3 юродивые и кликуши
Скачать 2.59 Mb.
|
III Нищий по древнерусским понятиям. Происхождение нищих. Разные роды нищих. Нищие как орудие для спасения. Смысл древне-русского благочестия. Милостыня и совершенное отсутствие милосердия. Нищие богаделенные, кладбищенские, дворцовые, дворовые, патриаршие, соборные, монастырские, церковные, гулящие, леженки Переходя от «лазарей» к нищим, мы должны прежде всего объяснить слово «нищий». Древние святые люди, отрекшись от богатств сего мира, запирались в монастырях и делались 118 нищими, а на этом основании в древней Руси все наше благочестивое духовенство и монашество, как истинные наследники древнего благочестия, считались за нищих, и, в самом деле, жили милостынею доброхотных дателей. До сих пор еще у часовни Иверской божией матери стоят ряды монахинь и монахов, кто с книжкою, завернутой в пелену, кто с тарелкой. Точно то же, что и в древней Руси: «с пеленами на сооружение просят»,— говорит «Стоглав». Во всякой монашеской келье вы найдете известную лубочную картину, изображающую монаха, распятого на кресте, и испещренную различными символическими объяснениями, и, между прочим, ноги монаха прикованы к камени, с надписью «нищета». За этим естественным положением человека, усвоившего себе идею отречения от мира, следовали все праздношатающиеся, которые занимались нищенским подвигоположнтеством. К ним принадлежали вольные нищие, отрекающиеся от своей собственности и в бога богатеющие, неся крест смирения и терпения". Было много таких, которые, «раздав имение родителей своих нищим», нищали (Памятники. / Изд. Костомаровым. Вып. I. С. 263), подобно блаженной Улья-нии, которая «милостыню безмерну творя, ревнуя прежним женам», сама обнищала (Там же. Вып. I. С. 215). В рукописях Румянцевского музея (№ 437) находится слово: «О некоем милостивом человеке, како продаде себе Христа ради и в милостыню отдаде». Наконец, идут настоящие нищие. Это — неимущие, захребетники, бобыли, беглые, погорелые, ослепшие, спившиеся; идут они перед нами, и масса их постоянно увеличивается от отсутствия в жизни всяких человеколюбивых начал, от постоянных разгромов, пожаров, ежегодно истреблявших целые города, моровых поветрий, голодных времен, рабства и пр. и пр. Костомаров говорит: «Все обстоятельства тогдашней жизни так слагались, чтобы плодить нищую братию: их плодили и воеводы, и дьяки, и приказчики, и помещики, и ратные люди, и татары. Как набежит нагайская орда из степи, да пожжет хлеб на полях, а в селениях избы,— жители, успев спастись от татарского аркана в болотах и лесах и очутившись без крова и без хлеба, расходились по Руси просить милостыни (Архив Калачова. Кн. 4. III. С. 35). Злочастие своей жизни так описывал русский народ: И з а т о** господь бог на них прогневался: Положил их в напасти великия, Попустил на них скорби великия И срамныя позоры немерныя, * И. Снегирев. Московские нищие // Московские полицейские ведомости. **То есть за грехи русского народа: так учили в матушке древней Руси. 119 Безживотие злое, сопостатные находы, Злую, непомерную наготу и босоту И бесконечную нищету, И недостатки последние... (Горе-злочастие. / Изд. Костомаровым. Вып. I. С. 1. Ср.: Современник, 1860. № 9. С. 263 — О корках хлеба, покупаемых теперь народом у нищих.) В огрубелой массе нищих вырабатывались жестокие натуры, личности дикие и злобные. Возвысившись над своими собратиями, они делались атаманами, старостами, начальниками и давали нищенству дальнейшее развитие. На свете постоянно жило много таких благочестивых, которые, для спасения своего, чувствовали нужду в нищих, и вот, вследствие этого запроса на нищих, явилось и производство их. Атаманы нищих собирали детей. Одни из этих детей были несчастными порождениями бедности и разврата, другие — краденые у матери, третьи — сманенные нищими или отданные им на воспитание. «Вот они видят ребенка на завалинке, выпрашивающего мирское подаяние,— ребенка, обезображенного в утробе матери, оборванного, грязного, возбуждающего и жалость и отвращение; того только и нужно хитрому старику или старухе: ребенка сманивают, уносят силой или выпрашивают у бедных родителей, у вдовы-матери, обремененной семейством. Обливаясь слезами, или обрадовавшись случаю избавиться от выродка, она сама отдает его добрым людям на попечение, причитает над ним, как над покойником, но успокаивает свою совесть тем, что благо (мол) его кормят, а (может быть) и святой будет, за нас грешных молить станет!» (Бочечкаров. О воспитании нищих / Архив Калачова, Кн. 3. V. С. 52.) Нищие за наем взятых ими детей платили по 80 копеек ассигнациями и по рублю в день, а за уродливых и по 2 рубля (Чтения Общества истории и древностей. 