Педагогический университет кафедра литературы лосевские чтения – 2011 Материалы региональной научно-практической конференции
Скачать 2.39 Mb.
|
Поэзия футуристов Вы всегда издевались над скальдами, Вместе с ними и я лапы мук сосу. На сплетне распяли Уальда вы! И Христу на кресте дали уксусу. (Из сборника «Причёсанное Сердце») Это было в сарае, Где стояли картинно С однодырым просветом Поросвинные клети. И пейзажем свинливым Сверлили в глазу… Ароматом вонливым Спирались в носу. Это было в сарае… А в свинаро же клети Голосило страдливо Поросвинное рыло. И в просвет однодырый Неслись её звуки И летели молнливо В соседнюю клеть… …………………… …………………… Продолжить далее предоставляется любому из футуристов. Дик Не трудно догадаться, ритмы чьих стихов пародийно перепеваются автором фельетона: Это было у моря, где ажурная пена, Где встречается редко городской экипаж… Королева играла – в башне замка – Шопена, И, внимая Шопену, полюбил её паж. (И. Северянин. «Это было у моря… Поэма-миньонет») Однако если эстета-Северянина пародировали, то революционеру-Маяковскому старательно подражали. О том, что его творчество было широко известно и популярно, в том числе, и в качестве образца для подражания, свидетельствует помещённое в сборник «Солнцевый бег» (1924) стихотворение «Поэту» Сергея Зверева: Солнце баграми стаскивай Звёзды, кометы вниз. Красною краской выласкивай Здания мира – карниз. В грохоте, в звоне рвущихся слов, Завертись волчком и зигзагами. Ударь по плесени старых снов Новой красной отвагою. Не хочу, чтоб в гнезде ином Соловьи и воронами каркали. Куском тополей и луны лучом Мещанскую душу размякали. Сердце удочкой вытащи, Положи к себе на ладонь. И вспыхнет пламенем тысячей Красный поэзный огонь51. Совершенно очевидно, что стихотворение это, как и многие другие, обнаруженные мною, самостоятельной ценности не представляет. Зверев активно подражал не только Маяковскому, но и его «поэтическому оппоненту» Есенину. В сборник «Солнцевый бег» помещены откровенно эпигонские стихотворения «Бродяга» и «Дни весенние – дни без счёта» из цикла с красноречивым заглавием «Голубой огонь»: Я бродяга, давно отпетый, Крадучись твой покинул дом. В эту ночь я поверил слепо, Как не верил ещё никто52. («Бродяга») Зверев перенимает у своих кумиров не только образный строй, но и самую ритмику стиха, поэтический язык. Безусловно, стихотворения эти интересны лишь настолько, насколько отражают общую тенденцию провинциальной литературы – подражание столичной литературе, часто неумеренное, запаздывающее, диспропорциональное, нередко доведённое до абсурда. Однако сказанное вовсе не отрицает существования действительно интересных произведений, хотя и претерпевших влияние традиций метрополии, но не лишённых собственного поэтического обаяния. Таковы, к примеру, на наш взгляд, стихотворения, судя по публикациям, довольно популярного в начале 1920-х годов поэта, подписывавшегося – В. Северный. В седьмом выпуске альманаха «Амур» за 2008-й год опубликована подборка его стихотворений. Здесь же приведём одно: В церкви Как в лесу берёзка серебристая, В полутьме церковных мрачных ниш, Безмятежно, стройная и чистая, Ты в толпе молящихся стоишь. Ты стоишь, подобна туберозе, И душой прозрачна, как кристалл, Замерла в молитвенном гипнозе, Тихо пьёшь созвучностей хорал. Плачешь ты? быть может, так и надо – Подчеркнуть слезами торжество, Но смешно, когда пигмеев стадо Великана славят Рождество. Вот сейчас, назло твоим рыданьям, В жизни слёз и сказок не любя, В новый храм, к Рождённому восстаньем, Уведу из церкви я тебя. (Амурская правда. 1921. 