Воронеж 2012
Скачать 1.41 Mb.
|
Тема 7. УЛОВКИ СПОРОВ И СПОСОБЫ ИХ НЕЙТРАЛИЗАЦИИ
Аргументация в реальном споре, дискуссии и полемике происходит под воздействием психологических, нравственных, эстетических, идеологических и т.п. факторов и средств убеждения. Такое взаимное переплетение средств и способов убеждения значительно усложняет аргументацию и диалог в целом. При этом возникают разного рода ошибки и отклонения, которые могут быть как преднамеренными, так и непреднамеренными. Первые рассчитаны на то, чтобы добиться с их помощью победы в споре. Вторые же возникают спонтанно и не ставят перед собой задачу ввести оппонента в заблуждение. В логике преднамеренные ошибки называют софизмами, а непреднамеренные и не осознанные ошибки — паралогизмами. Различные отклонения от правильной линии спора связаны главным образом с психологическими уловками, которые также разделяются на допустимые и недопустимые. Основанием для такой классификации служит следующий признак: если в результате использования уловки не создается преимущества для одной из сторон, то уловка считается допустимой. В противном случае уловка считается недопустимой. Иногда, впрочем, все уловки характеризуются отрицательно и считаются недопустимыми, с чем, конечно, согласиться нельзя. Значительное количество ошибок связано с неточностью и неопределенностью обычной речи, например, когда одни и те же слова употребляются для выражения смыслов различных понятий или же одно и то же понятие выражается с помощью разных слов. Правила определения понятий, построения умозаключений и доказательств, которые разработаны в логике, служат важнейшим средством для раскрытия и недопущения ошибок в ходе аргументации. Однако трудность здесь заключается в том, что в чистом виде к искусственно подобранным примерам, такие правила применить легко. Трудности начинаются тогда, когда приходится применять эти правила в условиях реального диалога — спора, дискуссии и полемики. В таких случаях прежде всего становится необходимым быстро и точно определить, с какими нарушениями принципов аргументации и уловками мы имеем дело. Если речь идет о логических ошибках, то следует установить, какое правило или закон логики были при этом нарушены. Сложнее обстоит дело с психологическими приемами и средствами убеждения. Некоторые из них в ходе спора и полемики вполне допустимы, ибо могут лишь усилить доводы разума. Другие же только затрудняют или даже делают невозможным дальнейшее продолжение спора, особенно, когда к ним добавляются откровенно недопустимые средства давления на оппонента или оратора в форме обструкции, выкриков, оскорблений, невозможности продолжать речь и т.д.
Аргументация, как и процесс убеждения в целом, представляют собой искусство и овладеть им можно только на практике, постепенно и настойчиво совершенствуя свое мастерство. Значительную помощь здесь может оказать анализ типичных ошибок, допускаемых в ходе аргументации и убеждения. В истории логики и риторики такой анализ впервые был осуществлен Аристотелем в двух его сочинениях. Первое из них было направлено против софистов и носит название “О софистических опровержениях”. Второе имеет более широкий характер, связанный с использованием различных видов умозаключений, в том числе и правдоподобных. Оно было названо “Топикой” и в нем также рассматриваются ошибки, которые возникают в ходе рассуждений. В Новое время краткую систематизацию ошибок, применяемых в ходе спора и полемики, а также способов защиты от них, предпринял А.Шопенгауэр в “Эристической диалектике”. В дальнейшем в учебниках по традиционной логике обсуждались в основном ошибки, возникающие преимущественно при нарушении правил доказательства и опровержения, поскольку именно они встречались в демонстративной аргументации. Некоторые современные авторы учебников по аргументации, написанных для студентов колледжей в США и Западной Европе, предлагают различные классификации наиболее распространенных ошибок, причем у разных авторов число рассматриваемых классов сильно разнится друг от друга. Для педагогических целей наибольшего внимания, пожалуй, заслуживает классификация, приведенная У.Греннаном в последней главе его книги “Оценка аргументации”. Однако эта классификация просто–напросто перечисляет типичные ошибки самого разного характера и поэтому не опирается на единое основание, обычно требуемое для выделения различных групп и классов ошибок. Поэтому в ней мирно соседствуют ошибки, связанные с нарушением правил и структур логических рассуждений (“порочный круг”, нераспределенность среднего термина, ложное опровержение, и т.д.), с такими нелогическими ошибками, как апелляция к публике, традиции, авторитету, психологическими уловками и другими. Пожалуй, исчерпывающую классификацию ошибок в настоящее время трудно осуществить из–за огромного разнообразия случаев, встречающихся в современной аргументации. Поэтому мы остановимся лишь на наиболее типичных ошибках, с которыми чаще всего можно столкнуться в реальной практике аргументации. 