1861. Кн. I). Можно представить после этого сумму, которую ежедневно добывали нищие! Несчастные дети, вырастая на морозе, в голоде и в вечных побоях, скоро привыкают к своему быту. Девочка едва начала говорить, а уж повторяет известные формулы просьбы: «будьте отцы милостивы», «сотворите святую милостыньку», «поминаючи родителей во царствии небесном»; или: «подайти копеечку, подайти Христа ради...». И проходят мимо них миллионы благочестивых, подающих им копеечки, и вырастают они, и производят новые поколения нищих. Вся эта лестница нищей братии поддерживается известным учением, которое отвергнуто духовным регламентом. Подачею милостыни выражалось у древнерусского человека чувство милосердия и сострадания. Если б не было ни- 120 щих, благочестивый человек не мог бы утешить своей совести: подать нищему — значило проложить себе путь к прощению от бога (Архив Калачова. Кн. 4. III. С. 35). А потому наговорили, что «в рай входят святой милостыней» (Летопись русской литературы. Ч. 2. С. XXIII), говорили, что Нищий богатым питается. А богатый нищего молитвой спасается. (Румянцевский музей, № 365) Поэтому же нищие считались красою церковною, Христовою братиею, церковными людьми, богомольцами за мир, как говорит г. Снегирев, прибавляя при этом, что самое богатство церковное, по правилам св. апостолов, было (?) богатством убогих (Снегирев. Московские нищие // Московские полицейске ведомости). Написано было об этом много «слов» и «поучений». Так, например, в рукописях Румянцевского музея находятся: поучение некоего отца духовного — «как подобает милостыню творити» (№ 182, по рукописи XVI века); «о управлении души и о рассмотрении милостыни» (№ 359, по рукописи XVI века); «начало пути жизненному, еже поучатися божественному писанию и жити в нищете» (№ 361, по рукописи XVI века). Старец Павел Высокий оставил слово ко всему миру: «О холодности к нищим», начинающееся так: «Почто затворяете врата от нищих?» Слово, как увидим, относилось прямо к народу (рукопись XIV века — обзор духовной литературы). Один, например, так поучал в XV веке: «Милостыня дерзновение имеет ко Владыце невозбранно о душах грешных и от уз тяжких разрешает, к богу на небеса возводит: творяй бо милостыню, той друг божий наречется и в страшный он грозный день великаго божия неумо-лимаго суда Христа умилостивит и добре свободит душу от вечных мук» (Снегирев. Там же.). Живет человек долгое время, а все грабит, да распутствует, да пьет, да ест, как вдруг приходит смерть. И боится человек умереть без покаяния, боится страшного суда божия и так молит смерть, обещая ей загладить свои грехи разными добрыми делами: Я поеду в дом свой, побываю, И много у меня в дому житья-бытья, Много злата и серебра: Я расточу свою казну По церквам, по монастырям, И по нищее братие. Хочу своей душе пользы получити На втором суду, по прошествии. (Сборник русских духовных стихов. С. 129) 121 Поработать своему спасению — значило раздать нищим имение. Стих «О Михаиле архангеле» начинается так: Еще знал бы человек житие веку себе, Своей бы силы поработал, Разное свое житье-бытье бы пораздовал, На нищую на братию на убогую (Там же. С. 137) В стихе о спасении души говорится: Да тихомирная милостыня, Введет в царство небесное, В житье вековечное. (Там же. С. 158) Такова была общая норма спасения! Кроме того, сильным побуждением к пропитанию нищих была милостыня в виде эпитимии, налагаемой духовным отцом на кающихся грешников, потом поминовения усопших в третины, девятины, полусорочины, сорочины и годовщины, которые точнее и неупустительнее соблюдались в старину, чем ныне. И вот вам картина древнерусских поминок, созданная Костомаровым в его повести из времен XVII века «Сын». Христовы слова: «нищие всегда имате» запечатлелись над всею исто-риею России. Казалось, откуда бы взяться такому обилию нищих в стране, такой девственной и мало населенной? А между тем, где только отправлялось поминовение по усопшем, являлось их чрезвычайное множество. Как вороны на добычу, стекались они на эти грустные пиры. Когда хозяин, священники и причет проходили из церкви в дом с кутьею, нищая братия поднимала нестройный вой и плач, смешение всевозможнейших звуков. Иные просили милостыни, затягивая самым плачевным напевом: «Побейте меня да покормите! Руки-ноги поломайте да милостыньки Христовой подайте!» Женщины заводили всеми родами пискливых дискантов, в которых нельзя было разобрать ни одного слова, а так называемые божий старцы, полунищие, полумонахи, обрекавшие себя, как они говорили, на странническое житие, не просили, а пели нравоучительные стихи о кратковременности человеческой жизни