Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 2.42 Mb.
|
П. Ю. МалковВведение в Литургическое Предание Таинства Православной Церкви(курс лекций) Москва 2005 Предварительные понятия курса. Литургическое богословие. Прежде чем говорить о нашем предмете — Литургическом Предании, нам следует выяснить, что же такое в целом Литургическое Богословие — та наука, составной частью которой и является Литургическое Предание. По определению выдающегося русского православного литургиста архимандрита Киприана (Керна) «под литургическим богословием следует понимать систематизацию богословских идей, заключенных в нашем богослужении, в наших церковных песнопениях, иконографических композициях, последовании праздников, Таинств и вообще во всем церковнослужебном обиходе. Литургическое богословие должно быть изучаемо в исторической перспективе, при обращении внимания на постоянное развитие и изменение тех или иных чинов или праздников, при сравнении их с богослужебными обычаями других инославных христианских обществ». Рассмотрим чуть подробнее смысл этого определения архимандрита Киприана. Быть может, многие из вас привыкли думать, что литургическое богословие, Литургика – это лишь содержание и уставные указания тех толстых книг, которыми мы пользуемся на клиросе и в алтаре, тех фолиантов, по которым совершается служба. На самом деле это не совсем так. Архимандрит Киприан обращает наше внимание на то, что, помимо всех этих книг в сферу интересов Литургического Богословия входит еще и богословский смысл всех совершаемых в наших храмах священнодействий, само богословие богослужения, а в нашем с вами случае, в связи с Литургическим Преданием, — и богословие Таинств. Потому что во всем нашем богослужении, во всем строе церковной жизни, в наших священных молитвах и чинопоследованиях прежде всего отражено и заложено церковное учение. По православным богослужебным книгам можно изучать не только Литургику, но так же и догматику. И если бы случилось так, что все учебники догматики, все написанные труды и трактаты по богословию вдруг исчезли бы, «испарились», оказались бы для нас недоступны, и у нас остались бы только богослужебные книги, мы смогли бы по этим книгам в полноте, безовсяких утрат, вновь восстановить и сформулировать то православное богословие, которое исповедует Церковь Христова. Кроме того, по свидетельству архимандрита Киприана, в Литургическом Богословии мы обращаемся не только к текстам церковных служб, чинопоследованиям Таинств, но и к иконе, иконографическим композициям, потому что иконы, иконостас, образы, которые мы видим в наших храмах, – это тоже неотъемлемая составляющая часть нашей богослужебной жизни. Также Литургическое Богословие изучает и богослужебный круг церковных праздников, историю их происхождения; здесь даже существует своя особая наука — эортология. И все это — и чинопоследования богослужения, и связанные с ними богослужебные идеи, и история формирования церковного богослужебного круга — по мысли архимандрита Киприана, должно изучаться Литургическим Богословием в исторической перспективе. У нас часто бытует такое мнение, что святитель Василий Великий составил свою Литургию в IV веке уже в том самом виде, в каком она напечатана в наших сегодняшних современных Служебниках; и как он составил ее тогда, так мы с тех пор, без всяких изменений ее и служим. Это отчасти верно, а отчасти неверно. Потому что центральная часть Литургии — Евхаристический канон, тайные молитвы – они, безусловно, дошли до нас с тех самых времен. А многие другие части богослужения Церковью были установлены гораздо позднее. Например, когда мы приходим в храм, на Литургию, мы слышим первые песнопения, которые поются вслед за ее начальным возгласом: «Благослови душе моя Господа…» и «Хвали…» — это древние тексты библейских 102 и 145 псалмов, но вошли они в богослужение Таинства Евхаристии гораздо поздней, чем составил свою Литургию святитель Василий; впервые за Литургией они поются начиная с XI века, а повсеместное распространение получили лишь в XIV веке. Наш чин Исповеди, который мы сегодня слышим в храмах, сформировался в XVII веке. То есть древнейшие основания, центральные моменты богослужения Таинств существовали в Церкви изначально, но за многие-многие столетия все эти чины, чинопоследования (не их духовное содержание, мистическое наполнение, а та форма, в которую это духовное