1. Неправильное употребление речи. Поскольку наши мысли и суждения выражаются с помощью слов и предложений, постольку много ошибок может возникнуть при неправильных оборотах речи. Именно наподобного рода ошибках, как показывает Аристотель, часто основываются софистические доводы. К их числу он относит, например, ошибки, связанные с одноименностью и двусмысленностью слов, их соединением и разъединением и даже произношением. Одноименность и двусмысленность возникают обычно при употреблении одного и того же слова или оборота речи для выражения различных понятий и суждений. На этой неопределенности основывается софистическая уловка, когда утверждение, справедливое относительно одного случая, переносится на совершенно другой случай, который имеет с первым только общее название. Можно сказать поэтому, что такая ошибка основывается на омонии слов, когда одно и то же слово служит для выражения разных понятий и смыслов суждений. А.Шопенгауэр иллюстрирует эту уловку с помощью двойного значения слова “честь”. Когда он стал критиковать принцип “рыцарской чести”, требующий ответить на оскорбление еще большим оскорблением или вызовом на дуэль, то его оппонент в качестве возражения сослался на защиту чести коммерсанта, которого обвинили незаслуженно в обмане и нечестности. Спрашивается, как отнестись к такому возражению? Ясно, что во втором случае речь идет о защите доброго имени, которое может быть восстановлено путем привлечения клеветника к ответственности, например, через суд. Нетрудно понять, что приведенный выше довод основывается на чисто софистической уловке, при которой отождествляются разные смыслы употребления слова и понятия “честь”: в первом случае речь идет о так называемой рыцарской чести, критикуемой за ее анахронизм, во втором – о гражданской чести и добром имени. Обычно подобного рода уловки распознаются легко, стоит лишь вникнуть в смысл слов и оборотов речи, и все же в устных спорах под воздействием эмоций и других психологических факторов они нередко используются и поэтому затрудняют спор. Типичными являются также античные софизмы, основанные на неправильном соединении и разъединении слов, напоминающие по форме парадоксы. В качестве примеров Аристотель приводит такие речевые обороты, как “непишущий пишет”, “больной здоров”, “сидящий стоит” и т.п. Ясно, что здесь софизм возникает из–за неправильного соединения слов, когда не проводится различия между способностью к действию, а с другой — реальным действием (непишущий в данный момент способен писать в другой момент, сидящий сейчас в состоянии встать, а больной — выздороветь). На разъединение слов опираются софизмы, связанные с переносом значения отдельных слов на объединяющее слово или оборот речи. Так, из утверждения “пять — это два и три”, софист может заключить, что “пять” есть четное и нечетное. Защита от подобных софизмов, согласно Аристотелю, стоит в тщательном анализе двусмысленных и противоречивых оборотов речи. Поэтому на двусмысленность речи следует отвечать утверждением, что в одном смысле она означает одно, в другом — иное. Итак, уловки, основанные на неточности речи и неопределенности ее выражений, могут быть весьма разнообразными, но суть их сводится к тому, чтобы использовать эту неясность и неопределенность как довод для утверждения собственного, а чаще для опровержения мнения оппонента. Современная логика в символической ее форме выработала мощное противоядие против неясности, неопределенности смысла слов и выражений естественного языка, точно отобразив различные слова и выражения разной последовательностью символов и формул искусственного, формализованного языка, а различия между смыслами выражений такого языка — различной их интерпретацией. Поэтому приведенные выше античные парадоксы не представляют теперь для логики никакой трудности. Более того, всякий раз, когда возникают неясности и двусмысленности в употреблении естественного языка, с ними можно справиться с помощью символического языка. Вторая группа ошибок хотя и напоминает по форме речевые, но опирается на сознательное расширение или сужение смысла выдвигаемых утверждений. В результате этого меняется прежний смысл понятия или суждения, а тем самым открывается возможность для возникновения разного рода уловок. С такими, по сути дела, софистическими уловками приходится постоянно встречаться в спорах и полемике по общественно–политическим, нравственным и другим гуманитарным вопросам, особенно когда такая полемика ведется в присутствии широкой аудитории или на страницах ежедневной прессы. Существуют два тактических приема, которые обычно используются в подобных спорах и полемике. Когда оратор или публицист чувствует, что он не в состоянии возразить оппонентам или убедить аудиторию, то он бессознательно, а нередко преднамеренно сужает свое утверждение, надеясь таким путем показать в неприглядном свете позицию своих оппонентов. Обычно в этих целях употребляются такие “ходовые” понятия, как демократия, суверенитет, реформа, права человека и т.