и о превосходстве монастырского жития пред мирским. Благочестие, вызывавшее милостыню, было сильно, но оно далеко не достигало своей цели,— оно замерло при самом своем начале. При полном отсутствии в жизни нравственных начал, как мы уже заметили, дела милосердия и любви остановились на одной форменной стороне милостыни, на признании только одного акта милостыни, и отсюда произошла так называемая копеечная подача, которая, в свою очередь, выработала себе новую форму сороковой 122 милостыни. Верование в число 40 есть остаток древних мифов, удержавшийся в жизни под другим смыслом. В повести о Щиле (по рукописи XIV века в «Памятниках», изданных Костомаровым, № 2) архиепископ Иван велит сыну Щила молиться за погибшего отца: «и повеле на 40 дней у 40 церквей сорокоусты дати священником с причетниками довольно, да поют в те дни по 40 панихид и литургии неизменно, а в ту 40 дний милостыню беспрестанно творити», и продолжать это до тех пор, пока отец Щила совсем выйдет из ада. «И, в самом деле, прежде Шилова голова высунулась из ада, потом он сам до пояса, а потом и весь вышел». Во время беременности, говорит Авдеева, когда женщина не имеет аппетита, берут у нищих 40 милостынь, т. е. 40 кусков хлеба, и она ест их (Записки о старом и новом быте). Движимые благочестием богомолки ходят по монастырям и подают милостыню. Что же они делают? Они покупают связку крошечных баранок (величиною в полкопейки), которые нарочно для сего пекутся, и продаются связками по 40 штук, и разделяют их на каждого нищего по одной бараночке, что называется сороковою милостынею, имеющего особенное свойство спасать душу. Таким образом из обширного развития древнерусской милостыни не вышло ничего, кроме копеечной милостыни и множества нищих, ничего, кроме легкой возможности старой девке замолить грехи своей молодости, купцу прикрыть зле нажитое богатство, подьячему успокоить свою нечистую совесть, и все это за поданную ими копеечку, как будто этим они сделали какое-нибудь доброе дело. Смысл благотворительности, а следовательно и размер ее идут параллельно с народным развитием. У нас народу дают копейку, чтобы он не умер с голоду, а в древних Афинах бедным платили деньги, чтоб они могли наслаждаться театральными представлениями. Что, кажется, хуже римской черни, но и это была классическая чернь, требовавшая, кроме panem, еще cireenses (хлеба и игр). Милостыня, обращаясь в пустую форму помощи, в дело лицемерия и освящаясь в этом виде привычкой и потворством, вытесняла из народного сознания настоящее понятие о благотворительности, уничтожала в зародыше малейший порыв к доброму делу. «Гибнут,— говорит г. Курбановский,— целые семейства от неимения средств выйти из случайной беды, а между тем щедрая благотворительность неразборчиво распространяется на зрячих, слепых и хромых, способных бегать» (Современник. 1860. IX. С. 260). И из этой древне-русской бесчувственности, породившей пословицу, что на Руси «никто с голоду не умирал», происходило и то, что плохо действовали многочисленные указы, направленные против нищих; что наши попечительные комитеты о 123 нищих, составленные (по 427-й ст. Свода законов, т. XIV, о содержащихся под стражею, 33—38) из местных архиереев и начальников губерний, так мало приносили пользы. В 1854 году губернские и уездные комитеты 17 губерний доносили, что распоряжения о приведении в исполнение высочайшей воли, касательно искоренения нищенства, сделаны; но действий по сему предмету не было, вследствие непредставления полициями нищих, хотя таковые и имеются в городах. На этом основании в 1855 году из 63 губернских комитетов, кроме столичных, действовали только 12, из 360 уездных — 7! Эти-то, спасающие грешников, нищие разделялись на богаделенных, кладбищенских, дворцовых, дворовых, патриарших, соборных, монастырских, церковных, гулящих и леже-нок. Нищие, имевшие пристанище в избушках, назывались богаделенными. «Они,— говорит Снегирев,— имели ночлег и пристанище в укромных избушках, кельях и клетях, кои рассеяны были по улицам, переулкам в Кремле и Китае, Белом и Земляном городах, при церквах, часовнях и монастырях». Каменные богадельни стали строить со времен Елисаветы Петровны. Множество богаделен, упоминаемых в XVII веке, никакой не приносили пользы для призрения бедных. Если кому и удавалось жить там и получать содержание, то это были случайные люди, дармоеды. Царь Иван Васильевич Грозный восстал против них на Стоглавом соборе и велел всех их повышать из богаделен. Все же остальные, находившие в богадельнях кров, были обыкновенными нищими, которые только назывались богадельными. До сих пор существуют богадельни при кладбищах; живут