыщен европейскими реалиями жизни. Таковы, в частности, детали, относящиеся к первому действию – подчёркиваемый автором «татарско-европейский интерьер комнаты»: «Широкий длинный стол, за который рассажены гости. Комната богато обставлена. В углу есть и рояль», – это немаловажный элемент культуры, в особенности для национальных условий начала прошлого столетия. На столе – бокалы на длинных ножках, в которые, однако, наливается восточный напиток – кумыс, китайские вазы для цветов и т. д. Но главное, конечно, не в этих, пусть и по-своему примечательных, но внешних деталях. Главное – сам образ мышления и поступков героев «Мугаллимы», естественно, без натуги, исповедующих европейские нормы поведения и культуры – вплоть до этикета светских салонов, когда мужчины целуют ручку даме. И потому воззрения персонажей, взятых в их просвещённом, высшем слое, совершенно свободны от всяких признаков национально-этнической, провинциальной или какой-либо иной формы духовной ограниченности. И ещё один весьма существенный мотив, тонко высвечивающий этот культурный, этический фон, в пределах которого развёртывается действие пьесы. Это сознательно выстраиваемая автором система своеобразного параллелизма в обрисовке лично-семейных, фамильных отношений героев. Целых три семейных линии обозначены в пьесе, и все они вызывают одинаково уважительный интерес благодаря сложившейся в этих семьях атмосфере совершенного взаимопонимания, любви и согласия супругов. Первая среди них – учительская пара. Это коллеги Фатымы по работе, молодые Асма и Шакир, собирающиеся вступить в брачный союз. Другая – семья имама мусульманского прихода – молодой Хазрет и его жена, именуемая соответственно её статусу – Абыстай. И, наконец, третья пара – это молодой предприниматель Сабир и его музыкально просвещённая супруга Гайша. Впрочем, есть в пьесе и четвёртый семейный союз, который представляют родители Габдуллы. Это фигуры «старого Хазрета», как зовётся в пьесе отец Габдуллы, и его матери, неустанно-хлопотливой Устабики. Молодые семейные пары, таким образом, находятся лишь в начале пути, который достойно прошли престарелый Хазрет и его супруга, сохранив чувства верности и уважения друг к другу. Единство авторского рисунка в расстановке героев, образующих картину законченной квадратуры, лишь оттеняет, сколь значительна в пьесе скрытая в отношениях героев высоко-этическая внутрисемейная тема. Но более всего, конечно, возвышает этическую планку пьесы несомненная общенациональная значимость дела народного просвещения, которым они все заняты. Энтузиасты образованности и культуры, они у драматурга сознательно освобождены от отягчающих жизнь пут повседневности. Отсюда и отбор деталей в авторской ремарке к действию – европеизированный интерьер в доме татарской семьи, живущей в сибирской дали, празднично накрытый стол и, конечно же, молодые оживлённые лица рассаженных попарно, любящих друг друга героев. Столь же привлекательны, конечно, и сами центральные герои –высокообразованный Габдулла и сидящая напротив предмет его поклонения – мугаллима Фатыма. «К открытию занавеса все заняли свои места за столом». И далее – точно обозначаемая в авторской ремарке позиция каждого из персонажей, момент ожидания, воцарившийся за столом, свидетельствуют о необычности предстоящего торжества. И вот, наконец, само действо, в ожидании начала которого они на миг застыли перед поднятием занавеса. Развёртывающаяся далее перед нашими глазами картина застольного празднества – это одновременно и увлекательнейшее пиршество духа. Один за другим поднимаются они, молодые энтузиасты нации, и произносят речи, чтобы прославить заслуги своего идейного вдохновителя – мугаллима Габдуллы. Ему исполнилось ровно 30 лет, по случаю чего и был накрыт этот праздничный стол. «Восемь лет назад, – начинает своё приветствие молодой Сабир, – здесь не было не только школы, но не было и человека, умеющего писать. Подобно стылой сибирской земле, застывшими были и наши мысли и чувства». Эта метафора выступающего подводит слушателей к осознанию значительности тех перемен, которые произошли в их жизни с приездом сюда совсем ещё молодого тогда учителя. «Смотрите, господа! Прошло восемь лет. У нас теперь своя школа, своя читальня, своя мечеть и свой имам, мы стали сообществом, у которого есть свой приход». Эту мысль «Сабира абый», как он уважительно называет хозяина дома, где все они собрались, подхватывает другой участник торжества, совсем ещё юный Габделькадыр. Широкий общепросветительский масштаб деятельности Габдуллы он поворачивает в сугубо личный, индивидуально – человеческий план: «Я сын кожевника. И мой отец хотел сделать из меня некое подобие себе – торговца