п., но при этом их смысл намеренно расширяется или сужается. Если под демократией, реформой и родственными им понятиями оратор или публицист подразумевает принципы действия и поведения определенной группы людей и властных структур, то все, кто возражает против этого, автоматически оказываются отлученными от демократии, реформ и других институтов гражданского общества. Другой тактический прием, с помощью которого обычно пытаются затруднить спор, связан с расширением смысла тех понятий и утверждений, с помощью которых аргументирует оппонент, и тем самым заставить его обосновать более широкое понятие или утверждение. Так, например, можно настолько вольно трактовать понятия демократии и свободы, что они будут ассоциироваться со вседозволенностью. А это будет означать отказ от правового гражданского общества, замену демократии анархией. Наилучшим средством защиты от перечисленных выше ошибок является требование точного определения используемых понятий и ясной формулировки суждений. К аналогичным уловкам относятся попытки использовать понятия и утверждения, вполне верные и применимые в одних условиях, там, где они совершенно не подходят или могут быть использованы лишь с теми или иными ограничениями. Сходный прием заключается в том, что понятие или суждение частного характера пытаются выдать за общее. Третья многочисленная группа уловок связана с индуктивными обобщениями. В логической литературе ошибочные обобщения такого рода называют неправомерными, ложными, поспешными и т.д. Суть их сводится к тому, что результаты наблюдения каких–либо свойств у некоторой — обычно весьма небольшой — группы членов класса без должных оснований неправомерно переносятся на весь класс в целом. Так, гоголевский герой видел, что все православные, каких он встречал, едят галушки, и отсюда сделал вывод, что все православные вообще едят галушки, а кто их не ест, тот не православный. Приведя этот пример, С.И.Поварнин замечает, что в менее наивной форме, но подобным же образом рассуждают очень часто . Во–первых, в устном споре или выступлении ораторы иногда преднамеренно выбирают такие случаи, которые подтверждают их точку зрения и совершенно не касаются сомнительных случаев, которые могут опровергнуть их утверждение. Когда один за другим перечисляются подтверждающие случаи обобщения, у слушателя психологически возникает невольное доверие к его истинности. Между тем, как мы уже знаем, проверка индуктивного обобщения предполагает, что случаи должны выбираться не предвзято, они не должны быть слишком сходными, а наоборот, как можно больше отличаться друг от друга. Во–вторых, если для проверки и подтверждения индуктивного обобщения требуется исследовать большое число позитивных случаев, то для его опровержения достаточно одного–единственного случая. Такой случай называют противоречащей инстанцией, поскольку его достаточно, чтобы опровергнуть обобщение целиком. Так, обнаружения черного лебедя в Австралии было достаточно, чтобы отвергнуть прежнее поспешное обобщение, что все лебеди — белые. То же самое можно сказать о неправомерном обобщении, что все жвачные животные имеют рога, которое легко опровергается таким противоречащим примером: верблюды относятся к типично жвачным животным, но не имеют рогов. Поспешность и неправомерность подобных обобщений нетрудно понять, если учесть, что они основываются на наблюдении внешних, поверхностных признаков у некоторой части членов определенного класса предметов, явлений и событий, которые затем некритически, необоснованно переносятся на весь класс в целом. Обращение к противоречащей инстанции служит важным приемом проверки обобщений не только в повседневных рассуждениях, но используется для испытания любых обобщений вероятностного характера в научном исследовании. Поскольку наличие противоречащей инстанции опровергает обобщение, установленное эмпирическими методами, постольку в современной философии и методологии науки существует тенденция рассматривать научный характер гипотез опытных наук исключительно с точки зрения возможного их опровержения. Наиболее ярко она выражена главой школы критического рационализма К.Поппером и получила название доктрины фальсификационизма. В то время как эмпирики и логические позитивисты считают критерием научности гипотез и теорий опытных наук принцип верификации, т.е. установления их истинности с помощью подтверждения их эмпирическими фактами, свидетельствами и иными данными, К.