содержание облечено) — очень изменились. Поэтому, когда мы с вами обращаемся к истории церковных Таинств, мы должны выяснить, а как же эти чинопоследования выглядели в I веке, в последующие столетия, и как постепенно сформировалось наше сегодняшнее богослужение. При этом, в соответствии с определением архимандрита Киприана Керна, мы должны проводить сравнительный анализ наших православных чинов с обычаями других инославных христианских обществ. Зачем это нужно? Не для того, чтобы обличать католиков или других, пребывающих в заблуждении, христиан, а для того, чтобы увидеть преимущества, которые есть в Православной Церкви, сохранившей в подлинной чистоте свое изначальное учение, православное учение о Таинствах. Основная книга по нашей теме из доступных для вас сегодня, которую вам хорошо было бы иметь под рукой — это книга протоиерея Геннадия Нефедова «Таинства и обряды Православной Церкви». К сожалению, в ней отсутствует раздел о Евхаристии. Из книг, посвященных Божественной Литургии, назову книгу архимандрита Киприана (Керна) «Евхаристия». Правда, на сегодняшний день в научном отношении она заметно устарела. Для тех, кто хочет познакомиться с современным взглядом на историю развития чинопоследования Евхаристии, назову труд западного автора Хью Уайбру «Православная Литургия». Церковь Христова. Речь у нас пойдет о том, что совершается в Церкви — о православных Таинствах. Под Церковью чаще всего подразумевается здание о четырех стенах, с куполом, — помещение в котором служится Литургия и совершаются другие богослужения. Но в богословском понимании Церковь есть нечто большее. Определение Церкви мы, вероятно, дать не сможем никогда, хотя известно, что во всех догматических учебниках, катехизисах такие попытки делаются. Но удовлетворительного определения мы в них никогда найти не сможем. Чтобы убедиться в этом, нужно лишь вспомнить о том, что Церковь — это Тело Христово. И точно также, как мы никогда не сможем дать исчерпывающее словесное объяснение тайны Христовой — Воплощения Сына Божьего, Его пришествия в мир, того Спасения, которое Он совершил, мы точно так же никогда не сможем до конца объяснить и тайну Его Тела, которое есть одновременно и Его Плоть, и мы с вами, — те, кто составляют Тело Церковное. Христос — наш Глава, а мы члены Его Тела. И в этом своем значении, смысле слово «Церковь» приобретает гораздо более глубокое, возвышенное измерение, чем просто увенчанное куполом здание, пусть даже на этом куполе и водружен крест. Церковь — это место встречи Бога и человека, и не только встречи, но и нашего с Господом духовного единения по Его благодати, того, что в Церкви именуется обόжением. По выражению святого Германа Константинопольского, «Церковь есть земное небо, где Небесный Бог живет и движется». Движется — не в смысле путешествует, переходит с места на место, от одного человека к другому, а в смысле — действует, животворит, в смысле — освящает. Итак, Церковь — есть небо на земле; и всякий раз, когда мы входим в храм, участвуем в церковном богослужении, Таинствах, мы с вами приобщаемся небесной благодати и отчасти принадлежим уже тому горнему Небесному Иерусалиму, в который мы призваны войти во Втором и славном пришествии Христовом. Понятие «Литургическое Предание». Теперь, прежде чем говорить о самом содержании нашего с вами предмета, о духовном смысле православных Таинств, об историческом развитии их чинопоследований, о современном порядке их совершения по Требнику, Служебнику, Архиерейскому чиновнику, необходимо прояснить некоторые очень важные общие понятия. Прежде всего нам следует выяснить самый смысл названия изучаемого предмета — «Литургическое Предание». Поговорим о термине «Предание». Предание по-гречески звучит как (парадосис). Если мы обратимся к апостольским Посланиям, то увидим как бы два понимания церковного предания: «Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим» (2 Фес. 2, 15). «Завещаем же вам братия, именем Господа нашего Иисуса Христа удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас» (2 Фес. 3, 6). В этих двух отрывках апостол Павел немного по-разному использует этот термин. В первом отрывке он говорит о преданиях во множественном числе, во втором он говорит о единственном Предании. Это выражение позволило православным богословам развить следующую идею: в Церкви есть Предание и предания. Что же такое предания? Это древние