кожей, учил копить деньги и жить, на его взгляд, хорошей, а на ваш – скотской жизнью. И я было уже пошёл по этому пути». Но мудрый наставник, Габдулла, совершенно изменил его воззрения, приобщил его к миру высокой духовности – изящной словесности, культуре. Поэтому, преобразившийся благодаря урокам Габдуллы, молодой человек особенно признателен своему духовному отцу и наставнику. «Он дал мне вторую жизнь («икенче мәртәбә тудырды»), если сегодня исполнилось тридцать лет, начиная с того дня, как он родился, то и мне сегодня исполнилось восемь лет, если это праздник его рождения, то и мой праздник, самый большой в моей жизни». Далее слово берёт религиозный служитель – имам. Но показательно, что он отмежёвывается от своей официальной роли проповедника, просит видеть в нём обыкновенного члена их сообщества – просто Габдельвахита. Так выходит наружу упоминавшийся выше мотив – внутренней человеческой близости людей, занятых сплачивающим их в единую семью делом общенародного служения. И наиболее гармонично, в полную мощь своих аккордов, звучит этот мотив как раз применительно к юбиляру – совершеннейшему носителю идеи, в направлении которой обращены взоры всех собравшихся, в том числе, конечно, и самого имама. «Габдулла эфенди, – заявляет он, – вложил дух веры в сердца наших детей, я утверждаю это не просто как священнослужитель. Это величайшее дело на свете». Смысл деятельности Габдуллы, таким образом, куда шире, чем просто учительская функция, которой заняты обычные мугаллимы: «Он согрел этот холодный уголок Сибири, он растопил его лёд». И не в последнюю очередь, конечно, и через дух веры, которым, оказывается, были пропитаны все его начинания. Метафора теплоты, веры, которую генерирует главный герой и которая, вне всякого сомнения, ощущается в отношениях внутри каждой из отмеченных нами семейно-родственных пар, получает свою реализацию в следующей сцене пьесы. Поздравить своего мугаллима приходят дети. И эта сцена играет весьма важную роль в идейном замысле автора. Естественно продолжающая ситуацию праздничного торжества, она вместе с тем намечает целый ряд мотивов, которые получат развитие в дальнейшем. Она подробнейшим образом разработана автором во всех её частностях, начиная от национального костюма её участников – калфак на голове девочек, тюбитейка-каляпуш на голове мальчиков, манеры их поведения – и до тайного смысла приготовленного ими подарка. Девочки преподносят букет цветов – мотив чистоты, мальчики – письменный прибор как символический знак мудрости их наставника, который затем обыгрывается и в их приветственной речи. А все вместе они, под музыку хозяйки дома Гайши, исполняют как нельзя более соответствующий сути происходящего действа песню на слова Тукая – «Сегодня праздник». Цветение весны, молодости, жизни – чувства, выраженные в поэтически совершенных строках народного позта, – вот что символизирует эта песня. Но вот, вдохновлённая аплодисментами своих слушателей, Гайша подбирает другой мотив. И он исполнен столь же высокого строя чувств, что и тукаевский стих с его рефреном, оттеняющим мотив торжества – «праздник, сегодня праздник». Это девиз татарской молодёжи, устремлённой к высотам знаний и культуры – ставший знаменитым гимн «Сада». Семантика арабского названия – «Утренний ветер», сам текст гимна несут в себе сильнейший культурно-возрожденческий пафос, характерный для татарского мира начала прошлого столетия. Солнце взошло, заиграли лучи, Заискрились в оконных стёклах. Подымись, мой отец, подымись, моя мать, Настала пора пробужденья. Наставь меня на путь науки, родимый отец, Чтоб не коснел я подобно булыжному камню. (Подстрочный перевод) И этот порыв к светочу знаний и культуры тем более впечатляющ, что носители-то его дети, совсем юная поросль нации, вступающей на путь европейского развития. Дети, пришедшие поздравить своего учителя, выполнили свою функцию. Они удаляются. Реакция взрослых на этот эпизод оказывается различной. Одни среди них осуждают этот визит (Хазрет), другие, наоборот, полагают, что в среду взрослых он внёс важный оттенок – атмосферу свежести и чистоты (Фатыма). Подобное столкновение воззрений кроме формы чисто внешнего развития сюжета заключает ещё и скрытый план – намёк на тайные переживания Фатымы. Оставив вопрос о психологизме «Мугаллимы», получающем свою разработку и в этой сцене, для специального рассмотрения, вернёмся к картине застолья, которая ещё далека от своего завершения. Теперь слово за юбиляром. Соответственно особенно-авторитетному положению, которое занимает он в обществе своих единомышленников – служителей нации, ответная речь Габдуллы, как образца подобного служения, должна отвечать самым высоким критериям. И