Поппер решительно выступает против этого. Он совершенно справедливо указывает, во–первых, что такие универсальные высказывания науки, как законы и теории, в принципе непроверяемы, ибо для этого пришлось бы испытать и подтвердить их с помощью бесконечного множества случаев, которые они охватывают. Во–вторых, подтверждение такого рода никогда не является окончательным. Новые подтверждающие случаи, конечно, увеличивают вероятность гипотезы, но они не обосновывают ее истинность. Поэтому эта схема рассуждения не считается в дедуктивной логике корректной. В отличие от нее опровержение происходит согласно корректной схеме умозаключения modustollens, и результат здесь является окончательным. Таким образом, между подтверждением и опровержением, верифицируемостью и фальсифицируемостью, существует явная асимметрия. Вот почему К.Поппер считает, что “не верифицируемость, а фальсифицируемость системы следует рассматривать в качестве критерия демаркации”. Под демаркацией он понимает разграничение научных систем от ненаучных, а точнее – эмпирических от неэмпирических. Четвертая группа уловок связана с правдоподобными, или вероятностными, рассуждениями. Главная из них заключается в неправильном установлении степени правдоподобия того или иного утверждения или обобщения. Мы уже отмечали, что эта степень определяется точно фиксированными фактами, свидетельствами и другими данными, подтверждающими утверждение (гипотезу, обобщение, мнение). В обычных рассуждениях это обычно не учитывается и в результате этого степень вероятности предположения или обобщения может быть завышена или занижена. Иногда этим пользуются как софистическим приемом, чтобы ввести в заблуждение слушателей или оппонента. Такого рода ошибки и основанные на них уловки следует отличать от рассмотренных выше ошибок поспешного обобщения. В последнем случае речь идет о перенесении замеченного свойства, характеристики или закономерности на весь класс наблюдаемых предметов, явлений и событий. В первом же случае на основании изучения небольшого их числа неверно оценивается степень правдоподобия, относящегося к ним обобщения или гипотезы. Сюда же можно отнести такие суждения о явлениях, которые основаны на частой их повторяемости, из чего иногда заключают о необходимом, закономерном их характере. Разумеется, что, чем чаще повторяется событие, тем выше степень возможности, или вероятности, его появления. Но при этом важно объективно определить эту степень, и не смешивать его с чисто психологической и субъективной верой. На этом, кстати, основываются многие предрассудки, дурные приметы, суеверия и т.п. Аналогичный характер имеет ошибка, связанная со следованием явлений во времени, когда только по одной частоте повторения одного явления вслед за другим делают вывод о каузальной, или причинной связи. Например, появление красного заката считают причиной возникновений плохой погоды или даже прилет ласточек — причиной наступления весны и т.п. На самом деле, сами эти “причины” являются закономерным следствием более глубокой причины. Подобное ошибочное заключение в логике получило название “Posthoc, ergopropterhoc” (после этого, значит, по причине этого). Пятая группа ошибок связана с процессом доказательства и опровержения, о которых обычно подробно говорят в учебниках логики. Ошибки здесь возникают преимущественно по трем причинам: во–первых, из–за отступления и подмены тезиса, во–вторых, нарушения правил демонстрации тезиса и, в–третьих, необоснованности аргументов, или посылок, доказательства. В реальной практике общения, в спорах, дискуссиях и полемике такие ошибки не сразу можно обнаружить, поскольку иногда при этом используются уловки, которые маскируют ошибки. Так, когда приходится доказывать тезис, софист может воспользоваться аргументом, который сам нуждается в обосновании или даже повторяет тезис под другой формулировкой. Нередко недоказанность тезиса выдается за его ложность, а доказательство частного положения выдается за доказательство общего утверждения и т.п. Наконец, шестая, самая многочисленная группа не столько ошибок, сколько уловок связана не с логикой и фактами, а с мерами психологического и морального воздействия на оппонентов и слушателей. Ведь убеждение, как мы знаем, в значительной мере зависит также от эмоций, воли, чувств и нравственных принципов и склонностей аудитории. Это обстоятельство прекрасно понимали античные риторики, философы и логики. Аристотель в первой книге “Риторики” обращает внимание, с одной стороны, на характер и поведение оратора, а с другой — на его эмоциональное воздействие на слушателей, умение вызывать у них соответствующие обстановке чувства и настроения. Такое воздействие может быть как позитивным, так и негативным. В связи с этим в “Топике” и “Софистических рассуждениях” он анализирует многочисленные случаи использования уловок психологического характера.