обычаи, которые получены со времен апостольских от Христа через апостолов и сохраняются до нашего времени. Это установления, которые не нашли отражения в тексте Священного Писания Нового Завета, но, тем не менее, Церковью сохраняются как для нее важнейшие, значимые, обязательные. Например, в Библии ничего не говорится о том, что нам следует осенять себя крестным знамением; и, тем не менее, этот обычай существует еще с апостольских времен и неукоснительно соблюдается Церковью. Правда, со временем сама форма того или иного обычая, предания может меняться. Если бы мы попали в Византию во времена святителя Иоанна Златоуста, мы увидели бы, что крестное знамение тогда совершалось иначе, чем сегодня. Христиане тогда крестились, знаменуя большим пальцем крест на лбу; сегодня крестное знамение изменилось по форме, но не по сути, потому, что как тогда, так и теперь крестным знамением мы ограждаем себя от силы бесовской, крестным знамением мы как бы подтверждаем нашу готовность сораспяться Христу и свидетельствуем, что мы имеем во Христе нашу жизнь и нашу цель. Были еще и другие существовавшие издревле в Церкви обычаи, предания: например, обращение во время молитвы на восток (алтари православных храмов обращены на восток), запрет стоять на коленях во время молитвы в воскресные дни. Обо всех этих обычаях мы узнаем от первых веков существования Церкви, нам свидетельствуют о них священномученик Ириней Лионский, священномученик Киприан Карфагенский, святитель Василий Великий, Ориген и другие древние церковные писатели. Это первый смысл понятия Предания — как многих древних преданий, то есть сохраняемых с апостольских времен обычаев. Преданием также часто называется совокупность церковного учения: догматические истины, наследие Святых Отцов, богослужебные тексты, символы веры и так далее — все то, что для нас с вами особо значимо в деле нашего Спасения, наши ориентиры, маяки на путях соединения со Христом. Священное Писание также называют одной из составляющих, вернее — одной из форм Священного Предания. Следует заметить, что в старых учебниках догматики вы обнаружите совсем иное утверждение: Священное Писание и Священное Предание два самостоятельных источника христианского учения, Откровения. Мне представляется, что первое определение: Священное Писание является одной из форм Священного Предания — более богословски корректное. Здесь нам нужно иметь в виду вот что. Апостолы составляли свои священные книги на всем протяжении I века бытия Церкви; апостол и евангелист Иоанн Богослов написал свое Евангелие, послания и Апокалипсис в самом конце I века. При этом он записал отнюдь не что-то абсолютно новое, только что им изобретенное, осознанное, понятое. Он лишь записал чернилами то, что в течение нескольких десятилетий уже было драгоценным опытом Церкви, ее достоянием, дарованным ей Христом и изъясненным Духом Святым. Иначе мы бы стали утверждать, что мы, сегодняшние христиане, обладая Евангелием от Иоанна или Апокалипсисом, как важнейшими источниками христианского учения, Откровения, знаем куда больше, чем апостол Иаков или апостол Петр в 40-х годах н. э., то есть ученики Христа, которые этих источников тогда были лишены. Но ведь мы-то с вами знаем о тайне Христа, о путях Спасения отнюдь не больше первых христиан, апостолов. Просто в какой-то момент этот духовный опыт, это Предание, то, что было предано им Христом, и то, что было изъяснено им Духом Святым, — все это они записали и оформили словесно, приложив здесь еще и собственное творческое усилие. В этом-то смысле мы и говорим о Священном Писании как об особой форме Священного Предания, подателем полноты которого — во всех его формах (в догматических определениях Соборов, в содержащихся в литургических текстах богословских истинах и т. д.) — является один и тот же Господь. Но о Предании мы можем сказать и еще более возвышенно. Святитель Филарет Московский пишет о Предании так: «Истинное и Святое Предание — не только видимая словесная передача учений, правил, постановлений, обрядов, но также и невидимое и действенное сообщение благодати и освящения». То есть Предание — это передача нам не только знаний, не только опыта, но и передача благодати, даров Святого Духа. Понятие «предание» ведь и означает передачу чего-либо, а любая передача подразумевает существование того, кто это «что-то» подает, личность дарителя. В Церкви эта дарующая