действительно, он блестяще справился со своей задачей, продемонстрировал необычно тонкое изящество и гибкость своей мысли. И по тому, как он выстроил свою речь, какие сделал в ней акценты, можно безошибочно определить, за что же так преданно любят его все, кто его окружает – ученики и учителя-коллеги, служители культа и деятели бизнеса и, как выяснится потом, даже далёкие от него в эту минуту мужики – его односельчане. Они, оказывается, ждут не дождутся, когда же он сможет вернуться к ним, в родную деревню, как вероучитель и наставник. И действительно, Габдулла достиг той ступени развития своих сил, на высоте которой – то и оказывается единственно возможной гармония культуры и духа, современного уровня образованности и истинно нравственного начала, заключённого в кодексе народной веры, заветам которой он следует. Поэтому свою речь он начинает с мотива, свойственного лишь высокоразвитому сознанию, с мотива о собственной малости, которую здесь так вознесли они, его друзья. «Это благодаря им, их участию и поддержке я смог перевести в практический план идеи, которые переполняли моё сердце». Таким образом он демонстрирует ощущение высшей нравственной мерки, к уровню которой ему необходимо стремиться. По-особенному формулирует он и свои чувства по отношению к устроителям этого празднества – Сабиру и его супруге: «Это долг, который я никогда в своей жизни не буду в состоянии отплатить». Такая степень духовного самоотвержения, способность к самоумалению, принижению роли своей незаурядной личности – всё это делает героя Исхаки носителем самых высоких норм человечности. И в деле их жизни, подъёме просвещения, культуры, которым они все заняты, Габдулла выделяет помощь, которую он неизменно чувствовал со стороны своих товарищей. Таким образом, он действует на самые тонкие струны своих слушателей, вызывает в их сердце столь же глубоко прочувствованный душевный отклик. Вместе с тем в речи героя продолжает своё развитие и основной его мотив – это его чувства в отношении Фатымы. Только теперь, в речи обращённой ко всей аудитории, они принимают форму преклонения перед личностью женщины в целом. Но девушка безошибочно угадывает, к чему клонит влюблённое сердце юноши, даже в словах благодарности, обращённых им к своим товарищам: «Но есть один незнакомый вам, очень тонкий мотив, который послужил первотолчком и помощником в моей деятельности – это мои воззрения на роль женщины. (Фатыма делает резкое движение). Габдулла продолжает». И далее он убедительно обосновывает – под влиянием каких условий он выработал в себе это качество – высокое уважение к достоинству женщины. С младых ногтей он видел, как из одного лишь чувства любви, не думая о себе, пекутся, хлопочут над ним мать, тётушки, все близкие. Такую же степень женской самоотверженности, преданность делу любви – к своей учительской профессии нашёл он и здесь, оказавшись в Сибири: «Вот уже в течение трёх лет неустанно трудится в школе учительница Асма. Два года бок о бок с нами проработала её предшественница Марфуга. И вот теперь, как прежде её коллеги, с нами мугаллима Фатыма. И этот сегодняшний праздник я воспринимаю как праздник всех педагогов и в особенности – педагога-женщины. Поэтому свой тост я поднимаю в честь присутствующих здесь наших учительниц Асмы и Фатымы, в честь отсутствующей Марфуги. Да здравствует татарская женщина – мугаллима! Её благополучие – залог благополучия всех нас»! Встреченный аплодисментами, этот тост однако не нашёл поддержки у Фатымы. Ближайшие её соседи обратили внимание – она выпила свой бокал далеко не до конца. Посыпались вопросы – почему, идёт обмен репликами. И нередко они, эти реплики, выходят далеко за рамки лишь данной конкретной ситуации. В этом значимость небольшого, но глубоко содержательного эпизода с недопитым бокалом. «Быть может, я не нахожу в татарской женщине того героизма, – заявляет мугаллима, – о котором говорите вы и который бы позволил мне допить этот бокал». Участник застолья, экспансивный Габделькадыр, решительно не согласен с позицией Фатымы, которая, к тому же, идёт вразрез с исторически сложившейся поэтической традицией, издавна слагающей гимн в честь женщины. Фатыма объясняет – как женщина она может знать и то, о чём могут и не догадываться её противники по диспуту – мужчины. «Я женщина, однако я тоже не догадываюсь», – так заявляет о себе молоденькая Асма.. Таким образом, и её голос присоединяется к общему хору протеста против крамольной мысли мугаллимы. И тут следует ответ, отсылающий нас в самую глубь её души: «Ты, Асма, настоящая женщина. Ты – счастливая женщина!» Подтекстовый смысл этого заявления, его зашифрованность, которая требует своей разгадки, лишь