Среди уловок споров – возможных сознательных отступлений от нормативных принципов научно-рационального ведения спора – особое значение придается логическим уловкам. Такого рода уловки – софизмы – едва ли возможно перечислить, так как каждому правилу и принципу логики может соответствовать его софистическое извращение. Однако среди них можно выделить особо хитроумные способы введения людей в заблуждение. “Сидящий встал; кто встал, тот стоит; следовательно, сидящий стоит”, “Сократ — человек; человек — не то же самое, что Сократ; значит, Сократ — это нечто иное, чем Сократ”, “Этот пес твой; он является отцом; значит, он твой отец”? Или такое, допустим, “доказательство”: “Для того чтобы видеть, нет необходимости иметь глаза, так как без правого глаза мы видим, без левого тоже видим; кроме правого и левого, других глаз у нас нет, поэтому ясно, что глаза не являются необходимыми для зрения”! Или такое неожиданное “заключение”: “Но когда говорят: “камни, бревна, железо”, то ведь это — молчащие, а говорят”! Софизм “Рогатый” стал знаменитым еще в Древней Греции. И сейчас он кочует из энциклопедии в энциклопедию в качестве “образцового”. С его помощью можно уверить каждого, что он рогат: “Что ты не терял, то имеешь; рога ты не терял; значит, у тебя рога”. Впрочем, рога — это мелочь в сравнении с тем, что вообще может быть доказано с помощью этого и подобных ему рассуждений. Убедить человека в том, что у него есть рога, копыта и хвост, или что любой, произвольно взятый отец, в том числе и не являющийся вообще человеком, — это как раз его отец и т.д., можно только посредством обмана или злоупотребления доверием. А это и есть, как говорит уголовный кодекс, мошенничество. Не случайно учитель императора Нерона древнеримский философ Сенека в своих “Письмах” сравнивал софизмы с искусством фокусников, относительно манипуляций которых мы не можем сказать, как они совершаются, хотя и твердо знаем, что в действительности все делается совсем не так, как это нам кажется. В обычном и распространенном понимании софизм — это умышленный обман, основанный на нарушении правил языка или логики. Но обман тонкий и завуалированный, так что его не сразу и не каждому удается раскрыть. Цель его — выдать ложь за истину. Прибегать к софизмам предосудительно, как и вообще обманывать и внушать ложную мысль. Софизму как ошибке, сделанной умышленно, с намерением ввести кого-либо в заблуждение, обычно противопоставляется паралогизм, понимаемый как непреднамеренная ошибка в рассуждении, обусловленная нарушением законов и правил логики. Паралогизм кажется намного предпочтительнее софизма, так как является, в сущности, не обманом, а искренним заблуждением и не связан, с умыслом подменить истину ложью. Чаще всего софизмы связаны с недостаточной самокритичностью ума и неспособностью его сделать надлежащие выводы, с его стремлением охватить то, что пока ему неподвластно. Нередко софизм представляет собой просто защитную реакцию незнания или даже невежества, не желающего признать свое бессилие и уступить знанию. Софизм традиционно считается помехой в обсуждении и в споре. Использование софизмов уводит рассуждения в сторону: вместо выбранной темы приходится говорить о правилах и принципах логики. Но в конце концов это препятствие не является чем-то серьезным. Использование софизмов с точки зрения рассматриваемой проблемы имеет чисто внешний характер, и при известном навыке в логическом анализе рассуждений софизм несложно обнаружить и убедительно опровергнуть. Софизмы существуют и обсуждаются более двух тысячелетий, причем острота их обсуждения не снижается с годами. Когда были сформулированы первые софизмы, о правилах логики не было известно. Говорить в этой ситуации об умышленном нарушении законов и правил логики можно только с натяжкой. Тут что-то, другое. Ведь несерьезно предполагать, что с помощью софизма “Рогатый” можно убедить человека, что он рогат. Сомнительно также, что с помощью софизма “Лысый” кто-то надеялся уверить окружающих, что лысых людей нет. Невероятно, что софистическое рассуждение способно заставить кого-то поверить, что его отец — пес. Речь здесь, очевидно, идет не о “рогатых”, “лысых” и т.