7 января) Есенинские ноты здесь тоже звучат, но гораздо тоньше, деликатнее, чем у Зверева. Они ощущаются, прежде всего, в прорисовке образов – девушки-берёзы, за которой прочитывается и образ России-Родины; нового храма веры, куда герой намерен ввести свою невесту-Россию; в противопоставлении «ветхому» Богу-великану прошлого нового, «Рождённого восстаньем» Бога будущего. В самой разработке революционной темы сквозь призму библейских образов и мотивов ощущается блоковско-есенинское присутствие. Завершая беглый очерк амурской литературы 1920-х годов, точнее, первой их половины, надо сказать, что развивалась она по сценарию, заданному дуальной оппозицией – «столица – провинция». Литература представляла собой, с одной стороны, своеобразный «ковчег», сохранивший после революционного «потопа» образцы различных литературных практик предшествующих эпох – XIX и Серебряного веков, и в этом смысле выполняла одну из важнейших своих функций – консервирующих и охранительных. Вытесненный в провинциальную литературу мировоззренческий и эстетический опыт прошлого продолжал свою ценностно-ориентационную работу, создавая «чернозёмную» многослойность провинциальной культурной почвы, на которой произрастали не лишённые собственного почерка авторы и собственного поэтического обаяния произведения. С другой стороны, амурская литература смело и даже рьяно подхватывала политические и культурные инновации, приходящие из метрополии, стараясь усвоить, копировала и подражала. Отсюда такие её черты как вторичность, наивность, подражательность. В этом смысле, она походила на кривое зеркало, в котором в гротескном, профанированном виде отражались сакральные интенции столичной культуры и литературы. Так, например, политический абсурд, который в столице только «наклёвывался», в провинции являл себя более отчётливо. Таким образом, можно утверждать, что литературная жизнь в Приамурье 1920-х годов несла в себе характерные черты провинциальности, выполняя основные архетипические функции – консервирования/охранения культурных традиций, с одной стороны, и их профанирования, с другой, обеспечивая, таким образом, устойчивую стабильность общенациональной культуры и литературы, являясь необходимым звеном её существования и развития. О. И. ЩЕРБАКОВА профессор кафедры литературы БГПУ АМУРСКАЯ ЗЕМЛЯ ГЛАЗАМИ Н. Г. ГАРИНА-МИХАЙЛОВСКОГО53 «Мы единственная страна в мире, настолько богатая своей литературой, искусством, что позволяем себе знать и чтить в основном гениев, титанов, которых у нас достаточно <…>, а всех других относить ко второму, третьему ряду в литературе (даже термин такой появился – “писатели второго ряда”)»54. В истории литературы Н. Г. Гарин-Михайловский относится как раз к такому типу писателя, которого, исходя из вышеизложенного, можно было бы назвать «писателем второго ряда». Но «большую литературу делают разные по дарованию писатели, по проблемам, которые их волнуют, по стилю и языку. У каждого из них есть своя ниша, которую никто, кроме данного писателя, не заполнит»55. И эта характеристика вполне может быть отнесена к творчеству и личности Гарина-Михайловского. При жизни слава пришла к Н. Гарину как к писателю. Но он известен и как выдающийся инженер-строитель железных дорог. Николай Георгиевич Гарин-Михайловский, «рыцарь русских дорог», прославился на Великом Сибирском рельсовом пути. Гарин-Михайловский, основатель столицы Сибири Ново-Николаевска (Новосибирск), был крестником Николая I. Определяющими качествами личности Гарина являются кристальная честность и ответственность. Другая особенность личности – кипучая и неуёмная деятельность. Энергичная натура Николая Георгиевича не терпела покоя. Его стихия – движение. Он исколесил всю Россию, совершил кругосветное путешествие. И смерть настигла его «на ходу». К тому же «он был по натуре поэт, – отмечал М. Горький, – это чувствовалось всякий раз, когда он говорил о том, что любит, во что верит. Но он был поэтом труда, человеком с определённым уклоном к практике, к делу»56. И эти качества отразились во всех его произведениях, в том числе и в путевых очерках «По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову» (1899) и «Вокруг света» (1902). Они явились результатом кругосветного путешествия, в которое Гарин-Михайловский отправился в 1898 году. В очерке «По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову» Гарин определил маршрут: «Наш путь далёкий: чрез всю Сибирь, чрез Корею и Маньчжурию до Порт-Артура. Оттуда чрез Шанхай, Японию, Сандвичевы острова, Сан-Франциско, Нью-Йорк, чрез Европу, обратно в Петербург»57. Описывая путешествие по России, писатель показывает, что оно было трудным уже по способу передвижения: из Москвы прямым сибирским поездом путешественники