усиливает остроту сложившейся ситуации. И автор специально акцентирует на этом наше внимание при помощи подробно расписанной ремарки. Действие приостановлено: «Пауза…» Подобно тому, как это мы видим в кадрах немого кино времени, когда была написана пьеса, авторская камера в руках Исхаки фиксирует положение каждого из действующих лиц: «Пауза…Сабир, говоря о чём-то, разливает кумыс. Хазрет разговаривает со своей женой. Гайша наливает чай. Габдулла во все глаза смотрит на Фатыму. Фатыма поднимает вновь наполненный бокал». А загадочная фраза о «счастливой», о «настоящей женщине» всё продолжает своё звучание, она целиком заполняет паузу, образовавшуюся в хронотопе сцены, начиная от возглавляющего этот перечень Сабира, разговаривающего со своей супругой, и до действий самой Фатымы. И вот самая речь, должная пролить свет на взволновавшие всех вопросы. Она у Фатымы слагается из двух частей. Вначале она, как и её предшественники, воздаёт искренние похвалы заслугам их любимца и наставника – учителя Габдуллы. Потом, во второй половине своей речи, вступает с ним в полемику. Но и в том, и другом случае она озабочена главным – поисками высшей нравственной истины. Если как личность, как просветитель и педагог, Габдулла действительно выражает собою истину, то в частных своих воззрениях, во взгляде на женскую проблему, он весьма уклоняется в сторону. И здесь, встав на путь идеализации женской природы, Габдулла ничем не отличается от восточно-книжной романтической традиции: «Весь татарский мир, – заявляет она в своей речи, – вся наша литература пропитаны испарениями этого уважения (« |
Похожие:
 | Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Саратов, 1974 Котюрова М. П. Лингвистическое выражение связности речи в научном стиле (сравнительно с художественным) : Автореферат диссертации... |  | Обучение рефлексии в «offline» и «online» коммуникации на курсе «Организационный... Ание ученой степени кандидата филологических наук (Иванова И. Г., Васильева Н. И., Балышева К. А., Митрофанова Т. А., Романова Е.... |
| Гомеостатическая функция почек и состояние гемодинамики после водно-солевых... Ание ученой степени кандидата филологических наук (Иванова И. Г., Васильева Н. И., Балышева К. А., Митрофанова Т. А., Романова Е.... | | Список членов совета д 212. 232. 23 по защите диссертаций на соискание... Утвердить прилагаемую Стратегию развития медицинской науки в Российской Федерации на период до 2025 года |
| Памятка соискателю ученой степени кандидата наук Памятка предназначена для аспирантов и соискателей, готовящих диссертацию к защите на соискание ученой степени кандидата наук, а... | | Высшего профессионального образования «владимирский институт бизнеса»... Памятка предназначена для аспирантов и соискателей, готовящих диссертацию к защите на соискание ученой степени кандидата наук |
| Е. Б. Особенности гражданско-правового регулирования договора патентной... Абдакимова, Д. А. Источники международного права интеллектуальной собственности : автореферат диссертации на соискание ученой степени... | | Список членов совета д 212. 232. 10 по защите диссертаций на соискание... Целью преподавания дисциплины «Физиология человека» является овладение студентами системой знаний об основах анатомии и физиологии... |
| Исследовательская работа На факультете уделяется большое внимание... Ание ученой степени кандидата филологических наук (Иванова И. Г., Васильева Н. И., Балышева К. А., Митрофанова Т. А., Романова Е.... | | Шизофрения и расстройства шизофренического спектра, коморбидные сердечно-сосудистой... Автор: Жигунова Г. В., кандидат философских наук, доцент кафедры «социальных наук» |
| А. Г. Свинаренко Котюрова М. П. Лингвистическое выражение связности речи в научном стиле (сравнительно с художественным) : Автореферат диссертации... | | Бессонов правовая государственность в условиях глобализации: социально-философский... Работа выполнена на кафедре общегуманитарных наук Калужского филиала Московского гуманитарно-экономического института |
| Тема доклада Котюрова М. П. Лингвистическое выражение связности речи в научном стиле (сравнительно с художественным) : Автореферат диссертации... | | Тема урока Кол-во часов Котюрова М. П. Лингвистическое выражение связности речи в научном стиле (сравнительно с художественным) : Автореферат диссертации... |
| Учебник: Русский язык. 9 класс Котюрова М. П. Лингвистическое выражение связности речи в научном стиле (сравнительно с художественным) : Автореферат диссертации... | | Аннотации рабочих программ дисциплин Котюрова М. П. Лингвистическое выражение связности речи в научном стиле (сравнительно с художественным) : Автореферат диссертации... |