там нищие старухи, и всякий раз, когда кого-нибудь хоронят, богаделенки не дадут спокойно зарыть могилу и требуют милостыни. При царском дворце, в Кремле, существовали нищие под именем богомольцев верховых, которые от царя получали не только пищу, но даже и жалованье и форменную одежду. Они дожили до Петра и раз просили у него кормов и жалованья, какие они получали при его родителях (Снегирев). Ко дворам, где хранились царские запасы, также приписаны были нищие, и были чем-то вроде служащих. Таковы были нищие Аптекарского двора (Записки Отделения русской и славянской археологии. Архив. П. С. 71). Были нищие, жившие при соборах, по свидетельству г. Снегирева, вроде штатных. «Так, сидевшие при Успенском соборе, убогие и калеки именовались успенскими», другие — архангельскими, васильевскими (Василия Блаженного) и чудовскими. «Успенских нищих было 12, вероятно, по числу 12 апостолов». Были, вероятно, нищие и при областных соборах, как видно из писцовых книг города Мурома 1637 года: «В осыпи ж позади церкви Ни- 124 колы, что за Хлебным рядом, место дворовое соборного протопопа Федора, а ныне на том месте двор соборного пономаря Васьки Тимофеева да четыре кельи, а в них живут нищие, платят соборному протопопу Федору с бра-тиею на год с кельи по гривне, итого 12 алтын, 2 денги (Владимирские губернские ведомости. 1853. № 45). Известны патриаршие богадельни, называвшиеся домовыми, или келейными. Для содержания патриарших нищих собирались пошлины с церквей, по 3 алтына с каждой, и пошлины собирали десятники, неделыцики, наместники. При монастырях состояли целые слободы нищих, как, например, при Новгородско-Хутынском и Троице-Сергиевом (История российских иерархов. С. 2). Для монастырских нищих выдавались от царей руги и милостыни (Собор 1557 г.). В писцовых книгах города Мурома значится: в городе четыре двора монастырских, «а в тех дворах 63 человека дворников — бродячих людей, тягла не тянут и никаких податей не делают, а люди бедные, бродящие, кормятся своей работою, а иные питаются Христовым именем» (Владимирские губернские ведомости. 1853. № 44). То же было и при церквах. Около каждой церкви была одна или несколько изб, где жили церковные нищие. Несчетное количество церковных нищих наполняло северную часть Новгородской области. Вслед за ханжами и раскольницами тянулись туда из Московского царства и толпы нищих, и там, в глуши и в неведомых заозерных пространствах, наполненных церквами и монастырями, они селились целыми слободами. Вот несколько мест из новгородских писцовых книг XVI века: «Обонежской пятины, погост Имоченитской на Ояти а на погосте церкви... да 10 келей, а в них живут 12 братьев чер-нцов, да 5 келей, а в них живут нищие бельцы, старицы» (Неволин. О пятинах Новогородских. VI). «На Рождественском погосте 11 келей, а в них 14 стариц, да 15 келей, а в них живут нищие старцы и старицы» (Там же. С. 173). «Погост Покровский — на Вытегре за Онегом, а на погосте 20 келей, живут в них старцы» (Там же. С. 175), и т. д. По другим писцовым книгам видно, что в 1674 году «на Белоозере и на посаде посадских же людей старых и увечных, и которые бродят в мире — 112 дворов, а людей в них живут 189 человек» (Акты Юридич. С. 256). В Муроме, например, в 1637, считалось «47 келей чорных старцов и стариц, да 8 келей нищих, да на монастырских же церковных землях 104 дворишков бобыльских» (Владимирские губернские ведомости, 1853. № 49). Число нищих, живших при московских и новгородских церквах, было громадно. О церковных нищих до нас дошли два распоряжения. Судебником царя Ивана Васильевича (§91) велено было нищих от церкви удалять: (на монастырях быти нищим, которые 125 питаются от церкви божией), а патриарх Иоаким в 1678 году велел сломать нищенские избы, стоявшие по улицам, а нищим приказал жить у церквей, где пристойно (Литературный вечер. М., 1844. С. 21). Наконец, калики и леженки, свидетельствует г. Снегирев, имели днем постоянное пребывание на мостах: Старом Каменном (Троицком), на Никольском, Спасском и Куретном, потом на Всесвятском, или Берсеневском, у Троицкого подворья в Кремле и на Варварском крестце, также на других крестцах. Там было сборное место нищих из разных сословий; там сходились удрученные бедностию, старостою или недугами певцы Лазаря, по большей части слепые, жалобным, заунывным голосом испрашивавшие себе подаяние; там же выставлялись гробы для сбора в них милостыни, а божедомы вывозили из убогого дома в тележке подкидышей. |
Похожие:
 | Священная болезнь Достоевского Священную болезнь иногда связывают также с особыми духовными качествами человека, со святостью. Есть, в частности, мнение, что некоторые... |