проехали через Сибирь. «До Иркутска не доехали по железной дороге всего семьдесят две версты. По Забайкалью, до Сретенска, ехали на почтовых». Оттуда «к Хабаровску и Владивостоку единственным путём служит река Шилка и Амур: летом на пароходе, зимой на санях» (40). Путешествие через всю Сибирь, Забайкалье и Дальний Восток наполнило душу писателя разнообразными впечатлениями и размышлениями. «Железная дорога кончилась, а с ней сразу, как ножом отрезало и от всех удобств. Почтовые станции не в состоянии удовлетворять и третьей части предъявляемых к ним требований» (25). При описании Сибири и Забайкалья душа наполнена горечью, потому что поражает контраст богатства и пустынности мест, где сегодня «всё пусто здесь, тихо и дико. Шныряет голодный волк, шатается беглый каторжник, да медведь ворочается в трущобах. Всё вразброс, в одиночку, каждый сам для себя, каждый враг другому» (31). Всю эту часть описаний пронизывает грусть от того, что огромные природные богатства, способные обеспечить безбедную и достойную жизнь, не используются в интересах народа, который влачит нищенское, бесправное существование: «Так среди этого сплошного грабежа и воплей отчаяния мы как-нибудь продвигаемся всё дальше и дальше» (33). После посещения Сретенска писатель с той же горечью размышляет: «Какой, в сущности, грязный и неопрятный народ мы, русские. Чуть выедешь из Москвы, и уже начинается эта непроглядная грязь везде: и в роскошных вагонах первого класса, и в залитых отвратительной карболкой третьего, и на станциях, и в городах во всех этих гостиницах. Иркутск – большой город, столица Восточной Сибири, а какая грязь, опущенность в лучшей из её гостиниц, «Деко». А Чита? А теперь этот «вокзал»? (28). В очерке даны бытовые зарисовки жизни местного населения, переселенцев, бурятов, казаков, китайцев; определяются особенности психологии каждого народа. Так описание бурятов начинается с утверждения, что народ этот – «остаток того же монгола из 200-тысячного войска Чингиз-хана». От Иркутска до Владивостока взор писателя притягивают китайцы. Он постепенно раскрывает образ жизни, привычки китайцев, определяет экономическую значимость их пребывания на русской земле. Точность в характеристиках этого народа приводит к тому, что очерки, написанные более ста лет назад, не утратили своего воздействия на читателя. Они с интересом воспринимаются и в наши дни, чему способствует и образный язык произведения. Подчёркивая, что распространение китайцев в России началось «со включения Маньчжурии в круг нашего влияния и занятия Порт-Артура», Гарин использует образ «широко распахнувшихся ворот, веками, со времён Чингиз-хана, запертых». «В них уже хлынула волна чернокосых. смуглолицых, бронзовых китайцев, и с каждым часом, с каждым днём, месяцем и годом волна эта будет расти» (35). Говоря о трудоспособности китайцев, писатель удачно использует метонимию: «Мы смотрим на их бронзовые грязные тела, заплетённые косы, обмотанные вокруг головы. Это здоровое, красивое тело, и, когда оно питается мясом, оно сильно работает и работает лучше русского» (34). Постоянный интерес вызывают у писателя русские люди, живущие на Дальнем Востоке. Зарисовки дают зримое представление о разных типах дальневосточников. Многие рисуются с глубоким уважением, выделяются качества, необходимые для жизни в этом суровом, но богатом крае. Вот С. Г. – старый приятель Гарина, с которым двенадцать лет назад писатель строил одну из дорог. «Теперь занимает большое, ответственное место самого трудного участка дороги... Его гость – крупный золотопромышленник, который помнит основание Благовещенска, Владивостока, он знает всю эту Сибирь, как себя, и пользуется большим значением здесь. Его зять из молодых технологов. Он устроил здесь цементный завод, на миллион пудов выделки в год, и в один год пустил его в ход. Что это для Сибири, какая энергия нужна для этого, поймёт и оценит только здешний житель» (42). Гарин рисует человека одним-двумя штрихами, но фигуры получаются живыми, запоминающимися. Сравнивая двух капитанов-дальневосточников, он даёт выразительные портреты, определяет индивидуальные черты каждого. Капитан парохода, на котором плывут путешественники, «старый морской волк, громадный, с кожей тёмной и блестящей, как у моржа, шестидесяти двух лет, молчаливый и несообщительный» (44). У села Покровского встречается путешественникам капитан другого парохода, «полный контраст с нашим»: «Мелкая фигурка, блондин, лет тридцати пяти <...