нам Свое Священное Предание Личность — Сам Бог: действующий в Теле Христовом Святой Дух. Замечательный богослов ХХ века Владимир Николаевич Лосский пишет: «Предание есть жизнь Духа Святого в Церкви, жизнь сообщающая каждому члену тела Христова способность слышать, принимать, познавать истину в присущем ей свете». Таким образом, Предание это не просто передача опыта, передача знаний, и даже не только передача благодати, это еще и даруемая нам способность расслышать, почувствовать эту благодать. Мы с вами можем по-разному приобщаться к Таинствам; так, мы можем приобщиться к Таинству Евхаристии, но не почувствовать — чтό произошло с нами. И в этом смысле жизнь Духа Святого в Церкви — это еще и источник даруемого нам понимания смысла происходящего с нами в Таинствах, — понимания, которое мы обретаем благодаря действующей в нас благодати. В древней Церкви перед тем как человек принимал Крещение истекал довольно большой период времени. Человек постепенно проходил подготовительную дисциплину — оглашение. Вы, наверное, помните, что во время Литургии диакон возглашает: «оглашенные изыдите»; речь здесь как раз идет о тех самых «оглашенных» — некрещеных людях, готовивишихся к принятию Крещения. Они сознательно делали свой выбор, желали достичь Спасения, но не сразу принимали Крещение, потому, что им еще нужно было многое узнать и многому научиться. Сегодня такой систематичной общепринятой дисциплины в Церкви практически не существует. Но ведь и сегодня для принятия Крещения взрослому некрещеному человеку все так же необходима серьезная внутренняя подготовка, нужно ощущение своего недостоинства и своей ответственности за те христианские обеты, которые он принимает на себя в крещальной купели. Тем самым оглашение как таковое для вступающих в Церковь по-прежнему очень важно, значимо: просто сегодня изменилась его форма, пути его совершения стали иными, чем в древности. Нельзя взрослому и сознательному человеку прийти в храм и покреститься абы как. Вот надо мне, например, поступить в институт — пойду, покрещусь, может, мне Бог и поможет сдать экзамены; или что-то у меня спина болит, наверно, грехов на ней много — пойду-ка я покрещусь, может, подействует. Вообще в храм приходят немало людей с такими понятиями, которые фактически не являются церковными понятиями, приходят не с верой, а с суевериями. Потому, что в Бога они веруют как в безличную целительную силу: а вдруг получится, сработает! Каждый человек, хотящий креститься, должен сначала понять — во что же он крестится, куда он приходит, что он получает, и какая ответственность ложится на его плечи. Потому что жизнь в Церкви — это еще и огромная ответственность. И вот как раз для того, чтобы к человеку пришло подобное понимание, в жизни древней Церкви и существовал такой институт оглашения («институт» не в современном смысле этого слова, не как высшее учебное заведение, где учатся студенты, а в смысле некоего устроения, порядка, последовательности). Люди эти — оглашенные — в течение долгого времени, за несколько лет, постигали основы православной веры. Эти основы изучались сначала под руководством поставленных для этого мирян, затем — пресвитеров, наконец с катехизируемыми вел так называемые огласительные беседы епископ (иногда они произносились и пресвитером, то есть священником). И вот в этих беседах оглашаемым излагались основы веры: там говорилось о сотворении мира, о Боге-Троице, о пришествии в мир Спасителя, о смысле Его искупительного подвига, о жизни будущего века, обо всем церковном учении, за одним исключением — им почти ничего не говорили о церковных Таинствах и о богослужении. Вот это-то учение от крещаемых как раз и скрывалось; более того, когда они приступали к купели уже готовые принять Крещение, они себе не очень четко представляли что с ними сейчас произойдет. И только после того, как они крестятся, только после того, как они помажутся святым миром, после того, как они причастятся Христовых Таин, лишь после этого с ними проводились так называемые тайноводственные беседы, то есть беседы о Таинствах. Им объясняли, что же с ними произошло в Крещении: что их привели для купели ради того-то, и того-то, что их троекратно погрузили в воду в таком-то и таком-то духовном и символическом смысле. Почему же все это объяснялось им лишь после Крещения, Миропомазания и Причастия? Отнюдь не потому, что Церковь это какое-то