п., а о чем-то совершенно ином и более значительном. И как раз, чтобы подчеркнуть это обстоятельство, софизм формулируется так, что его заключение является заведомо ложным, прямо и резко противоречащим фактам. Возникновение софизмов обычно связывается с философией софистов (Древняя Греция, V—IV вв. до новой эры), которая их обосновывала и оправдывала. Однако софизмы существовали задолго до философов-софистов, а наиболее известные и интересные были сформулированы позднее в сложившихся под влиянием Сократа философских школах. Термин “софизм” впервые ввел Аристотель, охарактеризовавший софистику как мнимую, а не действительную мудрость. Софисты были своего рода интеллектуальными фокусниками, которые брались доказать или опровергнуть все, что угодно. Человеку ставят вопрос, естественно, как будто требуя ответа «Да» или «Нет»: «Перестал ли ты бить своего отца?». Но при любом ответе человек оказывается в нелепом положении. Нейтрализация софизмов состоит в раскрытии содержащихся в них ошибок логики. Так, в указанном случае мы имеем дело с неправильно поставленным вопросом с заведомо ложной посылкой. Другой способ опровержения данного софизма состоит в использовании «опровергающей аналогии рассуждения»: - «Перестал ли я бить своего отца? – Хорошо, я отвечу на ваш вопрос, но прежде вы столь же четко ответьте, перестали ли вы пить по утрам?». Под названием софизмов иногда имеют в виду фактически антиномии – логически парадоксальные ситуации, содержащие в рассуждении какие-то дефекты, для которых в логике не найдено общепринятого решения. Например, парадокс «Куча»: «Последовательным добавлением песчинок нельзя составить никакую кучу. Если взять одну песчинку, то это явно не куча, две – тоже не куча. И никогда из не-кучи нельзя получить кучу, добавляя по одной песчинке». Трудность здесь состоит в характере самого понятия «куча». Особенность его в том, что нет определенного промежутка, когда нечто становится или перестает быть кучей.
Эти уловки касаются не содержания обсуждаемых положений, а прежде всего личностей тех, кто выдвигает или опровергает эти положения, а также уловки, связанные с самой ситуацией и процедурой проведения спора. Количество психологических уловок весьма велико и поэтому мы остановимся лишь на некоторых из них, чтобы показать, как они могут быть использованы, с одной стороны, при нападении на тезисы оппонента, а с другой — как можно защититься от них, отстаивая свою точку зрения. С самого начала следует подчеркнуть, что такие уловки могут быть допустимыми в споре, а также недопустимыми, когда они создают преимущество для одного из участников спора. Совершенно недопустимы такие уловки, которые объединяются с явно недозволенными с этической точки зрения приемами ведения полемики. Вообще говоря, при надлежащем сочетании доводов разума и фактов с доводами, идущими от эмоций, чувств и воли, процесс убеждения только выигрывает, ибо рациональные аргументы в этом случае усиливаются под воздействием психологических и нравственных факторов. Другое дело, когда эти факторы направлены против доводов разума и рационального мышления в целом. К числу допустимых психологических приемов воздействия на оппонента относятся, например, случаи, когда обнаружив слабый пункт в его аргументации, все внимание концентрируют именно на этом пункте, не давая ему возможности уйти от ответа и искать другие доводы. Полезным и целесообразным является и такой прием, когда при аргументации стараются заранее обнаружить те следствия, которые вытекают из выдвигаемого тезиса. Если оппонент предвидит такие следствия, то он будет придираться к доводам, потребует их дополнительного обоснования, задавать не относящиеся к делу вопросы и, словом, всячески будет препятствовать выдвигаемой аргументации и ведению спора. В качестве защиты от подобных действий Шопенгауэр рекомендует скрывать свою игру, используя посылки поодиночке, начинать рассуждение издалека, обратившись, например, к посылкам данных посылок и т.д. Если оппонент не соглашается даже с истинными посылками, то можно вести аргументацию от ложных посылок, с которыми он может согласиться, а затем путем отрицания антитезиса придти к истинному заключению. При индуктивных обобщениях после тщательного анализа подтверждающих случаев и согласия с ними оппонента следует сразу же переходить к заключению. Недопустимых психологических уловок и приемов ведения нечестного спора значительно больше. В целом они рассчитаны на то, чтобы вывести оппонента из душевного равновесия, рассердить его с тем, чтобы он начал ошибаться и рассуждать неправильно. В этих целях начинают задавать многочисленные вопросы, не имеющие отношения к теме спора, а если оппонент ответил правильно на вопросы по теме, то приспособить их в качестве подтверждения собственной позиции. Нередко совершенно правильные утверждения голословно отвергают на том основании, что они якобы приводят к защите какого–либо опровергнутого учения, философской системы или же противоречат здравому смыслу. Совершенно недопустимыми в полемике являются доводы, связанные с политическими обвинениями, наклеиванием ярлыков, инсинуациями и т.