>, охотник поговорить». Но, судя по предмету разговора, и охотник поразмышлять; в частности, молодой капитан определяет характер, так называемых, новых экономических отношений, которые приходят на дальневосточные земли в связи с активным заселением их китайцами. «Сам казак, но признаёт, что ленивее казака ничего на свете нет». Капитан показывает, насколько выгоднее иметь дело с китайцами, которые за три копейки с пуда выгружают груз. «Так вот им откажи, а казакам по пятаку дай. А по пятаку дай, по гривеннику запросят, сами себя не помнят». Вывод, подсказанный жизнью: «Нельзя их (китайцев) не брать в работу: кто ж работать будет?» (44). Как подтверждение слов молодого капитана рисуется пропойца-чиновник, который не хочет работать, но своё нежелание философски обосновывает тем, что «господа пароходчики недостаточно гуманны к русскому человеку и в своё время поплатятся за это». Когда ему указывают на то, что не имеет права считать себя рабочим человеком, он, протянув руку, вскрикивает патетически: «О незабвенный Некрасов... Помните-с? Кому вольготно, весело живётся на Руси? Купчине толстопузому...». С трагическим жестом и энергично покачивая головой, он отходит к небольшой группе казаков и больше часа ждёт, когда освободится писатель, чтобы, упирая на то, что он «интеллигентный человек», у которого «копейки денег нет», попросить милостыню. Выразительна концовка этой сценки: «Я бросаю монету, он ловко ловит и с ужимками быстро скрывается. Пока стоял он, слушая наш разговор, прошло больше часа. В это время шла выгрузка, и он мог бы заработать ровно в десять раз больше, чем то, что получил от меня. “Истинно образованного человека сейчас видно“, – раздаётся его поощрительный голос из темноты. Мне стыдно и за себя и за него, и я быстро ухожу в каюту» (48). Очерки написаны живым и эмоциональным языком, наполнены яркостью бытовых зарисовок. Острота восприятия описываемого проявляется и в отборе материала, и в авторских комментариях. Интересно отметить, что на фоне описания городов Омска, Томска, Иркутска, Читы Благовещенск возникает как долгожданный город. По ходу путешествия из Сретенска до Благовещенска постоянно возникают упоминания о городе. А уж когда застряли в Покровской, многократно усиливается желание попасть в Благовещенск. И поэтому, когда путешественники, наконец, достигают желаемого, то реагируют весьма эмоционально: «“Ура... Благовещенск!” – кричит сверху Н. А. Мы бросаемся на палубу». По объёму описание города невелико, но наполнено разнообразными чувствами. Сначала даётся лаконичное описание привлекательного для писателя ландшафта города: «Оба берега Амура плоские, и горы ушли далеко в прозрачную даль. Благовещенск как на ладони, – ровный, с громадными, широкими улицами». Оно соединилось с эмоциональным отношением писателя к изменениям, происходящим в городе. Для Гарина город наполнен «...ароматом какой-то свежей энергии: он весь строится. Впечатление такое, точно город незадолго до этого сгорел. И как строится! Воздвигаются целые дворцы». Покоряет писателя и оптимизм жителей города, который связан с тем, что «люди, очевидно, верят в будущность своего города». И порождён этот оптимизм надеждой на экономическое процветание, потому что Благовещенск находится «на слиянии Амура и Зеи, против того места Маньчжурии, где наиболее густо население её. Пока дела Маньчжурии минуют Благовещенск, говорят, что с окончанием постройки Маньчжурской дороги вся торговля перейдёт в руки русских купцов. Все во всей Сибири рассчитывают на эту Маньчжурию, от купца до последнего рабочего, и кузнец нашего парохода говорит: “Вот бог даст... Эх, золотое дно...”» (74). Возникает ощущение, что встреча с Благовещенском приводит к эмоциональному изменению тона описания. Город как будто вдохнул новые силы в душу писателя. Об этом свидетельствует и описание природы до встречи