тайное общество, вроде масонского, или потому что для познания ее учения необходимо магическое посвящение, — совсем нет. Просто Церковь издревле прекрасно понимала одну вещь: пока человек не будет крещен, пока он не будет иметь внутренний духовный опыт жизни в Церкви, пока его не коснется освящающая Божественная благодать, он никогда не поймет, что такое Таинство, что такое Евхаристия, что такое Тело и Кровь Христовы, не поймет — как можно духовно умереть и возродиться в крещальной купели, что такое получение «печати дара Духа Святого» в Таинстве Миропомазания и так далее… Пока человек не имеет такого духовного опыта, он никогда всего этого не поймет, сколь бы ему долго и подробно не объясняли смысл совершающегося в Церкви, не поймет, что происходит в церковных Таинствах. Без внутреннего и подлинного опыта Богообщения он обязательно воспримет здесь вместо истинного понимания понимание ложное — собственную догадку, допущение, химеру, «идола»: ведь в него пока еще не вселился научающий Истине Святой Дух. Именно по этой причине древнецерковным оглашенным и не преподавалось учение о Таинствах Церкви. Как пишет тот же В. Н. Лосский, развивая далее свою мысль о значении Священного Предания: «Предание – это знание Воплощенного Слова в Духе Святом». Предание – это опыт познания Христа, опыт познания Сына Божьего таким, каким нам Его открывает действие благодати Духа Святого в Церкви, в нашем приобщении Святым Христовым Тайнам и в других церковных Таинствах. Наш предмет называется не просто Предание, но Литургическое Предание. Кратко остановлюсь на понятии «Литургия». Литургия, богослужение которое совершается в храме; это одно из семи Таинств, иначе именуемое Евхаристией. Слово Литургия греческое; оно происходит от двух греческих понятий: («леитос», общественный) и («эргон», дело), то есть «общее дело». Здесь можно сразу вспомнить слова Спасителя: «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 20). Литургия, Евхаристия — общее дело всех христиан, единых в Церкви Христовой. В понимание «литургичности» Церкви мы также включаем, вкладываем и весь ее целостный духовный опыт богослужебной жизни. По-гречески «Церковь» — («экклесия», собрание). Она — собрание, единство верующих людей. Такое определение Церкви, однако, также не может считаться исчерпывающим. Например, протестанты – верующие люди, но мы их собрание не можем назвать Церковью в полном смысле этого слова. Церковь есть лишь там, где действует Христос, там, где действует благодать Святого Духа, там, где не нарушено апостольское преемство, там, где соблюдается чистота вероучения. То есть она — это не просто собрание по их интересам, не просто объединение верующих, но единство тех, среди которых подлинно пребывает Христос — их Глава. Это — собрание христиан вместе с невидимо пребывающим посреди них Христом, это — единение не только друг с другом, но и наше «общее дело» с Господом. Как сказал Сергей Фудель: «Церковь – это прекращение одиночества». Потому-то даже если христианин окажется на необитаемом острове, в тюремной камере, будет лишен возможности всякого общения с другими людьми, он не будет одинок, потому что с ним всегда Господь, а он — христианин — всегда неотрывно пребывает в мистическом Теле Церковном. Церковь превосходит все мыслимые границы тварного: и временные, и материальные. Церковь — это как бы особое «божественное измерение», где не действуют наши с вами законы ограниченности. Раз вечен и бесконечен Бог, значит и мы, живя в Церкви, приобщаясь Его Телу и становясь Его Телом, оказываемся в этом измерении божественной вечности и бесконечности. Мы оказываемся современниками, со-свидетелями и апостолов, и сотворения мира, и множества иных обстоятельств истории Божественного Промысла о мироздании и о Спасении человека. Мы с вами участвуем в богослужении и духовно, мистически соединяемся со всеми поколениями христиан, которые когда-либо жили на нашей земле. И пусть само это слово — «мистика» — зачастую используется в оккультных традициях; мы же будем помнить, что это понятие издревле также и христианское. Одно из самых выдающихся произведений святоотеческой христианской традиции – это сочинение Дионисия Ареопогита «Мистическое богословие», где излагается учение о путях соединения человека с Богом. Да ведь и само слово «таинство» по-гречески звучит («мюстерион»). |
Добавить документ в свой блог или на сайт