п. приемами, которые в старой отечественной логике называли “палочными доводами” или “обращением к жандарму”. Такие случаи следует рассматривать как грубый нажим на оппонента или попытку подкрепить свою позицию не разумными доводами, а апелляцией к силе, власти или авторитету. Особенно недостойными с этической точки зрения являются попытки сорвать спор или публичное обсуждение вопроса, когда сторонникам противоположной позиции не дают возможности аргументировать свою точку зрения, прерывают оратора, “захлопывают”, изгоняют с трибуны или применяют иные формы обструкции. Остановимся еще на двух довольно распространенных приемах ведения полемики, которые получили название аргументации к публике или аудитории и аргументации к авторитету. В строгом смысле слова их нельзя считать ни софизмами ни психологическими уловками, хотя они и не являются обоснованными приемами аргументации. Когда для обоснования аргументации ссылаются на высказывания авторитетных лиц в той или иной области знания или практической деятельности, то это нельзя рассматривать как убедительный аргумент в пользу защищаемого тезиса или мнения. Ведь авторитетные лица, как и другие люди, могут ошибаться и поэтому их мнения нельзя рассматривать как бесспорные и окончательные истины. Кроме того, новые факты и открытия могут придти в противоречие со взглядами авторитетных лиц, не говоря уже о том, что ссылка на авторитеты может оказаться вовсе несостоятельной в тех случаях, когда они высказывались по вопросам, выходящим за рамки их компетенции. Именно поэтому ссылка на авторитеты в лучшем случае может приниматься как косвенный довод, который не заменяет непосредственного доказательства и обоснования с помощью аргументов, опирающихся на факты и ранее доказанные истины. Вера в авторитеты чаще всего встречается среди людей, не получивших достаточного образования и поэтому неспособных самостоятельно и критически оценить мнения и взгляды авторитетных деятелей в области науки, искусства, политики и других областей интеллектуального труда. Некритическое отношение к авторитетам, слепое преклонение перед ними служит источником догматизма, который был широко распространен в нашей общественно–политической жизни в силу тоталитарного характера государственного строя, подавлявшего всякое инакомыслие и критику власть имущих и их идеологов. С другой стороны, голое, необоснованное отрицание всех и всяких авторитетов, пренебрежительное отношение к их трудам и деятельности являют собой обратную сторону медали, когда отбрасывается не только устаревшее и бесполезное знание, но и все то ценное и непреходящее, что составляет фундамент подлинной науки и культуры в целом. Поэтому беспристрастный анализ результатов и достижений предшественников, в особенности авторитетных деятелей в каждой области знания, может лишь подкрепить и усилить позицию при аргументации, направленной на поиск истины. В то же время попытка цепляться за устаревшие положения авторитетов, настаивание на них приводят к догматизму и застою в любой области деятельности. “Аргументация к толпе” или аудитории таит гораздо большую опасность, ибо при этом оратор или полемист будет стремиться не столько к истине и подлинному раскрытию существа обсуждаемых вопросов, сколько угодить ей, играя на ее интересах, потребностях, эмоциях и чувствах. Этот прием нередко используется при публичном рассмотрении таких проблем, которые широкая аудитория в ряде случаев не в состоянии глубоко понять и составить о них свое собственное мнение. В таких случаях недобросовестный полемист путем упрощения и вульгаризации аргументации, а также недопустимых приемов высмеивания доводов оппонентов, иронического к ним отношения может вызвать сочувствие у неподготовленных слушателей и оказаться победителем в споре. Очень часто в качестве довода в такой аудитории используется ссылка на установившиеся общие мнения и представления, которые при более тщательном исследовании оказываются не чем иным, как устоявшимся предрассудком. Но для подобной аудитории эти предрассудки и ходячие представления оказываются более привычными, чем новые неокрепшие и потому непривычные взгляды. Отделить истину от мнения, обоснованный довод от необоснованного, достоверное от правдоподобного — составляет одну из основных задач аргументации, которая может быть успешно решена путем тщательного и добросовестного анализа выдвигаемых утверждений и мнений, и оценки, и обоснования тех доводов, на которые они опираются. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Таким образом, в учебном пособии нашла отражение классическая логика, а именно её центральная составляющая – формальная логика. В настоящее время классическая логика составляет одну из ветвей обширной области логических знаний, получившей название символическая логика. Как видно из материалов учебника, особенность классической логики состоит в том, что она рассматривает выводы из высказываний, в отношении которых действует принцип двузначности. Это означает, что истинностными значениями высказываний могут быть лишь «Истина» или «Ложь». Принцип двузначности является основополагающим для классической логики. Однако этот принцип вовсе не является незыблемым так, в начале ХХ века сформировалась многозначная логика, в соответствии с которой высказывания, помимо указанных значений, могут оцениваться как «неопределенные», «возможные», «бессмысленные» и т.д. Ещё одной важной особенностью классической (формальной) логики является то, что анализируемые ею высказывания имеют экстенсиональный характер. Это означает, что значение истинности простых высказываний не зависит от смыслового содержания входящих в них терминов, а лишь от предметных значений (экстенсионалов). В настоящее время классическая логика остается ядром современной логики, тем образцом, отталкиваясь от которого создаются различные неклассические системы, которые, в свою очередь, находят применение в философии, математике, физике, кибернетике и т.д. многие из них являются ничем иным, как расширением классической логики, обогащающей ее выразительные средства. БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
ОГЛАВЛЕНИЕ
Учебное издание Белоглазова Людмила Алексеевна ЛОГИКА И ТЕОРИЯ АРГУМЕНТАЦИИ В авторской редакции Компьютерный набор Л.А. Белоглазовой Подписано к изданию 10.04.2012. Объем данных 207 Mb. ФГБОУ ВПО «Воронежский государственный технический университет» 394026 Воронеж, Московский просп., 14 |
Похожие:
 | Проблемы практики комплектования: стратегия преодоления, переход... Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Воронеж, 1—5 октября 2012 г. / Российская национальная библиотека, Воронежская... | | Конкурс «Литературный лабиринт» по теме «Литературный Воронеж» реферат... И будешь ты человек с родом и племенем. Так и город – старинный русский Воронеж, часть великой России, её сторожевая крепость, глава... |
| Методические указания для подготовки к кандидатскому экзамену для... История и философия науки : методические указания для подготовки к кандидатскому экзамену для аспирантов и соискателей / Воронеж,... | | Воронежская В 75 Воронежская книга 2006 : библиогр указ. / Воронеж обл универс науч б-ка им. И. С. Ни-китина; сост. М. Е. Зубарева; отв ред.... |
| Практикум Для студентов педагогических вузов воронеж 2007 Практикум по психологии Человека: Учебное пособие для вузов / Под ред д-ра пед наук, профессора Н. М. Трофимовой. – Воронеж: вгпу,... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Математические и логические основы вычислительной техники : конспект лекций : для студентов специальности 230101 очной и заочной... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Аэродинамические способы повышения эффективности систем и аппаратов пылеулавливания в производстве огнеупоров [Текст] / В. И. Энтин... | | На правах рукописи Глотова В. В. Краткий курс лекций по истории и философии науки: учеб пособие / В. В. Глотова. Воронеж: фгбоу впо «Воронежский государственный... |
 | Директор Гуманитарного института Глотова В. В. Краткий курс лекций по истории и философии науки: учеб пособие / В. В. Глотова. Воронеж: фгбоу впо «Воронежский государственный... | | «Чтоб защитить Москву свою, ты должен отстоять Воронеж!» Воронежской земли. 25 января в День 70-летия освобождения города Воронежа в3 классах (мальчиков и девочек) был проведен Урок мужества... |
| Принципы этики в сфере сервиса белова Глотова В. В. Краткий курс лекций по истории и философии науки: учеб пособие / В. В. Глотова. Воронеж: фгбоу впо «Воронежский государственный... | | Практикум по теории механизмов и машин воронеж 2005 Федеральное агентство по образованию Устинов, Ю. Ф. Практикум по теории механизмов и машин [Текст]: учеб пособие к практическим занятиям для студ немашиностроит спец... |
| Капинус О. С. Эвтаназия как социально-правовое явление Глотова В. В. Краткий курс лекций по истории и философии науки: учеб пособие / В. В. Глотова. Воронеж: фгбоу впо «Воронежский государственный... | | Список литературы Арзуманов, А. А. Основы строительного дела [Текст]:... Лесоинженер дело / А. А. Арзуманов; м-во образования и науки Рос. Федерации, Фед гос бюджет образоват учреждение высш проф образования... |
| М., Тишков В. А. Концепция духовно-нравственного воспитания российских школьников Глотова В. В. Краткий курс лекций по истории и философии науки: учеб пособие / В. В. Глотова. Воронеж: фгбоу впо «Воронежский государственный... | | Индукция и дедукция. Какой тип умозаключений мы используем чаще? Глотова В. В. Краткий курс лекций по истории и философии науки: учеб пособие / В. В. Глотова. Воронеж: фгбоу впо «Воронежский государственный... |