с Благовещенском и после него. Вот как даётся описание села Покровского, того места, где сливаются Аргунь и Шилка, откуда и начинается Амур: «Места живописны, иногда горы громоздятся и ближе жмутся к реке, иногда расходятся и, покрытые синей дымкой, далёкой декорацией стоят на горизонте». В отрывке о живописности мест сказано прямо и лишь одной деталью рисуется эта живописность. А дальше звучит голос автора, прямо передающий негативное впечатление от увиденного. «Но всё это пустынно: нет людей, и не тянет к себе своей пустыней эта далёкая сторона; увидеть и забыть» (44). Следующее описание села Покровского более эмоционально. «Вечереет. Мы стоим у берега. Зеркальная поверхность воды, прекрасный закат и тишина. Изредка только нарушается она вздохами нашего парохода. Как загнанное животное при последнем издыхании, он вздыхает тяжело-тяжело. Вот розовой мглой охватило воду, вспыхнула она на мгновение в ответ небу ярким заревом и задымилась вечерним туманом. Огоньки загораются на берегу нашем и китайском» (45). Казалось бы, писатель говорит о прекрасном закате. В пейзажной зарисовке появились краски. Но «вздохи парохода» и сравнение машины с «загнанным животным при последнем издыхании» помогают почувствовать, что временами на писателя находит тоска, продолжает владеть чувство горечи. Всё ещё ощутим взгляд на окружающее со стороны. Всё-таки чужая сторона, далёкая от столичной жизни. Бытовые неурядицы, отсутствие привычных удобств, долгое ожидание того или иного вида транспорта (почтовых лошадей, очередного парохода) нередко вызывают чувство раздражения и даже отчаяния. Путников охватывает «ощущение своего полного бессилия в борьбе со всеми случайностями и непредвиденностями этого пути, где в лице каждого писаря, содержателя почтовой станции, ямщика, пароходчика является какой-то неотразимый фатум, с которым нельзя бороться, спорить....» (48). «Изломанные, измученные, разбитые ужасной дорогой, нелепыми препятствиями, вы, наконец, погружаетесь в какое-то кошмарное состояние с одной надеждой, что кончится когда-нибудь это» (48). Совершенно меняется тональность описания природы после посещения Благовещенска, что отразилось в изображении отрогов Хингана: «Садится солнце и изумительными переливами красит небо и воду. Вот вода совершенно оранжевая, сильный пароход волнует её, и прозрачные, яркие оранжевые волны разбегаются к берегам. Ещё несколько мгновений, и волшебная перемена: всё небо уже в ярком пурпуре, и бегут такие же прозрачные, но уже ярко-кровавые, блестящие волны реки. А на противоположной стороне неба нежный отблеск и пурпура, и оранжевых красок, и всех цветов радуги. И тихо кругом, неподвижно застыли берега, деревья словно спят в очаровании, в панораме безмятежного заката» (75). Отрывок передаёт восхищение увиденным, и это отразилось в способах описания, выборе изобразительно-выразительных средств. Природа дана в движении: «Садится солнце и <...> красит небо и воду»; «волны разбегаются к берегам»; «Ещё несколько мгновений, и <...> бегут <...> блестящие волны реки». В смене красок: «вода совершенно оранжевая», «яркие оранжевые волны разбегаются к берегам», всё небо уже в ярком пурпуре, и бегут такие же прозрачные, но уже ярко-кровавые, блестящие волны реки». «А на противоположной стороне неба нежный отблеск и пурпура, и оранжевых красок, и всех цветов радуги». Оценочные эпитеты не оставляют сомнений в том впечатлении, какое производит увиденная картина: «солнце <...> красит небо и воду» «изумительными переливами»; через несколько мгновений произошла «волшебная перемена»; «деревья словно спят в очаровании, в панораме безмятежного заката». В дальнейшем путешествии при посещении Хабаровска, Владивостока постоянно мелькают воспоминания о Благовещенске. Более всего, видимо, положительное впечатление осталось от того, что города развиваются, потому что, подробно описывая Хабаровск, Гарин говорит о том, что он «основан в 1858 году, а назван городом всего в 1880. Жителей 15 тысяч. Но, очевидно, это не предел, и город, как и Благовещенск, продолжает энергично строиться» (83). Во Владивостоке опять отмечает: «И здесь такая же строительная горячка, как в Благовещенске, Хабаровске, но в большем масштабе» (89). Вспоминается Благовещенск и в связи с торговыми фирмами. Во Владивостоке отмечает «те же, что и в Благовещенске, фирмы: Кунст и Альберс, Чурин» (89). Очерки написаны в форме дневниковых записей, распространённой в литературе о путешествиях. Однако среди книг этого типа они выделяются исключительной остротой восприятия, присущей автору, разнообразием и яркостью зарисовок, эмоциональностью языка. Эти качества тем более удивительны, что условия творческой работы Гарина были необычными. Он, по свидетельству современников, писал «наскоро», «на облучке» – в купе вагона, в каюте парохода, в номере гостиницы, в сутолоке вокзала, где-нибудь на ночлеге в корейской или китайской фанзе, примостившись к краешку походного ящика или просто в поле, в мороз, под дождём. Не имея времени обработать записи, он передавал рукопись в редакцию и уже принимался за другие неотложные дела. В замечательной плеяде русских путешественников девятнадцатого – начала двадцатого веков писателю Гарину принадлежит не последнее место. Он оставил яркий след в отечественной литературе. К сожалению, вклад Гарина в эту область до настоящего времени недостаточно оценён. В. В. ГУСЬКОВ ст. научный сотрудник кафедры литературы БГПУ |
Похожие:
 | Материалы второй межрегиональной научно-практической конференции Шадринские чтения: Материалы второй межрегиональной научно-практической конференции. Литературоведение. Культурология. / Отв редактор... | | Новоуральске образование и наука Материалы II -ой региональной научно-практической... О – 2359 Образование и наука: Материалы ii-ой региональной научно-практической конференции «Образование и наука», Новоуральск, 27... |
 | Тельная среда как фактор повышения качества образования материалы... Рекомендовано к изданию организационным комитетом международной научно-практической конференции | | Министерство образования и науки Российской федерации Менделеевские чтения-2006: Материалы XXXVII региональной научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых.... |
| Диплом 1 степени Справка по итогам X региональной научно-практической конференции «апрельские чтения», 2015 год | | Диплом 1 степени Справка по итогам VIII региональной научно-практической конференции «апрельские чтения», 2013 год |
| Уважаемые коллеги! Международной научно-практической конференции «Инновационные материалы и технологии» (XХ научные чтения), которая состоится 11 –... | | Молодая наука – 2013 16 апреля 2013 года программа региональной межвузовской... Концепция школьной научно-практической конференции учащихся «Наука и творчество» |
| I всероссийской научно-практической конференции Менеджмент и маркетинг: современные тенденции развития теории и практики: Материалы I всероссийской научно-практической конференции,... | | Ооо «Совет директоров учреждений профессионального образования Тверской области» «Компетентностный подход: традиции и инновации в профессиональном образовании»: материалы региональной научно-практической конференции... |
| Литература : Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной... Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной изучению жизни и творчества А. А. Фета (Курск, 28 июня -1 июля 2001 г.)... | | Гриф Минис-тв, умо, нмс, и номер документа С чего начинается…Кафедра // Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Непрерывный цикл эстрадно-джазового обучения?... |
| Минобрнауки Физкультурно-оздоровительная деятельность образовательного учреждения : Материалы всероссийской научно-практической конференции (Новокузнецк,... | | Павлов Юрий Александрович проф., д т. н кафедра тхом московский государственный... Концепция школьной научно-практической конференции учащихся «Наука и творчество» |
| Иокультурные процессы в современном мире материалы II международной... Современная культура коммуникации. Социокультурные процессы в современном мире: материалы II международной научно-практической конференции... | | Программа региональной научно-практической конференции профилизация... Открытие конференции: выступление представителя департамента образования Владимирской области |
